Седина в бороду... или путь к себе гл. 1

       Глава 1

       Мобильник разрывался, что было сил, а Петрович все не мог открыть глаза, его рука автоматически, шаря за головой, пыталась найти этот проклятый телефон. «Вот он» - и Петрович с облегчением вздохнул, но телефон в его руке продолжал настойчиво звенеть и вибрировать. Он через силу открыл глаза, часы на противоположной стене показывали 8 часов 10 минут. «Сегодня суббота» – подумал Петрович, «Какого черта? Кто это?». Он включил телефон и поднес к уху – да, прохрипел он едва проснувшимся голосом. В трубке раздался до боли знакомый, но сильно подавленный и охрипший голос, - мы разбились … … около четвертой больницы … … Маня без сознания … … приезжай, - и связь оборвалась. Сон как ветром сдуло. Петрович сначала вскочил как ошпаренный, а затем сел на кровать, «стоп» – подумал он. В голове крутился нескончаемый поток несвязанных между собой мыслей. Сзади раздался немного взволнованный голос жены - Валера, что случилось? «Тебя сейчас только не хватало» – подумал Петрович, - спи, все нормально, один человек попал в автомобильную аварию, просит подъехать. «Так», – сосредоточился Петрович – «надо быстренько умыться и двигать, … нужно такси, … может вызвать? … так поймаю!». Он, не спеша, но очень быстро умылся, оделся и вышел из квартиры. Как слетел с четвертого этажа и оказался на улице он не заметил, очнулся, когда в лицо ударил морозный свежий воздух, «градусов двадцать, декабрь, зябко» – подумал Петрович, передернул плечами - «такси можно поймать только на проспекте, вперед». До проспекта, по морозцу, он долетел мгновенно, в субботу в это время движение не такое уж большое, но ему повезло, на дороге показалась девятка. Он поднял руку, и машина остановилась – до четвертой больницы подкинь. Садись – ответил водитель. Водитель оказался лет сорока пяти, приятного вида с умными, проницательными глазами. Куда так торопитесь, если не секрет, что-то случилось? Спросил он через пару минут, после того как тронулись. Почему вы так решили? Отпарировал Петрович. Да вы даже про деньги не спросили. «И, правда» – подумал Петрович, – « а деньги то хоть я взял?». Внутри что-то екнуло. Рука автоматически нырнула в грудовой карман, портмане оказалось на месте. «Слава богу, деньги есть». Да – сказал Петрович, - молодая женщина с ребенком попали в автомобильную аварию, видимо тяжелый случай. Лицо водителя сразу стало серьезным. Понял! – ответил он, и нажал на газ. Машина резко рванула вперед по накатанной снежной дороге, унося Петровича в новую, абсолютно неизвестную и пока совсем непонятную для него жизнь. Но этого Петрович еще не знал. Он даже предположить не мог, насколько может измениться мир.
       У вас можно курить – спросил Петрович. Курите! – ответил водитель. Дальше они ехали молча. Только светофоры иногда преграждали им путь своими ярко-красными глазами. Петрович нервно выкурил сигарету, автоматически прикурил вторую, его мысли вращались по кругу, цепляясь одна за другую, и он никак не мог разорвать этот круг, «как они? … жива ли Маня? … как сама? … как такое могло случиться, не первый день за рулем? … каковы последствия? … … …??? ». И вдруг он увидел машину, которую они купили ей совсем недавно. Эту маленькую, юркую машинку нежно-голубого цвета. Мысли завращались с бешеной скоростью, но круг их разорвался: «удар влево спереди, капот открыт, водительская дверь открыта, их нет» – думал Петрович, «где они?». Глаза его лихорадочно осматривали каждый сантиметр. «Вот, стоит какая-то машина на противоположной стороне, это фольксваген, но он целый ». Это - сказал водитель. «Вот еще одна машина, шестерка, лежит в кювете, видимо она». Приехали, еще раз сказал водитель. Да-да приехали, подтвердил Петрович, сколько я вам должен? Нисколько, ответил водитель, пойдем, узнаем, все ли живы? И они вышли из машины. На обочине, напротив шестерки ходил мужчина лет тридцати, видимо водитель этой шестерки. Петрович с таксистом направились к нему. Здравствуйте, сказал Петрович, вы не в курсе, все живы? Да, все живы, у девочки сотрясение мозга их на скорой помощи увезли в больницу, по-моему, в детскую клиническую. Ну ладно, все вроде обошлось, сказал таксист, я поеду, всего вам доброго. Спасибо вам за все, ответил Петрович и протянул таксисту руку. Они обменялись рукопожатиями, и таксист уехал. Петрович опять обернулся к водителю шестерки, как все произошло? Я ехал вот от туда, начал парень, а она … … «что-то мне в тебе не нравится, одет не очень опрятно, стрижка вроде бы нормальная, без шапки, а на улице мороз» … … обгоняла маршрутку, услышал Петрович … … «вроде правильные черты лица, но что, же мне так в тебе не нравится, глаза? Да глаза, бесцветные и совсем пустые. Как же ты мог в них врезаться, скотина?» … ее занесло, вновь услышал Петрович и пришел в себя. Ладно, понял, сказал Петрович и направился к разбитой машине.
