Охота пуще неволи

       
       
       За дурною головою
       Нема ногам покою» ( укр.)

Ну, что делать? Нет, и в самом деле, чем увлечься, чем заняться? На первом курсе академии нашим девизом было «Выжить во что бы то ни стало!», т.к. после восьми лет перерыва в учёбе на нас свалились высшая математика, теория вероятностей и много других точных наук, и мы с трудом переваривали—усваивали их и («не до жиру – лишь бы сдать») еле-еле сводили концы с концами: очень уж не хотелось, чтобы перевели на заочное обучение или даже отчислили за неуспеваемость. На втором курсе наш девиз трансформировался в призыв «Удержаться!» Мы подняли головы, стали замечать всё вокруг себя и даже улыбаться. А вот чем заниматься теперь, на третьем курсе? Время свободное появилось и… много.

Фото- и кинолюбительство не спасали положения, хотелось чего-то ещё, «поострее». И тут кто-то подсунул идею – охота. А почему бы и нет? Свежий воздух, новые наблюдения природы, острые ощущения, а нашим жёнам -- дичь для разнообразия меню. Ведь, и в самом деле, охота -- чудесный активный отдых после умственных трудов.
Решено – охота. В первый же свободный день мы из пригорода примчались в Москву. Вооружились: ружья, патроны, патронташи… Тут же я – в тир: ух и бьёт! Ну и ружьишко отличное! А есть ли у жены в книгах рецепты блюд из дичи? В кармане членский билет Союзного общества охотников и рыболовов. Да, нужно запомнить: какое количество «добытых уток, гусей возведёт нас в ранг «Настоящих Охотников».
Вездесущие охотники всё узнали: «Смотри, вот тут ( в нашей секретной части были карты любого района СССР и любого масштаба ), по этому шоссе до… затем сюда…км, потом по этому просёлку и здесь стоит изба лесника. Сам он, по старости, переехал в село, а изба… Рядом ( видишь?) озеро. На него все перелётные утки -- гуси садятся на ночной отдых и кормёжку. Вот тут мы их и…» Конечно, заманчиво.
       -- Вита! Ты сумеешь приготовить утку или гуся? -- (а жёнушка была начинающей хозяйкой, на такие вопросы сковородками ещё не швырялась).
       -- Сначала привези, а там посмотрим.

 
И мы, удрав в субботу с «последних пар», несёмся по шоссе до… по просёлку и – в самом деле: посреди красивой лесной поляны, изба. «Справный» дом с печью. Дрова? Лес-то рядом; натаскали сушняка -- туристские топорики у каждого. Оставили одного дневальным, чтоб натопил печь (поздняя осень!), приготовил стол, а сами -- «за пером».
Но вот беда: дичь в московской области пуганая и только в совершенной темноте (услышали свист крыльев и кряканье) она села на воду. Ладно, не беда! Мы их утром… Но на утренней зорьке мы увидели пустое озеро: наши трофеи снялись с воды и пошли дальше, на юг, в абсолютной темноте, а мы остались «с носом».
Сообща решили: на первый раз надышались свежим воздухом, полюбовались озерком в свете вечерней зорьки и на восходе солнца, побродили по лесу, переночевали по - полевому в избе – и то неплохо. А вот в следующий раз…

Совсем скоро наша компания (5 человек на один «Москвич» первого выпуска) стала объектом насмешек и подначек наших однокурсников и дичь нам стала крайне необходима для реабилитации мнения. Хоть покупай домашних уток или куриц, стреляй их и привози домой, иначе жизни нет. Но и заканчивать операцию «дичь» так бесславно не хотелось.

