Ночь

А чем наши сны - не произведения искусства? Так же искушают, так же заставляют чувствовать и думать, так же погружают в себя, вытаскивая нас из реальности, так же меняют в нас что-то... По крайней мере, мои сны делают именно так. Вот только поделиться ими с кем-то, показать пока не получается. А представляете, если когда-нибудь получится? Будут соногалереи, соновыставки, соновидеозалы, сонотеки...

***
Ненавижу мед. Любой. Даже запах вызывает отвращение.
А сейчас хочется. Светлого, прозрачного, тягучего и липкого. Чтобы он капал с губ, чтобы испачкать все пальцы, чтобы слизывать его языком с ложки, чтобы никакого чая, чтобы приторно-сладкий вкус въелся в кожу, чтобы слиплись волосы, чтобы сидеть за столом, поджав под себя ноги, и размазывать подушечками пальцев медовые капли по чистому столу, чтобы Enya пела тихо-тихо, чтобы лился свет из коридора, чтобы не было голосов и движений вокруг, чтобы скоро совсем настала ночь и прохлада крахмальной простыни, чтобы из-за окна слышался звук проезжающих машин, чтобы тень от диффенбахии падала на лицо, чтобы мед в банке кончился вместе со светом дня на улице, чтобы зазвенела связка ключей за дверью, чтобы не было никаких дел и забот важнее меда, чтобы под последнюю, самую густую и самую янтарную каплю меда подставить нос, а потом вытягивать острый и дрожащий язык, стремясь слизнуть им последнюю каплю меда, чтобы стать такой же тягучей и ароматной, чтобы сразу спать: вот так, не отмыв и не доглотив, чтобы потягиваться в полудреме и облизывать пальцы до утра, на грани сна и яви.
***
Как в детстве любящие родители приучили меня засыпать под сказку, так до сих пор и не отучилась. Да и незачем.
Только теперь сказки стали другими, да и сказочником работаю для себя сама. Стоит устроиться поудобнее для того, чтобы, наконец, заснуть, стоит расслабиться, как воображение начинает рисовать перед закрытыми глазами картинки, связанные сюжетно и настроенчески. Иногда засыпаю уже на третьем или четвертом кадре, а подчас досматриваю эти комиксы до логического, обязательно счастливого конца. Как правило, главные герои в этих иллюстрированных сказках одни и те же. Даже иногда попадаются с детства любимые сюжеты про Золушку или Спящую красавицу, естественно, адаптированные к нынешнему возрасту. Но чаще мои засыпательные истории не имеют корней и аналогов, являясь настоящим эксклюзивом. То они яркие, динамичные, в ритме румбы, то туманно-загадочные, под Грига или Шопена, иногда - откровенно эротические в атмосфере танго. Жаль только, что этого кроме меня, никто не видит. Я бы поделилась.
***
Ночью снился летящий над домом пароход с трубами и дымом из них, пароход гудел, вороны и самолеты разлетались в разные стороны. Потом пароход выпустил якорь, якорь очень долго спускался и зацепился за мое окно, а по якорной цепи очень быстро и ловко вскарабкалась Сонька. Я не успела ахнуть, якорная цепь смоталась, и пароход улетел, быстро превратившись в серую маленькую точку на небе. Потом во сне я умерла, и меня хоронили. Я плакала, пыталась остановить родственников и друзей, которые решили меня сжечь в крематории, я не хотела в огонь, пришлось проснуться.
Иногда после таких снов кажется, что спать вообще не надо. Потому как лучше вообще не спать, чем так.
***
Ночью во сне родила близнецов. Мальчика и девочку. Ваню и Таню. Больше всего меня беспокоило, как мы теперь будем ездить в машине: на переднее пассажирское сидение никого не посадить, все дети маленькие, а сзади я с четырьмя детьми вряд-ли умещусь. Весь сон ходила с обоими мелкими детьми на руках, почему-то боялась хоть на секунду расстаться с ними. Проснулась. Плакала.
***
Ночью во сне участвовала в полярной экспедиции в стиле «Семеро смелых», погружалась с аквалангом как в «Голубой бездне» Бессона, снимала пингвинов для продолжения «Птиц», проваливалась в болото по следам Стэплтона из «Собаки Баскервилей», утром оказалось, что Сонька стянула с меня одеяло, и я тривиально мерзла.
