Нигерийская опупея. Быль

       Было это в то благословленное время, когда я был относительно молод и относительно богат. Сороковник и впрямь молодость относительная, а что касаемо богатства – богат
человек, долгов не имеющий, хоть и невдомёк ему это.
       Итак, начало 90 –х годов столетия ХХ - время моей, а точнее нашей вместе с моим впоследствии многолетним компаньоном Мишкой, нигерийской эпопеи.
 Насчет эпопеи этой или, как мы потом говаривали за стаканом доброго вина «опупеи»-
это сейчас почти смешно, а тогда казалось серьезнее некуда.
 Началось всё с телефонного звонка из Москвы к нам в Хайфу. Приятель мой стародав-
ний Боря Берхин звонил по срочному и, как он выразился, строго конфиденциальному
делу:
- Можешь ли ты, – спросил он,– принять на свой банковский счет десять миллионов дол-
ларов?
       Челюсть у меня слегка отвисла, и я спросил:
       - Сикоко, сикоко?
 Он повторил. От повторения сумма не изменилась.
 - Таки да, - сказал я ему,- на мой счет нового репатрианта можно принять из-за границы
любую сумму и налоговая служба любопытствовать не будет, ибо тридцать лет с
момента приезда репатрианта этот счет налогами не облагается.
 - Тогда слушай сюда, - Боря понизил голос и почти пропал, потому что телефоны, в
отличие от людей, как раз не любят когда голос понижают.
- Ко мне попал, - продолжал Боря, - конфиденциальный документ, в котором Председа-
тель тендерного комитета, рассматривающего проекты расширения и модернизации аэропорта в столице Нигерии – Лагосе, предлагает принять эту сумму на счет и, оставив
себе десять процентов, переслать остальное на счета, которые он укажет.
- Ну и принимал бы на свой счет, на фиг ему с кем-то делиться? – попытался изобразить непонимание я.
- Да все дело в том, что как государственный служащий он не имеет права открывать валютные счета и, как ты понимаешь, вообще не горит желанием светить эти деньги, которые, по его словам, являются его комиссионными от фирмы, выигравшей тендер
(это конкурс по-нашему), - просветил меня Боря.
- Поскольку мы деньги получаем, а не отдаем,- начал вычислять я,- то риска особого я
не вижу. Скорее рискует Нигериец, а вдруг мы его денежку зажилим?
- Ну, мы же на это не пойдем? Тогда и обсуждать эту тему нечего. В любом случае мы
смело можем передать ему твои банковские реквизиты и посмотреть, что из этого выйдет.
       На том и порешили.
       Результаты, как говорится, не замедлили быть. Помчались навстречу друг другу современные «тройки почтовые» - факсы. Метрами из моего факсаппарата вылезали документы, украшенные всевозможными штампами и печатями, создавая ощущение солидности и серьезности намерений – это Боря, проводя с Нигерийцем интенсивный диалог, сбрасывал мне на факс наиболее важные документы.
       В конечном итоге дело осталось за малым: во-первых – получить подпись Директора госбанка Нигерии. Судя по сообщениям Нигерийца, Директор хочет взятку и не то, чтобы «борзыми щенками», а как минимум часами «Роллекс». Во-вторых, необходимо приехать в Нигерию, чтобы подписать, по выражению Нигерийца, итоговые документы на перевод денег, правда, он тут же заметил, что понимает, как тяжело деловому человеку вырваться из круговерти дел и потому, на крайний случай, он согласен на заверенную нотариусом доверенность, что бы он мог представлять владельца банковского счета, то-бишь меня, при проведении банковских операций.
       То ли из-за отсутствия опыта в международных делах, то ли потому, что особо терять
было нечего – на счету моем только вошь на аркане, да и та повесилась от тоски, да от одиночества, то ли из-за того, что очень хотелось срубить по легкому миллиончик, а, скорее всего - по всем трем причинам сразу, особого напряга эта информация у нас с Мишкой не вызвала. Тем более что инициатором и каким-никаким а гарантом серьезности происходящего выступал Боря Берхин.
