дешёвые органы

В холодильнике, рядом с упаковкой молока и надкусанным яблоком, лежало мое сердце. Настоящее. Которое, правда, не билось и не истекало кровью, но оно было мое. Месяц назад его аккуратно вырезали, промокнули спиртом и поместили в коробочку, а потом отдали мне. Я попросила. Не выкидывать же собственное сердце? Всего за пару сотен евро я купила чужой орган кровообращения в Сети. Это было сердце мексиканской женщины, как мне сказали. Она, как и все остальные, хотела заработать. Через два дня после операции я ничего особенного не ощутила, только легкие покалывания и что-то радостное.
А мое сердце лежало в холодильнике. Я отправила письмо той мексиканке, с благодарностью и чаевыми. Орган работал исправно, меня больше не мучили темные круги в голове и сосудистые звездочки. Интересно, как будет жить эта женщина, без сердца? Врачи давно уже научили быть бессердечными, с маленьким моторчиком, перегоняющим кровь. А я, как и тысяча борцов за человеческое мясо, презирала механическое тело. Через три дня после операции я ничего особенного не ощутила, только мягкое тепло и что-то радостное.
Выпив стакан молока и второй раз за день надкусив краснобокое яблоко, я проверила почту. Мексиканка ответила благодарностью и поинтересовалась, как ведет себя ее сердце в моей грудной клетке. Я ответила, что «как родное». Почему-то заулыбавшись, я вдруг заплакала. На что она потратит вырученные деньги? Я написала ей еще одно письмо, с просьбой больше не продавать свои органы. Через четыре дня после операции я ничего особенного не ощутила, только что-то радостное.
Ночью я услышала, как стонет холодильник. Он издавал такие жалобные звуки, что я долго не решалась открыть дверцу и заглянуть внутрь. С трудом поборов клокотание в левом боку, я дернула за ручку. Но холодильник никак не поддавался. Дверца будто вросла, и я безуспешно сползла на пол. У меня внутри полыхал пожар. Закрыв глаза, я умоляла холодильник замолчать. А когда очнулась, из дверцы закапала кровь. Я сидела в красной луже рядом с умирающим холодильником и стонала.
Через пять дней после операции я ничего не ощутила