Сон бабочки начатое

Сон бабочки.


Будни как серые мыши, запертые в бетонном подвале. Жутко, мрачно и холодно. Даже хуже. Я на дне, бездонный колодец черного города. Идти некуда, стены могильными плитами окружили мою еще теплую, живую душу. Черный город вечности. Самое страшное здесь - это способность думать. Осознавать свою безвыходность каждый час, каждое мгновение. Уже нет страха, растаяла надежда. Осталось лишь бессмысленное созерцание пустого существования этого города.
Генрих открыл глаза, вдохнул затхлый воздух. Сырость и грязь. Потолок в мелких трещинках, белый. Пустой, как и все в этом колодце. Хватит! Генрих поднялся с кровати, опустил ноги на кафельный пол. Ступни легко обожгло холодом. Генрих взял одеяло, накинул на плечи и стал ходить по комнате из угла в угол. Комната была крохотным закутком, переделанным под палату в психиатрической лечебнице. Откуда сюда попал Генрих, кто он, этого никто не знал. Вечером на частной машине его привезли двое высоких, угрюмых парней. Отвели главного доктора в сторону, и долго шептались. После чего, передав Генриха в руки мед братьев, уехали. А доктор долго стоял перед воротами, о чем-то думал. Затем махнул рукой, сгоняя мысль как назойливую муху, и пошел в больницу. Генриху отвели отдельный уголок, и вскоре привыкли к нему. Как будто был он тут всегда, и каждый день молча шлепал босыми ногами по полу, погруженный в свои размышления.
Здесь не принято заботится о чужих горестях, бороться с недугом. Заведение носило название лечебница лишь на бумаге. Сюда привозили умирать тех, кто не был нужен Системе, кто выпадает из ее рамок. Тихо, шаг за шагом опустошались тела, а затем и души. Дореволюционное старое здание с наглухо забитыми окнами. Замкнутая жизнь, маленький аквариум забытых людских судеб. День и ночь здесь не существуют. Вечные сумерки из-за слабого синего света. Порой лампы начинали мигать. Тогда санитары переставали ходить, а казалось, начинали прыгать в пространстве.
Громадный, пустой, жуткий по обреченности коридор. Высокие гладкие серые стены, тихое бормотание в палатах, гулкие стоны деревянных балок. Щелчок, мгновенная темнота, вспышка. В дверях коридора стоит санитар. Белая опустошенная фигура. Приговоренный сторожить этот черный город. Зачем он здесь, почему оставил ту прежнюю жизнь? Щелчок, мгновенная темнота, вспышка. Санитар стоит посередине коридора молча, без единого движения. За долгое время он привык ощущать окружающее пространство своим телом, инстинктами паука. Воздух спокоен, никто не тревожит ниточки паутины. Санитар спокоен, верней безучастен. Все эмоции, милые сердцу воспоминания остались за стенами лечебницы. Здесь нет времени, нет истории. Щелчок, мгновенная темнота, вспышка. Санитар повернулся и медленно уходит. Огромная серая спина, похожа на мраморный монолит. Огромная каменная глыба медленно плывет по коридору. Стукни по ней со всей силы и услышишь протяжный гул, эхо внутренней пустоты. Но монолит крепок, стены его давно убили душу, и разбить его нет возможности.
Генрих подошел к двери, распахнул ее. Коридор уходящий в темноту. Бездонный колодец. В глубине, медленно растворялся в темноте монолит санитара. - Серый халаты, зачем вы создали этот Черный город? Какая опасность заставила оградить себя стенами. Почему отреклись они от родных, убежали от забот житейских? На стене, под сломанными часами висит доска с распорядком дня. Смертный приговор времени. Отныне нет завтра или вчера, только сейчас. Подъем, завтрак, прогулка, обед, ужин, сон. Подъем, отбой, подъем, отбой. Навсегда. Каждый день как один, тысячи лет как одно мгновение. Серые халаты спрятались в черном городе от времени! Они боятся его. Ибо время это развитие, движение вперед. Обновление через гибель. Но нет для Серых халатов возрождения после смерти. Разрушены души, одряхлели тела. Пустота съела все живое, и остался лишь черный вакуум. Здесь им не страшно. Черный город оберегает их от пустых горестей, дает успокоение в вечном забытье. Подъем, обед, ужин, отбой. Подъем, отбой. Не думай, стань камнем и живи в Черном городе.