       Машина одиноко стояла посреди дороги, как-то скособочившись на левый бок. В моторном отсеке на опоре левой стойки лежала Танина кожаная перчатка, Петрович машинально сунул ее в карман, заглянул в салон, больше вещей не было. Ему стало очень грустно, глядя на эту разбитую машину. Он вспомнил, как они радовались, когда ее покупали и на глазах навернулись слезы. Но сейчас было не до сантиментов, нужно было что-то решать. Он взял мобильник и набрал Александра. Да – послышалось в трубке, привет Саша, ты уже встал? Привет Валера, да встал. Слушай, нужна твоя помощь, Татьяна с Машей разбились на машине около четвертой больницы, обе живы, только у Маши сотрясение мозга, их отправили в детскую клиническую, а машина посреди дороги стоит, ты бы подскочил надо что-то решать. Сейчас подъеду, вызывай эвакуатор и на ближайшую стоянку. Понял? Да, хорошо. Петрович выключил мобильник, сунул руку в карман, немного погреть, передернул плечами, «зябко» - подумал он. В этот момент открылась дверь фольквагена, который стоял на противоположной обочине дороги и из нее вышел мужчина лет тридцати восьми. Он медленно направился к Петровичу, внимательно изучая его. «Здравствуйте» - поздоровался мужчина. «Здравствуйте» - ответил Петрович и окинул подходившего взглядом с ног до головы. «Хорошо одет, очень колоритное, запоминающееся лицо, умные глаза» - отметил про себя Петрович. Извините, кем вы приходитесь Татьяне, не отец ее, спросил подошедший. Петрович не сразу сообразил, как ответить на поставленный вопрос. Он внимательно посмотрел мужчине прямо в глаза, и с минутной паузой ответил – нет. Не отец, я отец ее подруги. А вы кто, спросил Петрович. Я друг ее мужа Сергея, он скоро должен приехать. Меня зовут Николай, представился он, а меня Валерий Петрович, будем знакомы. Пойдемте в машину, предложил Николай, холодно. Пошли, ответил Петрович. И они сели в фольксваген. В машине было тепло, и Петрович полез в карман за мобильником, надо вызвать эвакуатор сказал Петрович, я уже вызвал, отозвался Николай. А со стоянкой определились? Да, к Сергею на работу. Я тогда прослежу все, раз меня просили, сказал Петрович, хотя об этом его никто не просил. «Я должен сам, убедится во всем» – подумал он. Конечно, ответил Николай. Они некоторое время посидели, молча, из приемника, негромко лилась великолепная музыка, напряжение потихоньку начинало спадать. В это время подъехал Александр и остановился на противоположной стороне дороги. Петрович поблагодарил Николая и пошел в машину к Саше. Как дела, спросил Александр. Да все уже организовали, ответил Петрович, только проследим, куда поставят машину, и все. Хорошо, согласился он. И они разговорились по бизнесу, который Александр только начинал. Минут через двадцать, после начала их беседы, на обочине дороги остановился эвакуатор, из него весело выпрыгнул водитель и направился к разбитой машине, навстречу ему вышел Николай. Они что-то переговорили, и водитель эвакуатора пошел обратно. Он завел эвакуатор, быстро развернулся, зацепил лебедкой разбитую машину и втащил ее на платформу. Николай сел в фольксваген и все тронулись. Впереди Николай, за ним эвакуатор, а за ними Александр с Петровичем. Работа Сергея оказалась недалеко, там эвакуатор разгрузился и уехал. Петрович взял координаты Николая и, попрощавшись с ним, тоже уехал. Сергей так и не появился. Теперь куда, выехав на проспект, спросил Александр. Брось меня домой Саш, если не сложно, сказал Петрович, с Татьяной сейчас связываться бесполезно, ей не до нас. Если что надо, я думаю, сама позвонит. Если что надо, на меня можешь рассчитывать, заметил Александр. Хорошо, ответил Петрович. Некоторое время они ехали, молча, каждый думая о своем. Спасибо Саша, вот и приехали, пока, своим привет, сказал Петрович. И ты тоже, ответил Александр. И они расстались.
       Петрович медленно направился к дому. Остановился в воротах, достал из пачки сигарету закурил. Сигарета оказалась предпоследней, чему он искренне удивился, ведь с утра была почти полная пачка. Да, тяжело и многозначительно вздохнул Петрович, надо идти в магазин за сигаретами. Он немного постоял, глядя по сторонам, и медленно направился в магазин. А тем временем в его голове вновь раскручивался поток все тех же, не до конца понятных ему мыслей, все больше и больше поглощая его. Он очнулся только на бульваре, практически уткнувшись в лошадей, на которых катались дети, сильный запах навоза оторвал его от мыслей, магазин в который он собирался зайти, остался далеко сзади. «Стоп, куда это я» - очнулся Петрович, « надо домой, … хочется, есть, … водки бы сейчас, … дома не поймут». Он развернулся и медленно пошел назад. В магазине купив сигареты, он подошел к винному отделу, внимательно посмотрев на водку и не решившись купить, развернулся и пошел домой. В груди у него что-то щемило. Дойдя до ворот дома, он достал мобильник, и набрал номер Татьяны, «абонент выключен или находится вне зоны» - ответили в трубке. «Ну вот» подумал он, «даже не узнаешь как они, … ехать нельзя пока не переговорим, да и куда не знаю, … ладно жду». Он сбросил на мобильнике набор и побрел домой. Зайдя в подъезд и поднявшись на первый лестничный пролет, он ощутил дикую усталость. Остановился у окна, постоял минутку, а затем присел на подоконник. Автоматически достав сигарету, закурил. В подъезде было тепло и тихо, все располагало к размышлениям, он расстегнул пуховик и углубился в мысли. «Они поддерживают отношения три с половиной года, помогая, друг другу во всем. Благодаря ее поддержке, он перенес банкротство компании, которой руководил девять лет и не сломался, пройдя при этом почти по всем ступеням государственной мясорубки, поскольку компания последние три года работала с государственными заказами. Надлом, конечно, был огромный, но это не слом после которого уже никогда не встанешь. И это он понимал и был бесконечно ей за это благодарен». По лестнице мимо иногда проходили соседи, он с ними автоматически здоровался и продолжал думать о своем. Но вот он услышал голос младшей дочери: «Привет пап, чего здесь сидишь», «а, … Лелька, привет» – ответил он, «что-то задумался». «Иди домой» – сказала дочка, «там мама тебя ждет, а я гулять». И она шмыгнула вниз по лестнице. «Уже выросла" - подумал он, «восемнадцать лет, похоже, скоро выскочит замуж, только бы закончила институт. … Да, … надо идти». Он встал с подоконника и медленно стал подниматься домой.
       Дома его встретили жена и старшая дочь Лена. Ну, как дела, спросила жена. Кто попал в аварию? В аварию попали Татьяна с Машей. Танька с Машкой попали в аварию, переспросила удивленно дочь?! Татьяна была ее лучшей подругой. Да, ответил он, их увезли в детскую клиническую, у Маши сотрясение мозга, а Татьяна, похоже, отделалась легким испугом и ушибами. Я, правда, их не видел. Надо ей позвонить, спохватилась дочь. Не надо, ответил Петрович, ей пока не до нас, сама позвонит. Все, что она просила, я сделал. Дайте, лучше, что-нибудь поесть. Он медленно разделся, зашел в ванну, умылся, немного постоял перед зеркалом, глядя себе прямо в глаза, и не понимая до конца, что с ним происходит, медленно направился в кухню. Жена поставила еду на стол, а сама ушла курить на лоджию. Петрович сел за стол, начал кушать, а в голове его медленно раскручивался поток разных мыслей, зачастую казалось не связанных между собой. А где-то внутри его находилась какая-то точка, постоянно вызывающая беспокойство, именно беспокойство, а не боль как он сначала думал. И это беспокойство передавалось в его сознание, раскручивая при этом нескончаемый поток мыслей, и распространялось по всему телу, приводя его в некоторое оцепенение. «Что это?» - подумал Петрович, когда все-таки осознал, в чем дело. «Что же меня так беспокоит? … То, что произошло с Татьяной? Да, это беспокоит, но это, похоже, не все. … А что же еще, пока не пойму». Он медленно пил чай, когда его окликнула дочь, «мы сейчас с мамой идем по магазинам, ты не пойдешь с нами?». Нет, ответил он, я уже нагулялся. Он допил чай, пошел в комнату, лег на кровать и включил телевизор. По телевизору шла какая-то ерунда, он переключался с канала на канал, пытаясь найти хоть что-нибудь подходящее. Времени было около двух пополудни. Жена с дочкой собрались и ушли по магазинам. По каналу НТВ, после рекламы, началась передача про животных, проект BBC. «Что же покажут сегодня?» – подумал Петрович, «может что-нибудь про акул». Он любил передачи про подводный мир и поэтому с удовольствием их смотрел, но сегодня передача была про львов. «Это тоже интересно» – подумал он, посмотрю. Через какое-то время он благополучно