Я люблю ненавидеть тебя

       "Слава Вельзевулу! Третье затмение светила! Теперь, пока Великие отдыхают, мы - молодняк продолжим их дело". - Тот причесал шерсть, разгладил крылья и натер клыки сырым мясом до багрового блеска. - "И почему только ему от матери по наследству передалась неотражаемость? Зеркало - чертовски полезная вещь".
       В комнату, легкая и неслышная словно тень, вошла Вечно Жаждущая. (На темном языке ее звали - Ба Ча Быр Дык)
       - Тот Который Заглатывает Не Жуя, ты опять весь измазался!- Судя по тому, что она назвала его полным именем, она сердилась.
       Укоризненно взглянув на юного горгула, Жаждущая вылизала его перепачканную в крови заостренную мордочку.
       - Ма-а-а-м,- обиженно протянул он.- Я уже не маленький.- Тот нежно вспорол ей предплечье, мягко отстраняя от себя.
       Она, не обратив внимания на моментально затянувшуюся рану, обняла сына за плечи и создала перед ним фата-моргану.
       Уже в который раз, Тот смотрел на это ненавистное существо.- "Эти золотые волосы в мелких кудряшках, у его отца такие же. Не понятно, как можно жить с этим жутким цветом на голове? Розовые, пухлые губки. Золотые же глаза. О, с каким наслаждением он выпил бы их. Но больше всего его раздражали эти крылья. Им как будто было недостаточно снежной белезны, они еще должны были быть покрыты перьями! Она была слишком похожа на его отца. Тем хуже для нее.
       - Сынок, попрощайся с отцом перед Битвой.- Напомнила Жаждущая.
       Мордочку Тота перекосила злорадная ухмылка. Они с отцом никогда не ладили.
       Когда они тихо вошли в спальню, Гавриил мирно спал, раскинувшись на всю кровать, и сладко улыбался чему-то.
       - Не буди его.- Жаждущая алчно посмотрела на слабо пульсирующую сонную артерию спящего.- Он здорово намаялся за день.
       Тот, на прощание, выдернул у родителя перо и пристроил за своим заостренным ухом. Ангел протестующе забормотал во сне и закутался в крылья. Довольный, юноша вышел, притворив за собой дверь. Теперь, когда он подрос, родителям предстояла Битва. На его тонких, черных губах играла улыбка существа - предвкушающего веселую активность.

       ***
       
       Быстрая Как Ветер(или на светлом языке Сулинтэ) силой мысли ласково погладила дочь по золотым кудрям. Златовласка в ответ обняла единорога крыльями и поцеловала в перламутровый рог. Ах, если бы она могла потрепать холку матери, но у нее не было рук. Отец, свисая вниз головой с балки, с недовольной миной наблюдал их проявления нежности. Он свернул свои чувствительные уши трубочкой, чтоб прощальные охи и ахи не оглушили его.
       - Запомни, дорогая,- телепатировала мать,- тебе понадобится вся твоя сила любви в Битве. Зло нельзя победить злом, не верь пословице "Клин клином вышибают", зло поддается лишь под натиском добра.
       Летучий мышь грязно выругался в адрес своей супруги и затих с той же миной.
       - Вот видишь? А раньше он бы вонзил мне в круп когти и стал хлестать крыльями.
       Мышь в ответ пробурчал что-то об ушедшей молодости, ломоте в костях и силе в крыльях.
       - Мамочка, но ведь Тот такой хорошенький, у него такой милый хвостик со стрелочкой. Он ведь не может быть таким уж плохим. - Ее милое личико излучало крайнее недоверие.
       - Он не плохой, дочка, он просто злобный. Такова его природа. И очень скоро твоя способность к регенерации тебе очень пригодится, в частности из-за хвоста.
       Услыхав о хвосте, Слышащий опять разразился потоками отборной брани, на этот раз в адрес Тота, которому посчастливилось родиться горгулом.
       Златовласка в последний раз поцеловала мать, послала воздушный поцелуй отцу и, расправив крылья, выпорхнула из окна башни в сумерки.
       
       ***
       
       До Битвы оставалось десять минут. Многочисленные пары стояли перед дверьми в спаринговые комнаты, готовые исполнить Предназначение. Возгласы тех, кто считал, что им достались слабые противники, были подавлены напоминанием о Великой Лотерее. Они готовились к этому в течение трех затмений. Три Битвы Верховных. И после каждой их детища продолжали извечную борьбу.
       Трижды пробил гонг. Противники с жаром ворвались в комнаты. Златовласка зависнув под потолком, с интересом следила за горгулом, взбиравшимся на стену. Тот, глубоко вонзая в стену когти, ловко, как паук, взобрался под потолок и прыгнул, раскрыв в прыжке перепончатые крылья. Златовласка, охваченная ужасом и одновременно восхищенная, даже не попыталась уклониться. Они рухнули на пол. Она почувствовала, что позвоночник треснул в нескольких местах. Морда горгула, украшенная злобной ухмылкой, демонстрирующей багрово блестящие клыки, нависла над ней. Тот с наслаждением смотрел в ее расширенные от страха глаза, со зрачками, почти поглотившими золотую радужную оболочку. Но по непонятной причине, эти глаза смотрели на него с несгибаемой нежностью. Он почувствовал, как ненависть переходит на следующий уровень. Тот почувствовал к этой распластанной птице-фениксу то, что доселе чувствовал лишь к матери. Он всегда считал это смесью страха и уважения. Но бывает страх кого-то и страх за кого-то. В этот момент он осознал, что его страх был вторым. Более того, смесь этих чувств дает в итоге третье - отсутствующее в Темном лексиконе.
       Тот крепко обнял Златовласку и нашел губами ее губы.
       Несколько ее ребер сломались в железной хватке, а его клыки в кровь разодрали ее губы. Но боль отошла на второй план. Ее любимый был с ней. И не было больше Белого и Черного. Нейтрально серый комок катался по полу.
       
       Эпилог
       
       Златовласка нахохлившись, высиживала яйцо. Она почувствовала, что по скорлупе побежали трещины. Вот-вот она узнает исход своей первой, но далеко не последней битвы.