***
Мне никогда не снятся кошмары классические: с упырями, демонами, покойниками, скелетами. Те самые, которые описаны в литературе и обосновались в детских страшилках. Может быть потому, что я никогда не смотрю фильмы ужасов. А может быть потому, что сейчас такие кошмары уже никому не снятся, превратились в антиквариат.
Мои кошмары делятся на три вида, и каждый сон, после которого я просыпаюсь в слезах или холодном поту, обязательно относится к одной из этих категорий.
Во-первых, это сны о том, что мне срочно, жизненно срочно, надо попасть домой, а я не могу: лифт не работает, а у лестницы провалился пролет; или ночь, транспорт не ходит, машина не ловится, или мне кто-то мешает, кто-то все время останавливает меня на пути к дому, а секунды бегут, и я понимаю, что смертельно опаздываю, причем в данном случае «смертельно» - не преувеличение.
Во-вторых, эротические сны с определенной схемой: я очень, до сумасшествия, хочу заняться любовью, но опять же все и всё вокруг мне мешает. Во сне я чувствую какое-то нечеловеческое возбуждение, но до удовлетворения дело не доходит никогда.
Третья категория кошмаров - это сны о том, как я приезжаю в нашу старую квартиру в Филях, там ничего не изменилось, на кухне месит тесто бабушка, в комнате мастерит что-то дед, все дома, все вместе, все вокруг так, как было много лет назад. В конце сна я обязательно понимаю, что это только сон, что в квартире этой уже пятнадцать лет живут чужие люди, а бабушка и дед давно умерли.
В моих кошмарах могут быть разные декорации, обстоятельства, второстепенные герои и побочные линии, но схемы, сюжеты всегда одни и те же. А других кошмаров у меня не бывает.
***
К нам пришли неожиданные гости. Кормить было особо нечем, в погреб спускаться за бараньей ногой тоже было нельзя - за неимением погреба и ног в нем, посему всем семейством собрались и поехали куда-то далеко, за мясом. Сначала долго шли пешком через празднично украшенный весенний городской парк с народными гуляниями и концертами на открытых эстрадах, потом ехали на автобусе. По дороге к нам присоединились друзья, потом еще друзья, потом знакомые, потом друзья этих знакомых. Мы приехали на большую мясную базу, выбрали карбоната, шейки, телятинки, сала и отправились в обратный путь. Обратно уже ехали целой колонной, в которой были и автобусы, и автомобили, и даже парочка трамваев. Мы были довольны и громко пели какие-то детские песенки и не знали, что два бандюка, которые ехали в машине перед нашим автобусом, стискивали зубы и матерились, будучи нашим пением дюже недовольны. Остановились на ночлег: вдоль асфальтовой дорожки с обеих от нее сторон стелили пенки, спальники, в наволочки засовывали какие-то тряпки, чтобы сделать подушки. И тут милиция. Два молодых мента схватили трехлетнего сына наших знакомых и отвели его в отделение, где ему было предъявлено обвинение в краже лопаты у тех самых бандюков - нелюбителей хорового пения. Родителей мальчика и нас к нему не пустили, сказали, что ночь он проведет в КПЗ, горшок там есть, так что все будет в порядке. Когда вернулись к месту нашей ночевки, оказалось, что наше с Сонькой ложе кто-то перенес на крылечко недалеко стоящего деревянного домика, ровнехонько под яркую лампу. Спать там было невозможно, потому что яркий свет бил в глаза, из дома все время кто-то выходил, перешагивая через нас и наступая мне на руку. Но мы заснули, а к утру почуяли запах протухающего мяса. Мясо мы закопали под деревом той самой украденной лопатой, и опять развернулись в сторону мясной базы, чтобы повторить попытку отовариться: ведь те самые неожиданные гости до сих пор ждут нас с ужином. До базы мы не доехали - я проснулась.
***
Сон был очень коротким, но, когда он начал сниться, я уже откуда-то знала «содержание предыдущих серий».
Мои дети смертельно больны редкой болезнью. Их жизням осталась неделя. Всеми правдами и неправдами мы узнали, что лекарство от этой болезни существует - это таблетки: достаточно выпить одну, чтобы излечиться. Таблеток в мире существует только две. Месяц назад муж уехал на поиски спасения для наших детей.