уснул, усталость взяла свое. Проснулся он вновь от телефонного звонка мобильник, как и с утра, лежал в изголовии. В доме была тишина, видимо жена с дочерью еще не вернулись из магазина, только телевизор не громко вещал о каких-то новостях. Он еще убавил громкость телевизора и поднес телефон к уху. Привет, послышалось в трубке, это была Татьяна. Привет, ответил Петрович, как ваши дела? Да все более мене, сама-то вроде в порядке, вот Маруська голову разбила, вынимали стекла и зашивали, ну и сотрясение мозга к тому же. Приезжай завтра часам к пяти вечера, детская клиническая, отделение травматологии, палата пять, только ничего не привози, уже родственники натащили. Хорошо, ответил он, я там все проследил, завтра расскажу. Да ладно, я все знаю, ответила она, приезжай обязательно. Хорошо, ответил он, поправляйтесь, спасибо что позвонила, пока. Пока, ответила она и повесила трубку. Петрович положил телефон, выключил телевизор и пошел на кухню разогревать чай. Внутри как то успокоилось, отлегло. «Ну, слава богу» – подумал он, «все обошлось, все живы - это главное, а остальное подлечится». Включив чайник и достав кружку, он машинально взглянул на часы, времени было уже половина шестого вечера. Это его немного удивило, хотя за окном было уже темно. Попив с удовольствием чай, он вышел на лоджию покурить. Закурив сигарету, он задумался. «Курил он давно, около сорока лет. Однажды, по молодости, бросил и не курил полтора года, а закурил снова на похоронах отца, кто-то предложил сигарету, а он не отказался. Так и курил, и больше не пытался бросить. К тому же и в семье у него курили все, в том числе и дочери. И сделать он с этим уже ничего не мог, а последнее время даже и не пытался. Много раз говорил жене, будешь курить ты, будут курить и девчонки, бесполезно. Как говорил, так все и получилось. Девчонок жалко, молодые совсем, не берегут свое здоровье, а пригодится, им еще рожать». Докурив сигарету, он вернулся в квартиру. Жена и дочь уже вернулись, но он, почему-то этого не слышал. Они разбирали покупки и примеряли обновки. «Пап посмотри, как мне идет эта кофточка» - сказала дочь. Да вроде нормально, ответил он. Хорошо, хорошо, сказала жена откуда-то с кухни. Слышишь Лен, звонила Татьяна, у них все более мене, Маше вынимали стекла из головы и наложили три шва. Она оставила свои координаты. Я ей сейчас позвоню, сказала дочь и ушла в свою комнату. Тебя Владимир Анатольевич спрашивал, сказала жена, просил зайти. Хорошо, зайду немного позже, сказал Петрович. Он пошел в зал, сел на диван и включил телевизор. Полистав программы, он остановился на «Аншлаге», выступал Михаил Задорнов с новой интермедией. «Как всегда остроумно» – подумал он, «хорошо у него получается, … Задорнов закончит, пойду к Володе схожу, чего он хотел?». С Володей они дружили лет десять, с того дня как Петрович переехал в эту квартиру. Познакомились как соседи по площадке, да так и стали дружить, к тому же были еще и сверстниками. Оказалось, что Володя художник - ювелир и здесь у него мастерская (которая впоследствии стала его домом, когда он развелся с женой), а живет он в другом месте. Петрович с детства любил искусство, по молодости хотел поступать в Строгановку, усиленно к этому готовился, да отец отговорил. «Специальность должна быть земной» - говорил отец Петровичу, «чтобы всегда мог заработать на кусок хлеба». Вот и поступил он в железнодорожный институт на земную специальность. Девять лет отработал на железной дороге, стало скучно, ушел в проектный институт, а последние десять лет возглавлял малое предприятие при одном заводе, которое занималось конструкторскими разработками. Петровича всегда тянуло к творчеству, поэтому он любил бывать в мастерской у Володи, здесь ему было интересно все. А Володю интересовали вопросы бизнеса и они очень часто об этом беседовали. Видимо эти взаимные интересы и скрепили их дружбу. За эти десять лет, они не раз помогали друг другу в самых различных и критических ситуациях. Вот видимо и сейчас было что-то нужно. Петрович досмотрел программу, выключил телевизор и вышел в прихожую. Дочка была в своей комнате, а жена что-то делала на кухне, «я к Володе» - сказал он и вышел из квартиры.
       Володя оказался дома. Привет, сказал Петрович, когда Володя открыл дверь. Здорово, ответил он, заходи, чай будешь? Буду, согласился Петрович. Тогда проходи на кухню и включи чайник, я сейчас быстро, сказал хозяин и пошел в комнату. Петрович зашел на кухню, включил чайник, достал кружки и растянулся поперек дивана. В тарелке на окне, лежала большая гроздь винограда. Петрович отщипнул одну ягодку, попробовал, хорошо, оторвал небольшую гроздь и начал медленно ее есть. Володя с кем - то разговаривал по телефону, Тамары не было. В комнате негромко играла музыка. «Сколько всего в этой мастерской было?», подумал Петрович, « радости и печали, взлетов и падений, и кризисов, и побед. Сколько здесь побывало народу, и высоко сидящих, и низко стоящих за эти десять лет. И ничего с тех пор здесь не изменилось. Все те же старые обои и сильно копченые потолки. Володя раза четыре заговаривал о ремонте за это время, приглашал дизайнеров, но так ничего и не изменилось. Наверное, очень долго еще не изменится. Для него это нормально. Скоро он там. Вроде закончил». Петрович сунул последнюю ягоду в рот, а веточку положил в пепельницу. В это время зашел Володя, извини, сказал он, угощайся виноградом. Спасибо, я уже попробовал, ответил Петрович, давай пить чай. Давай, ответил он и начал разливать чай по кружкам. Мне Кира сказала, что Татьяна с дочкой разбились на машине, и довольно серьезно. Что ты с утра ездил на аварию. Разбились, ответил Петрович, сама – то отделалась ушибами, а у дочки все серьезнее. Разбила голову, из раны осколки стекла вынимали, ну, в общем, в больнице обе. Машину оттащили к ее мужу на работу. А как случилась авария, спросил он. Да занесло ее, ответил Петрович. Понятно, многозначительно произнес Володя, доставая сигарету и закуривая. Не везет Татьяне, заметил он. «Действительно не везет» - подумал Петрович, «месяцев восемь тому назад, она ехала с мужем в старой машине на заднем сидении, так им в зад приехали какие – то кавказцы, она чуть не сломала шею от удара, до сих пор не прошло, и вот опять авария». Ну ладно, сказал Петрович, отпивая чай из кружки, чего хотел то? Да посоветоваться хотел с тобой по одному деликатному вопрос, медленно произнес Володя, пребывая в какой-то прострации. Через минуту он как то встрепенулся и заговорил. Проговорили они часа два, как им показалось, переходя с одной темы на другую. Первым очнулся Петрович, он взглянул на часы и слегка удивился, времени было уже десять часов вечера, «но это не предел» – подумал он, «было время, когда за разговорами они засиживались и до четырех утра, а сейчас уже пора идти». Вот видишь, сказал Петрович, все твои вопросы и разрешили, пора уже и домой идти. Только он встал с дивана, как в дверь позвонили. Наверно Тамара, заметил Володя и пошел открывать дверь. В дверях действительно показалась Тамара. «Привет» – сказала она, увидев Петровича. Привет Том, отозвался Петрович. Ты никак собрался уже уходить, заметила она, давай с нами ужинать. Петрович подумал немного и согласился. Тамара была довольно обаятельная женщина, к тому же абсолютно не глупая. С ней можно было разговаривать на разные темы, именно это и нравилось Петровичу, кроме того, он относился к ней очень уважительно, поскольку терпеть такого как Володя, нужно иметь не малое мужество. В силу того, что все художники немного сдвинуты, кто куда. Петрович очень хотел, что бы у них с Володей все наладилось, и этот "оболтус", как он его про себя называл, перестал быть бобылем. Тамара работала главным бухгалтером в одной из фирм, имеющей сеть магазинов и вела довольно активный образ жизни. Для такого бобыля как Володя, был самый подходящий вариант. Пока Тамара собирала ужин, Володя с Петровичем закурили и ушли в рабочую комнату посмотреть незаконченный вариант последней работы. Замысел последней работы Петровичу понравился, да и реализация, кстати, тоже, хотя она была не законченной. Мужики!!! - послышалось с кухни, идите!!! Они докурили по сигарете, и пошли ужинать. Ужин был приготовлен по-походному, поскольку имеющаяся кухня не допускала другого варианта. Все это понимали, и ни у кого не возникало никаких вопросов. Ужин прошел в веселой и непринужденной обстановке, и как всегда закончился одним общим перекуром. После чего Петрович все-таки, решил идти домой. Хорошо с вами, промолвил он, но уже пора. Пока, попрощался он, пожав на прощание им руки, и вышел.
