Духовное путешествие

Духовное путешествие

Размышление о книге игумена Пантелеимона (Ледина)
«Невидимые сети врага духовного»

Эта книга родилась не сегодня и не вчера, она не является плодом единовременного труда. Сама жизнь день ото дня наполняла ее страницы органичным, бытийным материалом. Это не умозрения, запечатленные словами в плоскости листа, это — плоды духовного поиска, сопряженного с ошибками и необыкновенными духовными открытиями; изыскание высших смыслов бытия с неизбежными разочарованиями, но и с благодатными озарениями. Автор — игумен Пантелеимон (Ледин) — человек удивительной судьбы. Обладая цельным, волевым характером, быстрым, наблюдательным умом, он мог бы добиться многого и на гражданском поприще, но промысел Божий уготовил для него иное служение, для которого весь предыдущий опыт его жизни явился весьма полезным подспорьем.
Будучи медработником, он воочию познал телесную немощь человеческую. Неизбывность боли, глубину страдания он постигал не по книжным премудростям, но каждодневным личным участием и сопереживанием. И тогда уже ищущий его ум задавался вопросом о причине человеческого страдания. В чем корень бед, болезней скорбей? В поисках ответов он с неизбежностью двигался все глубже и глубже к смысловым корням бытия — к духовному началу всего сущего, к Богу, к Его Святой Церкви и пастырям ее; к пониманию высочайшего смысла и ответственности христианского призвания…
Умоляю вас поступать достойно звания, в которое вы призваны (Еф. 4, 1). В этом простом восклицании Апостола и благоговение перед открывающейся каждому христианину невместимой разумом Высотой и, одновременно, неизбывная боль о немощи человеческой, столь затрудняющей желание поступать достойно звания, восхождение в духовном подвиге… Да, лишь через сугубый подвиг, полное самоотвержение возможно познать высоту христианского призвания. Напоминая об этом и себе и нам, автор книги игумен Пантелеимон приводит множество цитат из поучений святых отцов Церкви и известных проповедников. «Все, совершившееся во Христе, совершается или должно совершиться и в нас, как Его членах, — цитирует он слова архиепископа Херсонесского Димитрия. — Его Пречистое тело, как жилище Божества, являло всемогущую, чудодейственную силу… тою же силою живущего в нас Христа творили и творят бесчисленные знамения и чудеса все святые Божии человецы, этою же силою чудодействуют даже бездыханные телеса усопших святых, ибо так обетовал Сам Господь: Истинно, истинно говорю вам: верующий в Меня, дела, которые творю Я, и он сотворит, и больше сих сотворит, потому что Я к Отцу Моему иду (Ин. 14, 12).
Видите, братия, к какой высочайшей, непостижимой и неизреченной славе предназначил и призывает всех нас Господь Иисус Христос!.. Какая слава в мире может, не говорю — сравниться, а быть хотя бы тенью и призраком этой высочайшей славы?! Какое так называемое счастье земное достойно того, чтобы ради него забыть хотя на мгновение об этом — вечном блаженстве?!»
Автор призывает читателя восхититься этой «высочайшей, непостижимой и неизреченной славе», как восхищается сам, одновременно скорбя о собственных немощах и несовершенствах…
«Вспоминаю, когда я только начал трудиться в медицине, в приемном покое областной больницы работала пожилая женщина, пенсионерка. Я умилялся, глядя на нее и других сотрудников: «Что за люди! Ангелы! Сколько у них терпения и любви к ближним!» Прошло некоторое время, вихрь деятельности вырвал меня из глубины самое себя и из покаяния, и всё вокруг изменилось. «Что за люди! Какой-то кошмар! А эта, пенсионерка, сидела бы дома, не путалась бы под ногами». Всё оставалось на своем месте: та же больница, те же люди, а я стал иной, опустошенный и видеть стал всё в ином свете…»
Но есть верные средства, надежные лекарства от Врача врачей, вечные духовные «панацеи». И вот одно из них… Отец Пантелеимон говорит о нем с поэтической образностью и неизменной верой в его действенность:
«Покаяние — это как первый крик младенца при появлении на белый свет: закричал, и все радуются — жив. Так же и душа человека, если она стенает и вопиет, то значит жива. Только трудно сохранить покаянные чувства в себе, и душа опять мертвеет, становится жесткой и сухой, обращенной не в себя, а наружу.
