Все имена и географические термины могут быть совпадениями. Повесть-отчёт, является вытяжкой из жизни современной охраны. Охвачен период с 1992 года и до наших дней.
Героев повествования и автора отождествлять не стоит.
Художественный вымысел занимает примерно 10%, остальное правда, без прикрас.
Очумевшую со сна,
Занесло, не зная брода.
Охуевшую страну,
Охуенного народа!
На дворе 1992 год. Уже развенчаны семидесятилетние ценности, уже Владимир Ульянов объявлен жидо-мордвином, а эсерка Каплан другом всего прогрессивного человечества и Робин Гудом столетия. Уже разогнали, насколько хватило здоровья и запала Коммунистическую партию, и уже нечего жрать. А чудеса только начинаются. Демон, отмеченный печатью Сатаны, затевает новый прожект - конверсия. Все на разоружение, да здравствуют пацифисты!
В стране высвобождаются сотни тысяч рук, молодых и старых. Едва ли не треть народонаселения щеголяет в камуфлированных костюмах. Такое ощущение, что Отечество на военном положении. Объяснение просто в своей вульгарности. Камуфляж является самой дешёвой одёжкой. Дожили!
И вот вся эта «освободившаяся» братия, не мудрствуя лукаво, устремляется в новые для себя горизонты. Кто-то переквалифицируется в челноки, и мотается по планете в поисках дешёвых курток и кроссачей, а иные, плюнув на демагога с пацифистским уклоном, идут в охрану. Как глас божий прозвучал из кремлёвского дворца новый указ Б.Е за номером 2487-1 о создании частных охранных структур.
А вот это уже запахло, нет, даже завоняло свободой. Нам, внукам войны и детям оголтелого милитаризма доверяют огнестрельное оружие?! А тем временем по просторам Отечества как мухоморы возникают самые разнообразные финансовые компании и банки. Все на борьбу с народными накоплениями! Ударим дефолтами по бабушкиному чулку!
С четырёх лет от роду угораздило меня попасть в спортивную секцию. Посчастливилось с отцом расстрелять в ментовских тирах не одну тысячу патронов. Сам бог велел!
Долго не думая, расстаюсь с любимым заводом и подаю заявление в один из банков.
Конкурс документов прохожу на ура, ибо сын поварихи и лекальщика, опять же образование, которое не многим снилось, да мне совхознику досталось. А далее меня отправляют в спортзал, сдавать зачёт на профпригодность.
Являюсь в милицейский закрытый для люмпенов спорткомплекс. Со мной ещё трое таких же агнцов на заклание. Нас встречает атлет примерно сорока лет от сотворения. Знакомимся и собственно начинаем действо. Для начала ментовский тренер гоняет нас по залу всеми возможными способами. Бегом, гусиным шагом, на кулаках итд. Понимаю, для чего он это делает чуть позже, когда этот хитрец объявляет, что сейчас мы по очереди будем биться с ним. По три минуты, фул-контакт, то бишь до соплей кровавых. Сначала измотал, а таперича, стало быть, биться? Хитрован!
Спарринги неинтересны и тупы. Примитив. Тренер гоняет соискателей из угла в угол по всему «половику». Доходит очередь и до меня убогого. Хаджиме! И тут же пропускаю чудесного апперкота, слава богу, что был готов. А дальше эта скотина пытается пробить мне уширо-гери, короче говоря, копытом в живот. Но то ли я не так уклонился, то ли сенсей неподрасчитал, а только получаю я вместо искомого удара, классического поджопника.
Ай, нанэ-нанэ! Ведь тысячу раз было говорено, не пинайте Русича под зад, если хоть сколь-нибудь дорога жизнь. В миг с меня слетает цивилизация и рассудительность. Кровь бросается в лицо. Ну и собственно банзай!!! Два раза меня оттаскивают от экзаменатора, и два раза этот «масутацу» падает на задницу. Наконец поединок остановлен.
В заключение, тренер пишет в моём обходняке следующее. Профессионален, присутствует высокий уровень мастерства, особо жесток! Ну, едрёна корень, это я-то жесток? А кто первый начал? Бейся сволочь, но зачем же воина поджопником оскорблять?
На следующий день, сдав в отдел кадров документы, получаю направление на курсы частных охранников, в школу Динамо-профи. Что там будет, и чему нас будут учить, не знаю, но пока интересно, будем поглядеть!
Школа охранников
Как оказалось впоследствии, наши меньшие братья из милиции тоже время даром не теряли, и под шумок создали школу юных охранников. Первый день, первого занятия, торжественные и гордые доверием Отечества собираемся мы по указанному адресу. Обычный школьный класс, столы и стулья, школьная же доска. Единственное, что не даёт впасть в детство, это сплошь и рядом развешанные плакаты с самым разнообразным стрелковым оружием.
В аудиторию входит, нет, врывается бравый старикан, лет шестидесяти пяти. Представляется и с порога заявляет: - Ну, что беркуты мои альпийские? Послужим капиталу, мать его растак! И далее собственно начинается урок по огневой подготовке. Препод уже к концу первого занятия получает кличку «Веретено», ну так похож собака.
Рассказывает он, именно рассказывает, а не нудно читает, интересно, живо с огоньком и прибаутками. Чувствуется, что палец в рот этому монстру без крайней необходимости лучше не класть. По ходу лекции Веретено демонстрирует нам виды пистолетов и револьверов. Пистолет Макарова сменяет Марголинский надавыш, за ним идут ТОЗы - револьверы Тульских оружейников. В конце лекции наш наставник отмачивает корку.
Как некий старик Хоттабыч, он вертит перед нами «Макаровым». То разберёт его, то соберёт. То вставит обойму, то выщелкнет её обратно. Загоняет патрон в патронник, а затем, вынув обойму и передёрнув затвор, сбрасывает патрон из патронника себе в ладонь. Зачарованные его ловкостью мы едва дышим. Наконец мастер собирает пистолет, передёргивает затвор, направляет ствол в потолок и говорит: - Вот так мои дорогие это делается. Быстро и аккуратно!
С этими словами, он нажимает на курок, звучит громкий выстрел, с потолка на голову виртуоза сыплется штукатурка. Но, что характерно, за что мы ещё больше полюбили этого головотяпа, он абсолютно не тушуется, а, скорчив хитрую рожу говорит: - Вот так детушки делать нельзя ни в коем случае. И продемонстрировал, я вам сей трюк с одной единственной целью. Для острастки!
Усиленно смотрю в потолок и не нахожу следов былых острасток, а ведь перед нами были ещё выпуски. Ай, хитёр собака, молодец!
Сегодня изучаем помповые ружья. Нашему вниманию предложены два представителя бесславного племени сих оборонительных безделушек. «Моссберг» и «Ремингтон экспресс магнум». Ну, что можно сказать об этих убожествах? Гладкоствольные, неприцельные, тяжёлые. Способные напугать разве что беременную бабушку с явными признаками инвалидности. Но выбирать не приходится, именно с этими убожищами нам придётся нести службу. К сожалению «Штуцеры» и «Зиг Зауэры» не про нашу честь.
После тщательного изучения материальной части и сдачи небольшого внутреннего зачёта, идём в тир, пробовать этих чудовищ в действии. По очереди, по три человека выходим на огневой рубеж и стреляем метров с пятнадцати по мишеням. В первой тройке находится мой друг Лёшка. Этот человек заслуживает отдельного описания. Ростом примерно метр шестьдесят пять, и весом килограммов шестьдесят, маленький и худенький. На него косятся, ухмыляются. Ну и охранничек!
И зря! У Лёхи в послужном списке Мастер спорта по самбо и палец ему в рот положит разве что человек незнающий или инвалид детства. К тому же, он настолько быстро и нестандартно соображает, что в кругу друзей его называют не иначе, как человек-компьютер.
Лёха берёт в руки Ремингтон, встаёт в борзую стойку, причём корпус его небрежно отклонён назад и ступни ног стоят почти вместе. По команде наставника парни начинают стрелять. Стреляет и Лёшка. Отдача настолько сильна и неожиданна, что стрелок падает на задницу и ещё метр едет на ней по затоптанному линолеуму. Аудитория ржёт!
Самый интересный предмет в школе охранников, это, безусловно, физическая подготовка. Пол-урока гоняем мяч, а остальное время, разбившись на пары, долбимся в спаррингах под руководством старого и мудрого преподавателя. Сергей Геннадьевич, так его зовут, мастер спорта международного класса по дзюдо. Ему около семидесяти лет, но старик бодр и полон сил, дай ему бог добра здоровья.
Строит нас в ряды и вызывает к себе самого крепкого парня. Выходит Андрей, по комплекции не уступающий калифорнийскому губернатору. Тренер объясняет, что сейчас покажет способы защиты от ножа. Даёт в руки подопытному «кролику» резиновый нож и предлагает атаковать. Далее, в течении десяти минут мы наблюдаем, как сухонький старикашка швыряет нашего «Геракла» всеми возможными способами. Как кусок свежеизготовленного дерьма летает наш Андрюха по всему залу. Наконец последний бросок, болевое удержание и крик Андрюхи, - Матэ!
Вобщем все мы безоговорочно влюбляемся в Геннадьича. Профессионализм и мастерство стоят дорого, и достойны всяческого уважения. А здесь нам, колхозникам и дилетантам достался самый настоящий профи. Есть чем загордиться!
Почти два месяца продолжается сие истязание наших мозгов. Предметов море. Конспекты, зачёты, промежуточные проверки, стрельбы, физические тренировки. В промежутках коллективные пьянки в кустах за школой. И, наконец, когда терпение начинает сдавать, выпускные экзамены. С грехом пополам осиливаем и этот рубеж, а далее получаем новенькие, пахнущие ментовской типографией удостоверения-лицензии и в добрый путь!
Перед нами перестроечная Отчизна, лежащая в руинах Горбачёвской конверсии и раздавленная экономическим гением внука писателя-милитариста. Далее одному Господу известно, кем и чем мы станем. Кто-то из нас станет тупым подпирателем заборов, кто-то инкассатором, иные попадут в фельдегеря, а самые-самые заслужат персональный бронежилет и круглосуточный головняк, став телохранителями «красных пиджаков». Ну что же, поехали!
Банк
На волне становления капитала, по всей стране, как бледно-розовые поганки возникают самые разнообразные финансовые структуры, призванные разуть и обездолить наших стареньких родителей. Предлагаются немыслимые проценты, условия настолько льготные и шокирующие, что даже достаточно умные и грамотные люди ведутся на эту ахинею. Невдомёк несчастным, что из ничего, ничего и получается. Грешным делом я сам подумывал, где бы взять денег, чтобы слегка омиллионериться. Итак! Общегосударственное кидалово в разгаре и набирает обороты!
Банк, от которого я был отправлен на курсы охранников, не является исключением. И создан естественно с той же целью. Разуть! Первый мой пост находится в головном офисе сего заведения. Целыми днями я надзираю за порядком, объясняю бабушкам и дедушкам условия работы, провожаю их к операторам и улыбаюсь всеми доступными частями тела. Имя мне охранник-администратор.
Работа довольно скучная и монотонная, но зарплата более, чем оправдывает нравственные и физические затраты. Платят в рублях и валюте наиболее вероятного противника. Ну, так за деньгами и шёл.
Примерно через месяц меня замечают отцы командиры. Получаю лычку старшего сотрудника охраны и соответственно прибавку к жалованью. Жена не может нарадоваться на меня такого замечательного. Дома появляются красивые вещи, да и на предмет пожрать всё очень хорошо.
Утром, выполнив дежурные процедуры умывания и бритья, завтракаю и еду в райотдел милиции, за оружием. Да-да, не удивляйтесь. Всё делается на скаку. В Банке ещё нет собственной оружейки, она достраивается. Нет собственного оружия. А пока мы арендуем и стволы, и место хранения в райотделах по месту приписки банка. Благо, что вся верхушка Службы безопасности состоит из бывших ментов. Что характерно, выйдя на пенсию, они не теряют своих связей и веса. Потому, как их последователь тоже рано или поздно откинется, а тут ему и место тёплое приготовлено.
Процедура получения оружия проста. Подаю в окно карточку-заместитель, взамен получаю книгу для росписи и собственно пистолет товарища Макарова с двумя магазинами и шестнадцатью девятимиллиметровыми жмуриками. Снаряжаюсь и в добрый путь. Вечером точно так же сдаю оружие и домой.
Первый раз заступаем на дежурство с огнестрельным оружием. Наш начальник охраны собирает утром всю дежурную смену и проводит инструктаж.
- Так вот ребятушки, все, что было нужно, вам вложили в головы в школе Динамо-Профи, теперь дело за малым. Чтобы не психовать, не тушеваться, не делать лишних движений я предлагаю вам следующее. Ночью, когда офис закроется, когда сдадитесь на пульт и останетесь одни, поиграйте в войну. Сконструируйте себе ситуацию, прогоните в голове все возможные осложнения. Повыдёргивайте ствол из кобуры на время, пощёлкайте курками вхолостую. Уверен, будет польза. Как минимум рука к оружию привыкнет. Так и делаем.
Мудрый у нас командир, одно слово, батя!