       Дома все уже легли спать, так как времени было уже много. Петрович зашел на кухню, помыл себе яблоко, прошел в зал и включил телевизор. Он ждал начала программы «Новый день» по первому каналу, она обычно начиналась в 00 часов 05 минут, но сегодня она что-то задерживалась. Перелистав все каналы и не найдя чего то более мене интересного он вернулся на первый канал. Программы еще не было, и он пошел на кухню, поставил чай и вернулся обратно. В прошлый раз была передача про Петербургскую военно-медицинскую академию, – вспоминал он. Там создали аппаратуру и с ее помощью определили четыре тела человека, физическое, ментальное и еще какие-то два, он не запомнил, да если честно сказать не до конца и понял, хотя и имел высшее образование. Но вообще это вызвало у него большой интерес. Перед этим, передача была посвящена создателям боевого ракетного комплекса стратегического назначения СС-20, братьям Уткиным. Тоже была очень интересная программа. Как то была программа по новым образцам стрелкового оружия. Поэтому он старался не пропускать эту программу. Что же будет сегодня - думал он, доедая яблоко. Тем временем шедшая передача подошла к концу, и появилась заставка, программы «Новый день». Начинается, – подумал он, и сходил, налил себе чай. На этот раз программа посвящалась академику Раушенбаху. Кто он такой, и чем знаменит, – подумал Петрович, что-то раньше про него я никогда не слышал. Оказалось, что Раушенбах в советское время был абсолютно засекречен, так как занимался системами управления космических кораблей и был основоположником этих систем в союзе. Кроме того, в преклонном возрасте он разработал абсолютно новую систему перспективы в изобразительном искусстве. А самое главное, чем был Петрович откровенно поражен, так это его заявлением о том, что Раушенбах математически доказал наличие «Творца», после чего в девяносто лет принял православие и окрестился. Пораженный таким заявлением Петрович долго не мог придти в себя. Честно говоря, он поверил Раушенбаху, что «Творец» существует, хотя до этого, он в бога не верил. Он долго еще сидел оглушенный этим заявлением, пытаясь как то привести себя в равновесие, но это было сделать не так легко, как оказалось. И только когда по каналу полностью закончилась трансляция, он поднялся, выключил телевизор и пошел спать. Уже лежа в постели он никак не мог отделаться от мысли, «математически доказал наличие Творца - это как? Как вообще возможно доказать это математически? Но раз он это заявил с экрана телевизора, значит, он это сделал. Такие люди просто так ничего не говорят, а тем более с экрана телевизора. Значит, Творец действительно существует». И с этой мыслью он спокойно заснул.
       На следующее утро он проснулся поздно, около одиннадцати часов. Все уже встали. По носу резанул табачный дым, доносившийся с лоджии, хотя форточка оказалась закрыта. Кто-то курил. Сделав, не вставая с постели, ежедневный комплекс упражнений, как когда-то ему рекомендовали, против радикулита, он встал и пошел умываться. Из коридора он увидел, что жена и обе дочери сидели на лоджии и курили, «вот почему несет табаком» – подумал Петрович и зашел в ванну. Из зеркала, на него глядело довольно постаревшее, серое, с большими темными кругами вокруг глаз и с мешками под глазами лицо. «Да, … видуха» - подумал он, «краше в гроб кладут, а мне ведь всего сорок шесть. А у меня уже язва, больное сердце, мощнейший радикулит, наверняка сосудистое, целая куча всякой мелочи и дикая, дикая усталость. Да и с работой твориться не пойми что. Договариваешься об одном, подразумевается другое, прямо ничего не говорят, а затем обижаются, положится не на кого. Все только и пытаются хоть что-то с тебя содрать, и друзья, и партнеры, хоть бы кто-то помог немного. Жена тоже все чего-то требует. Даже у детей только потребительский подход. В общем, труба, устал от всего. Единственный человек, оказавший реальную поддержку, это Татьяна, за что я ей очень благодарен. … Кстати надо ей позвонить, как они там?». Петрович взял зубную щетку и начал чистить зубы. В этот момент сзади открылась дверь и в проеме показалась жена, «привет, ты умываешься» – спросила она, Петрович даже поперхнулся и, не вынимая изо рта зубную щетку, ответил, «а что, невидно!». Жена ничего не ответила и закрыла дверь. Больше его никто не беспокоил, он спокойно умылся и вышел из ванны. Все куда-то собирались, девчонки гулять, жена в магазин. Петрович прошел на кухню и решил позавтракать, хотя время уже было обеденное. «Там все на плите» сказала жена. «Хорошо» - ответил он и включил чайник. Через пару минут все семейство дружно вышло, хлопнув за собой дверью. Петрович как то облегченно вздохнул и начал завтракать. А мысли его опять вернулись к Татьяне, «как они там, надо позвонить». Он встал, принес телефон и набрал номер. Алло, послышалось в трубке, это была она. Привет – ответил он, как вы, как ваше самочувствие? Да все, слава богу, нормально – ответила она, приезжай часам к пяти, все родственники к этому времени уедут. Только ничего не привози. Хорошо? Договорились, ответил он, приеду к пяти. «Ну, слава богу, все в порядке» – подумал он, отключая телефон. Но тут его мысль зацепилась за слова «слава богу». «Она ведь тоже произнесла эти слова» – подумал он. «Интересно, раньше он их не слышал, нет, точнее не обращал на них никакого внимания, а что же теперь, почему они так резанули слух? … Это что-то новенькое. … Математически доказал наличие Творца. … Да. … Вот и я стал над этим задумываться, может это и правильно. Ладно, поживем, увидим». Петрович допил чай, поднялся, убрал все со стола, надел пуховик и пошел на лоджию перекурить.