       Звонок от него последовал незамедлительно:
 - Можешь ли ты слетать в Нигерию?- спросил Боря, как будто речь шла о том, чтобы слетать за пивом.
- Я так понимаю,- как всегда принялся рассуждать я,- проблемы тут три:
деньги, язык и виза.
- С деньгами проблем нет, - тут же среагировал Боря,- возьмешь из тех, что у тебя на
хранении. (Ситуация в Москве в это время была, мягко говоря, очень неоднозначной и Бо-
ря перегнал и хранил у меня на всякий случай четыре тысячи долларов, что было тогда для него, да и для меня суммой немаленькой). Надо сказать, что эти его слова отмели
последние сомнения о серьезности предложения Нигерийца, потому что Боря к деньгам
относился не то что бы с особым пиитетом, но с должным уважением и бросать на ветер
их не любил.
- С языком тоже, – подключился к разговору Мишка, - имею за плечами « кругосветное путешествие» вокруг Черного моря.
       Мишка вспомнил широкоизвестную в наших узких кругах историю о том, как он, загрузив свой «жигуль» до упора всякой всячиной, типа плоскогубцев, паяльников, батареек и прочей ерунды, стоившей в конце восьмидесятых сущие копейки, совершил «челночный рейд». Выехав за границу тогда еще Советского Союза через Батуми, проехал вокруг Черного моря через Турцию, Болгарию, Румынию и вернулся в свой, искренне им любимый Севастополь, с другой стороны, распродав все захваченное с собой и получив богатую, как он сказал, языковую практику.
 - Так вы что собираетесь лететь вдвоем?- начал врубаться в тему Боря.
 - Полагаю, что одному мне лететь не с руки по-любому,- я редко становлюсь на твер-
дую позицию, но если уж становлюсь, не сдвинуть трактором и Боря это знал.
       Пауза, тем не менее, несколько затянулась, но в конечном итоге Боря дал «отмашку»:
 - Езжайте.
       И начались наши с Мишкой приготовления и обсуждения предстоящей поездки:
 - Не стрёмно, Мишаня? - не раз спрашивал я своего боевого компаньона, на что получал сравнительно бодрый ответ:
 - Ну, когда еще выдастся нам возможность посетить Южную Африку, так сказать побывать в подбрюшье у глобуса?
       С визой все оказалось просто: по 100 долларов на нос, а точнее за нос, и в Посольстве Нигерии в Тель-Авиве визу шлепнули в наши с Мишкой паспорта.
       Перед самым вылетом Боря послал Нигерийцу факс с известием о нашем полете.
       Лететь пришлось утомительно долго, почти сутки и, если бы не пересадка в Париже, было бы совсем тоскливо.
       
       НИГЕРИЙСКАЯ ВСТРЕЧА
       Было где-то часов пять утра, когда мы с Мишкой приземлились в Лагосе.
       Влажность была чудовищной. Создавалось впечатление, что мы, минуя раздевалку,
прямым ходом оказались в парной.
       Как всегда при прилете в другую страну первое, что предстоит- это пройти паспортный контроль. Нигерия, естественно, встретила нас тем же.
       Пока Мишка определялся с очередью, я заглянул за барьер и увидел на столе контролера листок с нашими именами и фамилиями.
       -Это мы,- сказал я по-английски очень похожему на Отелло нигерийцу в форме, для верности ткнув себя пальцем в грудь и в список.
       Радости его, казалось, не было предела.
 - Получайте свои сумки,- на языке далеком от языка Шекспира ответствовал он, - а я займусь вашими паспортами.
       Мы отдали ему свои паспорта, пересекли воображаемую линию границы и отправи-лись получать свои пожитки.
       С сумками никаких проволочек не случилось и, получив их, мы увидели «Отелло», который, улыбаясь на все свои на зависть белые и здоровые тридцать два зуба, подняв высоко, как знамя, нес наши два паспорта.
Обрадовавшись такой оперативности и благожелательности мы потянулись было за паспортами, но не тут – то было: на своем чудовищном нигерийском диалекте англий-
ского языка «Отелло» заявил, что ему за его работу и заботу положено вознаграждение.