И вот в пятницу, удрав с субботних занятий, мы уже в пути. В середине дня мы в удобной избе за холостяцким столом. Молчаливые, угрюмые. Нет привычного для охотников возбуждения, предвкушения «победы над дичью», т.к. чувствуем: опять наши надежды останутся мечтами, а нам…

  Так и было: прошли вечерняя зорька в пятницу, утренняя и вечерняя в субботу, а мы – «сухие». Да, слышали по свисту крыльев их, наших «жарких», прилёт и отлёт, звучало кряканье во время кормёжки, но всё это в совершенной тьме. Не стрелять же по уткам «на звук»? Вот и… А ведь опять же поднимут на смех. Хоть заказывай посадочный прожектор для подсветки, иначе толку и не предвидится.
Проснулись воскресным утром рано. Без всякого энтузиазма, в совершенной темноте, пошли на озеро, тихонько уселись и стали ждать. Только-только появились намёки на рассвет, как наши желанные утки шумно закрякали, начали подниматься в воздух и тут же понеслись по веками проложенному маршруту.
Небо стало сереть и я увидел что-то выступающее из воды. А, может мне показалось? Была, не была – терять-то нечего… Приложился и -- «бабах!» Вокруг тишина и вдруг хор голосов моих соохотников: «Что там?»

       Небо заметно посветлело и -- напротив меня лежит на воде утка – чирок. Ура! Наконец-то, мы с дичью! Собрались на берегу, поближе к моему трофею. Теперь-то «с поля» мы приедем с «жарким»! А «добыча» плавает на воде, метрах в десяти от берега.
       -- Игорь, иди за чирком.
       -- Да вы смеётесь, ребята? Конец ноября!
       -- А что ж мы опять «сухими» приедем? Доставай!

В это время начался утренний… Нет, не ветерок, лёгкое движение воздуха погнало мою добычу по воде. Отлично! К тому берегу подплывёт и я подберу утку. Но зря обрадовался: не везёт, так не везёт. Точно посредине озера утка зацепилась за осоку, торчащую из воды, и её еле заметное движение прекратилось.
       -- Смеёшься что ли? Лезь за чирком!
А куда деться? Нашёл толстую большую палку.
       -- Разводите костёр.
Разделся совсем догола и… Первые метров десять чувствовал под ногами корни, сучки ( когда-то тут брали торф, позже котлован заполнился водой ), затем мои ноги одеревянели и ничего не ощущали. Воды – по грудь. Взял чирка и – обратно. На берегу крепко растёрся, оделся и давай бегать вокруг озера. Разогрелся; к этому времени закипел чай. Попил кипяточку и – теперь уже всем довольный – гордо посматривал на своих коллег: я их выручил – повезём дичь.
 
Пришли к избе. Сейчас позавтракаем и поедем домой, чтоб во второй половине дня быть на месте.

На круглой поляне пожухлая трава. Вокруг стройный красивый лес. Смешанный, но в нём много сосен, елей, поэтому он угрюмо зелен. Лениво поднимающееся большущее красное солнышко улыбается лесу, высвечивает макушки и тёмно-медные верхние ветви сосен. Прохладно, но солнце обещает – потеплеет. И завтракать мы решили «на воле». Расстелили на травке «скатерть-самобранку» (плащ-накидку) и вывалили на неё все съестные припасы, которыми сердобольные жены снабдили каждого из нас ( как же, добытчики, уезжали за дичью ). Настроение у всех улучшилось: весело переговаривались, шутили, острили. Особенно радостно на душе у «героя дня» -- у меня. Жаль только, что ребята «мой подвиг» сами видели и мне никак нельзя будет «позаливать», что «я её,.. а она,.. но тут…» А хотелось бы «загнуть». Ну, ничего, это я не упущу на перерывах между лекциями перед теми, кого с нами не было. Уж я им всё расскажу с такими подробностями и ужасами, что даже настоящему тигролову станет не по себе (охотникам такое «заливание» разрешено и не преследуется). Но это впереди, а пока мы, не торопясь, стали собираться в обратный путь.