       Выйдя на лоджию, Петрович, достал сигарету и закурил. «Идет вторая половина декабря» - размышлял он, «скоро новый 2003 год, что он мне принесет? В этом году я проболел все лето и почти его не видел, а что же радостного было в этом году? Пожалуй, только то, что связано с Татьяной и все. … Да! … А погода-то ясная и морозная, низкое зимнее солнце почти не греет, зато какая красота, … серебрится и сверкает всеми цветами радуги на солнце снег, … воздух прозрачен и звонок, … морозец бодрит, … и все это вместе создает эффект внутреннего подъема. Как будто сзади вырастают крылья. Хочется взлететь и лететь, лететь навстречу солнцу, всем существом ощущая всю прелесть и красоту этого мгновенья». Вдруг он почувствовал, что жжет пальцы правой руки, и это прервало поток его мыслей. Оказалось, что сигарета сгорела до фильтра и обожгла пальцы. Петрович машинально ткнул ее в пепельницу и посмотрел на пальцы. «Немного припалил» – подумал он, «а полет уже оборван, … как жаль, как жаль, … как же редко бывают такие мгновения, и как же легко и хорошо после них становится. … Да! … Пора идти». Он постоял еще минуту, не думая ни о чем, посмотрел прямо на солнце, будто наполняясь его лучами, повернулся и пошел в комнату. Раздевшись, он вспомнил, что жена просила посмотреть фен, что-то тот не работал. Петрович взял фен, достал инструмент и сел в зале за стол, включив для фона телевизор. По каналу «Культура» шел фильм «Достояние республики» с участием Андрея Миронова и Олега Табакова, где они еще молодые. Петрович любил старые советские фильмы за то, что в них есть что-то жизнеутверждающее, после чего хочется расправить плечи, и он старался по возможности их смотреть. Для него такие фильмы оказывались той отдушиной, в огромном потоке информационного дерьма, льющегося из всех средств массовой информации, которая давала хоть какой-то кислород для жизни, оставляя хоть какую-то надежду, что не все потеряно. Поэтому он отложил все и стал смотреть фильм. За этим занятием его и застало семейство, вернувшееся с прогулок. Ты все телевизор смотришь, - сказала жена, заглянув в комнату, а фен то отремонтировал? Нет, - ответил он, не отрываясь от экрана. Пора бы и делами заняться, - продолжала наседать жена, сегодня уже воскресение, вчера целый день пробегал. «Достала до почек» - подумал Петрович, « до чего же все надоело». Без тебя разберусь, - огрызнулся он и закрыл дверь комнаты. Настроение было уже испорчено, а только что был внутренний покой и комфорт. Появилось дикое желание вообще больше ничего не делать, и даже тот фен, который он собирался отремонтировать после фильма. И фильм уже не вызывал тех эмоций, которые были раньше и вообще уже все было не так. А чего я такого сказала, раздался голос жены из-за двери, и сказать то уж ничего нельзя, все ему не так. В комнату зашла старшая дочь, ты чего пап так расстроился, чего хоть случилось то? «Как ей объяснить» - подумал Петрович, «ведь даже не знаю, а надо, надо чтоб хоть кто-то понимал». Знаешь Лен, ответил он, я вообще какие-то права имею? Например, посмотреть фильм, какой мне хочется, в выходной день, или кому-то помочь, когда я считаю это необходимым и многое другое. А вообще я взрослый человек и могу делать то, что считаю нужным. Пап, возразила она, но ты, же знаешь маму. Понимаешь Лен, мне от этого не легче. Более того, мне это все к черту надоело.
Он повернулся к телевизору и замолчал. Так молча, они просидели до конца фильма. После чего Петрович встал и начал собирать инструмент. Ты, фен то делать не будешь, - спросила дочь. Нет, - ответил он, в следующий раз. Понятно, промолвила она. В этот момент в комнату зашла младшая дочь, у нее было хорошее и радостное настроение. Вы чего какие хмурые, заметила она. Да так, ответила Лена, пойдем, перекурим Юль. Пойдем, согласилась она. Меня возьмете, спросил Петрович. Возьмем, одновременно ответили обе. Петрович убрал инструмент, оделся и вышел на лоджию. Девчонки уже стояли, курили. Да ладно тебе расстраиваться, сказала Лелька, плюнь на все. Сейчас покурим и пойдем, покушаем, мы с мамой перекусончик хороший сделали, пока вы тут кино смотрели. Петрович закурил и посмотрел на девчонок, как же они отличались друг от друга. Младшая более открыта и проста в общении, более коммуникабельна, рассуждения ее были более взрослые, хотя ей было всего восемнадцать лет, круг интересов ее не столь глубок и виден сразу, по крайней мере, ему. У нее всегда было много друзей. Она имела какую-то большую приспосабливаемость к окружающему миру, и сама проговаривала свое направление движения в жизни. Старшая же, была почти прямой противоположностью младшей. Она более, скрытна и замкнута, чувствуется, что она постоянно держит круговую оборону, во всем. Она менее коммуникабельна, у нее практически нет друзей кроме Татьяны, которая старше ее на десять лет. Она хорошо учится, обладает хорошей логикой, читает серьезные журналы и книги, но в тоже время, ее жизненная позиция, более детская, чем у Лельки, хотя она старше ее на четыре года. Он понимал, что это следствие старого внутрисемейного конфликта, когда жена не захотела выступить против своей матери, когда та, разделила девчонок на свою и не свою, то есть другой бабушки. Своей у нее стала младшая. В этот момент его мысли прервала Лена, пошли, сказала она. Петрович, молча, ткнул сигарету в пепельницу и пошел в комнату. Жена позвала всех кушать. Петрович зашел в ванну, вымыл руки и прошел на кухню. Стол уже был накрыт. Он, молча сел за стол и начал кушать. Я собираюсь съездить к маме, сказала жена. Ты не поедешь со мной? Нет, ответил он. Я, может быть, там останусь на ночь, продолжала она, ты не возражаешь? Нет, снова ответил он. Я так и думала, закончила она. Он больше ничего не ответил, только посмотрел на часы. Времени было уже четыре часа, нужно было собираться к Татьяне. Он быстро попил чай, поблагодарил за обед и пошел собираться. Жена больше не задала ни одного вопроса. Ты надолго, спросила старшая дочь, когда он надевал пуховик. Часа через два вернусь, ответил он и ушел.