Мне снится наша комната, мы с детьми сидим на полу, они рядом друг с другом, напротив меня, неотрывно смотрят мне в глаза. Они выглядят изможденными, их лица как маски, глаза поддернуты пеленой. В комнату входит муж, молча протягивает мне одну таблетку. Разворачивается, чтобы уйти, в последний момент глухим голосом говорит, что есть маленький шанс через десять дней получить вторую. Если я сейчас дам обоим детям по половинке имеющейся таблетки, то они смогут прожить ровно четырнадцать дней, на неделю больше, чем мы рассчитывали. Может быть, ему удастся успеть найти вторую таблетку и вернуться с ней за эти четырнадцать дней. А может, не удастся.
- Решай сама, - говорит он и выходит.
Я сижу на полу, в ладони зажата таблетка. Напротив сидят оба моих умирающих ребенка. Я могу сейчас спасти жизнь одному, но тем самым убить второго. Или продлить на неделю жизнь обоим, а потом, возможно, потерять их. Мне надо решить.
С утра мир выглядит другим. Акценты сместились.
***
Недавно во сне приснился дом и квартира в нем, которых в реальности я никогда не видела. Во сне в этом доме я жила. У дома было мало этажей, зеленые стены, коричневая крыша и дракон-флюгер на ней. В моей квартире нашлись полукруглые окна, очень старая дубовая мебель, крутая лестница на второй этаж, на котором была моя спальня. Я жила там одна. Я сидела на широком подоконнике и смотрела во двор, где стоял другой дом, брат-близнец моему. Я видела только окно, такое же полукруглое, как и у меня. Окно было занавешено розовыми шторами, за ними всегда горел свет. И я часами наблюдала спектакль в театре теней - всю жизнь обитателей той квартиры: ссоры, объятия, семейные ужины, любовь, драки. А потом один из тех, кто жил за шторами, сел на подоконник и повернул голову в мою сторону. И я поняла, что теперь моя очередь показывать представление, играть в жизнь. Я попробовала, но оказалось, что театр одного актера не интересен, и тень сидящего на подоконнике зрителя исчезла.
Я очень хочу попасть в тот дом, на свой второй этаж, в свою спальню, на свой подоконник. Никто не видел зеленого дома с коричневой крышей и драконом-флюгером на ней?
***
Снилось, будто я еду в машине и, что самое странное, сижу за рулем. Путаю педали ногами, руль очень маленький, настолько, что две руки на нем не умещаются, машина праворульная, зеркал нет вообще, ни одного. А самая большая сложность - что я не могу понять, зачем у меня под локтем какой-то рычаг, только к концу сна вспомнила, что это рычаг переключения скоростей и что им тоже надо что-то делать. Но как ни странно, мне все это совершенно не мешало мчаться по улицам на сумасшедшей скорости, как полковнику Фрэнку-Аль Пачино (не мешала его слепота при поездке на «Феррари»). Меня пытался остановить ГИБДДшник, я испугалась, но не остановилась, поскольку опять перепутала педали, и нажала не на среднюю, а на правую. Сон был наполнен наслаждением от быстрой езды и осознания своего «у меня получается!», ужасом оттого, что я не могу остановиться и не хочу этого делать, адреналином в крови и яростным нежеланием просыпаться. Здорово!
***
Я проснулась резко. От страха. Страх настиг меня где-то на грани между сном и бодрствованием, потому что испугаться ТАКОГО, самого упоительного в мире сна я не могла. Я села на краю кровати, пытаясь вернуться в явь и унять дрожь во всем теле. Я уже понимала, от чего мне так страшно, в голове билась плохая, ужасная мысль. Сердце уже стучало где-то в пальцах ног, а на его месте я отчетливо чувствовала непривычную, болезненную пустоту. Очки ночью я оставила на столе, сейчас до них не дотянуться. Я окончательно раскрыла глаза и охнула. В полутемноте городской ночи, из дальнего угла комнаты, медленно, на уровне пола ко мне ползло нечто. Нечто было бесформенным и светлым, светлее, чем все остальные предметы в комнате. Я в секунду заледенела, потеряв способность соображать и шевелиться. Мне стало очень-очень холодно, я даже не дышала, только мурашки табунами скакали по моей коже. Я только почему-то пожалела, что не сплю в пижамах или футболках, наверное, будь я сейчас хоть немного одета, мне было бы не так страшно. Нечто подползало, его почему-то немного пошатывало, иногда оно отклонялось от прямой линии «АВ», на которой «А» - это оно, «В» - это я. Но время шло, нечто неумолимо приближалось, и, наконец, дотронулось до моей ноги. Как я визжала! Я так не визжала даже на аттракционе «Сюрприз», когда какая-то там физическая сила плотно прижала меня спиной к стенке, а в стенке оказался наполовину выкрученный шуруп. Я, не раздумывая, махнула ногой, целясь этому нечто в пах, если, конечно, у этих существ бывают такие места. Бесформенная мутно-светлая масса рванулась и медленно вернулась в исходный свой угол. И опять поползло в мою сторону.