Давно сказано, что мир во зле лежит, мы уходим от себя, влезаем в грязь мира, поражаемся, а удивляться нечему: зло есть зло. Оставленная, брошенная душа мертвеет, засыхает, покрываясь коростой осуждения окружающего…
Покаяние — это дар Божий и дар бесценный. Его можно заслужить только искренними трудами на ниве сердца своего и многим потом. Кровавым потом и слезами…»
Мир во зле лежит. Отвергая истинный и живой путь, он движется путем мертвым, движется к своему логичному завершению, в котором исчерпается для него всякая возможность к дальнейшему бытию. Этот путь к погибели со страшной неуклонностью ускоряется; сгущаются, исполняются страшной инфернальной силой покровы зла, и множатся его чудовищные плоды… Природные катаклизмы, ураганы, бедствия, техногенные катастрофы, террористические акты — все это сегодня стало обыденной реальностью, как и ежедневные, происходящие повсеместно вокруг нас, нечеловеческие по жестокости преступления, связанные с убийствами, насилиями, похищениями людей, грабежами, воровством, мошенничеством, мздоимством и т.д. и т.п. Да, мир лежит во зле, и автор книги пишет об этом безкомпромисно, откровенно и порой до чрезмерности жестко.
Но, кажется, уже действительно нет времени распускать нюни и плакаться друг другу в манишки. Действительно, как пишет отец Пантелеимон, «духовные болезни захлестнули страну. Беснование в разных проявлениях вошло в наши дома и храмы. Газеты пестрят сообщениями о барабашках и прочем, а в нашей духовной среде об этом серьёзных разговоров не ведется и проблема эта не обсуждается. Да, есть реабилитационные центры, где-то и кто-то отчитывает, но создается впечатление, что каждый в одиночку пробивается сквозь стену молчания и недомолвок…».
Но автор книги не ограничивает себя констатаций зловещих фактов сегодняшней реальности. Говоря о симптомах и проявлениях болезни, он с суровой решительностью ставит диагноз:
«Самые дикие преступления стали нашей каждодневной реальностью, больницы переполнены больными, которые ставят в тупик современную медицину — все это наши духовные будни. Обо всем этом много говорят, указывают на причины... но не те. Правда обходится тщательно стороной, как будто ее вообще не существует. А она есть: действие духов злобы на душу и тело человека».
И предлагает действенные способы лечения:
«Мы должны изменять свою жизнь. Очистить дом от всякой духовной нечести, расстаться с нею раз и навсегда. Никто не говорит, что это просто: менять, перестраивать свое отношение к миру и окружающим людям сложно, но мы обязаны это сделать. А иначе как же бороться с бесовщиной в доме? Как налаживать правильную христианскую жизнь?
Вот здесь, на этом этапе, когда мы решительно должны отречься от сатаны и всех дел его и всяческого служения ему, у нас не все получается. Нам жалко расставаться то с одним, то с другим и, оправдывая себя и внутренне уговаривая, мы начинаем искать компромисс со своею совестью».
Да, можно многое исправить в нашей жизни. Многое… И если что-то не получается, то виноваты мы сами. «Вот и не меняется мир к лучшему, — говорит игумен Пантелеимон, — что не желаем улучшать себя, но бросаемся к исправлению других, не имея опыта в этом делании. Да поможет нам Господь «зрети прегрешения своя», как мы часто этого просим». Для себя он выбрал, быть может, самое непростое в Церкви служение — работу с духовно болящими людьми. Почему-то это пастырское поприще, восходящее своими корнями к первенствующей Церкви и давно ставшее традицией, вызывает много вопросов и недоумений. Понятно, когда исходят они из среды не церковной и даже враждебной православию; когда задают их погруженные в абстракции и избегающие конкретных представлений о зле и его воплощении «наивные интеллигенты» от «науки» и «искусства», на один лад, словно заученно, твердящие что Бог у них в душе (как будто Ему более негде пребывать, как только в этом немощном, расслабленном сосуде с безжизненным содержанием). Но вот когда сомнения звучат внутри самоей церковной ограды, да еще их уст священнослужителей — это действительно вызывает недоумение…
«Есть один странный вопрос, — признается на страницах книги отец Пантелеимон, — который очень часто задают мне: «Много ли пользы от ваших молебнов по болящим?» Я не знаю, как, в каких единицах измерять молитвенное общение с Господом, Божией Матерью, святыми, но я понимаю, что от меня ждут: конкретного ответа — стоит «овчина выделки» или нет? Нужно или нет проводить эти молебны?