Генрих распахнул дверь и оперся плечом о дверной проем. Палата расположена в торце коридора, и потому выходит не на противоположную стену, а в черную дыру. Коридор на столько длинный, что кажется, тянется глубоко вниз, как огромная пропасть. Четыре стены как высокие дома сомкнулись в странный колодец, изъеденный людскими норками. Тусклый свет, шарканье ног, щелчки лампочек. Спящий колодец вечного города. Генрих присел на корточки и посмотрел вниз. Коридор здесь был улицей, здесь не выводили гулять на свежий воздух, и эта длинная квадратная трубка была сердцевиной жизни всех пациентов. Пустая, наполненная тоской и вязким страхом. Здесь всегда тихо, редко кто осмеливается выйти и пройтись. Все боятся маленького старого доктора, и его привычку при встрече спрашивать:
-Как дела? Что нового?
Страшней этого вопроса нет ничего. Что нового может быть в замкнутой вечности? Какие дела могут быть в застывшем времени? Старого доктора проклинают, его сжигают ненавистными взглядами, но он быстро растворяется в темноте коридора, оставляя душу пациента в полном отчаянии.
Несколько недель Генрих напряженно размышляет об одном и том же:
- Боятся смерти лишь мертвые духом. Но жива душа моя, и будет мне возрождение. А если стало пустым тело, то буду я наказан и после смерти вернусь сюда, и буду вечно сидеть на краю черного города. Возрождение, через гибель, обретение силы. Буду ли Новый я помнить себя? Стоит ли мое существование теперешнее того чтобы помнить ее? Мне нечего терять, кроме тоски и страха. Так вперед, смелее вниз…. Только бы не было больно…
Генрих поднялся на ноги, скинул одеяло на пол, и шагнул с крыши. Воздух мягко принял тело, невесомость слилась со странным, липким как паутина, чувством беспомощности. Так чувствует себя рыба, выброшенная на берег, открывает рот, жадно втягивает в себя воздух, сжимает жабры. Но воздух проходит сквозь тело без остатка. Ты молча смотришь вниз, пальцы пытаются ухватиться за несуществующую преграду, а глаза застыли в ужасе, ты чувствуешь каждую секунду падения. Только бы не было больно…
Резкий, обжигающий как взрывная волна, крик разорвал тягучую тишину в клочья.
-У 14 приступ, держи его. Ногами не бить! В камеру его, ногами не бить!
Санитар возник из глубины коридора и побежал на встречу бегущему Генриху. Второй санитар выскочил из палаты и попытался схватить пациента за халат. Маленький доктор испугано вжался в стену и пропустил бегущих, даже не пытаясь их задержать.
Генрих понял, серые халаты не дадут ему умереть. От смерти спрятались эти люди в черном городе, и остановили время навсегда. Его смерть нарушит все планы. Сломает оковы времени. Они спасут его, вернут в комнату, и вновь будет он узником вечного ожидания. Нельзя дать им спасти меня.
Два санитара быстро оценили ситуацию и молча, без слов, пошли на перехват бегущего по коридору Генриха. Один встал в самом конце коридора у больших дверей. Другой побежал навстречу пациенту.

Спасибо всем за отзывы..
Вообщем учиться, учиться и учиться..
..
В завершении могу добавить чем бы все это закончилось (я о рассказе). Генриху надоело, он решает спрыгнуть с крыши, это вы уже прочитали. На самом деле псих бежит по коридору, а ему кажется что он падает.