А банк живёт своей жизнью. Кидалово бабушек приобретает глобальные масштабы. Проценты несусветные, многие тысячи долларов улетают на рекламу и недаром. Во всех филиалах дикие очереди, народ с упорством леммингов стремится упрятать свои денежки в бронехранилища. Упрятать и естественно приумножить. Многие из легковеров упрячут свои убогие накопления навсегда. Но пока они об этом не знают, а страсти где искусственно, а где и естественно подогреваются до состояния кипения.
- Вы слыхали, Маруся положила в Банк пять тысяч рублей на три месяца, а получила шесть с половиной! Да что вы говорите, подержите-таки арбуз! Охи, ахи, афёра века начинает приносить свои пока мелкие и зелёные плоды. Но ещё не осень, а цыплят, как известно, считают именно осенью.
Банк процветает, а хозяева шикуют так, будто завтра конец света. Председатель правления, чтобы попасть к себе на дачу находящуюся, на реке Сылва, фрахтует прогулочный теплоход. И пока он с друзьями оттопыривается на всю катушку, теплоход и его команда трое суток стоят у причала, в тридцати метрах от гасиенды нувориша. Дорого ли это, включая две шлюзовки? Надо полагать, что да.
Мы, охранники, как и все сотрудники банка, получаем зарплату, как в рублях, так и в долларах США. А жизнь в стране становится всё интереснее. В изобилии появляются импортные шмотки, видео и аудио техника. От ярких этикеток с импортными товарами рябит в глазах.
Начальник службы безопасности нанимает для нас убогих тренера каратиста. Ну, а как же, если весь мир яростно мутузит макивары и верещит на прекрасном японском. Что мы хуже? Товарищ Харлампиев и его серое и допотопное самбо уступают место новому поносу. Все в карате, да здравствует чёрный пояс!
Инкассация
Мы с товарищем, как наиболее серьёзные и подготовленные попадаем в группу инкассации. Обслуживаем валютные обменные точки. Небось, все помнят эти вывески на каждом углу и в каждой подворотне, что подобно проституткам торчали призывно и нагло, - Currency exchange. Что характерно, держава до сих пор русская, и услугами вышеназванных заведений пользуются в основном русскоязычные люди, но мы перестраиваемся, нам край как необходимо лизнуть жопу заокеанским владыкам. А по сему Currency и баста
Наш банк не исключение и имеет по городу три подобных точки. Наша задача заключается в том, что в конце рабочего дня, мы объезжаем обменники, забираем кассиров и выручку, ну и собственно домой!
Здесь стоит вспомнить о том, что служба безопасности банка до сих пор не получила лицензию на огнестрельное оружие, и оружейная комната всё ещё не сдана разрешителям. С братьями ментами вышли непонятки, и временно мы остались без огнестрела. Внимание! Ездим на инкассацию с газовым баллончиком и резиновой милицейской дубинкой. Налётчики, ау, где вы?!
Выгребая из обменных пунктов целые состояния, как в рублях, так и в валюте разных стран, мы выполняем свою, поверьте нелёгкую и опасную работу с баллончиком перцовки. Смешно? Да собственно не очень. И здесь несколько казусов.
Мой баллончик, заряженный жгучей вытяжкой красного перца, находится в специальном кармашке на брючном ремне. В одной из поездок, когда я ёрзал на заднем сидении, предохранительная крышечка с баллончика слетела, клапан нажался…. Далее, мы как ошпаренные вылетали на обочину. Ревели, сморкались, чихали и кашляли. Я получил свою порцию заслуженных выражений, из которых гандон и ушлёпок, были самыми приличными. А закончилась история дома. Ночью я проснулся от сильнейшего жжения в боку. Зайдя в ванную комнату, я обнаружил серьёзный ожог кожи. Так что если кому из вас взбредёт купить газовый баллончик, рекомендую только перцовку и ничего более. Ибо будь ты пьяный или трезвый, человек или конь педальный, а только слизистая оболочка у тебя один хрен есть. Вот её и поперчим.
Другая история, о которой хотелось бы сообщить читателю, произошла так же во время инкассации. Уже поздней ночью обслужили мы валютник в аэропорту Большое Савино. Забрав выручку и кассира, мы по объездной дороге направились на базу, домой. В самом глухом месте объездной, совершенно неожиданно, мы наткнулись на милицейский пикет. Очередной «Перехват» или что-то в этом роде?
На требование полосатого жезла мы остановились. К машине вразвалочку, как и положено «хозяину жизни», подходит представитель власти. Стучит по размеченному зелёными инкассаторскими полосами кузову дубинкой, и приказывает всем выйти из машины. На что я, открыв волчок, разъясняю ретивому, но безграмотному служаке, что машина инкассаторская, и выходить из неё никто не будет. Мгновение, и автомобиль вместе с нами оказывается в перекрестье трёх автоматов. Приехали, прощай мама!
Вновь через волчок поясняю служивому, что почём. Показываю документы и заявляю, что в салоне находятся мешки с огромной суммой денег. Затем достаю из бардачка пейджер!!! (тогда они только появились) и, включив дурака, делаю вид, что разговариваю по рации, которых, к слову сказать, у нас тоже нет. Охламону в форме толком не видно, что у меня в руке, светится экран, что-то мигает…
Далее текст моего экспромта. – Первый, докладывает Инкассация. На «Пьяной дороге», остановлены милицейским пикетом, на требование выйти из машины ответили отказом, двери заблокировали изнутри. Внимание предельное, готовы вступить в перестрелку. Старший наряда милиции представился сержантом Журавлёвым, но вернее всего бандит! Конец связи.
Хотелось ещё добавить, что-нибудь вроде, «прощай Родина, позади Дубосеково». Но решил не перегибать палку.
Мент слышит каждое моё слово, сообразно услышанному рожа его вытягивается, как у французского комика Фернанделя. Наконец, после минутной борьбы и тяжёлого хруста подшипников в его башке, он обречённо машет рукой и разрешает нам двигаться дальше. Испытываю чувство глубочайшего аморального удовлетворения. Сколько же в нас ещё от рабов. Увидел унижение в глазах другого человека и возликовал.
История показательна тем, что мы до сих пор катаемся без оружия. Гром не грянет, мужик не перекрестится. Слава Аллаху, в мою бытность инкассатором, гром так и не грянул.
А вообще, работа инкассатора хлеб довольно таки тяжёлый. Тяжёлый именно в плане тяжестей. Не довелось видать, как сей процесс выглядит в других банках, но наши инкассаторы, возвращаясь вечером с «точек», идут на полусогнутых. Тяжеленная спортивная сумка, битком набитая деньгами чуть ли не по полу волочется. Деньги груз тяжёлый, ну а про риск я и не говорю. Хотя конечно мы живём не на западе, где по накатанному сценарию мочат инкассаторов. Но думаю, что доживём и до этого.
Выводка
Страшная, тяжёлая и ни хрена непоправимая утрата постигла руководство банка. Умер банкир из заведения побратима. Горем, казалось бы, пропитан воздух и стены, коммунистическое мафиёзо почило в бозе! Сегодня, с самого утра я и ещё три человека вызваны к начальнику службы безопасности. Проходим инструктаж, получаем пистолеты и броню, экипируемся и в путь. А путь наш лежит на кладбище, к заснеженным могильным холмикам, среди которых зияет нагло и обнажённо дыра в тот мир. Мы сопровождаем «Папу». В смысле он провожает дружка-мафиёзу, а мы сопровождаем его, дабы волос не сорвался с его абсолютно лысой головы.
На площадь перед погостом стекаются автомобили. Причём нет ни одного отечественного уродца, но сплошь джипы-иностранцы. Из авто вылазят гордо и вальяжно, впрочем, сохраняя траурные хари, лучшие представители Прикамья. Весь цвет города явился, чтобы…. А собственно, зачем они явились? Вдова и дети ясно для чего. Побыстрее закопать родственника и кинуться в его спальню, дабы переворошить трусы в комоде в поисках наследства. А эти для чего? Для чего они притащили с собой своих жжёных прожженных баб, сплошь выряженных в «соболя»?!
Норковые шубы подметают снег с асфальта, золото и брюлики слепят глаза. Филиал грановитой палаты. И вдруг из девятки, самой что ни на есть совковой девятки, выскакивает девчонка, лет двадцати. В простеньком пальтишке, без бижутерии и шика. На неё косятся, шепчутся, на лоснящихся мордашках презрение. Что же ты тетёха, совсем срам потеряла? Ты ведь на кладбище!
А девчонка кладёт с пробором на всю эту расфуфыренную публику. Совершенно не обращая внимания на Кадиллаки и линкольны, размашистым шагом приближается к гробу с покойным, небрежно расталкивает лжеплакальщиков и…. И, нагнувшись, быстро целует усопшего в мраморный лоб. Затем кладёт ему в ноги две алые розы и так же быстро уходит. Заводится мотор девятки и спектакль закончен.
Из обрывочных фраз слышу, что это была самая последняя и самая любимая пассия нашего героя дня. А последующая информация мигом сгоняет с толстых мосек и презрение и надменность. Оказывается, перед самой смертью покойный завещал сей мадаме несколько миллионов долларов. Вот те баушка и Юрьев день!
Действо идёт своим чередом, а мы, полные решимости и значимости, выпасаем папу. Хороший он у нас мужик, самостоятельный и мало того знаю, как он открещивался от сопровождения, но наш начальник СБ настоял на своём. Может и прав, а может, и прогнулся. А вернее всего и то и другое.
Глаза мои, наподобие зенитного орудия обшаривают вверенную территорию. Приятная тяжесть пистолета, висящего в оперативной кобуре, придаёт уверенности и значимости. Идите на хрен, я телохранитель!
К величайшему нашему разочарованию, процедура закапывания трупа подходит к концу, а на нас ещё ни разу не напали. Как жить?! Ни один террорист-злоумышленник не застрелен на месте преступления, ни одна Мата Хари не связана специальными вязками, которые ждут своего часа в наших карманах. Наручники? Да есть, конечно. А только с вязками оно сподручнее.
И, наконец, всё заканчивается, по крайней мере, для одного из присутствовавших. Мэтры прощаются, рукопожатия, суровые мужские слова, скупые, с грехом пополам выдавленные слёзы. Садимся в машину и на базу, в банк. По приезде нас ожидает сюрприз. Оказывается, за сегодняшнюю выводку нам полагается премия. Идём в кассу и получаем, обалдеть! Аж по тысяче рублей, новыми! К слову сказать, зарплата охранника составляет полторы тысячи рублей в месяц, да плюс немного в валюте. Так что премия, что и говорить знатная! Эх, куплю жане сапоги!
А-ля Фуршет (вилка)
Вот ещё одно веяние времени, о котором нельзя не сказать вслух. По русскому, да и не только русскому обычаю, любой праздник сопровождается застольем. То есть за столом собираются друзья, родные, близкие люди. Собираются с тем, чтобы вкусить совместной пищи, преломить так, сказать хлеб. Действо сопровождается обильными возлияниями во славу Бахуса и иже с ним. В более тесном кругу звучат застольные песни, шутки.
День сегодняшний принёс новое явление, при котором точно так же преломляется хлеб и не только он, звучат тосты, льётся спиртное, но! Но данное действо происходит за столами не укомплектованными сидячими местами. И вроде как собрались люди вместе, дабы отметить некую дату, но все на чеку. Согласитесь, трудно быстро среагировать на опасность из сидячего положения. А тут все стоят, подобраны и готовы к любой агрессии. Глумление над старинным обычаем? Вряд ли. Вернее всего экономия места и времени. Ну и элемент юмора присутствует, по крайней мере, я его углядел. Мол, я с тобой перекушу, но имей ввиду, мои кольты наготове!
Нашему банку три года, юбилей! Готовится неслыханное и суперграндиозное зрелище. Уже выписаны из Москвы известнейшие актёры, уже ломятся столы, истекающие яствами. И уже спрятаны все стулья и табуретки. Мы, то есть охрана, укомплектованы и готовы к несению службы. Следим за порядком, надзираем, бдим!
А за столами весь «цвет нации». Практически вся городская верхушка, а так же гости из других регионов. Стоя пьют, стоя закусывают, перебрасываются тостами и шуточками. Не покидает ощущение, что люди находятся на работе, исполняют некую провинность, урок. Лица-сейфы, глаза-калькуляторы! Эмоции наиграны и натянуты, шутки пресны и замызганы. Урок, производственная необходимость.
Сзади всего этого безобразия, создавая фон, бестелесными тенями маячат телохранители. Ну, а как же без них, нас? Это ещё одно веяние времени, штрих, дополняющий картину распада. Негоже, крупному бизнесмену появиться на люди без личного бодигарда. И чем круче бодигард, чем выше его уровень, тем значимее представляется фигура «барина». Мог ли я представить, убивая себя в спортзалах, что делаю это не для здоровья, а для того лишь, чтобы жирный «красный пинжак» хвастался мною перед своими конкурентами и деловыми партнёрами?! Противно, но дети стабильно просят жрать. Наступаю на горло песне и молчу в тряпочку.
