Простяшка

Альберт Шпеель, был лучшим архитектором своего ненастного крена и спал ровно по два часа с уловкой за обедами в глянцевой рукомойной скуче, посреди шума воды и карусели цветов. Это происходило естественно для ускорения памяти процессов брожения в обычном терновом русле и почти всегда на прополую - в любой каждый день прочной сургучной недели. Его слуга Натс, из Албании, понимал без слов по глазам, и не нарушал принципиальных прихотей господина. Это и ценилось. Иметь в запасе золотого человека, который не маг и не шарлатан, но очень чуткий, чувствительный на горизонты пожеланий игории, было уже неоспоримой наградой. Утром, как обычно прозвенел колокольчик, и Альберт Шпеель проснулся, это было чудесное потрясение звенящего колокольчика – звуки «динь-дон» дарили обладание рассветом. Натс, в секунду очутился на пороге комнаты, из-за спины на подносе преподнес кофе с мороженным, ванильный табак в трубке и письмо от Волка. Также было открыто широкое окно и приглашен старый друг - пес Ведикберг. Письмо было судорожно вскрыто и прочитано взахлеб. В письме, Волк, имел честь пригласить на знатный и красочный ужин господина Альберта Шпееля. Интересной особенностью было то, что главным блюдом должен был стать Натс, личный слуга Альберта из Албании. Альберт сглотнул ванильные слюньки, прожурчал кофеем взахлеб и ласково посмотрел на выразительного слугу. Натс, не был идиотом, и по-шпреховски понимал только «Здрасть», но чутьё… Чутьё было невыносимым. Старый друг, пес Ведикберг, кстати, тоже знал свои обязанности, и поэтому что-либо делать Натсу не стоило. Натс неслышно повиновался судьбе.

«Натс был съеден Альбертом Шпеелем и Волком в резиденции только утром».
Из газетных вырезок.

Одна особенность! Куда-то исчез пес Ведикберг, его так и не нашли. И Натса видели почему-то в трамвае три года спустя этого ужина. Странно все это…