Наконец Генрих упал. Земля раскрылась и приняла его в себя. Генрих попадает к вратам рая. Длинная очередь душ умерших тянется вдоль решетчатого забора к пещере демона. Там дьявол жарит тела.
Изрубленые куски он цепляет острыми когтями и бросает на блюдо. Посыпает все грехами, поливает кровью.. Серебряным копытом черпает слезы и льет в чашу.. ЗАтем ставит это все на подном и душа садится за длиный стол, и есть свою жизнь, вспоминает что делал. Кому боль доставил.
На самом деле псих попал в столову. Больные стоят у окна, с металической решеткой. Пещера - окошко в кухню. А сам дьявол - повар. Он вилкой длиной и острой берет котлету, кладет на тарелку, поливает соусом, половником наливает компот и больной идет за общий стол есть.
Размышляет Генрих, прожил он в черном городе, и ничего не сделал.. ЧТо положит на его тарелку дьявол?
А что если взять на себя грехи чужие? за это попросить возвращения в жизнь.. Не в черный город. Генрих врывается в пещеру, гоняет по ней демонов, разливает чан с слезами, крушит сковороды адские.
Прибегают ангелы, хватают и ведут его по лестнице. К самим вратам., где будут решать, в рай или в ад.
СТоит Генрих перед блестящим ангелом с посохом. Один конец посоха тонкий металический и сияет - ключ к раю, а другой змеей тянется под землю - ключ к аду.

Просит Генрих дать ему новую жизнь..Ангел думает, он раскидывает руки и льется вода. Генрих понимает что его простили, это река забвения..Нужно отмыть все грехи и чистым войти в мир. На самом деле психа грязного привели в душевую кабинку отмыватся. Санитар из шланга поливает Генриха водой, струя сильная, сбивает с ног. Псих теряет сознание. Генрих приходит в себя. Вокруг темно, все мягкое.. Генрих не чувствует рук и ног. Голова.. и длинное тело. Все ясно! Он в утробе матери. МАленький зародыш. Ему дали новую жизнь! НУжно поскорей развится.. Генрих начинает шевелится.. вот выросла рука, вот уже появились ноги.. Он ощющает свое тело. Косточки, мышцы.... Он готов родится! Вперед к жизни!, Генрих начинает бится об стенки. ищет выхода из утробы. Психа после душа связали и кинули в мягкую полату. В ней стены обиты мягким матрасом. Окна нет, темно. Генриха связали, поэтому он не мог шевелить руками и ногами. Он распутался и начал долбится об стены. Санитарам это уже надоело, и они решили изменить правилам, и избить психа. Уж больно достал всех. .. Генрих видит как в темноте появляется луч света.. Затем руки тянутся к нему. Вот руки близких. помогут ему родится снова. Вперед, его ждут. Трудно.. Рождатся всегда было нелегко. Генрих никак не может вылезти, он напрягается изо всех сил. Санитары вытаскивают психа и начинают бить. Бьют от души, они вымещют всю усталость и неудачу своей жизни. Генриха ослепляет яркий свет, люди кричат, они радуются новорожденому. приветсвуют его похлопыванием. Санитар размахивается и бьет со всего размаху.. Генрих падает, и кричит ААААААААААА,.Первый вздох и крик младенца.. Родился новый человек................ Утро, теплое летнее утро. Во дворе на зеленой травке стоит коляска, пожилая женщина кормит мальчика. Генрих сидит в инвалидной коляске. Ему сломали ноги и он не может ходить, ему выбили зубы, но он знает что вырастут новые. ОН сидит в инвалидной коляске, его кормит пожилая медсестра. Генрих смотрит вокруг.. его взгляд натыкается на чтото неприятное.. он поворачивается к женщине, напрягается и говорит первое в своей жизни слово.. мама..затем начинает плакать. Старушка ищет что так напугало больного..и видит забор.. который окружает весь двор.. Черный. длиный.. кольями воткнут в нежную траву.. Черный город все таки победил Генриха.. Здесь остаются на всегда...... Прошу прощения на корявый слог..