А фуршет идёт своим чередом. Звучат вычурные тосты, льётся водка, чавкают могучие челюсти. На сцене сменяются актёры. И какие актёры? Цвет театра и кинематографа! Вот выходит актриса, чьё имя «всесоюзная мама» стало нарицательным. Её меняет с каким-то монологом «главный кобель Советского Союза», отбивший-таки у Ульянова бабу, пока тот искал свой лучистый колчедан. Деньги! Они правят миром, они задают тон и ритм в державе. Жирные, лоснящиеся моськи, текущие по подбородку напитки, сальные пальцы и сальные же шутки. А на фоне всего этого генерал-коневод, давший путёвку в жизнь Будулаю Романову. Дожили, слава тебе господи!
Фуршет заканчивается к немалому нашему удовольствию на удивление прекрасно. Два барина, не поделив телку, начинают драку, один из них не принадлежит нашему банку. Пытаемся его урезонить словами, на что получаем полный набор матюков, и финальный посыл по матери. По еле заметному кивку начальника Безо, берём скандалиста под руки и выводим, против его воли в вестибюль. Там собственно и разыгрывается финал.
Телохранитель данного индивида, не желая оставаться в стороне от развлекухи, ретиво подключается, пытаясь ударить Андрея Д, локтем в голову. Откуда ж ему болезному знать, что бить Андрюху, не молотком в голову, это нонсенс. Ни слова не говоря, ибо не многословен, Андрюха проводит красивую вертушку в череп зарвавшемуся бодигарду. Всё, можно заказывать венки! Да шучу, конечно, не убил, но кукушку стряхнул знатно.
И как кульминация, из туалета выходит пьяный в хлам один из главарей районной администрации. На нём ослепительно белый костюм, и весь низ этого костюма, а именно брюки и прилегающие к ним ботинки, безбожно обоссаны. Радуемся как дети, на этом кино заканчивается. Такой вот фуршет понимаешь.
На следующий день, во время «разбора полётов», один из замов нашего босса выскажет нам своё мнение об инциденте. Оказывается, нужно было стерпеть, а затем доступными словами объяснить бодигарду-агрессору о недопустимости его поведения. Попенять на совесть и сознательность. Ну, а мы ж не знали. Мы вообще думали, что пистолеты и броня выдаются исключительно для красоты. А уроки боевого мастерства проводятся с одной целью. В не рабочее время понтануться перед девочками, дабы заслужить лучшую самку. Век живи, век учись!
База
Получаю новое назначение. Отныне я старший сотрудник, с прибавкой к жалованью. Меня освобождают от всех повинностей и перемещают на новый объект. Еду принимать хозяйство. Объект сей не что иное, как дача одного из главарей банка. Находится она в сорока километрах от города, в живописном месте, на берегу прекрасной реки. Дача представляет собой бывшую турбазу, закрытую в связи с нерентабельностью и купленную на корню моим новым подзащитным.
Пять гостевых домиков, небольшой пирс для швартовки лёгких судёнышек, гектар соснового бора, обнёсённый по периметру сеткой рабицей. Один из домиков занимаем мы, охрана. Ещё в одном живёт Гриша, дворовый мужик. Самый просторный и приличный занимает барин. Здесь мы будем жить, переть службу и бдить денно и нощно.
График работы меня более чем устраивает. Трое суток дежурим, шестеро отдыхаем. Завозят нас на машине, так же и меняют. В смене два охранника, обязательно со своей собакой. Из оружия помповый гладкоствольный «ремингтон» двенадцатого калибра и Ижевский девятимиллиметровый уродец.
В первую же смену обходим территорию и понимаем, - здесь мы будем морально и физически разлагаться. Барин приезжает только на выходные, и всю неделю мы предоставлены сами себе. Рыбалка, грибы, ягоды. Сон на свежем воздухе. Лафа!
Одну из комнат в своём домике занимаем под спортзал. Трое суток надо чем-то заниматься, а по сему находим материалы и делаем себе все прибамбасы для кача. Две стойки, на которых будет покоиться штанга, лавку для жима лёжа. На следующую смену едем на Нисане патруле, завозим штангу, пару гирь и большой рукопашный мешок, среди лохов именуемый грушей.
Мне сказочно везёт, я как старший сотрудник могу выбрать себе напарника по душе. Раздумываю не долго, и моим вторым номером становится Андрей Снегирёв, в прошлом чемпион России по рукопашному бою. С этим человеком в паре мы отработали почти три года. И все три года у меня был персональный тренер, который гонял меня до седьмого пота, сдирал с меня семь шкур. Многие ли могут похвастаться таким счастьем? Свой личный чемпион России, свой личный и более ни чей тренер. И натаскался я за эти три года на всю оставшуюся жизнь.
А служба идёт своим чередом, будни сменяются выходными и на базе становится шумно и суетно. Босс человек коммуникабельный, один совсем не может. А потому на выходные наезжает толпа самого разношёрстного народа. От родственников до больших коммерсантов, держащих в своих руках половину города. И приезжают они, ясен перец, не в домино поиграть. Шум, гам, дым коромыслом. Вино и пиво рекой. Катание на катерах по великой и русской. И здесь приходится держать ушки на макушке. Не ровен час, утонет кто-нибудь, или в дурном запале перестреляют друг друга.
Воскресный день, иду обходом по территории базы. Тропинка петляя, как заяц уводит меня меж сосен и елей всё дальше и дальше от пьяного шума. Хорошо думается, легко дышится. Заворачиваю за баню и временно теряю дар речи. Прямо на крылечке сего помывочного заведения расположилась пара. Он, коммерс среднего звена, за какие-то заслуги попавший в круг избранных, и она, работница банка. Мужчина сидит на лавке, уже почти сполз на пол, а дама стоит перед ним на коленях и вроде как завтракает…. Меня не видят, ну и, слава богу. Тихонько, как Чингачгук отступаю в кусты и растворяюсь в их кудрявой зелени. Уфф, хорошо, что не заметили, так и работу потерять недолго.
А на поляне перед центральным домиком затеваются игрища достойные мужей. Подопечный приносит из дому малокалиберную винтовку и начинается стрельба по мишеням. Стою в тени домика охраны, на глаза не лезу. Мне всё видно, а меня практически не видать. Наблюдаю за этими Робин Гудами, и внутренне хохочу. Как оказалось, рано развеселился. Совершенно неожиданно Босс замечает меня и призывно машет мне рукой. Внутренне готовый к пакости, подхожу и сразу же попадаю в перекрестье многих пар глаз.
- А сейчас дорогие гости, мы с Евгением покажем вам, как нужно стрелять, - говорит подопечный и с этими словами вручает мне винтовку. Автоматически принимаю в руки оружие и понимаю, что попал. Отказаться, значит выставить себя, а более всего хозяина идиотом перед всеми гостями. А хозяин не может успокоиться и совершает ещё одну глупость. Закурив, он вставляет сигарету в рот и говорит: - И так, смертельный номер. Женщины, дети и бизнесмены с явными признаками инвалидности могут удалиться. И обращаясь ко мне, - давай Евген, выбей у меня изо рта сигарету, покажи, на что годится наша трижды краснознамённая охрана. Только губу не отстрели.
Смотрю в лица гостей, сальные, похотливые, зажравшиеся. Смотрю и вижу зоопарк, с его мартышками, бегемотами и кабанами. Ладно, суки, будет вам цирк! Досылаю патрон в патронник, тщательно прицеливаюсь. В наступившей, естественно гробовой тишине звучит выстрел. Из хавальника моего подопечного торчит один фильтр. Раздаются бурные и продолжительные аплодисменты. Барин выплёвывает изо рта фильтр и самолично подносит мне рюмку водки. А вот здесь шалишь дорогой, на провокации не поддаёмся.
Вечер. Гости разъехались по домам, а мы с подопечным сидим за столиком под соснами. Он пьёт пиво, а я поданную пепси-колу. Разговор заходит о толстых и худых, бедных и богатых. Барин, зная о моём таланте экспромта, предлагает, не сходя с места придумать стишок на эту тему. Напрягаю извилину и выдаю…
Я слаб и беден, нам не быть в друзьях.
Ведь ты напротив сильный и богатый.
Мы разные по жизни, ты и я,
Но закопают нас одной лопатой.
После чего подопечный изумлённо крутит башкой и не найдя что сказать аплодирует. Вообще про этого барина надо сказать пару строк отдельно. При всех его миллионах, Кадиллаках и гасиендах во всех уголках мира, этот человек не является избалованным мешком с говном. Он бесспорно мужчина. Да вот хотя бы такой случай, как нельзя более верно подтверждающий мои слова.
Поздняя осень, холодина, слякоть, снег пополам с каким-то дерьмом, который и дождём-то не назовёшь. И вот в эту погоду изволилось пассии нашего «тела» прокатиться по реке на моторе. Барин кроит антисоветскую морду, но, смирившись, ибо ведьмам надо периодически уступать, заводит катер и собственно пара отбывает кататься вдоль меловых скал. Не долго музыка играла. Минут через десять катания, мотор заглох, умер, как расстрелянный Артур Монтанелли.
После нескольких тщетных попыток запустить непослушное исчадие, шеф матерится, затем раздевается до плавок и ныряет в ледяную воду. А по реке плывёт шуга, падает снег, рыбы спрятались в своих подводных норках и без варежек не выплывают даже погадить.
Но шефу по барабану! Он только что принял решение и претворяет его в жизнь. До берега порядка трёхсот метров, но подопечный человек русский. Запретишь, и он назло полезет. И ведь доплыл! Мужчина!
Вот так живём мы на базе, так служим, и зарабатываем на хлеб насущный. Вроде и не клоуны, но и всерьёз свою службу не воспринимаем. Кто же на нас посягнёт? Кому мы нужны в наших гребенях? Разве что хулиганы залётные забредут на охраняемую территорию, так это не агрессия. С этим разберёмся без огнестрела. А враги? Так это в кино.
Рутина
Вечер, сидим с напарником в домике и гоняем чаи. За окном звенит от комарья. Хотел пойти прогуляться до реки, но передумал. Пока дойдёшь, сожрут заживо.
По телевизору показывают снег, что характерно по всем программам одновременно. Ну, так и не мудрено, у нас же нет антенны. Настраиваем видак и смотрим какой-то боевик со Стивеном Сигалом. Фильм хорош, и Сигал хорош, слов нет. Мрак встаёт со своего половика и, зевнув с подвыванием, бьётся своей чугунной башкой в двери. До ветру ребёнок захотел, ясно. Говорю псу, чтобы далеко не ходил, и выпускаю его на улицу. Сам продолжаю прерванное чаепитие.
Неожиданно с улицы доносится свирепое рычание и голос-крик, матерящий собаку, на чём свет стоит. Рывком вздымаю свою тушу в вертикальное положение и выскакиваю в ночь. В трёх шагах от домика вижу картину достойную пера. Здоровенный мужичина, прижавшись к сосне, отмахивается топором от наседающего на него Мрака. Пёс у меня грамотный, под удар не лезет, но и уйти «террористу» не даёт. И главное не лает, он у меня глухонемой что ли? Никогда не лает, только мычит и ревёт как хуторской бугай.
Даю команду псу, и он нехотя отходит в сторону и садится. Впрочем, бдительности не теряет. Шерсть на загривке стоит дыбом, пасть оскалена, в глотке клокочет. Любой бы испугался, но мужик-нарушитель походу пьян и ему до фени наши с Мраком угрожающие рожи. Глядя на меня, этот идиот говорит: - Скотину убери, а то щас бошки топором отрублю обоим. Ну и ну, дожили!
Не теряя бдительности, вхожу в круг риска и спрашиваю, зачем собственно явился к нам этот «дровосек». На что получаю ответ: - А ты вообще кто такой, чё ты мне указываешь? Я тут сто лет ходил и ходить буду. Сервитут, мать его растак!
Объясняю, как октябрёнку, что территория является частной собственностью, и нахождение на ней без особого разрешения является агрессией. Предлагаю срочным образом дриснуть через забор и больше не отсвечивать. А далее события переходят в пике.
Не успел я закончить фразу, как мужик размахивается и бьёт топором мне в голову. Вернее в то место, где она была мгновение назад. Всей тушей падаю ему под ноги в подкате, и нарушитель валится на меня. Дальше как по маслу. Локоть в висок и всё! Экстремист больше похожий на труп, нежели на человека, успокаивается. Отгоняю пса, срываю с нарушителя порядка рубаху, заворачиваю руки за спину и по форме одежды «голый торс» пристёгиваю его наручниками к ближайшей сосне.
Отдышавшись, ухожу в домик. Напарник спит без задних ног, аж во сне пузыри пускает. Ладно, пусть спит. Наливаю себе чаю…. А на экране телевизора разворачиваются не менее захватывающие действия. Сигал во всей своей красе, крушит очередной магазин. Летят в разные стороны враги, пойманные на айкидошные приёмы, звенит разбитая посуда, разлетается в клочья мебель. Слон в посудной лавке.