- Светк, ты что? Что с тобой? - с опозданием отреагировал муж на мой визг. - Ты что решила посреди ночи в шарики поиграть?
У меня начали теплеть руки. Сердце стало подниматься все выше и выше, на свое законное место. Я смогла вдохнуть. Конечно, вечером Мишка надул Соньке розовый шарик, а тот исходный угол - у балконной двери, из-под которой сквозит и струей воздуха толкает шарик ко мне.
Но заснуть я больше не смогла.
***
Как научиться быть полностью независимой от собственных снов? Ну, так ведь нельзя, потому что всего один кошмар ночью, и целый день жить не хочется.
Во-первых, спала сегодня для себя совсем непривычно: на неразобранном диване, в одежде, в туфлях и без одеяла. Плюс, во сне я оказалась на берегу моря - просто стояла на песке и смотрела на волны. И откуда-то издалека, из-за горизонта стремительно на меня налетела огромная стая самых разнообразных бабочек, их было не просто много, а очень много, они летели ко мне, а долетев, облепили меня полностью. Я не могла кричать от ужаса, пыталась отмахиваться, убегать, но это все было бессмысленно. Помощи ждать было неоткуда: берег был пустынный. А бабочек становилось все больше, несколько залетели мне в рот, на мне не осталось ни одного миллиметра поверхности, не занятого бабочками. Было очень тихо, я слышала лишь шуршание миллионов крылышек. Я проснулась. Уже два часа пытаюсь избавиться от этого наваждения, но это невозможно: слышу постоянное шуршание отовсюду, даже через одежду до сих пор чувствую какое-то шевеление то у меня на спине, то в волосах, то по ногам. Я не могу от этого спрятаться. И не могу отвлечься. Впервые мне очень-очень страшно в своем доме. Но не уверена, что и вне его способна буду убежать от себя и своего кошмара.
***
В ночной полудреме привиделось среди прочего нападение парочки обаятельных бандитов, которые к тому моменту держали в страхе весь Нью-Йорк (и как я там во сне оказалась?). Бандиты как-то проникали в дом, или, в моем случае, в подвал, где я жила одна, запирали двери на огромный скрипучий засов и, надев перчатки, приступали к экзекуции. Они спокойно, улыбаясь и как-то доброжелательно остря, обмазывали жертв толстым слоем пластилина, вдавливая в него виноградинки. Сначала в пластилине оказались мои руки, грудь, спина, ноги, живот, потом дошла очередь до лица и шеи. Было очень страшно, я пыталась с ними договориться, чтобы они не залепляли мне нос или рот, но по выражению их лиц я поняла, что мои надежды и просьбы тщетны. В этот момент я очень захотела проснуться, для этого (я точно знала, что так надо) пришлось вспомнить название моего принтера. Как только во сне я произнесла «Hewlett Packard», моментально проснулась. Кошмар страшный, но послевкусие забавное.
***
Вдруг из маминой, из спальни
Кривоногий и хромой
Выбегает умывальник
И качает головой.

В детстве меня это очень пугало. Вообще я мало чего боялась - не опасалась чужих людей, не пугалась больших собак, никогда не требовала включить свет в комнате, темнота меня забавляла, с высотой тоже проблем не было: уже лет в шесть-семь любила сидеть на подоконнике на нашем пятом этаже сталинского дома, свесив ножки на улицу. Но вот перспектива встретиться с хромым умывальником или разговаривающей кастрюлей меня повергала в состояние паники. Боялась необъяснимого.