       Я, что называется, «оторвал» от сердца долларов десять и предложил их ему с самой
дружелюбной улыбкой, на которую только был способен.
- Мало, - замотал он своей курчавой головой, и от улыбки его не осталось даже и следа.
- Сколько же ты хочешь?- полюбопытствовал я.
- Пятьсот,- мне показалось, что я или не понял, или ослышался.
       Он повторил. Слух меня не подвел. Просто мозг не смог переварить такую наглость:
в общем-то, за выполнение своих служебных обязанностей и то не бог весть каких - шлепнуть в паспорт печать, просить такие деньги – наглость!
Я мысленно опять прилепил к своему сердцу эти десять долларов и гордо произнес:
- Тогда ничего,- выхватил у него паспорта и мы с Мишкой рванули на выход.
       Там нас уже ждали.
       Не сильно преувеличу, если скажу, что у нас потемнело в глазах - у выхода из аэропорта стояли три двухметровых негра в полицейской форме.
       Без особых церемоний нам было предложено сесть в армейский джип, что мы и сделали
без особого удовольствия, но и без пререканий.
       Мысль стала работать, как стахановец при установлении рекорда:
«Блин, мы же еще ничего украли. Намерения, конечно, были (затем, собственно
говоря, и приехали), однако за намерения еще не садят»
       Мысли, мысли, мысли роились в моей черепушке, как пчелы в улье.
       Но недолго, ибо, как оказалось, везли нас не в тюрьму. Обогнув здание аэропорта, мы
подъехали к комнате полиции, которая находилась в этом же здании.
       Комната была, прямо скажем, невелика - примерно два на два, чем тут же не преминул воспользоваться один из этих огромных полицейских: он взял стул и нагло поставил его
в дверях – типа: не договоримся – не выйдете, и сказал просто и ясно:
 - Вы должны деньги.
       Первым делом мы решили «покачать права»:
 - Требуем Израильского Посла! Мы граждане Государства Израиль! Будем разговаривать
только в присутствии Израильского Посла!
       Сказать, что это был «глас вопиющего в пустыне» - это просто ничего не сказать.
       Мы могли требовать Папу Римского с тем же успехом и до скончания века, благо век ХХ подходил к концу.
       Как бы то ни было, ждать конца века не пришлось.
       Надо сказать, что, собираясь в эту непростую командировку, я предусмотрительно
разложил наш «золотой», а точнее «зеленый» запас в разные места. Основную часть
долларов я спрятал в кошельке-поясе и носил прямо на теле, а «долларовую мелочь»
по одному, два, пять долларов, где-то около сотни долларов в сумме, я положил в портмоне.
       Достав портмоне, я хотел, было продемонстрировать, что отродясь таких денег в глаза
не видывал. Но не тут-то было.
       В мгновение ока огромная черная лапища заграбастала все содержимое портмоне
и небрежно бросила его на стол.
       Стул был сдвинут. Дверной проем расширился до самого горизонта – СВОБОДА!!
       Выйдя на крыльцо, мы стали осматриваться по сторонам и, вдруг видим - к крыльцу подкатывает «Мерседес».
       Не сказать, чтобы шибко шикарный, изрядно потрепанный долгой и видимо не всегда
счастливой жизнью, он показался нам «Роллс-ройсом», потому что очередной нигериец
в цветастой рубахе на выпуск, выйдя из «Мерседеса», спросил:
- Мистер Александер из Израиля?
- Йес, йес,- вырвалось у меня, кажется из самой глубины души, и нигериец показался
мне не таким уж и черным.
- Мы везде ищем вас,– с трудом продрался я через его диалект, - мистер (он назвал
непроизносимое имя Нигерийца) ждет.
       Не мешкая, прыгнули мы с Мишкой в «Мерседес» и покатили по, как-то не очень гостеприимно встретившей нас, Нигерии.
       Дорога из аэропорта, который, как и все крупные аэропорты, находился за городом,
особой экзотикой не отличалась. Там - сям встречались неказистые строения. Людей видно не было. Было раннее утро. Город еще спал.
       В конечном итоге приехали мы в квартал, застроенный двухэтажными коттеджами,
и подкатили к одному из них, абсолютно ничем не выделяющемуся.