       Свежий морозный воздух мгновенно привел его в бодрое состояние. Он быстренько дошел до автобусной остановки, по пути зайдя в магазин и купив там белую шоколадку, такую, какую любит Маша. Маршрутку пришлось ждать долго, так как воскресенье, да к тому, же еще и вечер. Он стоял на остановке перебирая на месте ногами, мороз медленно, но уверенно пробирался к нему под пуховик. «Я так совсем закоченею» – подумал он, «сколько же ее тут ждать, может мотор поймать?» Но в это время на дороге показалась необходимая маршрутка. Ну, слава богу, – прошептал он, теперь выживем. Он прыгнул в подошедшую маршрутку и остановился около двери. Народу в ней было очень мало и к тому же было довольно тепло. Около водителя сидела миловидная девушка с кондукторской сумкой на шее, на вид ей было года двадцать два. Они о чем-то тихонько переговаривались. Петрович достал мелочь и протянул ее кондуктору. Девушка, ловко бросила ее в сумку и оторвала билет, продолжая разговаривать с водителем. Спасибо, буркнул Петрович и сел напротив кондуктора. Что-то ему не понравилось в действиях девушки и у него начало портится настроение. Кроме того, он никогда не был, в детской клинической больнице и в принципе не знал, где она находится. Он понимал, что где-то по этому маршруту, но где конкретно, не знал. Через некоторое время он поинтересовался у кондуктора, далеко ли детская клиническая больница. Далеко, ответила она довольно грубо, как будто, ее оторвали от очень важной беседы, я объявлю. Петрович стал внимательно за ней наблюдать: довольно миловидное, с правильными чертами лицо, с умеренным слоем косметики, короткая и приятная стрижка, ухоженные руки с довольно приятным лаком, не плохо одета, в принципе с виду приятная девушка. Но вот в лице есть что-то отталкивающее, и сразу понять, что отталкивает Петрович не смог, кроме того, с пассажирами она разговаривает довольно грубо, не церемонясь, ни с кем. Что же это за симбиоз, сочетание миловидной, приятной внешности и внутренней жесткости в сочетании с грубостью. И тут Петрович понял, что его отталкивает в ее лице, это властный жесткий взгляд, граничащий с ненавистью. Такой взгляд говорит о каких-то серьезных, неразрешимых внутренних проблемах и злость от невозможности решить эти проблемы она вымещает на пассажирах. Только после этого заключения, Петрович оторвал от нее взгляд и посмотрел в окно. За окном в темноте, мелькали какие-то одноэтажные строения, и это вызвало у Петровича беспокойство. Он повернулся к рядом сидящему пассажиру и спросил: «Извините, далеко ли еще до детской клинической больницы». Рядом сидящий мужчина лет шестидесяти, довольно крупного телосложения, слегка басовитым, но сочным голосом ответил: «Через остановку». Петрович поблагодарил его и снова посмотрел на кондуктора, девушка сидела спокойно, глядя в лобовое стекло. Через пару минут маршрутка затормозила на остановке. После того как маршрутка тронулась, кондуктор объявила: «Следующая, детская клиническая». Петрович медленно поднялся и направился к выходу, у выхода по старой привычке, он облокотился на поручень. «Однако далековато», - подумал он. В этот момент маршрутка остановилась, и двери ее открылись. Петрович быстро вышел из маршрутки, двери за ним захлопнулись, и маршрутка уехала. Стоя один, на неосвещенной автобусной остановке, Петрович усиленно пытался сориентироваться куда идти. На этой стороне дороги стояли частные дома и лесопосадка, на противоположной стороне стояли большие корпуса. Мне видимо туда, решил он и пошел через дорогу на противоположную остановку, где, как он увидел потом, стояли две женщины лет тридцати пяти. «Девушки, извините, пожалуйста» – обратился он к ним, «детская клиническая, это где». «Вот она», ответила одна из них, показав рукой. Петрович поблагодарил их и пошел в указанном направлении. Он довольно быстро нашел хирургический корпус, разделся и прошел во второе хирургическое отделение. Войдя в отделение, он увидел проходящую мимо медсестру. «Будьте добры, пригласите, пожалуйста, Смирнову Татьяну из пятой палаты», – обратился он к ней. «Сейчас» – коротко ответила медсестра. Минут через пять в коридоре появилась Татьяна. Петрович сразу даже и не узнал ее в таком виде, как-то очень она отличалась от той Татьяны, которую он привык всегда видеть. Она всегда была подтянутая, энергичная, очень опрятно и модно одета, со сдержанным и очень аккуратным макияжем. От нее всегда исходил заряд бодрости. Сейчас же, Петрович увидел абсолютную противоположность: видавший виды больничный халат, домашние тапочки, не очень убранная прическа, абсолютное отсутствие какого-либо макияжа и вдобавок еще, довольно сильно поцарапанное лицо, которое дополняли потухшие, очень усталые глаза. На мгновение Петрович был шокирован таким видом Татьяны, но быстро с этим справился и к моменту, когда она подошла к нему, на его лице была теплая, доброжелательная улыбка. Видимо это мгновение не прошло мимо ее взгляда, подойдя к нему, она тихо промолвила: «Ну да, не красавица, ну что же теперь делать, слава богу, что в живых остались». Это точно, заметил он и легонечко обнял ее. Она подалась к нему всем телом и замерла на мгновенье, как будто, пытаясь напитаться от него теплом его души и жизненной энергией. «Здравствуй», прошептала она, «я тебя очень ждала, пойдем к Марусе, она тебя тоже ждет». «Пойдем», согласился он, и они медленно пошли в палату. «Рассказывай, как вы» - попросил Петрович. «Да я-то ничего, плечо ушибла, да руку и еще лицо поцарапала, вот видишь, а вот Маруся то хуже, она головой стукнулась. Рана на голове, три шва наложили, стекла из раны вынимали, ну и ушибы. А все остальное вроде нормально». Так за разговором, они медленно подошли к палате. Палата оказалась четырехместной, в ней лежала еще девочка с мамой. Девочка была немного младше Маши. «Здравствуй Машенька», - поздоровался Петрович, заходя в палату. «Привет», - ответила она тоненьким и довольно слабым голоском, «иди сюда» и она протянула к нему свои тоненькие ручки. Петрович на мгновение застыл, увидев это божественное создание в таком положении. Она лежала такая маленькая, на этой большей больничной койке и большей подушке, закутанная по подмышки в одеяло. Голова ее была забинтована, а на лице ее были царапины замазанные зеленкой. Он подошел к ней и наклонился. Она обняла его своими тоненькими ручонками за шею и тихонько прошептала на ухо: «Вот видишь как мы, теперь в больнице». У Петровича от таких слов, даже слезы на глазах навернулись, но он сдержался и ответил: «Все у вас будет хорошо Машенька, вы скоро поправитесь, и вас выпишут. Так что не расстраивайся». Он легонечко обнял ее и поцеловал в щечку. «Садись вот сюда», - сказала она и указала рукой на край своей постели. Петрович взял покрывало, постелил на край ее постели и сел на него. «А я тебе вот такой гостинец принес» – сказал он и достал из кармана ее любимую шоколадку. «Спасибо», - сказала она, беря шоколадку и прижимая ее к груди. Глазки ее в этот момент засветились каким-то веселым огоньком и на ее личике, появилась милая детская улыбка. «А почему не пришла