А сегодня ночью за мной по безлюдным кривым улочкам какого-то старого города гонялся миксер. Он даже произносил какие-то тексты угрожающего содержания, из которых было понятно, что стоит ему меня догнать, вот именно тогда настоящий кошмар и начнется. Миксер был большим, примерно в половину моего роста, очень прытким, юрким и следовал за мной неотступно. При этом, кажется, он умел летать, что снижало мои шансы уйти от него в отрыв.
Короче, проснувшись от звука будильника утром, я поспешила на кухню, осторожно достала из буфета миксер и донесла его на вытянутой руке до мусоропровода. Да - глупо и смешно. Но ничуть не жаль, крови и нервов он ночью мне попортил столько, что уже никогда не сможет искупить свою вину замешиванием и взбиванием. Я уж лучше венчиком, он милый, славный и совсем не страшный.
***
Ночью во сне террорист с внешностью Михаила Державина выстрелил мне в ногу из огромного шприца маленькой иголочкой. Отравленной специальным ядом. Против которого нет противоядия, но у которого, зато, есть пролонгированное действие: отравленный человек в течение четырех дней превращается в летающее растение, то есть внешне он остается человеком, но исчезают разум, эмоции, возможность понимать и ощущать, и появляется способность летать. Сожалеющий муж отвел меня домой и убежал в библиотеку читать об особенностях летающих людей-растений. А я осталась ждать начала изменений. И вот это ожидание, сидение у окна, хождение из угла в угол, путающиеся мысли о детях, о моем будущем, страх и какое-то даже нетерпение были настоящим кошмаром, который все не кончался и не кончался. Как правило, мне удается усилием воли выдернуть себя из сна в такой ситуации, и если сразу попытаться переключиться: включить музыку, пойти к компьютеру или почитать что-то, то кошмар меркнет, воспоминания о нем становятся прозрачными и эмоционально не окрашенными. Сегодня не удалось. Поэтому страшно.
***
Странная штука - сны. Все пытаюсь осознать, что это все - лишь субъективно переживаемые представления, преимущественно зрительной модальности, регулярно возникающие во время сна, главным образом, в фазе «быстрого» сна, но пока не получается. Почему-то все больше и больше убеждаюсь, что сновидение - это существование меня в каком-то другом, но не менее реальном мире, в который можно попасть, только заснув. Несмотря на иногда снящиеся кошмары и просто липкие противные сны, я люблю этот мир. У меня там уже есть свои улицы, дома, даже целые города. Когда-то мне приснился сон, в котором я гуляла, жила, любила, работала в неизвестном мне городе: я видела горбатые извилистые улочки, каменные и деревянные дома, большой трехэтажный магазин в центре города, незнакомые станции метро, маленький домашний ресторанчик , темный запущенный парк. С тех пор многие мои сны возвращают меня в этот город. Сны эти разные, бывают добрые и ласковые, бывают страшноватенькие или наполненные напряженным эротизмом. Но декорация одна. Не хочется верить, что этого города нет, что это все «субъективно переживаемые представления», и только.
Странно, но я до сих пор помню сны своего детства, не все, конечно, но некоторые навсегда запали в память. Помню и кошмары. Они со временем трансформируются, обрастают новыми деталями, но, по сути, мне до сих пор снятся кошмары моего детства: мне надо убежать, а я почему-то сижу на корточках и не могу встать, так и ковыляю от невидимых преследователей. А утром просыпаюсь и понимаю, что ноги болят и спина разламывается. Второй страх снится мне еще чаще: не могу попасть домой, хотя очень-очень надо. То лифт не работает, то его вообще нет, то заблудилась, то дверь не открывается. Наверное, какой-нибудь шибко умный дипломированный психолог в два счета даст подробное объяснение всем моим ночным заморочкам, но так не хочется, чтобы этот мой и только мой мир был разрушен наукообразными фразами, выводами и диагнозами.