Так проходит примерно час или около того. Наконец фильм заканчивается, зло наказано и торжествует добро в лице доброго дяденьки Сигала. Урра, наши победили! И тут я, наконец, вспоминаю про своего нарушителя. Выбегаю на улицу, подхожу к арестанту и волосы на моей голове, да собственно не только на голове, начинают шевелиться. Мужик, прикованный мною к сосне, голым по пояс, весь облеплен комарами. Чавкая, пихаясь локтями и устраивая свары за лучшее место за «столом», на нем устроили пиршество все вампиры округи. Мужик уже не орёт, он мычит, и время от времени икает…
В моей голове молниеносно проносятся сцены, как меня арестовывают, как ведут в камеру в наручниках…. Руками разгоняю насекомых с моего арестанта. Сытые и обленившиеся твари снимаются с трудом. И то понятно, пережрали сволочи. А я уже отстёгиваю своего оппонента от сосны, помогаю ему надеть рубаху и под руки выпроваживаю за периметр. Мужик слабо матерится, но хоть не угрожает и то хлеб.
Вроде адекватен, вроде умом не тронулся, да и протрезвел изрядно. Ну и хвала богам, а то ведь от такой экзекуции мог и умом подвинуться. Запираю за ним ворота и возвращаюсь в домик. До утра жду участкового, но смена заканчивается, и за мной не приходят. Короче говоря, повезло обоим. Мне повезло, что мужик попался не злопамятный, а ему повезло, что фильм был не двухсерийным. Но с той поры, местные стали обходить нашу базу по большому кругу. С чего бы это?!
Смерть
Жизнь зарастает лебедой,
Но смерть от всех болезней лечит.
Друзья уходят чередой,
Иных уж нет, а те далече.
Такого незлобивого человека, не по-человечески доброго и наивного, только поискать. Во всей нашей конторе не найти индивида, который смог бы сказать плохое слово об Игоре. Честное слово, в жизни таких людей считают идиотами, да они ими и выглядят. Всем верят, всех любят, всем сочувствуют. Нельзя же так, или всё-таки льзя?
На самом дальнем посту, за городом несёт свою службу Игорь. Хорошо ли он служит? Я сам слышал, как начальник Безо говорил кому-то, что мол когда на посту этот парень, я сплю спокойно. Но как говорится и на старуху бывает поруха. Не минула сия чаша и «Дальний пост».
Дело было в воскресенье, заступил Игорь вместе с напарником на дежурство. Смена спокойная, объект не работает, можно видик посмотреть, в картишки перекинуться. Всё бы хорошо, но «костлявая» уже села в санки, закинула косу-литовку за плечё и устремилась на работу. Без выходных пашет сука!
День прошёл спокойно, без каких бы то ни было осложнений. Ближе к ночи, напарник ушёл к себе, на дальний пост и Игорь остался коротать время до утра один. А поздно вечером приехала подружка. Кто её отступницу звал, кто ждал? Приехала, развела бодягу за любовь и вечную преданность. Пой ласточка, в нашем случае преданным остаюсь я. Ладно, проехали, гуляй оврагами девочка.
Игорь ушёл в караульное помещение и постарался забыть неприятный диалог с упреками и истерикой. Неожиданно в дверь постучали. Кто ещё там приволокся? Охранник вышел на крыльцо. Опять она, ну что ей ещё нужно, что неясно. Ведь все сказано…. Сильнейший удар в затылок бросил его лицом на асфальт. Дикая боль сменилась чёрным забытьём.
Утром, когда приехала смена, охранника первого поста не обнаружили на месте. Дрисня пробила, наверное, на очко убежал, - пошутил кто-то, - и все рассмеялись. Но через полчаса стало не до смеха. Срочным порядком обыскали всю территорию, вывернули на левую сторону кусты и закутки. Охранника нигде не было. И тогда Ванька, бывший опер, принял совершенно неожиданное решение. Нужно ехать в сторону посёлка и искать следы. Вечером была метель, и не исключено, что по свежей пороше можно что-нибудь отыскать. Почему Иван решил так, а не иначе? Вернее всего, как собака, верхним чутьём срисовал из воздуха оттиск следа.
А далее он на личной машине очень медленно поехал в сторону посёлка. Не проехав и пары километров, он увидел то, что искал. Следы автомобиля стоявшего на обочине и ещё одни, следы людей, тащивших в лес что-то тяжёлое и габаритное. Не теряя времени, он отправился по следу и буквально в пятнадцати метрах от трассы нашёл искомое. Это был мёртвый Игорь. Голова проломлена так, что кулак влезет. Вдобавок его облили бензином, запах горючего стоял над местом трагедии, и подожгли. Парень обгорел, но не сгорел, конечно же. Сами понимаете, сжечь человека, состоящего из одной воды, дело хлопотное и не минутное. История на этом не закончилась.
Через положенное время похоронили мы нашего братишку Игоря. В гробу он лежал накрытый марлей, оно и понятно. Вряд ли кто-то сможет выдержать зрелище обгорелого до кости лица. Похоронили, выпили, как водится, да и разошлись. Но одна маленькая деталь во всей этой истории осталась незавершённой. Табельный пистолет, снятый убийцами с трупа, так и не нашёлся.
Но как говорят в народе, сколько верёвочке не виться, а конца не миновать. И примерно месяца через три после трагедии, произошло следующее.
Ночью, на круглосуточный киоск было совершено нападение. Злоумышленник, угрожая девочке продавцу и старику сторожу пистолетом, потребовал денег и водки. Девочка оказалась быстрой и ушлой и успела коленочкой нажать кнопку вызова вневедомственной охраны. Ох, лучше бы ей в детстве эту коленку трамваем отрезало.
Буквально через три-четыре минуты у киоска отшвартовалась машина с группой задержания. Выскочили «чёртики» с автоматами и в мегафон скомандовали налётчику выходить с поднятыми руками.
По правилам жанра в этом месте я должен описать ожесточённую перестрелку, с трупами, кровью и кишками. В результате которой, террорист, с простреленными коленными чашечками упаковывается в наручники и доставляется на постой, в «первый номер». Отнюдь, ничего этого не было. Бандит тупо застрелил девочку продавца, завалил сторожа, а потом приставил ствол к виску и, нажав пальцем на скобу, закончил следствие.
Вот так бывает уважаемые господа. Это только в кино всё красиво, зрелищно и героически. А в реальной жизни всё вульгарно и обыденно. Как высморкаться. Так что, глядя на голубой экран и кончая от трюков любимых героев, смело делите всё на два, а то и на три. Жизнь, она намного жёстче любого триллера, собственно она сама эти триллеры и создаёт ежечасно. Вуаля!
Тренировки
Кто в курсе, не дадут соврать, работа в банке, да и в любой современной фирме, это далеко не Советский Союз, где одни делали вид, что платят, а другие, что работают. За свою немалую надо сказать зарплату, мы разве что за палочкой не бегаем. Нет, нас, конечно, уважают, об унижении и речи нет, но используют на сто процентов. Кроме основных обязанностей по несению службы в офисах и службах банка, есть ещё и дополнительные нагрузки. Например, обязательные тренировки, по совершенствованию мастерства.
Для нас специально нанимают тренера по карате и рукопашному бою. И это понятно и обоснованно, ибо должны соответствовать и тд. Графики дежурств сутки через двое и значит времени у нас не так уж и много. Но в эти оставшиеся после работы и отдыха часы мы должны посещать тренировки. Это обязательная программа. Кто прогуливает, тот лишается премий, и отпуск данного индивида переносится на новый год.
Да вобщем-то нам и самим интересно сходить в зал, поиграть в баскетбол, размять кости. Постоять в спаррингах, или поработать с железом в качковом отделении. Нехватка времени, вот единственная причина недовольства и прогулов. Многие уже давно обзавелись семьями, у многих есть дети и не по одному. Семья требует внимания, жена требует особого внимания, а про детей уже и не говорю.
Тренировки начинаются с традиционного баскетбола и здесь надо бы объяснить поподробнее. Если бы кто-нибудь увидал это действие вживую, вряд ли остался бы хладнокровным и равнодушным. У нас это называется карате с элементами баскетбола. Представьте себе ситуацию, когда, отобрав мяч, вы бежите с ним к корзине противника и в самый ответственный момент вам в голову, прилетает нога сорок пятого размера! Кто сказал беспредел?! Это не беспредел, это и есть разминка для нас, сирых и убогих.
Минут тридцать такой беготни напрочь вышибают из вас желание тренироваться дальше. Но появляется сенсей, звучит команда «в ряды» и начинается урок. После обязательной разминки и растяжки, отрабатываем в рядах и в парах удары, блоки, приёмы и тд. И как кульминация, спарринги. Это, пожалуй, самое интересное из всего что есть. Не могу сказать с уверенностью, мазохист ли я, но заметил интересную особенность. Сколько бы ни бился я в парах с разными противниками, сколько бы ни гонял их по залу руками или ногами, но тренировка не была полной без обратного действия. То есть, получая по башке или корпусу, получаешь какое-то дурацкое удовольствие. Безусловно, выносишь урок, делаешь выводы об совершённых ошибках и промахах. Переживаешь боль и иногда не малую, но удовольствие! Это мазохизм, или же нормальная реакция здорового организма? Поговорить бы с психологом, да времени на него идиота нет.
Сегодня сдача на пояса, и это более, чем серьёзно. В течение пяти часов стоим мы в рядах. Машем руками и ногами, передвигаемся, блокируем, атакуем. Всё это по команде сенсея. И, наконец, как кульминация, как логическое завершение сих игрищ, наступает время для самого главного. Спарринги! Задача проста, тридцать боёв, по две минуты, без перерыва, на круг, фул-контакт. Час чистого боя! Начинаем! Звучит команда «хаджиме» и всёприходит в движение. Со всех сторон слышно надсадное сопение и пыхтение, треск костей и сухожилий. Но вскоре перестаёшь всё это видеть. Задача одна, уцелеть! Не получить серьёзных травм, и напротив поделиться с соперником своими навыками, преподав ему урок.
Мы уже измотаны до крайней степени, а самое интересное ещё впереди. Первые бои стоим почти легко, играючи. Но дальше начинается саботаж организма. Глаза заливает солёный пот, руки и ноги уже не слушаются команд мозга, а если и слушаются, то с запозданием, заторможено. Буквально это выглядит так. Противник готовит атаку. Он наметил место, на моей несчастной голове, и, улучшив момент, проводит удар. Я вижу, что задумал этот пакостник, и готов отразить атаку. Он бьёт, я совершенно спокойно пропускаю плюху и оба мы падаем. Я, от полученного удара, а он, от силы отдачи. Смешно? Да вообщем-то не очень.
Наконец зачёт закончен, нам присваивают очередные пояса, и мы по мере сил пытаемся идти домой. Слава аллаху, на улице меня встречают друзья на машине. Довозят до дому и помогают по лестнице подняться к себе, на пятый этаж. Захожу в квартиру, в своей комнате раздеваюсь и, оставшись в одних трусах, сажусь на диван. Моё тело представляет собой один гигантский синяк. Избито всё! Руки и ноги, которые приняли на себя основную массу ударов. Тело стонет от перенесённых сверхнагрузок и побоев. На лице нет живого места.
И в это время в комнату входит тёща, ах как не вовремя. А женщина-пародия не верящими глазами глядит на меня, её рот распахивается до подколена. Наконец обретя дар речи, она бросается на кухню с криками: - Ириночка, Ирина! Женю избили!
Она плачет, слёзы вернее всего крокодиловые, но плачет по Станиславскому. А может и вправду жалеет? Хрен её разберёт. Заранее предупреждённая Ирина, успокаивает её, объяснив, что и откуда. Но, зайдя в комнату и увидев меня синего, с закатывающимися глазами, сама получает серьёзный удар по нервам.
Последующие дни проходят, словно в тумане. Всё болит, стонет каждая жилка. Утром пытаюсь войти в трамвай, ноги не поднимаются на ступеньку и я, взявшись двумя руками за средний поручень, рывком вздымаю свою тушу в салон. Люди смотрят на меня, как бараны, на новую калитку. Нынче сказали бы, что наркоман, но пока наркомания ещё не приняла таких угрожающих масштабов, и про меня вернее всего думают, как про алкаша.
Отдаю себе отчёт в том, что рано или поздно все эти удары аукнутся. Наступит время, когда ночью я засуну свои растерзанные руки и ноги в тазик с мочой, и буду выть на луну, долго и протяжно. Но это будет потом. А сейчас я просто живу, живу применительно к ситуации, и делаю то, что данная ситуация диктует в настоящий момент.
Психология
Как-то, после особо лютой сечи разговорились два воина, молодой и старый.
- Ты видел старик, как я победил этого вражеского богатыря? – хвастался молодой ратник.
- Мне показалось, что ты его просто тупо убил, - отвечал более мудрый соратник.
- Ну, так я и говорю, победил!
- Убил и победил сынок, это не одно и тоже!
Когда-то, в школе юных телохранителей нашему вниманию был представлен предмет психология. Безусловно, это была пародия на всеобъемлющую и чрезвычайно серьёзную дисциплину. Но кое-что интересное всё же прозвучало. Преподавал предмет психолог-эксперт по единоборствам, с абсолютно не боевой фамилией, Куличков. Росту в эксперте, наверное, метр шестьдесят, и весу пуда три с половинкой. Посмотришь, обхохочешься. Но мало кто знает, чего стоит на самом деле этот дрищ. И уж в боевой ситуации можно нарваться и обхохотаться так, что веселья хватит на всю оставшуюся жизнь.
