На грани весны

«Дважды нельзя войти в одну и ту же реку». Кто осмелится опровергнуть? Я - нет. Но как порой нестерпимо хочется обернуться и броситься догонять свою первую любовь, свои школьные годы, свою безоблачность детства. Только во сне дарована нам возможность вернуться, второй раз войти в хрустальные воды прошлого. А иногда сон незаметно, исподтишка перемешивается с нашей надоевшей до чертиков реальностью и размывает всегда такую четкую осевую линию.
Я всегда боялась прошлого. В моей памяти все, уже произошедшие события, сохранялись светлыми, безоблачными, яркими, и на их фоне реальная сегодняшняя жизнь выглядела блеклой и мутной, что оптимизма не прибавляло. Поэтому я не любила вспоминать, не любила перебирать старые фотографии, не любила сны о «той» жизни. Мне казалось, что возвращение в минувшее не дает ничего, кроме тоски, нытья старых, уже затянувшихся ран, черной меланхолии и нежелания идти дальше. Недаром художественная литература призывает нас идти, не оглядываясь и не цепляясь за то, что позади. Но иногда обстоятельства складываются так, что ты теряешь контроль за ситуацией и она сама ведет тебя, забывшего про сопротивление, поворачивает, останавливает, толкает вперед в соответствии с каким-то неведомым планом.
Лет восемь назад после долгого перерыва я попала в район своего детства, до сих очень дорогой для меня. Разочарование и огорчение были сильнейшими: на месте моего, только моего, самого лучшего и самого любимого детского парка сделали банальный рынок, все карусели и качели стащили на зады парка и свалили огромной ржавой кучей, в деревянной сказочной избушке, в которой некогда располагалась игротека, сделали блинную, маленький живой уголок освободили от милых детскому сердцу осликов и козочек и превратили его в склад китайского ширпотреба. Мне было паршиво донельзя, я забыла про все свои дела в этом районе и спешно покинула страшное место…
За восемь лет обида не прошла, все эти годы избегала даже случайно оказаться на пепелище моих детских воспоминаний. А недавней весной так и не удалось отказаться, и я вынуждена была поехать в родные пенаты.
Я стояла посреди парка моего детства и ревела: громко, не стесняясь, утирая слезы выбившимся из-за воротника шелковым платком. Я не могла, да и не желала уходить, идти делать мои важные взрослые дела, вести срочные переговоры, жить такой скучной жизнью. Я вдруг страстно захотела спрятаться от своего настоящего, от своего возраста, от своих проблем, от самой себя, в конце концов. Прошла минута, и рынок, склады, блинная, мусор, горластые чернолицые люди, аляпистое содержимое прилавков - все это стало наваждением, тщательно наведенной галлюцинацией, бредом воспаленного воображения. Я стояла на полянке в центре парка, куда сходятся все аллеи и тропинки, сзади меня, поблескивая свежевымытыми окнами, красовалась избушка-игротека, чуть впереди, за яблоневым садом виднелась бело-синяя деревянная детская площадка, в центре которой гордо возвышалась единственная на весь парк карусель - та самая, с которой я так неудачно улетела в куст шиповника в свои неполные четыре года. Я прошла по главной аллее, с замиранием сердца гадая, покажется ли калитка в живой уголок. Мне опять улыбнулась судьба: вот они, известные до каждого уголочка клетки волка Максима, лисы Алисы, ослика Антона, морских свинок и кур. Ослик мирно пощипывал крапиву и лебеду, вдосталь растущих вокруг, бурая медведица Маша спала, мелодично похрапывая, кричали гуси и мекала козочка. Все как всегда: веселая разноголосица и запах свежего сена. В пятидесяти метрах от мирка незамысловатой фауны за деревянными столиками, подстелив на влажные лавки газеты, сидели пенсионеры и со знакомыми костяными звуками лупились в домино. «Рыба!» - прохрипел один из них, и я вздрогнула - я была уверена, что услышала дедушкин голос. По аллейкам раскатывали малыши на трехколесных велосипедах, на резных скамейках сидели гордые молодые мамочки, покачивая «пищащие коляски», вездесущие старушки в шляпах, платочках, беретках и кепочках быстро-быстро шевелили спицами и языками. Я шагала по старому, потрескавшемуся асфальту, хотя по асфальту ли? А может, эта серая лента под ногами была той самой гранью между настоящим и прошлым, основной магистралью безвременья, в котором я очутилась непостижимым образом? Мне навстречу выбежала белка, села на мокрый асфальт и блеснула на меня черно-перламутровыми глазками. В кармане я обнаружила орешек. Странно, но ожидаемо: я не ем орехов уже очень давно, а когда-то в детстве не отправлялась на прогулку, не положив в карман горсть орешков для этих прожорливых и удивительно милых пушистых рыжиков. Слезы все еще текли у меня по щекам, я вспоминала Валерку и Любку с первого этажа, с которыми мы искали клад под огромным скрипучим дубом, Таньку, которая впервые дала мне затянуться сигаретой, а потом обливала водой из лужи, добывая меня из забытья, бабушку, которая, сидя на этих самых скамейках, часами рассказывала мне волшебные сказки о мальчике с яблоком, о коне-чародее, о девочке Сонечке из сказочной страны. Мне было спокойно и хорошо, так хорошо, как бывает только в детстве, не отягощенном проблемами, утратами, печальным опытом прожитых лет. Мир - сказка, жизнь чудесна, будущее волшебно, самая большая беда - улетевший шарик из неловкой детской ручонки. Нет, разум мой не помутился, мысли мои были ясны, ориентацию во времени и пространстве я не потеряла. Почти не потеряла. Детское восприятие мира и себя в нем вдруг неожиданно наложилось на мои сегодняшние осознания и представления, я не видела причин гнать от себя это наивное «мир – сказка, и жизнь чудесна», оказалось, что этот постулат замечательно вписывается в ряд моих серьезных взрослых жизненных аксиом. Мир вокруг – сказка, и любая жизнь чудесна, независимо от того, каков твой возраст, что ты пережил и чего ожидаешь от будущего. Главное - это понять, вернее, вспомнить. Вспомнить любимую карусель, знакомую трещинку на асфальте, голос бабушки, еще раз увидеть все вокруг глазами мальчишки или девчонки, вернуться туда, куда нет дорог, попытаться второй раз войти в ту же реку.
Возвращение не бывает случайным. Возвращаешься ли ты в родной город, к любимому человеку, на давнее место работы или в свою юность, всякое возвращение - плод долгих размышлений, взвешиваний, всякое возвращение дышит надеждой на перемены к лучшему, всякое возвращение - это начало чего-то иного, пока еще неведомого.
А чем кончилась моя история? Слезы мои высохли, столетние липы столпились за моей спиной, закрывая от меня и избушку, и карусель, и ослика Антона, и рыжий хвост бельчонка, я вышла из парка, протиснувшись сквозь чуть приоткрытые скрипучие ворота, улыбаясь, вошла в метро и запрыгнула в вагон уходящего электропоезда, увозя домой улыбку, этот рассказ, и самую правильную формулу, которую теперь уже не забуду: «мир - сказка, жизнь чудесна».