Лена», - спросила она. «Завтра придет»,- ответил он, «мы с ней договорились ходить к вам через день, один день я, один день она. У тебя ведь наверно много гостей бывает, не только мы?». «Да», - улыбнулась она, «сегодня обе бабушки были и папа, он даже телевизор привез. А еще была тетя Оля с дядей Колей и сестренка». «Вот видишь, сколько у тебя гостей сегодня и скучать то даже некогда» – заметил он. Ну и ладненько, сказал он, вставая с кровати, мне уже пора идти, все у вас будет хорошо, поправляйтесь. Маша, я пойду, провожу гостя, сказала Татьяна, вставая с кровати. Петрович подошел к Маше, пожал ее маленькую ручку, наклонился и поцеловав в щечку сказал: «Пока Машенька». Она обняла его одной ручкой за шею и шепнула на ухо: «Пока, приходи обязательно, я тебя буду ждать». Хорошо, ответил он и направился к выходу. В коридоре, Татьяна взяла его под руку, и они медленно пошли к выходу. «Знаешь, Валера», - медленно промолвила она, «я много передумала за эти два дня, эта авария не случайна, видимо я что-то не так делаю и делаю то, что не должна делать». И она внимательно посмотрела на Петровича, а он шел, молча, казалось, никак не реагируя на ее слова, и смотрел куда-то вдаль по коридору. Помолчав мгновение, она спросила: «Ты меня слышишь». «Да», ответил он коротко, «я думаю». Она помолчала еще мгновение и спросила: «И что же ты думаешь по этому поводу». «Я думаю, что ты права, предполагая это, есть вещи, которые должен делать мужчина, а есть вещи, которые должна делать женщина. Есть вопросы, которые должен решать мужчина и есть вопросы, которые должна решать женщина. Хоть это и условное разделение, но оно существует и существует давно» – ответил он, «я не знаю, как это стыкуется с аварией, но это есть. Возможно, какая-то связь и существует, но я этого не знаю». Они вышли из отделения на лестничную клетку и остановились у окна. На окне, вместо пепельницы стояла банка с окурками, по которой Петрович понял, что здесь можно курить. Он достал сигарету и закурил. «Знаешь Тань» – сказал он задумчиво, «похоже, ты заметила очень интересную вещь, я над этим никогда не задумывался». «Вот и я раньше тоже над этим никогда не задумывалась» – ответила она, «пока не попала в аварию». Они минуту стояли, молча, глядя друг другу прямо в глаза, после чего Таня обняла его, прижавшись к нему всем телом, поцеловала, и шепнула на ухо: «Огромное тебе спасибо, за все». «Да что ты, Танечка, всегда помогу, можешь на меня рассчитывать» - отозвался он, «Слушай! Я ведь совсем забыл, я проследил за твоей машиной, там все в порядке, она у Сергея на работе». «Я в курсе» – ответила она, отстранившись от него, «мне уже пора идти, Маруська там уже заждалась. Ты приходи, пожалуйста, видишь, как она тебя ждет, и я тоже, мы будем очень рады, гостинцев не надо, нас ими уже завалили». «Хорошо» – ответил Петрович, «обязательно приду, неужели я вас оставлю в таком состоянии. Ну ладно, иди, пока». И он поцеловал ее на прощание и начал потихоньку спускаться по лестнице. Татьяна тоже пошла в палату. Петрович медленно оделся и вышел на улицу. На улице было темно, немножко усилился морозец и появился не большей ветерок. Хоть он и быстренько дошагал до автобусной остановки, но уши уже успело прихватить. Петрович снял правую перчатку и стал отогревать правое ухо, оно у него почему-то мерзло больше чем левое. На остановке, было, человек пять народу. Минуты через две на дороге показалась маршрутка, и весь народ двинулся к месту ее остановки. Когда маршрутка остановилась, в дверях у нее получилась очередь. Петрович оказался почти последним в этой очереди. Торопится, особо ему было некуда, домой ехать ему не хотелось, и он решил, что зайдет к Володе в мастерскую, если тот на месте. В маршрутке было много народу. Петрович взял билет, и протиснулся в середину автобуса, так как ехать ему было далеко. Он осмотрелся по сторонам, знакомых никого не было, но взгляд его опять остановился на кондукторе. На этот раз, кондуктором была женщина лет пятидесяти пяти. Абсолютно ничего примечательного, не очень опрятная и довольно поношенная одежда, волосы каштанового цвета на голове собраны в пучок, у корней пробивается седина, видимо давно их не красили, косметики ни какой нет, лицо какого-то землисто-серого цвета и очень усталые глаза. С пассажирами она обращалась довольно доброжелательно, не как предыдущий кондуктор. И по всему было видно, что жизнью она относительно довольна, но уже очень от нее устала. Петрович оторвал от нее свой взгляд и посмотрел вокруг, все люди, лица которых он видел, сливались в какую-то единую, однородную массу. Они, конечно, все были по-разному одеты, были все разного возраста, разного пола, и конечно внешне отличались друг от друга, но все они, как будто, были на одно лицо. Все они были довольно угрюмые и сумрачные, и лица их были примерно одного цвета. Это наблюдение даже его шокировало, он никогда об этом не задумывался и даже не замечал этого. Он остановил свой взгляд на автобусном окне, после чего поток его мыслей почему-то мгновенно оборвался. За окном было темно, и только изредка мелькали огоньки в окнах домов, видимо проезжали частный сектор. Мужчина, сидящий прямо перед ним поднял голову и спросил: «Вы на остановке следующей не выходите»? «Нет», ответил Петрович. Мужчина поднялся с места и стал потихоньку пробираться к выходу, а Петрович сел на его место. «Сидя конечно ехать удобнее, чем стоя» – подумал он, «но ощущение, как будто провалился в эту массу людей, хотя, что значит, провалился, я и есть эта самая масса». Он отбросил эти мысли и стал следить за дорогой. Маршрутка уже ехала по проспекту, скоро и его остановка. За окнами мелькал в вечернем свете его родной город, а народу в автобусе становилось все меньше и меньше. Вот я почти и приехал, пора вставать. Петрович медленно поднялся и подошел к выходной двери, за ним поднялось еще человека четыре. «Тоже выходят» – подумал он. Автобус медленно остановился на остановке, двери открылись, и Петрович вышел на тротуар. Оглядевшись по сторонам, он не торопясь, направился в сторону дома. Подойдя поближе к дому, он увидел свет в мастерской у Володи: «Ну, слава богу», - подумал он, «надо только зайти в магазин и купить, что-нибудь к чаю». Он зашел в магазин, купил вафельный торт и поднялся к Володе. У Володи был Александр, он приехал давненько и уже собирался уходить. Петрович всегда был рад видеть Сашу, так как тот был нормальным и отзывчивым человеком, в принципе, как и сам Петрович. Отношения их сложились не так давно, года четыре назад. Тогда Петрович подсказал Александру, что нужно сделать, чтобы заполучить однокомнатную квартиру, которую он снимал, когда умер хозяин этой квартиры, и вдобавок подключил к нему адвоката. Впоследствии Саша и получил эту квартиру, а потом уже были обмены с доплатами. Сейчас у него нормальная двухкомнатная квартира, где живут они вдвоем с женой, так как сын учится в военном училище. «Ну, как там Татьяна», - спросил Саша, обращаясь к Петровичу. «Да вот только от нее еду», - ответил тот, раздеваясь в прихожей. «Все вроде нормально, сама