Многому научил нас этот человек. Как разрулить серьёзное столкновение не пользуясь огнестрелом. Как заставить огромного страшного экстремиста, увешанного оружием, изменить свои намерения, извиниться, расплакаться от умиления и наложить на себя руки. Были и в моей жизни пара тройка ситуаций, когда спасла меня наука, преподанная маленьким надавышем Куличковым.
Ночь, стрелки подкрадываются к двенадцати, жду последний автобус. На остановке на удивление многолюдно. Три молодые дамы о чём-то оживлённо беседуют, перебивая, друг дружку. Мама с двумя детёнышами и двое студентов. Откуда вас столько? Подмораживает, скорей бы автобус, домой хочу. И в это время на остановке появляется тёплая компания из двух женщин и мужика. Все изрядно подшофе, а мужик так и вовсе в состоянии грогги. Этого члена общества нужно описать отдельно.
Наверное, так выглядел пещерный человек. Росту под два метра, в плечах сажень, кулаки волокутся по асфальту. В глазах ничего кроме злобы, которую питекантроп пытается излить на ни в чём не повинных людей. Дамы пытаются его увещевать.
- Вова, перестань буянить, сейчас доберёмся до дому, выпьешь водочки, отдохнёшь, и всё будет хорошо.
Но, все попытки тщетны. Вова отвязался, он ищет жертву. Вот он подходит к притихшим студентам и ни слова не говоря, бьёт их всего два раза. Парней уносит далеко за пределы остановочного комплекса, а раззадоренный дебошир ищет следующую жертву.
Принимаю решение, понеслась! Нетвёрдой походкой приближаюсь к скандалисту, с размаху хлопаю его левой рукой по загривку и заплетающимся языком говорю: - Вован, старая ты скотина, здаррова! Своих бля не узнаёшь?
Хулиган поворачивает свою танковую башку и силится узнать меня, а узнавать меня не надо. Меня по идее надо опасаться. Но Вован встретил старого кореша и пытается его идентифицировать. А моё колено уже неминуемо приближается к его челюсти, и со скоростью гоночного автомобиля врезается в вышеозначенное прибежище зубов. Понятно, что мне для этого приходится подпрыгнуть, скотина-то очень уж крупная попалась. Треск костей и Вова, как забитый на хладобойне бык валится на заплёванный снег.
Уношу ноги, ибо если начнутся разборы полётов, то бабёнки запросто покажут на меня, как на зачинщика драки. Финита!
Или вот такая ситуация-тест. Глубокой ночью возвращаюсь с лятских подвигов. Путь мой лежит через гаражный комплекс и счастья мне это не доставляет. Но если обходить, то потеряю полчаса, а лень, как известно, родилась задолго до того, как пьяная акушерка перерубила сечкой вашу пуповину. И, конечно же, я нарываюсь, как без этого. Ну, прошёл бы себе, и стоило ли бумагу марать?
Иду, гляжу, они стоят, они стояли молча в ряд. Они стояли молча в ряд, их, было…, хотел соврать, мол, восемь. А если по правде, то человек пять. Зябко мне как-то стало, а идти то всё равно надо. А парни все, как на подбор. Крепкие, рослые, и походу чем-то разогретые. Вот я уже с ними поравнялся, вот уже вроде и прошёл…. Окрик! – Уважаемый, вы случайно не подскажете, где тута библиотека находится?
Началось! Спокойно, главное не зассать! Хотя…. Ни слова не говоря, подхожу к крайнему гаражу, расстёгиваю ширинку и начинаю мочиться. Ну, соврал, конечно, не мочусь, но пытаюсь. А брат меньшой совсем не хочет отправлять естественные надобности. Струсил он, да и мне как-то не по себе. Суетно.
А парни, тем временем застыв от неслыханного нахальства, молча взирают на мои потуги. Нет, шалишь, меня так просто не возьмёшь! Напрягаюсь и выдавливаю-таки из своих недр жиденькую струйку. Как ни в чём не бывало (снова вру) заканчиваю процедуру, заправляюсь и, повернувшись к гопникам, говорю: - Здорово пацаны, дайте кто-нибудь нищему пролетарию закурить. Если есть, то лучше Мальборо!
Обалдевшие парни машинально достают из карманов сигареты и протягивают мне аж сразу три пачки. Выбираю Винстон. На бесптичье, как говорится и жопа соловей. Закуриваю и спрашиваю: - Ну, что гопота, не спится? А кто меня к дому Пол Пота проводит, и желательно нору показать.
Пол Пот, - местный авторитет среднего звена. Помню его ещё по турслётам, нормальный был пацан. Правда, дорожку выбрал кривую, ну так это его проблемы.
Парни объясняют мне, как лучше пройти до бандитского лежбища, прощаемся.
Вижу, как юные Потрошители с облегчением выдыхают, одновременно молясь своему очаговому Гаутаме, что не успели обидеть незнакомца.
А я неторопливой походкой (ох, как трудно мне далась эта неторопливость) покидаю гаражные катакомбы.
Так что честь и хвала маленькому эксперту Куличкову. Чему-то да научил он меня, и как оказалось, неплохо научил.
Дядя Ваня
Выросшему в подворотне пацану не надо долго объяснять разницу между ментом и мусором. С ментом можно общаться, договариваться, причём не за бабло, а под честное слово, с ментом можно даже дружить при определённых условиях. А мусор, это совсем другое дело, мусор, это явление! Мелкая продажная шкурка, получеловек, полу-крыса. Он берёт у «синих» бабки за поставленную информацию, он выслуживается перед мусорянским начальством, ставя раком рыночных торгашей. Крупную рыбу он, конечно же, не видит, за мзду. Ни рыба, ни мясо говорят про таких.
Наш дядя Ваня, мент до мозга костей. Старый служака, пенсионер. В конторе нас сто восемьдесят человек, и вся эта армия зовёт командира дядей Ваней. А ещё батей! Батя строг, но справедлив. Разговаривает как простой колхозник, чёкает, акает, придуривается. Но под этой напускной колхозностью, скрывается цепкий и хваткий мужицкий ум. Сметливый и хозяйственный.
Если батя что-то пообещал, будьте уверены, обещание сдержит, чего бы это ему не стоило. Именно отцовский подход. Пообещал конфету, значит, если даже нет денег, он сдаст бутылки и предоставит обещанное. Пообещал взбучку? Земля тебе пухом, так отчихвостит, что ещё пятилетку будешь задницу массажировать. А как же иначе, детей обманывать нельзя, дети народ злопамятный. Потому и верят бате безоговорочно, ибо слово его дорогого стоит.
Едем в ментовский тир на стрельбы, и дядя Ваня всю дорогу травит байки. Играет в либерала-душку? Да ни в коей мере. Просто заносчивость и высокомерие в его понимании являются смертными грехами. Но не прост батя, ох, как не прост. Если пристанет необходимость, такую прыть может выказать и такие зубы продемонстрировать, только держись.
Мы почти приехали к месту назначения, и вдруг на перекрёстке нас с диким рёвом, плевав на все правила, подрезает крутой джип, с такими же крутыми харями в салоне. Нас в связке идёт три машины. Две инкассаторских буханки «Каналю», битком забитые бойцами и головной ниссан-патрол, в котором едем мы с дядей Ваней. Наш водитель грозит нахалам кулаком, и как оказалось зря. Братки, они ведь в силу отсутствия интеллекта очень обидчивы.
Не проехали мы и ста метров, а бандюганы уже вновь нас подрезают, и вынуждают прижаться к обочине и остановиться. «Буханки» уехали далеко вперёд и не ведают о наших проблемах. Ну, да и нас в нисане человек восемь, авось не зобидют до смерти. Но, дядя Ваня решает по-своему. Остановив нас жестом, он выходит из машины, а двое шкафоподобных братков уже спешат к нему на встречу. На мордахах счастье, мол, щас мы тебя дедушко поимеем.
Что характерно, у нас же полная машина оружия, а что с ним делать в центре города? А события назревают. Вот уже и встретились противоборствующие стороны, а далее мы испытываем самый натуральный шок. Ибо батя, ни слова не говоря, хватает переднего «быка» рукой за развилку и проникновенно глядя в расширившиеся от боли глаза, говорит: - Ну что сыночка, в письки-жопки со мной решил поиграть? А ты уверен на сто процентов, что я не брат президента? Ты не думаешь соплюха, что я мог сидеть в одной крытой со смотрящим?
Второй браток не рыпается, ему некогда. Он с напряжённым вниманием разглядывает жерло ремингтона, которое демонстрирует ему через окно один из наших бойцов. А тот, которого прижал батя, пытается что-то промяукать, мол, не знал, мол, случайно вышло….
На что батя ему сообщает: - А тебе пупсик ничего знать и не надобно, кроме правил дорожного движения. Будет время, обязательно сходи сегодня в церковь, поставь свечу Николе Чудотворцу. Ты остаёшься жить! Это ли не счастье? Всё, пшол, щенок!
На том ситуация и рассасывается, а батин авторитет взлетает в заоблачные выси.
А в остальном это добрый, обаятельный человек. Справедливый и исключительно порядочный. До сих пор не могу понять, как он с такими качествами дослужился в милиции до высокого поста, как получил полковничьи погоны? Как не сожрали его братья мусорянские? Не понимаю!
Фельдъегерь
Ты не знаешь кто такой фельдъегерь? Поясняю специально для планктона мастурбирующего посредством оптико-волоконной связи на плазменный экран. Берём авторучки, карандаши и конспектируем. Итак, фельдъегерь, есть военный либо правительственный курьер для доставки особо важных, секретных документов, тех, которые невозможно доверить обычной почте и уж тем более электронной. О чём говорить, если наши умельцы уже в Пентагон чуть ли не пешком ходят. На сегодняшний день существует немало крупных фирм, которые пользуются услугами подобного рода почтальонов.
Работа мне обломилась просто супер! Не бей лежачего! Только и делов, что в определённый день явиться по вызову к высокому начальству, сделать Дольфлундгренское лицо, пристегнуть наручниками к запястью чемоданчик и всё. Дальше меня под конвоем сажают в автомобиль, и везут в аэропорт. Пропуск-вездеход даёт право подъезда к самому трапу. Меня, как импортного шпиона заводят в салон, желают счастливого пути и нах Москоу!
В Первопрестольной таким же путём снимают с трапа. С великими предосторожностями, как бабу на сносях сажают в автомобиль, и под охраной препровождают на Сретенку. В спецкомнате чемоданчик отстёгивается, вскрывается в присутствии двух свидетелей, содержимое проходит проверку, и сей факт, актируется. А дальше?
А дальше начиналась капиталистическая халява. Женьку везли в закрытую, ведомственную гостиницу, состоящую всего из пяти номеров. Ему предоставлялся номер. Люкс отдыхает и судорожно вздрачивает в тёмном углу. Две комнаты, убранство которых удовлетворило бы самого притязательного эстета. Телевизор, компьютер, музыкальный и видео центры, с постоянно обновляющимися программами. Скромная спартанская кухня примерно двадцати пяти квадратных метров. Огромный суперхолодильник забитый деликатесами так, как будто ожидается приезд первой леди, либо папы римского, который, как известно, пожрать был совсем не дурак. Собственно кухня Женьку и подвела.
После очередной выполненной работы Женька получил задание привезти обратно в родной город несколько пакетов с поздравлениями местным коллегам на Новый Год. Да это и не работа, а так, работишка. И оказавшись в гостинице, Женька расслабился. До утра, когда за ним придёт машина и увезёт в аэропорт, времени хоть отбавляй. А по сему, почему бы и нет?!
Холодильник радушно распахнул перед ним свои ворота, стол как по волшебству украсился холодными закусками, и фруктами. Центр стола увенчали бутылка прекрасной (можете не сомневаться) водки и несколько бутылок не менее замечательного пива. К барьеру господа, прошу сходиться!
Огромный, панорамный экран демонстрировал подготовку к празднованию Нового Года, а Женька вкушал яства и запивал их водопадами пива и ледяной водки. Через некоторое время, как и водится на Святой Руси Женьке надоело общество той рожи, что отражалась в большом зеркале напротив. А по сему он хряснул в дорогу ещё стопец и вышел погулять. Виды, панорамы и натюрморты из Москвичей и достопримечательностей вскоре ему наскучили. Живая и деятельная натура требовала выброса энергии.
Это кафе само выбежало на дорогу и открытыми руками дверей затащило его в громыхающую музыкой утробу. Столик в углу гостеприимно подставил кресло под измождённую задницу командировочного. Официантка, сама обходительность дематериализовалась с хлопком воздуха и через мгновение поставила перед Женькой двестипятьдесят «Арарата» и розеточку с лимонами.
Дама напротив, уже минут десять сверлила фельдъегеря своими фиолетовыми глазищами. Кабальеро, оно и в Африке кабальеро. Вальс, Рок-н-ролл, диско.
- Вас как зовут? Евгений, сиречь верный? Моё любимое имя. Расскажите о себе.