***
Это надо просто терпеть. И ждать, когда само кончится. И засыпать каждую ночь, обреченно. И вставать каждое утро, тратя по часу, чтобы вернуться, прийти в себя и переместиться из той жизни в эту. Потому что по ночам у меня тоже жизнь. Яркая, динамичная, многосюжетная, сверхэмоциональная. Ночью я живу быстро, деятельно, активно. В моем ночном мире много новых людей и новых мест, много событий, и все они разные, каждое важно, там много меня. Меня такой, какая я сейчас. Меня, такой, какой я была когда-то. И такой, какой я хотела быть, но так и не стала. Не стала в дневной жизни, но мне это удалось в ночной. По ночам я езжу на машине, ныряю со скалы в океан, ношу рваные джинсы или песцовые шубы, говорю по-японски, пишу по-французски, летаю самолетами и плаваю яхтами, быстро и весело решаю все проблемы, принимаю в свою жизнь черные горести и светлые радости. И все было бы хорошо, если бы не было утра. В которое надо открывать глаза, в которое мысли поначалу беснуются в голове, пытаясь уложить их в порядке, соответствующему утру - то есть, дневной жизни, в которое первым или вторым по счету приходит понимание, что «Бог мой, как же хочется спать!» Ведь я не сплю теперь ночами. Я ими живу. На пределе, изо всех сил, то разрушая себя до состояния кучки песка, то собирая себя заново. А спать когда? Если существование поделилось на две жизни: с открытыми глазами и с закрытыми. В первой нелегко, хотя и скучно. Во второй - скучать некогда, но поэтому и вздохнуть даже времени нет. А спать? Вот просто лежать минуту за минутой, час за часом в удобной постели, не быть нигде, не видеть ничего, не думать ни о чем? Мне бы хотя бы часик ... Ну, хотя бы для того, что я могла бы сказать: «А я тоже по ночам сплю. Я - как все. И утром просыпаюсь, как делают это мой муж, мои дети, соседи по дому и дворничиха тетя Нина. Просыпаюсь, я сказала, а не прыгаю из жизни в жизнь». Но пока не заслужила, видимо. Даже часика. Эх!
***
Утром проснулась с ощущением приснившейся фразы. Весь день фоном вспоминала ее, крутились, вертелись отдельные слова, но складываться вместе отказывались. И вот только что она «проговорилась» в голове целиком. Мужским, с одесскими интонациями, голосом. «Несметные полчища поработили много умов, и тех, кто сдает бастионы, мы заносим в игнор». И сколько мне теперь придется думать над тем, что там, во сне, имелось в виду?
***
Проснулась с воспоминанием о последнем эпизоде сна: в моей клумбе с лилейниками, ровно в центре, стоит Селезнев (бывший спикер Госдумы) и жалобно мне говорит: «А если я стану фонтанчиком, ты меня оставишь тут?» Очень рада тому, что не помню весь сон. Одного этого эпизода достаточно для того, чтобы вот прямо сразу, не вставая в постели, распрощаться с «крышей» и надеждой на психическую сохранность.
***
Сегодня во сне я кормила грудью чужого ребенка, покупала косу, потому что в ванной выросла трава выше пояса, казнила женщину, которая убила две тысячи детей своей сестры, ругалась с тетками из телефонного узла, которые отключили в моем телефоне тройку и двойку. Очень насыщенная ночь получилась.
***
Сегодня во сне приснилось то, что я однажды пережила. Когда-то давно в Подмосковье, недалеко от Ступино, шла на электричку. Дорога опускалась вниз, вокруг стояли сосны, земля - песчаная, усыпанная иголками. Жаркое солнце конца дня. И вдруг показалось, что пройду еще с десяток метров и увижу голубую полоску моря среди зелени, увижу кособокую таверну, стоящую у дороги, босоногих мальчишек, говорящих на гортанном языке, выпрашивающих хоть сольдо... И так в душе защемило: почему это не правда?
Ждать чуда за поворотом - удел человеческий. И хотя поворотов уже было - не сосчитать, а чудес за ними встретилось - кот наплакал, все равно каждый раз жду. Упрямство или тугодумие?
***
Мы шли с Сонькой по лесной дороге, дошли до реки, через которую был перекинут старый мост из бревен, покрытых зеленой слизью и скользких. Сонька пошла впереди и посередине реки, не удержалась на бревнах и упала с шумным всплеском в воду. Я прыгнула за ней, успев подумать, что плавать так и не научилась, и теперь вряд ли успею. Но я ее вытащила, мы как-то добрались до берега, я вышла из воды, держа ее на руках и удивляясь тому, что она опять стала новорожденным ребенком. Не было ни ужаса, ни паники, только благодарность кому-то или чему-то за еще раз подаренные мне первые годы Сонькиной жизни. Пока я заворачивала маленькую Соньку в свою футболку, я думала о том, что все желания сбываются рано или поздно, так или иначе. Ну и, конечно, тут наступило утро.