Вдруг из леса вышла корова. За ней другая, третья. И с ними пастушок лет девяти. Удивлённо разглядывает нас.
       -- Здравствуй, работничек! Подходи, садись, покушай. Не стесняйся, ешь на здоровье! Как тебя зовут?
       -- Кличут меня Васяткой…Летом я пасу скотину, а зимой хожу в школу…
Мальчонка с удовольствием набросился на «городскую еду»: мясные консервы, рыбу в томатном соусе, маринады, конфеты, печенье… Рядом с пастушком, на траве, вытянутый на всю длину, лежала гордость Васятки -- его пастуший кнут. Настоящий! Короткое толстое кнутовище и длинный (метров пять!) правильно и красиво сплетённый,мсч с утончающимися к концу кистями, кнут. Раритет! Впервые увидев такую редкость, наш Павлушка схватил этот скотоводческий инструмент и стал размахивать им, пытаясь щёлкнуть. По его движениям стало понятно, что кнут в руках он держит впервые, и я закричал: «Павлик, не надо!» Но было поздно -- кончик кнута «огрел» самого Павлушку по спине и, пожалуй, здорово, т.к. Павлик закорчился и застонал, И смешно, и жаль его..
       -- Не зная броду, не лезь в воду. Смотри!
.Взял я кнут, отошёл подальше, растянул его по траве во всю длину и сильным рывком послал вперёд. Когда петля изгиба подходила к кончику, чуть дёрнул «на себя». На весь лес раздалось залихватское «Щёлк!» и ещё, и ещё, и ещё… «Щёлк! Щёлк! Щёлк!»
       -- А ты где так наловчился?
       -- А я три года обучался этому в «Сибиро-деревенской академии» в эвакуации.
Дружно посмеялись мы над Павлушкиной спиной и стали собираться в путь.
       -- Дяденьки, а куда вы едете?
       -- Вот по этой дороге на шоссе и – в сторону Москвы.
       -- А по этой лучше. Сначала по лесу, а потом отличное шоссе.
       -- Как? Как?
Уверил нас пастушок, что вот тут, рядом, а там… Да, действительно, по лесу шла какая-то старая, давно не езженная дорога. Собрали мы свои манатки, втиснулись впятером в эту минимашину «Москвич» самого-самого первого выпуска, и поехали по «маршруту, указанному местным жителем». Впереди ещё больше, чем полдня; все рвутся к семейному очагу, помыться, отоспаться, а я ещё и представляю себя перед стоящей на столе утятницей и уже ощущаю запах приготовленной дичи, острого соуса и картофельного гарнира. Обязательно картофельного.
Но долго мечтать не пришлось: впереди – большая лужа. Но мы-то в сапогах. Не беда! Вышли из машины и «протолкали» «Москвича». Тщательно вымыли и вытерли сапоги, заняли свои места и только… Впереди опять лужа. Ещё больше предыдущей. Вышли из машины, снова протолкали её, но на этот раз с гораздо большим трудом. Вымыли, вытерли сапоги, уселись… Нет, следующей
была уже не лужа, а настоящее болотце. И не объехать: деревья, кусты… Ну что ж, за топоры… Нарубили, настелили веток, упёрлись покрепче и с трудом, но всё же «Москвича» протащили через болотце. Опять болото. Опять топоры, ветви, брёвна… Опять «Раз, два, взяли!» Отдышались…
       -- Игорь, а ты только что говорил: «не зная броду, не лезь через эти чёртовы болота, не верь не знающему мальчишке, не сунься на неизвестную дорогу…»
Теперь поздно: и не вернуться, и вперёд…
Не буду долго утомлять. Устали, выдохлись, на руках от топориков кровавые мозоли, ноги подкашиваются, вечер надвигается. Не помню, сколько болот мы форсировали, не знаю, сколько километров мы несли этот «Москвич» на руках, сколько мы повалили леса. И, главное, не знали, когда эта мука кончится и завершится ли она когда-нибудь, и попадём ли мы на это мифическое шоссе. Сколько «пожеланий» мы послали тому пастушонку? Сколько мы проклинали себя за доверчивость! Ведь полтора часа той, старой, дороги нам бы хватило, чтоб быть в тепле и уюте, а мне ещё и (плюс ко всему) нежиться в ожидании вкусной утятины. А тут…
Эта серия наших приключений всё-таки кончилась и оборвалась внезапно. Деревья и кусты раздвинулись и в фарах «Москвича» мы увидели шикарную автостраду. Да! Да! Не дорогу, не шоссе, а шикарную автостраду, бетонированную, с раздельными полосами встречного движения.
Ура!!! Стоп! А куда ехать? Вправо? Влево? Но мы же – лётчики! Над нами чернющее чистое небо, проколотое тысячами звёзд. Всё ясно: где Большая Медведица, где Малая Медведица, а где выручалочка – Полярная звезда? Вот она, миленькая! Лицом к ней и слева запад, а нам и нужно на запад. Вперёд!
       -- Не спите, а то и мне за рулём захочется.
       -- Спать не будем; давайте петь песни.