отделалась ушибами да царапинами, а вот с дочкой, все сложнее у нее приличная рана на голове, три шва наложили, да к тому же еще стекла из раны вынимали» - рассказал он, «я думаю, недели две пролежат, как раз перед новым годом выйдут». «Слава богу, что все обошлось»,- сказал Володя. «Чай будешь», - обратился он к Петровичу. «Наливай», - отозвался Петрович. Он распаковал принесенный торт, порезал его на кусочки и скомандовал: «Налетай». За чаем с тортом разговор пошел про бизнес и всякие разные дела как обычно. Вдруг зазвонил Сашин телефон, его уже разыскивала жена, давно уже надо было куда-то ехать, а он все тут сидел. «Пора мне мужики», - заметил он и начал собираться, «а то скандал будет». «Ладно, Саш, давай», - с пониманием отозвался Петрович, «очень рад был тебя видеть». «Давай, давай собирайся, а то тебе Ленка шею намылит», - подзадорил его Володя, «я вот ей скажу, что ты тут дурака валял, чаи с тортиком распивал, вместо того, чтобы делами заниматься. Она тебе устроит скандальчик». Александр только ухмыльнулся по поводу Володиных реплик: «Ладно» – сказал он, «пока». Они обменялись рукопожатиями, и Саша ушел. Володя с Петровичем вернулись на кухню, налили себе еще по чашке чая и продолжили разговор. Володе предстояла поездка в С-Петербург на сессию, так как он, в этом году поступил учиться в Петербургскую академию искусств, на факультет «Искусствоведение». Поэтому он усиленно делал разные контрольные работы, сессия у него начиналась с двадцатого января, а дел было еще много. Кроме того, нужно было еще закончить некоторые заказы к Новому году. Поэтому, спустя некоторое время, они перебрались с кухни в рабочую комнату, и Володя стал, как он выражался, «пилякать» свои железки. Петрович любил наблюдать, как Володя работает, каждое его движение было выверено и отточено, чувствовалась рука профессионала. Он еще немного посидел и стал собираться домой, так как времени было уже много. Володя оторвался от работы и пошел проводить Петровича. «Пока» - сказал он, протягивая Петровичу руку. Всего доброго ответил Петрович и вышел из квартиры.
       Дома оказались только девчонки, жена видимо осталась у тещи. Петрович как-то облегченно вздохнул, разделся и пошел смотреть телевизор. «Слава богу» - подумал он, «вечер можно провести спокойно». Петрович включил телевизор, затем зашел в спальню, переоделся в домашнюю одежду и пошел на кухню. Там он поставил чайник, сделал себе бутерброд и в хорошем настроении, пошел и растянулся перед телевизором на диване. Перелистав все каналы и не найдя ничего путного он остановился на канале «Rambler». Там начиналась передача о частной сыроварне расположенной в Австрии, в Альпах. Рассказывали о династии сыроваров, технологиях приготовления сыра, показывали весь технологический процесс, показывали оборудование, а самое главное показывали естественные пещеры в горах, где вызревает сыр. В них в любое время года естественным путем поддерживается стабильная температура и влажность, как раз необходимая для вызревания сыра. Показали, как за ним ухаживают и проверяют на зрелость. Петрович очень любил познавательные передачи, так как они поднимали ему настроение и давали заряд бодрости. Поэтому он старался их по возможности не пропускать и смотрел с огромным желанием. Передача оказалась не короткой, и поэтому Петрович не заметил, как время неумолимо приближалось к полуночи. А после полуночи начиналась его любимая передача «Новый день». Настроение у него оставалось хорошим, предыдущая передача уже закончилась, и он решил сходить перекурить, пока не началась следующая. Выйдя в коридор, он увидел, что девчонки уже легли спать и везде погасили свет. Петрович тихонечко оделся, взял сигареты и вышел на лоджию. «Бодрит» - подумал он, прикуривая сигарету, и застегнул пуховик. Морозец к ночи усилился, но ветра практически не было. Во дворе дома стоял большей и светлый фонарь, освещавший весь двор. В лучах света от этого фонаря сверкая всеми цветами радуги, серебрилась снежная пыль. «Надо же какая красота» - подумал Петрович, первый раз обратил на это внимание, раньше не замечал. Он иногда замечал разные явления природы, улавливая ту, незаметную для обычного глаза красоту. Но это явление ему встретилось впервые сегодня и как всегда заворожило его внимание. В этот момент он вспомнил, что как-то лет пятнадцать тому назад, уложив девчонок спать, и стоя у окна в их комнате, увидел другое явление, которое тронуло его до глубины души. Было это где-то перед новым годом, за окном медленно, большими хлопьями, в порывах легкого ветерка, на фоне синего неба кружился снег, создавая эффект белого танца. И у него мгновенно родились такие строки:

       Танцуя венский вальс в просторе голубом,
       Ложась на землю белоснежным покрывалом
       Кружат снежинки за моим окном
       А я стою, любуясь этим балом.
       
       И оторваться от него не в силах я
       Поскольку музыка слышна в круженье этом
       И внемля музыке, поет душа моя
       Как в роще соловей перед рассветом.

       Но сегодня муза его не посетила, а жаль. С другой стороны, это не столь и важно, главное, что он увидел это явление и испытал от этого радость. А вообще он очень, давно не писал стихов, и от этого ему стало очень грустно. «Что я делал все это время и зачем, чего достиг и к чему пришел в свои сорок шесть лет?» - подумал Петрович, и грусть его еще больше усилилась. Он до сих пор ни разу не задумался над этим вопросом, ни разу не посомневался в том, что он делает. Вот это было для него настоящим открытием, он даже замотал головой, пытаясь стряхнуть с себя эту мысль, но из этого ничего не получилось. Петрович ткнул сигарету в пепельницу и пошел в комнату, настроение у него почему-то испортилось. По телевизору уже началась его передача, но он минуту посмотрел, выключил телевизор и пошел спать. «Утро вечера мудренее» - подумал он раздеваясь. Расправив кровать, он лег и выключил свет, в надежде быстро уснуть, так как был уже первый час ночи. Но сон почему-то не шел, а мысли начали набирать обороты, поднимая глубинные слои его жизни. Он вспомнил свое детство в небольшом провинциальном городке, увидел свой дом, и двор в котором оно прошло, и тех ребят, с которыми он прожил эти годы, как они играли в лапту и гоняли футбольный мяч. Вспомнил свою голубятню и ту прекрасную пару голубей «перевёртышей», привезённых ему другом в подарок, которые уходили в высоту, превращаясь в точку, начинали оттуда кувыркаться. Это было неописуемое зрелище. Он так же вспомнил вкус той ухи, которую вместе с ребятами варили на рыбалке, и как первый раз в жизни поймал большего судака и как купались на речке до дрожи в губах, а затем отогревались, зарывшись в горячий песок и многое, многое другое. Из детства повеяло теплом и радостью и на душе как-то потеплело, с этими мыслями он уснул. Так завершились первые два дня его новой жизни, о которой он пока даже и не подозревал. Все вроде бы текло, как и раньше, и еще не проявился в его сознании тот момент, от которого впоследствии он начнет для себя новое летоисчисление своей собственной жизни.