К сожалению Женьки, история, так и рвавшаяся с его языка была задушена в самом зародыше. Брито-кожанные «быки» загородили своими тушами полмира, именно те полмира, на которые у Женьки были самые серьёзные виды в плане ночного времяпрепровождения.
- Так малый, двигай к мамочке и больше здесь не отсвечивай, - предложили они.
На что Женька вполне резонно осведомился: - Ни ***ссе, говорящие тушканчики?
Хмель уже полностью завладел его спортивно-охранными мозгами, и героизм пёр во все щели.
Когда служащие кафешки вызвали милицию, когда Женьку повязали, всё было практически закончено. Один из «крутых» прикидываясь трупом, валялся в отключке, второй сидел на полу и пытался засунуть в окровавленный рот свежевыбитые зубы, а третий, куда то исчез. Может (не смейтесь) убежал за помощью?
Женька ещё успел хватануть почти полный стакан водки с чьёго то стола, и тут налетели «архангелы».
Очнулся «герой» конечно же, в вытрезвителе. Ну, а где ещё? Дежурный лейтенант, зачитав суперксиву, отнёсся к парню вполне лояльно, только забрал из описанных денег ровно половину, тем самым, обеспечив себе и семейству пару месяцев безбедного существования. Больше всего бесновался его помощник сержант. То ли завёлся он из-за того, что Женька с пьяных шар назвал его девушкой и просил записать телефон, толи из-за заблёванных табельных ботинок. В общем и целом финал оказался вполне мирным и пасторальным. Евгения, как гостя столицы проводили до выхода, указали азимут движения и сделали ручкой.
В самолёте Женька опохмелился коньяком и почувствовал себя героем и человеком по совместительству. Сойдя по трапу с борта воздушного судна, он ощутил лёгкий дискомфорт. Что-то не так, где-то промах. Всю дорогу до дома он пил пиво и терзал атрофированную память вопросом. Где лоханулся? В чём закавыка? И уже подъезжая к отчему дому, вдруг вспомнил. Поздравительные пакеты боссам фирмы!
На тему этих пакетов было проведено служебное расследование. Пакеты были найдены под кроватью, в номере проживания фельдъегеря. Но сам момент истины был упущен, праздник ушёл. А в связи с этим и другими вскрывшимися прискорбными фактами (блевотина в джакузи и облитый пивом диван) Женьке было предложено написать по собственному. Так и закончилась эта страница в жизни охранника идиота.
В приватной беседе на кухне, под водку Женька, загрустив, сознался. Если бы не эти поганые лимоны, то всё могло бы закончиться совсем иначе.
Друзья! Памятуя о Женькиной адвентуре и учась на его горьком опыте говорю. Ради бога, не закусывайте коньяк лимонами. Дерьмо это братья, полнейшее дерьмо!
Рутина
Рутиной пропитан каждый день, тупо и скучно! Утром, получив оружие, заступаем на посты. В течение всего дня объясняемся с бабушками и прочим страждущим просрать свои накопления людом. В свободное время тренировки, стрельбы и занятия по изучению типов сигнализаций. Всё обрыдло!
Раз в полгода обязательная сдача зачётов по знанию матчасти в ОВД по месту жительства. В назначенный час прихожу в разрешительный отдел ОВД и почти без проволочек попадаю в кабинет большого начальника. Первое впечатление положительное. В меру либерален, не понтуется властью, может и валить не будет?
Михаил Александрович, так представляется Мент, задаёт мне несколько вопросов. Необходимая оборона, крайняя необходимость, тактико-технические данные ПМ. Наверхосыточку ментовская коронка, порядок применения огнестрельного оружия. Статьи 16-18 Закона о частной охранной итд. Ну, это дерьмо мы учили наизусть, тут всё гуд! Начальник ставит мне зачёт, и уже отпуская, спрашивает: - А это не ваш пакет стоит на полу?
На что я делаю девственно голубые глаза и категорически отрицаю принадлежность пакета. Что характерно, оба мы видели, как пакет оказался на полу. Оба знаем, чей он, и для каких целей предназначен.
- Ну, что же, - вздыхает Мент, - тогда идите. Знания ваши на высоте, так держать.
Уже выйдя на улицу, пересчитываю мелочь в кармане. На автобус не хватает, оно и понятно. Вся заначка ушла на бутылку «Арарата» и коробку конфет. Которые благополучно остались в пакете на полу. Да хрен с ним, пешком оно для здоровья полезнее.
Сегодня получали новую партию Ижевских «Ягуаров». В течение нескольких часов, закрывшись в оружейке, разбирали сих мутантов на мелкие части. Вооружившись наждачной бумагой, надфилями и мелкими оселками работали над качеством. Это караул!
Кругом, почти на всех металлических деталях зарезы от фрез и свёрел, заусёнки, о которые можно отрубить пальцы. На столах лежит вощёная обёрточная бумага, и мы на ней доводим оружие до кондиции. После завершения работы, убираем ружья в шкафы. На бумагу страшно смотреть. Она сплошь усыпана металлической стружкой и мелкими опилками.
Помните анекдот, где наши продают самолёт МИГ американцам? Те собирают, а получается комбайн. Наконец наш специалист дядя Петя, закрывшись на неделю в мастерской, выкатывает изумлённым глазам пендосов готовый самолёт. ?????
- Так техдокументацию читать надо внимательнее, - говорит бухой дядя Петя. – Там же чёрным по белому сказано, доводить при помощи зубила и напильника.
Так же и с этими Ижевскими недоё@ками, доводить и баста!
Идёт реконструкция старинного здания в центре города. Здесь, как выяснилось, будет ещё один филиал Банка. На работах задействована летучая бригада финнов. Я всегда думал, что больше русского человека может выпить только его брат, но оказалось, ошибался. Господи, как они жрут! Это не поддаётся никакой критике. Они пьют утром, вечером, днём и ночью. И ведь работать успевают, что характерно, неплохо успевают.
Наш охранник стоит на улице на крылечке и курит, параллельно бдя за тем, чтобы ушлые финны не спёрли сами у себя инструмент и расходные материалы. Пахнет весной, у кого-то набухают почки. Хорошо! Дикий мат прерывает его идиллическое настроение и недокурив самое вкусное, страж бежит разбираться.
На первом этаже здания работают русские электрики, над ними в перекрытии сделано отверстие, примерно двадцати сантиметров диаметром. И в это отверстие на голову ни в чём не повинного бригадира электриков падает увесистая плюха свежего говна.
Мужик в шоке, дерьмо с неторопливостью ледника течёт по его волосам, ушам, надвигается на глаза. А сверху вдогонку за собратом обильно льётся моча. Ну, как же без этого, погадить и не обоссаться?!
А на втором этаже в это время пьяный в дрезину финн натягивает штаны и говорит такому же развесёлому напарнику: - Этти русски туалеетт, таккой смешной. Какк они живут?! Туземцы!
Этого финна перевели на другой объект, за город. Но и там его нашли озверевшие электрики. Результат матча Россия-Финляндия, - разбитая в хлам морда засранца, порванная одежда и два спёртых под шумок в качестве компенсации за моральный ущерб перфоратора. А не хрен понимаешь, русскому человеку на голову срать. Хорош! Натерпелись!
Андрюха, человек, пробитый на восточных единоборствах, приобрёл книгу. «Холодное оружие Востока». Достал новшествами весь коллектив. То на дежурстве в ночное время мечет сюрикены и сякены в спёртую где-то доску. То заказывает токарям «Энейские иглы», для тех же метательно-убивательных целей. То изготовил боевые кольца Сванов и едва не травмировал половину охраны. Чем бы дитя не тешилось, лишь бы в рот не брало.
Каждому своё. Кто-то любит попову дочь, а иной на самого попа западает. А у Андрюхи этот глюк вернее всего навсегда. Довелось парню порадеть за Отечество в разных пиковых ситуациях, вот кукушка и эмигрировала из его пробитой головы. Не берусь судить, где здесь, правда, а где ложь, ибо не в теме, пишу со слов очевидцев и ухослышцев…
Зона встала на дыбы, и подразделение спецназа МВД бросили на усмирение возроптавших урок. Урки дрались яростно, как красноармейцы под Сталинградом. Стояли на смерть! И во всеобщей кутерьме Андрюхе несколько раз досталось молотком по голове. Где-то рассекли, а кое-что и проломили. Очнулся в лазарете, в бинтах и со стойкой ненавистью к «синей» масти. Из войск списали подчистую, а в охрану по внутренним связям помогли устроиться.
Лето! У меня день рождения, и Андрей с женой, как ближние друзья приглашены к застолью. У Андрюхиной супруги рука в гипсе и на перевязи. Что случилось Таня? На что дама начинает мямлить и нести какую-то пургу, что, мол, оступилась, поскользнулась…. Уже позже, разогретые спиртным, мы всё же крутим героя на сознанку. Оказывается накануне вечером ребята повздорили, и Танька в сердцах ударила мужа со всей дури кулаком по его кременной бестолковке. Тут и лопнула тонкая лучевая косточка.
Бить Андрея по голове не рельсом или родным молотком? Извините, но это нонсенс! За что и люблю его, как спарринг партнёра. У человека практически отключены болевые центры, да и бить одно удовольствие. Природа над ним особо не трудилась. Пару раз шаркнула рубанком, да и забросила. Итак, мол, сойдёт.
Вот так живём мы в нашей Службе. Робим, пьём, гадим по необходимости, воздухом дышим. Почти все прекрасно понимаем, что охрана, это временно. Рано или поздно разбежимся, рассосёмся по городам и весям. Девяносто процентов учатся на «вышку», остальные вроде меня выжидают, чем же закончится понос, под названием перестройка!
Начало конца
Кто-нибудь может сказать, как заканчиваются банки? Что нужно для того, чтобы преуспевающее предприятие рухнуло в одночасье? Неимоверные процентные ставки и как следствие дикие очереди сограждан, пытающихся трудоустроить свои капиталы в надёжные руки банкиров, приносят свои плоды. Надо сказать плоды очень крупные и обильные.
Но, всё кончается, рано или поздно. Желательно конечно, чтобы вовремя. Сигналом к общему падению послужил крах главного грабителя, ублюдка мавроди с его хвалёной конторой МММ. И далее, словно сговорившись, посыпались одна за другой инвестиционные компании и банки. Наш банк тоже продержался не долго. Он собственно и создавался изначально, как подразделение по экспроприации излишков у населения. И знали об этом все городские власти, да и наверняка получили свои не малые проценты. Так как же всё-таки роняют банки?
Представьте себе ситуацию. В один из погожих, а может быть дождливых дней, в банк является некий господин «Т». У него одно единственное желание, сделать вклад. Работники банка интересуются, и сколько же вы господин хороший хотите положить денежек? Звучит цифра, например триста миллионов рублей. Когда проходит первый шок, а клерк обретает способность говорить, начинается беготня. С хлопком воздуха материализуется директор данного филиала, несут кофе, коньяк и передвижных резиновых женщин. На лицах восторг и обожание!
Открывается счёт, обратите внимание, не срочный, но текущий. С которого деньги могут быть изъяты в любое время, с предупреждением не менее, чем за сутки. Все довольны, все хохочут и аплодируют стоя. Не рано ли?! Тут бы надо напомнить, что деньги лежащие в чулке, представляют собой не что иное, как цветную нарезанную бумагу. А по сему они должны работать. Это кредиты, ссуды, инвестиции и тому подобное.
Далее, через какое-то время происходит следующее. В один из самых заурядных дней, на экранах телевизоров появляется местная журналистка, чья скандальная репутация стала притчей во языцех. Появляется и заявляет на всю область.
- Ну, что уважаемые вкладчики Банка, довкладывались? Упрятали свои дензнаки в надёжные хранилища? Вот и молодца, вот и правильно. Умирать надо весело! Банк то, того, сдох! Не сегодня, так завтра гражданская панихида.
Не догадываетесь, что произошло дальше? А дальше, буквально со следующего утра, во всех филиалах банка наступил полнейший и безоговорочный аншлаг! Очереди перекрыли проезжую часть, клерки сбились с ног. Калькуляторы перегрелись, и отказались работать. Люди пришли забрать свои деньги обратно, в потный сумрак чулков. А не тут-то было! Денежки-то работают, нет их родимых. Мало того, львиная доля населения, открывала срочные вклады, то есть на три, шесть и более месяцев. Естественно, что раньше срока, никто им ничего не отдаст.
Ну, обслужили в этот день какое-то количество граждан, выдали причитающиеся денежки, но всем не хватило. А на завтра было ещё хуже, по городу прокатился слух, что банк действительно умирает. Вон Ивановна вчерася стояла пять часов, а денег ей не хватило. Цепная реакция запущена, понеслась!
И ещё через два-три дня, вся область пикетировала возле офисов банка. Очереди и суммы выплат превысили все нормы. Были зачищены все хранилища, отозвано всё, что только можно было отозвать, но денег снова не хватило и это понятно. Потому как накануне позвонил господин «Т», и объявил о своём решении забрать в течение суток свои триста миллионов.