       Комната, куда нас завели, особой роскошью не отличалась. Чуть погодя, со второго
этажа стал спускаться средней комплекции черный мужик в длинной белой ночной рубахе.
       Распахнув руки в широких рукавах рубахи, он, как орел, спланировал на нас и стал
поочередно обнимать нас, как заблудших сыновей, на конец-то вернувшихся в родные пенаты.
       Оказалось, что это и есть тот Нигериец, с которым мы переписывались все это время,
Председатель тендерного комитета, инициатор всей этой эпопеи.
 - «Роллекс» привез?- тут же спросил он.
 - Нет, - отвечал я, - в Израиле «Роллексы» не продаются.
       Он был явно раздосадован.
 - А деньги есть?- спросил он.
       Я сказал:
 - Да, тысяча долларов у нас есть.
 - Давай, - коротко сказал он и заграбастал эту тысячу долларов, которую, впрочем, я
приготовил к отдаче, предполагая, что без этого не обойдется свидание.
 - Сейчас вас отвезут в гостиницу, - сказал Нигериец, - вы отдохнете, а в два часа
пополудни с вами встретится вся наша группа.
       Гостиница оказалась довольно большой, десятиэтажной. Пройдясь по округе, я
увидел, что во дворе гостиницы расположен даже бассейн, в котором плескалось
десятка два чернокожих сорванцов.
       Возле самого здания гостиницы были расположены большие деревянные киоски,
гордо именующие себя магазинами. Они предлагали «джентльменский африканский
набор» - фигурки из черного дерева, маски, а так же сандалии и шлепанцы из крокодиловой кожи, видимо домашней выделки, ибо запах они распространяли такой,
что хотелось только одного – побыстрее выбежать из магазина.
       Гостиничный номер, куда нас определили, состоял из двух комнат: зальчик с диваном,
креслом и столом, так же баром-холодильником, который к тому же оказался не
совсем пустым и спальней. Присутствовал и душ с туалетом.
 Но главное в номере был кондиционер.
       Мишка как прилип к нему, так и не отлипал, отказываясь даже выйти из здания
 гостиницы.
       Наскоро приняв душ и немного отдышавшись у спасительного кондиционера, а
жара и влажность действительно были убийственны даже для моего продубленного
израильским климатом организма, мы стали готовиться к предстоящей встрече.
       Ровно в два часа в номер постучали и один за другим, один другого колоритнее,
в комнату стали входить члены тендерного комитета. (По крайней мере, так их
представил уже знакомый нам Нигериец - Председатель).
       Половина из них была одета в европейские костюмы. Председатель, всячески
демонстрируя свою продвинутость в техническом прогрессе, не выпускал из рук мобильный телефон «Нокия», тогда большую редкость даже в Израиле.
       Другая половина была в национальных одеждах, представлявших собой что-то
среднее между распашонкой и простыней, преимущественно белого цвета, но с
разноцветной каймой, а на головах у них были круглые шапочки, напоминавшие
турецкие фески, но только из мягкого материала.
       Белых, понятно, среди них не было. Впрочем, мы уже как-то начали привыкать
к доминирующему черному цвету в этой стране.
       Общаться с ними, было, прямо скажем, сложно. При всем том, что английский
в Нигерии является языком официальным, наши гости говорили на нем с таким
нигерийским произношением, что даже знакомые слова понять было очень трудно.
       Ну, а Мишка, который вроде бы как числился у нас переводчиком, поначалу
никак не мог выдавить из себя английские слова.
       Однако, со временем, когда разговор принял крутой оборот, откуда, что взялось.
Вспомнили даже то, чего не знали. Но если серьезно, лет минимум 15 язык мы все-
таки учили, запас слов внутри нас сидел, и, когда резкая необходимость возникла,
он прорезался. Я с удивлением заметил, что стал выдавать слова и целые фразы
и даже в довольно приличном темпе.
       Разговор сводился к одному:
- Мы, со своей стороны вложив на «подмазку» проекта все свои деньги, -
 настаивал Председатель,- остановились у последней черты, когда деньги вот-вот должны перейти на ваш счет, и только из-за того, что вы не привезли «Роллекс»
это дело срывается.