***
Во сне вела дискуссию о личностно-ориентированной педагогике (а такая есть?), была наблюдательницей на BDSM-сессии, каталась с ледяной горки в шортах, была неким саморазвивающимся модулем, который должен был со временем превратиться в огромный дом для многих людей, стоять в степи и включать в себя жилые комнаты, ресторан, почту, магазин, госпиталь, кинотеатр, пожарную часть, библиотеку и т.д. Очень за ночь устала. Очень.
***
Просыпаясь утром и вспоминая все, что снилось, больше всего удивляюсь тому, что что-то во сне полностью соответствовало реальности. Там привычные пейзажи и интерьеры искажены до неузнаваемости, знакомые люди совершают поступки, на которые никогда не отважатся в реальности, все законы физики беспардонно нарушены, время и пространство существуют по очень своим принципам, но при этом я там складываю пять и шесть и получаю одиннадцать, при этом кто-то там декламирует: «Наша жизнь - кинематограф, черно-белое кино» и не меняет ни единого слова. Именно это почему-то настораживает, а не то лишенное смысла безумие, которое составляет суть и большую часть снов.
***
Сегодня во сне убегала от старухи-расчленительницы, жила на Васильевском с чужими детьми, тонула в Неве, видела на Невском пластмассовый московский Кремль, каталась на горных лыжах с крыши магазина-небоскреба, потеряла Соньку, оказалась в тюрьме за утопление старухи-расчленительницы в Яузе. Устала очень!
***
А у меня теперь есть четыре Питера. Один - это тот, который один на всех, и куда я так люблю ездить. А еще три - мои персональные, отданные в единоличное пользование. Они мне снятся. В них, в этих Питерах, все не так, как в том, общем. В них другие улицы и другое небо, другие люди и другое настроение, но во сне я всегда знаю, что это - Питер. В одном происходит действие романтических снов, если я заснула и увидела его уже узнаваемые мной улицы, можно расслабиться - покажут мелодраму, а то и эротику. В другом всегда творится что-то неописуемое, нелогичное, фантасмагоричное. В третьем - всегда кошмары. И не ужастики с кровью и привидениями, а такие жуткие истории, недоговоренные, почти без сюжета, без действия, но заставляющие покрываться холодным предательским потом и забывать дышать. Последние три ночи в каждом сне - Питер. Сегодня я видела высокого моряка Лешу с бочкой «Балтики» на ремне и мертвой змеей, которую он носил на голове, под бескозыркой. Видела взлетающую на собственных крыльях и падающую огромным горящим камнем вниз машину. Видела кассы вокзала, в которых из темных окошек на меня смотрели какие-то звериные глаза. Видела маленького азербайджанского мальчика, который молча и пристально глядя мне в глаза, погружался в асфальт, как в болото. Видела родителей, которые вошли в незнакомый мне дом, и тут же закрывшаяся за ними дверь моментально заросла колючей проволокой в несколько слоев. Еще что-то видела, что просто не запомнила. А все эти эпизоды и связки между ними до сих пор стоят у меня перед глазами.
***
Сны в последнее время снятся абсолютно кинематографичные. Эдакие готовые полнометражные фильмы. С преступлениями, интригами, погонями, перипетиями, сложной системой взаимоотношений героев, параллельными линиями и потрясающе красивыми декорациями. Просыпаюсь уставшей и даже измученной. Еще долго после пробуждения в голове крутятся обрывки воспоминаний, и мне приходится аккуратно раскладывать по кучкам: вот в эту - то, что приснилось, а вот в эту - то, что и вправду случилось в моей жизни. Иногда путаю и кладу не в ту кучку очередной обрывок. А иногда долго не могу решить, куда класть-то? И уже очень-очень хочется хотя бы одну ночь посмотреть что-то спокойное и умиротворяющее, например, какой-нибудь научно-популярный сон про божьих коровок или жизнь ромашки. Но мой удел сейчас - приключенческая сонография.