В такой сумасшедший день дежурил в одном из филиалов наш соратник Андрей Марченко. Ажиотаж достиг своего апогея, люди начали драться в очередях. Этот старик с орденскими планками, растолкал всех и, протиснувшись к охраннику, заявил. Либо его пропускают к окошку кассы, либо он просто всех взорвёт. Андрей попытался вразумить старика ветерана, но в ответ получил, нет, не бомбу конечно, но удар ножом в живот.
В этой давке и толчее, среди криков обманутых вкладчиков, он успел закрыться рукой. Нож перерубил сухожилие, и частично задел кость. Старика повязали набежавшие охранники, а Андрея срочным порядком отправили в госпиталь. Закончилось всё тем, что у Андрея начала сохнуть рука, по сути, он её лишился. А замечательная администрация банка и здесь не подкачала. Охраннику, подставившемуся под удар несчастного старика, была выплачена довольно таки внушительная сумма денег. А именно одна тысяча рублей. Новыми!
И в завершение сей истории надо бы сказать о том, что гражданская специальность Андрея, ювелир. Вот так охранник лишился работы, но зато в городе появился новый ювелир. Однорукий правда, ну да как-нибудь выживет.
А «банк-грабитель» через некоторое время прекратил своё существование. Ведь истина говорит нам, что единовременного наплыва вкладчиков не выдержит ни один самый швейцарский банк на белом свете. Занавес!
Золото
Агония! Какое жуткое в своей неизбежности слово-понятие. У организма ещё присутствуют пульс и температура, но изменить что-либо уже нельзя. Банк лежит на боку и гадит под себя, кризис миновал, далее смерть! Вечером, ко мне домой звонит начальник службы безопасности и предлагает явиться завтра на работу на час раньше назначенного срока. Явиться в бронежилете!
Рассуждаю сам с собой. Чтобы это могло быть? Выводка большого тела на пленэр? Сопровождение или инкассация? Не буду загадывать, что будет, то и случится.
Утром захожу в караулку и вижу ещё троих таких же ранних птах. Причём все из «старичков». Появляется шеф и распоряжается получить оружие. Экипируемся, а двое из нас, в добавок к служебным ИЖам, получают ещё и помповые «ремингтоны». Что это? Война? Садимся в машину и едем в центральное хранилище. Там, в подземелье, нас уже ожидает старший кассир. Закрываемся изнутри, и происходит следующее. При нас из спецкомнаты, с нашей же помощью, вынимаются семь ящиков. Ящики небольшие, но когда мы пытаемся их поднять, приходит ощущение, что в них вколочено по тонне металла. Мы не далеки от истины.
Один из ящиков открывается в нашем присутствии, и нашим охреневшим взорам предстают слитки золота. Небольшие такие шоколадки, сплошь покрытые какими-то цифрами, надписями и кодировками. В каждом ящике, если мне никто не изменяет, находится по шестьдесят четыре килограмма чистейшего аурума. Обалдеть! Почти полтонны золота!
Через специальную дверь, мы грузим эти сокровища на инкассаторскую буханку, под названием «Каналю». А далее ко мне подходит шеф, и проникновенно глядя в глаза, сообщает маршрут следования. Это не очень далеко, в соседнем районе. Далее мы сверяем часы, и звучит фраза: - А теперь Женя о главном. У тебя семнадцать минут для того, чтобы доехать до адресата и передать груз в его руки. С учётом пробок и светофоров даю ровно двадцать минут. И ровно через двадцать минут, ты отзваниваешься мне о завершении операции. Одновременно старший кассир получает точно такой же звонок от получателя. И если через означенное время я не услышу твоего голоса, - помолись. Тогда тебя уже ничто не спасёт.
Невольно приходят на ум кадры из импортных боевиков. Где грозные «рыцари» без страха и упрёка со всяческими уловками подкарауливают инкассаторские броневики. Красиво и изящно убивают охрану, а затем с погонями, мордобоем и штабелями трупов прокладывают себе дорогу в Рио. Бывают прямо противоположные ситуации, когда сами охранники, вступив в преступный сговор, проворачивают дельце, и опять Рио. Дался он им. Вспоминаю и понимаю ментовские опасения шефа. Бережёного товарищ бог бережёт. А небережёных вылавливают из Камы, с унитазом на шее.
Команда, и мы упаковываемся в машину. Рёв мотора и в путь! Водитель, а он у нас асс, творит чудеса. Подрезает, обгоняет по обочине справа, светофоры на хрен! Такой езды я ещё ни разу не видел. Приезжаем во время, сдаём груз человеку, который мне лично известен, и в самую последнюю секунду я связываюсь с шефом. Физически ощущаю, как батя, на том конце провода вытирает пот со лба и выдыхает в трубку, - ну, и, слава богу. Я в тебе не сомневался. Возвращайтесь на базу.
Уже много позже я понял, суть сей операции. Элементарно прятались деньги. Прятались от вкладчиков, от контролирующих органов. Банк прекратил своё существование, пришло время самого сладкого, наступил срок десерта. Раздел пирогов с повидлом!
Золото Aurum (Au) — 79-й элемент периодической системы элементов, благородный металл жёлтого цвета. Атомная масса 196,96654 а.е.м.
Запасы золота в государственном резерве России в марте 2008г. составили 450,9 тонны.
Последняя цена Банка РФ составила 713,38 рублей за грамм.
Выстрел на трассе
На дворе 200… год, ещё не вполне определённо, но в воздусях запахло стабильностью. Минули самые тяжёлые перестроечные годы, в магазинах изобилие, очереди канули в лету. При желании сегодня уже можно жить и зарабатывать, ежели конечно лень не родилась вперёд тебя. Работаю в двух местах одновременно, разрываюсь на части, но так хочется заработать денег, а соблазнов кругом столько, что просто грех не получить их в личное пользование.
Сегодня уезжаю в командировку, сопровождение груза. Везём ни много, ни мало, целую фуру с прицепом оргтехники. Везём далеко, куда? Скажем так, несколько тысяч километров в один конец. Груз крайне дорогой и во избежание неприятностей прошу у руководства напарника. На что получаю экономически обоснованный посыл в сторону ближайшего хрена. Один, мол, справишься. Но, попердев для приличия, выдают мне кроме служебного десятизарядного ИЖа, ещё и помповый «Ягуар», с пистолетной рукояткой. О ужас! Позор удмуртским оружейникам!
Ладно, бог не выдаст, свинья не съест, будем надеяться на лучшее. Трасса, сколько её было в жизни. О ней нужно писать особо, но это потом. А сейчас едем на чужбину. Кормимся в придорожных тошниловках, ночуем по очереди в кабине, на спальнике. За окнами плывут пейзажи Урала-батюшки. То берёзка, то рябинка, то весёлый краснотал…. На сердце тепло и спокойно, через трое суток будем на месте, а там домой, к маме.
Ранним утром, прошу водителя остановиться у приглянувшейся моему глазу берёзовой рощицы. Ну, что невестушки, соскучились, небось, без удобрения? Сейчас я вам помогу, чем бог послал. Вовка-шофер, скучая, крутит верньер магнитолы, а я, прихватив пару метров туалетной бумаги, спешу к милым русскому сердцу берёзкам. Присаживаюсь так, чтобы меня с дороги видно не было, но сам бдительности не теряю и вижу всё. Однако шашлык вчерашний был точно из конины, а то и из бомжа. Вон как споро пошёл, как только добежать успел…
Отвлекаюсь всего лишь на секунды, и как оказалось зря. Встаю и, заправляясь, вижу такое, что по-честному не мог себе представить в самом кошмарном сне. Возле нашей фуры стоит иномарка, из которой вышли четверо. Не верю глазам, моргаю, но видение не исчезает. Напротив, становится ярче, а действо приближается к завершающей стадии. Моего водителя привязывают верёвками к дверце КАМАЗа, вижу, словно во сне его разбитое в кровь лицо, бледное и обречённое. А дальше начинается такое, что и не вышептать. Один из «гостей», достаёт их своей машины канистру и начинает поливать Вовку некой жидкостью. Другой достаёт зажигалку…
Мой столбняк рывком улетучивается, а на его место приходит священная ярость. Не зря же меня ещё в армии прозвали берсерком. Кровь вскипает, сердце начинает рвать грудную клетку. По ногам проходит судорога. Ага, адреналин попёр, да главное как много-то!
Рывком вытаскиваю из кобуры пистолет, загоняю патрон в патронник и ору что есть мочи, - стой, стрелять буду!
Бандитов словно бьёт током, они ошарашено озираются и, наконец, замечают меня чудесного. Тот, что с зажигалкой, делает шаг в сторону водителя и я не медля, не тот случай, произвожу выстрел вверх. Трое, не теряя ни секунды, вернее всего они не были готовы к такому повороту, прыгают в машину, зато четвёртый, то ли герой, а может просто дурак, чиркает зажигалкой…
Мой выстрел и Вовкин крик совпали по времени. Машина гангстеров срывается с места и на задних колёсах с визгом исчезает за поворотом. Я уже около машины, я уже отвязываю Вовку. Вернее его отвязывают мои руки, но сам я, а особенно мои глаза и нервы, нахожусь возле того, с зажигалкой. В его лбу, аккурат между глаз, появилось ещё одно, не запланированное природой отверстие.
Освобождённый водила, не верящими глазами, смотрит на небо, которое только что чуть не потерял навсегда. А я бросаюсь к поверженному бандиту, зачем-то щупаю его пульс, задираю веко и сжимаю глаз, как учили. Чё к чему, он же мёртв, как курица-гриль. Но я не верю, голова отказывается воспринимать информацию, переданную глазами.
Хлопок ладони по плечу выводит меня из состояния ступора. Оборачиваюсь, и вижу Вовку. – Женя, он мёртвый, оставь его, давай лучше ментов вызывать.
Наконец понимаю, что произошло. Я только что убил человека, на смерть! Навсегда!
Далее было много милиции, скорая, которая забрала труп. Более трёх месяцев таскали меня по допросам. И все эти три месяца я жил на одних нервах. Наконец следствие закончилось полностью. Все экспертизы показали, что был предупредительный выстрел. Меня оправдали и отпустили наконец-то уже безо всяких подписок и оговорок домой, к жене и детям. Но сколько я вынес за это время, один бог ведает, а вам я этого не скажу. Сами думайте.
Одно сообщу, за эти три месяца меня посетил единственный гость, нежданный и несвоевременный. И звать его инфаркт!
Тело
Или вот такой ещё эпизод вспомнился. Пас я тогда одно весьма серьезное тело, республиканского значения. Работа мерзкая. Ни тебе сна, ни тебе пожрать, ни погадить по взрослому. По трое суток из брони не вылазил. Корунд-М носил. Кевлар и мыльницы титановые черепахой.
Бабки, конечно, серьезные подстригал, да как выяснилось, не хлебом единым…
Подопечный у меня был мужик до ужаса нестандартный. С утра вместе с водилой беру его с хаты. Домашние псы выводят, я перехватываю и в тачку. По газам. Обойма подхвата то сзади, то спереди на «Чирке» рулит. Маячит короче как крайняя плоть в ловких руках.
У папика прихоти. То в думу едем с тамошними испражнениями капуччино пить,
то с Чёрной брагой стрелки разводит, казино, сауны, шлюхи. Время уплотняется
до алмаза.
За городом на турбазе встречаемся с «цинкачём» государственным. Сливает этот получеловек следующее:
Едут по душу моего Папы люди из Первопрестольной. Просит цинкач пару дней тайм-аут
мол, тогда хоть словесные портреты проявятся. Ну, у царевых людишек свои каналы.
А у меня праздник начинается. Сабантуй бля, едри его в альвеолы. Бег в мешках.
И мешки исключительно на морду одеваются.
Перед законом из всей папиной браги я один чистый, поскольку те все подменыши, а я при папке днюю и ночую. Ситуация патовая. Хозяина пасут службы, не рыпнешься.
Принимаю скандальное решение.
К служебному ПМ цепляю на лифчик такое же гамно, но только «левое»
Ну, гамно не гамно, а рука притерпелась. Где уж нам колхозникам понтовать Береттами да Перначами.
У водилы под сиденьем граната. У меня на заднем рядом с Папкой, Ремингтон экспресс Магнум 870 М., картечь 12 калибр. (помирать так с музыкой) Праздник какой-то, кто не рискует, тот не ест горошницы..
Левая пушка это головняк кто знает. Каждое утро (читай Донцовых инкорпорейтид) пишешь, свежую заяву в УВД. Так, мол, и так. Шел, ни кого не трогал
И вдруг пушка на снегу. Номер, марка, время.… Иду, как добропорядочный гражданин сдавать сей криминал в любимые органы. Менты знают, злятся, смеются, но не доказуемо. УПК РФ презумпция и тд.
Шеф у меня, словно чуя запах домовины, пускается во все тяжкие. Бухло, шмаль, суки.
А я при всей этой порнографии нахожусь безвылазно.
В минуты просветлений гонит он меня чуть ли не нах. Дети мол, баба.
Терплю. У меня тоже гордость профессиональная имеется. Понимаю, спасти меня хочет. Раз центровые подписали так один чёрт домовина ему. Но и мне вот так заинькой выживать не в масть. И жить сука охота!
Главное раньше не так остро чуял, а сейчас прямо секунды ощущать начал.