- Займите у кого-нибудь на пару недель,- недоумевал я,- как только деньги
перейдут на наш счет, мы сразу перечислим любые суммы.
- Мы заняли, у кого только можно и нельзя,- последовал ответ,- и никаких
дополнительных возможностей у нас больше нет.
       Эти мысли в разных вариациях и в разном исполнении несколько раз прошлись
по кругу, натиск был довольно суровый, но у меня начало складываться и, с каждым
кругом, укрепляться ощущение, что это все «гонки» (в то время, а может и сейчас
было модным выражение: «гнать пургу»).
       Мы с Мишкой переглянулись.
 - Дело пахнет керосином,- сказал Мишка, благо в этой теплой компашке никто
 не понимал русского языка,- валим на серого.
       Я понял, что Мишка имеет в виду Борю, и включился в игру:
 - Мы понимаем,- с максимальной искренностью, на которую только был способен, запричитал я,- но мы только курьеры, люди совершенно небогатые, прибывшие выполнить только оформительскую работу. Все деньги - в Москве и только Боря распорядитель кредитов.
       Не знаю, поверили ли они нам, или просто деваться некуда было, но начался
длинный диалог с Москвой посредством этой, лелеемой Председателем, трубки
мобильного телефона.
       Диалог с Борей вел Председатель. В процессе беседы он передал мне трубку,
чтобы я подтвердил серьезность их намерений, и я успел сказать Боре, что это
афера и положение наше очень стремное. Боря понял и, для начала, стал тянуть
время, взяв тайм-аут до завтра.
       Мысли наши стали крутиться только в одном направлении: мы ведь толком
нигде не зафиксировались, как там «Отелло» в аэропорту зарегистрировал один
Б-г знает, можем попасть под раздачу очень прилично, риск выше допустимого,
 «надо сматывать удочки».
       Однако не тут-то было.
       Мы договорились встретиться с «компашкой» у нас назавтра.
       Они предложили нам прокатиться по вечернему Лагосу, но внутреннее
напряжение было такое, что мы как-то отказались, о чем искренне до сих пор
жалею, потому что уж верно никогда не придется посмотреть на вечерний Лагос,
на океанскую набережную и яркие огни стоящих на рейде океанских лайнеров.
       Мы остались в гостинице и нам, как бы для охраны приставили двухметрового мордоворота.
       - Ну, что? Попали?- спросил я у Мишки.
       - Похоже на то,- кивнул он, и мы стали строить планы отхода.
       - Парня этого, - сказал Мишка, - я беру на себя.
       Вспомнив, что Мишка в прошлом кандидат в мастера по боксу, я как-то
успокоился и пошел на разведку.
       Порыскал я в окрестностях отеля, поспрашивал сколько будет стоить такси
до аэропорта. Оказалось недорого. (Тысчонку долларов я все-таки заначил).

       РАССТАВАНИЕ

       Прошел еще один день.
       Встреча и диалог с Москвой результатов не принесли.
       Боря настаивал на нашем возвращении домой, а я говорил, что только в личной
беседе я смогу убедить Борю выделить деньги на завершение операции.
       Давление увеличивалось, «компашка» была рассержена не шутку, и пришлось
усиленно «лепить из себя валенка», доказывая, что мы люди маленькие, курьеры-с.
       Ситуация становилась «патовой» - с одной стороны наше присутствие в Нигерии
с точки зрения «компашки» абсолютно бесполезно, а с другой - реализация, так активно внушаемых нами, надежд на московские деньги Бори Берхина задерживается.
       Билеты у нас были на обратный вылет через неделю, а буквально назавтра
начинался какой-то местный праздник и три дня никому ни до чего не будет дела.
       Эти или другие причины побудили «компашку» на то, что часов в пять под вечер
третьих суток нашего пребывания под фактически домашним арестом, в номере
появился подручный Председателя, который в свое время встретил нас в аэропорту.
       - Давайте ваши билеты и паспорта,- сказал он,- мы ускорим ваш вылет.