Но вот что странно: эта шикарная автострада абсолютно мертва. Нет совершенно никаких знаков, указателей и ни одной машины. Ни попутной, ни встречной. Это нас сначала удивляло, а затем насторожило. Так ведь не бывает: ни единой машины. Никуда. Но долго мы не мучались неизвестностью: в фарах показался перегораживающий путь шлагбаум и рядом с ним – часовой. Это нас поразило и обнадёжило: у часового узнаем, расспросим. Эх, мы, офицеры! У часового узнать? Так оно и было.
       -- Стой! Не подходить! ( оружие наизготовку; часовой – казах – неумолим ).
       -- Мы – офицеры, сбились с пути, нам нужно…
       -- Стоять! Не разговаривать! К машине не подходить!
Вот это влипли! Видим под «грибком» часового телефонный аппарат.
       -- Ладно ( сделали мы одолжение ), мы не разговариваем и стоим, но позови разводящего или начальника караула.
Долго он крутил ручку аппарата. Результат: разводящий на месте, начальник караула уехал проверять посты, но ему, когда приедет, передадут, что на посту №… задержаны пятеро подозрительных, называющих себя офицерами.

Долго мы мёрзли под быстро остывающим небом, пока не приехал капитан. Представились ему ( одеты то мы как? ), показали охотничьи билеты ( на фотографиях мы в форме ), а больше никаких документов ни у кого с собой не было. Понял он обстановку и всё разъяснил.
       -- Это – новая и пока законсервированная автострада. Я могу вас пропустить, но через несколько км вы опять упрётесь в такой же шлагбаум. Советую вам вернуться назад на… км. Справа увидите выступающий из леса средних размеров дуб. За ним пойдёт через лес просёлочная дорога. Через… км будет развилка – вам вправо, затем, приблизительно через… км будет ещё развилка, вам,.. затем через…
       -- Стоп, капитан. Мы запишем… А как же мы увидим этот дуб? Ночь – глаз выколи.
       -- Больше я вам ничего предложить не могу.
       -- И на том спасибо. А часовой у тебя хорош. Объяви ему благодарность за бдительность и чёткие действия.
       -- Обязательно.

И поехали мы обратно… км; время от времени останавливались, выходили из машины и, пригибаясь, искали на фоне звёздного неба ориентир – дуб. Странно, но факт: дуб мы нашли, еле заметную, ныряющую в лес за ним дорогу, нашли и даже на многочисленных развилках не путались. Что значит военный человек – чётко и понятно капитан «проложил нам маршрут» до нужного шоссе. Хорошо, что мы записали «данные маршрута» с множеством развилок и поворотов. И хорошо, что бензиновый бак «Москвича» перед выездом из дома был полон. А то бы пришлось толкать его через лес и ночь до шоссе: преодолевая лужи и болота, мы сожгли уйму топлива.

В понедельник, утром мы въехали в гарнизон. По времени как раз побриться, умыться и – на еженедельное построение перед занятиями.

       -- Что же ты так долго? Ты же говорил…
       -- А ты думаешь, что дичь достаётся легко? Вот, пожалуйста…
С удивлением Вита посмотрела на чирка. А она, эта «добыча», по величине была чем-то средним между воробьём и сорокой. Но – дичь!


Приготовила жена жаркое по всем правилам. А мне как не повезёт, так не повезёт: на больной зуб попала дробинка из моего же ружья.