А еще сон - это, наверное, единственное, чем нельзя поделиться. Я в состоянии подобрать слова, чтобы вербализовать свои мысли, чувства, ощущения. Я могу рассказать любое воспоминание о прошлом. Описать любую фантазию. Но каждая попытка рассказать сон заканчивается полным провалом, потому что любой рассказ подразумевает внутреннюю логику сюжета, последовательность изложения. Сон же - это из другого жанра совсем. Там не бывает ни логики, ни четкой последовательности, часто нарушены причинно-следственные связи. То, что во сне воспринимается должным, в рассказе выглядит убогой, непонятной и бессмысленной историей. И это очень обидно.
***
Во сне ночью нашла труп в детском парке на Филях. У трупа было зеленоватое лицо, он лежал на асфальте в луже, а я звонила в «03», а мне там не верили и говорили, что я просто не хочу в лужу наступать, а если бы обувь свою не жалела, то смогла бы труп и сама оживить, не отвлекая врачей от важных занятий. Ехала на электричке с кем-то, решила выйти на станции, что около метро «Автозаводская». Так и сделала, и попала в Питер. Только не в настоящий, а тот, мой личный Питер из моих снов. Я там уже неплохо ориентируюсь, знаю, где позавтракать рано утром, где станции метро находятся, где купить что-то необходимое. Покупала цветы в киоске. Цветов там было много, но все незнакомые, странные, чуднЫе. Продавщица печалилась, говорила, что покупатели требуют роз и гвоздик, а где ж их взять, если их запретили как неблагонадежные? В метро переходила с одной станции на другую. Когда мне во сне надо в метро перейти, я всегда оказываюсь на станции «Библиотека им. Ленина», и на ней всегда какие-то сложности. То посреди платформы ремонтные работы обнесены заборчиком. И от заборчика до края платформы остается сантиметров пятнадцать, по которым и приходится обходить. И хорошо, если поезда нет. А если ты балансируешь на одной ноге, упершись плечом в заборчик, а с другой стороны ощущая пустоту, и тут сзади налетает поезд, гоня перед собой воздух, то этот воздух норовит сдуть тебя прямо на рельсы перед самыми колесами поезда. А если нет ремонтных работ, то выясняется, что вся система переходов на станции сделана из навесных мостиков, которые раскачиваются и не имеют перил. Короче, беда с этой «Библиотекой Ленина». И уже, совсем утром, предчувствуя звонок будильника, видела, как мне за шиворот засунули таракана с очень длинными усами, я видела это со стороны, но точно знала, что это именно мой шиворот, и чувствовала покалывания от усиков и отвратительное шевеление у меня на спине. Я прижалась спиной к стене и пыталась впечататься в нее, чтобы раздавить это шевелящееся существо, а таракан пищал задушенным тонким голосом о Женевской конвенции, на которой не только права человеков были утверждены, но и права тараканов. Мне было стыдно ощущать себя предателем Женевской конвенции, но и наличие живого таракана на своей спине я терпеть не могла - ощущение ужаса зашкаливало.
***
Я крадусь, замирая надолго. Голландская или норвежская какая-то деревня. Лето. Ночь. Небо в звездах. Каменные дома построены плотно - стена к стене. Кривые изгибающиеся улочки. Окошки, в которых горит теплый свет. Многие распахнуты... Сверчки. Или их еще называют «цикады» (никогда не понимала разницы). Неумолчно сверчат сверчки или цыкают цикады. Изредка слышен кашель, иногда разговор из окон. Иногда - шаги. В домах кое-где почему-то растопили камины, и пламя уютно плещется в глубине. Где-то гаснет свет, и окна закрываются. А из тех, что открыты, по старому радио, с хрипами, передают «Лунную сонату» Бетховена. Мне хочется здесь оказываться каждую ночь. В этой чудной деревеньке. В каменном закрытом дворе с арочным выходом на улочку. А внутри - газоны и дерево, а то и два. И скамейка. Несколько дверей выходят во дворик. От дверей к земле - каменные ступени. Улицы и дворы тоже вымощены камнем. А в доме - скрипучая деревянная лестница на второй этаж. Маленький балкончик. В маленькой комнате - просторно. Широкая кровать. И столик. И шкаф. Шифоньер, но без зеркала. Старый такой шкаф.

Вечерами зажигать свечи. Слушать сверчков из открытого окна. Смотреть на огонь в камине. Пить вино, сидя в мягком кресле. И пусть звучит «Лунная соната»... Каждую ночь. До первого звонка будильника.