       До этого момента, несмотря на все напряжение и прессинг, единственное, что
держало нас «на плаву» в нашем сознании, так это как раз то, что билеты и паспорта
лежали в наших карманах. Отдать билеты и паспорта вот так без всяких гарантий –
рискованно до невозможности.
       Мы держали с Мишкой «военный совет в Филях», точнее во второй комнате нашего
гостиничного номера, ибо в первой – ждали нашего ответа.
       - Смотри,- говорил,- Мишка,- спасательный круг из билетов и паспортов – не особо
надежный, в конце концов, могут забрать и силой, если захотят нас «закопать».
       Он произнес это слово «закопать» как бы в кавычках, но и без кавычек вариант
не исключался.
       Решили рискнуть.
       Отдали билеты и паспорта, и три часа, которые мы провели в ожидании были не лучшими в моей жизни.
       В девятом часу вечера дверь нашего номера отворилась и … о, чудо!
Нам вернули паспорта и новые билеты до Тель-Авива, но уже не через Париж, а
«Люфтганзой» через Франкфурт.
       Вылет самолета через два часа.
       Мы в три секунды покидали в сумки наши немногочисленные пожитки и оказались
в том же самом видавшем виды «Мерседесе».
       В дороге мы распинались о том, как сразу же по прибытию расскажем Боре о
солидности проекта и «надавим» на него, чтобы он нашел и переправил деньги
для завершения операции.
       На самом деле мы имели в виду, конечно, только одну цель - поскорее вырваться
из «гостеприимных» лап «компашки».
       За сорок минут, которые мы ехали до аэропорта нас останавливали дважды.
Все было как в кино: военный джип, проверка документов под дулом автомата,
руки на капот и прочие «приятные» мелочи диктаторского режима, которые приятных воспоминаний о Нигерии не добавили.
       И вот засветился огнями стеклянный параллелепипед аэропорта.
       «Мерседес» подрулил к крыльцу, мы похватали сумки и, почему-то забыв
расцеловаться с провожающими, рванули в аэропорт.
       Первым делом мы убедились, что таки да идет регистрация рейса на Франкфурт,
Быстренько прошли ее и устремились к заветной «зеленой» линии, символизирующей
границу Нигерии.
       И когда при переходе границы сотрудник аэропорта, очень похожий на «Отелло»,
 уж не знаю, за что потребовал 20 долларов, я с радостью отдал 50 и не перешел, а перебежал «зеленую» линию, и мне показалось, что Мишка, надо сказать державшийся
все это время, как стойкий оловянный солдатик, был расторопен не менее меня.
       Влившись в толпу ожидающих посадки в самолет, услышал я вдруг как две женщины, стоявшие неподалеку, заговорили на иврите. В жизни своей не слышал я музыки
слаще и красивей, чем этот гортанный разговор.
       Самолет взлетел, и только тогда мы поверили в окончание этой нигерийской эпопеи.

       P. S. Мой друг израильтянин, бизнесмен с тридцатилетним стажем, узнав об этом
рассмеялся и сказал, что в Израиль такие факсы приходили «километрами», и здесь все серьезные люди знают об этой нигерийской афере.
       Боря был нами допрошен «с пристрастием» и на вопрос откуда же он получил
эту «конфиденциальную» информацию простодушно ответил:
       - В Торговую Палату Москвы пришел факс. Вот уж, что называется «по секрету
 всему свету».
       P. S. S. Еще раз об этой истории я вспомнил, когда читал книгу Ю. Дубова
«Большая пайка».
       Там один из героев этой книги, «новый русский», так же вошел в переписку
с аналогичной «компашкой» с похожей легендой.
       В конечном итоге они и его поставили перед дилеммой: приехать в Нигерию или дать
им доверенность. И, поскольку, в отличие от нас, он в силу занятости, приехать не
 смог, и переслал доверенность, чтобы нигерийцы от его имени оформили документы
по перечислению суммы на его счет. А им только этого и надо было, ибо в доверенности
не указаны, какие конкретные документы оформляются, вот они и оформили документы
не по перечислению, а по изъятию денег с его счета, а было там ни много, нимало
80 тысяч долларов.