Да! Я и братия нашего храма постоянно становятся свидетелями любви и помощи Господа к людям Своим. Помощи многообразной и удивительной. «Господи, как милостив Ты к нам грешным!» — более не могу порою ничего сказать, только душу охватывает трепет, и все застилают слезы счастья.
Первое чудо — это, конечно, приход ко Господу, человека, который порою даже не думал о Боге до того, как переступил порог нашего храма, или имел весьма смутное представление о вере. Часто они могут сказать с уверенностью только одно: «Я крещен»…»
Чудо! Чудо Православной веры, возможности победы над злом, восстановления себя из праха и пепла греховной жизни. Чудо преображения и будущей вечной благой жизни… Собственно, вся настоящая книга и говорит… нет, вопиет об этом! Автор обращается к сокровищнице святоотеческого предания, жизни современных подвижников благочестия и, к теперь уже немалому, опыту собственного пасторского служения. Итак, чудо возможно и чудо наблюдаемо! Его можно видеть в известных и затерянных в лесах и бездорожьях монастырях, в маленьких сельских храмах, в тесных старческих кельях и хлипких хибарах; на необозримых российских просторах оно ходит в монашеских мантиях и рясах священников, в рубищах блаженных и юродивых, в смиренных ситцевых платочках старушек — оно скрыто, растворено и оно одухотворяет образ христианина, победившего мир, превозмогшего все его химеры и страхи, не соблазнившегося всей его славой и всеми его богатствами.
Весь второй том своей книги отец Пантелеимон посвящает именно таким подвижникам веры, истинным духовным творцам. «Эти люди, — пишет он, — возделывали ниву сердца своего, возставляли нас из праха своею молитвою, утешали, окормляли, и нам остаётся должно воспеть их богоугодную жизнь, чтобы и дети наши знали, что у нас не пустыня, а весьма пригодная земля для духовного возрастания в смирении, терпении и молитве».
На крыльях веры они, эти люди, возносят в мир горний ко Христу сотни, тысячи душ, просвещенных спасительным примером их подвига, вразумленных их зачастую самым незамысловатым, побуждающим к Истине, словом… Перед взором читателя откроется удивительный духовный пантеон, в котором блистают чистотой веры и высотой духовного подвига недавно почивший старец Псково-Печерского монастыря архимандрит Иоанн (Крестьянкин), блаженная Мария Старорусская, блаженный Митенька и многие другие. Мы узнаем о человеке, ставшем для автора этой книги духовным эталоном и образцом — протоиерее Валентине Мордасове…
«Это был совершенно особый, уникальный тип священника, — пишет игумен Пантелеимон. — Порою мне казалось, что он появился из другого времени, так он разительно отличался от окружающих. Высокий, худощавый, небрежно и просто одетый в потрепанный подрясник батюшка обладал простым лицом, украшенным глубоко сидящими, пронзительными глазами. Они-то первым делом и поразили меня, да и не меня одного. Под его взглядом, проникающим куда-то вглубь, очень неудобно было порою стоять. Он рассматривал внутри тебя, видел самое сокровенное и сравнивал с тем, что ты говоришь… По всему чувствовалось, что он живет для Бога и ради духовной пользы ближних. Эгоизм, кажется, полностью отсутствовал у него, для себя ему было нужно ничтожно мало. И это замечал не только я, но и другие…»
Об отце Валентине написано и сказано уже немало, но тема святости, подвига — неисчерпаема. Поэтому главное о нем еще будет поведано, открыто миру. Тем более, что с каждым днем увеличивается число тех, кто прибегает к его молитвенному предстательству и помощи. Разговор об этом — дело будущего. Нам же остается открыть первую страницу книги и совершить духовное путешествие — погрузиться в мир духовный борьбы и подвига, мир поста и молитвы; самоотречения и смирения — в мир чуда святой Православной веры.
И да будет Господь нам в этом помощником!

Игорь Изборцев