И страшно, жуть как страшно, и сбежать западло. Люди же кругом.
Встречаюсь с другом лучшим и братом. Пацаны, ежели что приключится, присмотрите за бабой, помогите кто чем. Они на меня балдеют. Ты чё старый прощаешься что ли?
Натурально прощаюсь. Вот блин Героя Советского Союза нашли. Да нет у меня выбора, просто нет его и все! Попал! Романтик дурной.
Обычный день. Рутина. Отъездились, отговорились с кем надо и не надо. Вечер.
Завожу домой тело. Обоймы подстраховки давно нет. Рассосались скоренько.
Ясен бес, грозой запахло. Да пахан и не держал ни кого. Метка-то чёрная!
- До завтра?
- До завтра.
Водила везет меня домой.
День следующий. Звонит Папа. Говорит что устал, что Маринка пироги жарит, что пиво холодное, а Сигал супер.
Короче ну её к чёрту эту работу. Понадобишься, звякну.
Ладно, говорю. Только без меня не ползай.
Отвечает, заметано. Отбой.
До вечера смотрю кино. Примусы разные починяю. Вечер.
Беру пивасик, рыбу, какую-то солёную, сажусь в кресло перед «прожектором перестройки».
Местная криминальная хроника. Экстренный выпуск…
Менты, скорые, людишки тусуются. А в центе этой живописной композиции неторопливо так остывает мой подопечный. Брюхо в кровище. И в центре башки, аккурат на месте чакры дырочка контрольная.
Кореша в гости приезжали, на крылечко проводил. Тут им всем и пришла звезда широкомасштабная. Царствие ему небесное. Я же благодаря его дурости живу.
После меня на ножи хотели, но разобрались, не виновен оказался. Пришлось, правда, пару
реп пробить особо ретивых. Ну и мне малость крови пустили, не без того.
Но безработным стал. Да на долго-то как. Спортсмены не берут, думают «нэпманы» шпиона в моем лице подсылают. Самим нэпмановским не до того. После папы их чистить стали, через день по савану. В цивильной конторе пробивают по компу и всё, Родя Раскольников. Зверь. Пошел на…волю.
И вот что характерно, все это время ждал чего-то, каких то санкций с любой стороны,
допросов что ли, может побоев, может дырку в башке дополнительную. Ведь информации в этой головушке на три расстрела. Ни чего подобного! Как будто и не было меня никогда, и на хрен никому не нужен. Годы прошли, но загадка сия мучает меня и по ныне!
Война
У шефа есть одна особенность, и эта его особенность-черта не всегда уместная, да и пользы от неё маловато. Так уж устроен этот человек, идёт напролом, до конца. Война, его бзик, его краеугольный камень! Уж сколько раз твердили миру…. Стоит ли греха таить? Шеф любит воевать, и уж если он начинает боевые действия, то кому-то точно не поздоровится. Не исключено, что мне.
Конфликт зрел давно, подспудно, как чирей на нижней части спины. Сначала он просто почёсывался, но в итоге всё же назрел. Соседи в одночасье перестали быть соседями и превратились во врагов, подлых и коварных. С такими, только превентивные меры, переговоры и увещевания в задницу папе римскому.
Интерес заключается в спорной территории, на которую претендует как мой дженнероззи, так и его оппонент. Здесь кто первый, тот и папа. Судорожно, в течение часа собираю «банду» из пяти человек и выставляю их отдельным постом на вышеозначенном объекте. Посмотрим, что наши визави предложат в обмен. Сутки проходят спокойно, а потом начинается.
Вначале приезжают два руководителя противоборствующей стороны и естественно не могут попасть на территорию, поскольку там уже мы, а пропуска и права находиться на объекте у данных индивидуумов нет. Как и водится в подобных случаях, звучат угрозы. Мне лично обещают проломить башку, да вобщем-то много чего обещают. Слава богу, на этом языке я общаюсь свободно, без переводчиков. Оппоненты уезжают ни с чем, а я задумываюсь и сажусь на телефон. Примерно через два часа на объект приезжают ещё три человека. Посмотрим, кто из нас Д,Артаньян, а кто и не очень!
А вечером, ближе к ночи начинается движение. На трёх машинах приезжает «братва», их двенадцать человек, вооружены цепями и арматуринами. Господи, отец наш небесный, а я то грешным делом думал, что все эти войнушки канули в лету. Сподобился! А тем временем агрессоры начинают ломиться в закрытые ворота. Понеслась!
Подхожу, открываю калитку и вопрошаю с милым лицом, что хотели молодые люди. А молодые люди к переговорам не расположены, у них задача сломать чью-нибудь голову. Велика вероятность, что это может оказаться именно моя, потомственная голова. Когда самый наглый пытается войти в калитку, игнорируя мою шестипудовую тушку, достаю пистолет и произвожу предупредительный выстрел вверх. Произведённый эффект меня устраивает, мордашки вытянулись, в глазах появились проблески мыслей. Ну, так кому же охота в канун Нового года ехать на ушатанном катафалке на погост.
И в это время я совершаю не первую в своей жизни, да, наверное, и не последнюю глупость. Я поворачиваюсь и кричу своим орлам, чтобы перекрыли тыльную часть периметра. Ох, и быстр, оказался сей молодой человек, настолько быстр, что я успел только чуть-чуть сместиться, но полностью убрать голову не хватило времени. Удар топора по моей бестолковке, оказался настолько силён, что я почти потерял сознание. И уже шагнув за грань, всё же успел нажать на курок…
Странно, но произведённый выстрел, как будто включил во мне резервный аккумулятор. Едва соприкоснувшись со снегом, я тут же перекатом ушёл в сторону, а ещё через мгновение уже стоял на коленях. Поставили таки Русича раком сволочи. Ни чё братва, всё в долг! Щас я вам станцую сиртаки, с переходом в гопак!
Но мои соратники уже тут, как тут. Множество стволов смотрят своими одноглазыми любопытными мордашками в животы экстремистов, смертоносные, тупорылые жмурики приготовились вылететь из своих тёплых избушек. Не дать свершиться, не допустить! Открываю рот, чтобы дать запрещающую команду и… начинаю мощно, как из пулемёта блевать. Спазм прекращается так же неожиданно, как и начался. И я ору во всю глотку: - Не стрелять! Всем стоять, не двигаться! Первый, мне по хер кто это будет, сделавший малейшее движение, сдохнет с пулей в кишках!
Странно, но моя блевотина и последующий истеричный визг возымели своё действие. Немая сцена, ждём ревизора! Вздымаю свою непослушную и странно ватную тушу в вертикальное положение. Щупаю голову, конечно же, кровь, ну а что ты там хотел найти, варенье что ли? Поворачиваюсь к ближнему из своей «свиты» и спрашиваю: - Ну-ка посмотри, у меня башка на месте? Там часом ничего не отрублено?
- Да всё гуд Владимирыч, не ссы, этот кент тебя обухом приложил, - отвечают мне.
Ну и то хлеб, а то без головы как-то даже и не интересно. В чё же я потом есть буду?
В этом месте я направляю свой, надеюсь, что очень даже бычий взгляд на агрессоров и проникновенно говорю о том, что первый кто сделает шаг за периметр, будет тупо и вульгарно убит. Мне терять нечего, я на посту. Позади Дубосеково!
Бандиты с матом и угрозами вернуться, упаковываются в автомобили и со стенаниями отбывают. А меня ведёт, сейчас рухну в обморок. Кто-то подхватывает меня под руки, кто-то тащит бинт. Уже в караульном помещении бинтуют, как Щорса, дают стакан горячего сладкого чая. Который я тут же выплёскиваю и ору на всю караулку: - Вы что суки, издеваетесь? Какой чай, водки давайте, пока пациент не умер.
Из этой истории я извлёк новую квартиру, некоторый опыт в плане отражения неприятностей и конкретную головную боль надеюсь, что на всю жизнь. Территорию мы отстояли, но счастья она не принесла никому. В итоге это заколдованное место было продано в третьи руки. Я же постарался забыть сей казус, стереть его из памяти. Но когда на улице непогода, гремит по подоконникам ливень или сечёт январская вьюга, у меня начинает жутко болеть голова, и тогда я вспоминаю эту дурацкую войну. Пью водку и хохочу, как идиот!
С пристрастием
Вечер. За окном завывает так, что Роллинги в бессильной ярости убивают Мика Джаггера и блюют на синтезатор. Снег и дождь, брр… гадость. Жалобно брякнул и, гремя своей квадратурой, укатил в небытие ушатанный ночной трамвай.
Сидим втроём, в уютном кабачке с имяречной погонялой «Юрьев», в самом углу, подальше от эстрады. На эстраде голая девка пытается снять с себя ещё что-нибудь, хотя снимать кроме флюорограммы уже нечего. Звучит, какое то релаксантное пойло для начинающих махатм, а мы пьём Мартини и трём о своём. Мартини, - это вермут, сваренный каким то итальянским импотентом и напоминающий ёрш из компота с водкой, по крайней мере, так его нащупал я. И ссука пить его надо с маслиной. Да идите вы на, эстеты позорные, дайте водки с крыжовником! Пьём-трём, трём-пьём. Дел на сегодня не осталось, разве что «телу» к шлюхам восхочется, - хозяин барин.
Музыка начинает завывать громче и энергичнее, близится семяизвержение? А на сцене появляется юная, лет пятнадцати шалавка в стрингах на босу ногу и…а всё, только стринги. Музыка ещё более ускоряется, барабаны звереют и грызут свои палочки. Смотрю на «тело» и вижу – нравится! А танцовщица плавным змеиным движением выскальзывает, из своих мини плавочек и словно парламентёр размахивая ими над головой, извивается в дикой, ритуальной пляске. Чувствую, мой змей уже изрядно перепивший крови напрягся и тоже сука подсматривает в скважину ширинки.
Ах, ты ж конь педальный, подставился. Наискосок через зал в нашу сторону идёт чел лет тридцати, при ходьбе, как и положено, отмахивает ветками и…. Не доходя до нашего столика метров шести, стряхивает из рукава перо и, не останавливая отмашки, швыряет его в моего подопечного.
А ведь почти попал, если бы не погрешность в виде меня. Подставился мудак, загляделся на соску на сцене, про осторожность забыл. Кабак-то наш, - тыл глубочайший. Вот тебе баушка и «Юрьев» тыл! Ну, а кто ещё не знал, что я дурак? Да ладно, чего скрывать то, что давно в анналах прописано. Единственное, что успеваю сделать, так это сместить свои сто кг, перекрывая траекторию броска. Естественно экстремист недокрутил нож, и естественно, что эта приблуда с размаху бьёт меня рифлёной рукоятью аккурат в средний глаз.
Удар абсолютно профессионален и очень силён. Кверху задницей лечу со стула на пол, но в полёте изгибаюсь на манер гутапэрчивого мальчика, перекатываюсь через плечо и втыкаю ствол Вальтера ПП в развилку молодчику. Здравствуйте, а вот и я, разрешите представиться…. Молодой пацан из обоймы подстраховки уже во всю верещит в рацию, одновременно валит боевика очи долу и хомутает его загодя припасённой ремённой вязкой. Ну, так, школа!
Халдей на пару с мэтром вежливо, но настойчиво выпинывают из кабака двоих, единственных кроме нас посетителей. Посетители из посвящённых, молчание хранить умеют, но, тем не менее, телепортируюсь к ним в ритме аллегро (живо с огнём) и выразительно смотрю в глаза. Сначала одному, а потом другому. Бандюганы молча кивают, и я позволяю им уйти. Не тот случай, реклама нам ни к чему.
Вот и подмога. В зал, бешено вращая глазами, врываются наши быки, охренеть, аж семь штук. Рожи заспанные, а у одного нос в белой пыли. Да по фиг, может, помогал маме пирожки стряпать, разберёмся. Двоих на двери, остальным маякнул, что бы тащили «Гостя» в кулуары. Есть у нас в здании кабачка уютнейший подвальчик. Ко мне подбегает зелёный из подстраховки и объявляет, что я ранен и суёт зеркальце. Ну и чё там изменилось, башку что ли ещё больше снегом укутало?
Ну и рожа, видал, конечно, и по краше, да не, намного красивше видал. Лоб распахан и залит кровью, но уже схватывается, что характерно сворачиваемость у меня просто ядерная какая то. Сам всю жизнь удивляюсь. Правда, кровь проблемная, с антителами. Почему и бате в своё время не смог подсобить, когда он богу душу отдавал. У него четвёртая отрицаловка, а я урод не понятно в кого. Ну да ладно, лицо заживёт, куда оно денется. Сейчас важно другое, с человеком поговорить по душам. О любви, о ненависти!
- Ден, скажи пацанам, что бы до моего прихода, террориста ни одна лять не трогала. Я быстро ополоснусь и приду. В подвал его болезного, в «гостевую» комнатку.
В умывальнике аккуратно омываю, края раны (хороша рванина), прикладываю платочек и спускаюсь в подвал, в комнату развлечений. Комната эта, отдельным романом должна звучать, да чёрт с ней, не готов люд к подобным излияниям. Голые обшарпанные стены с облупившейся краской, в углу медицинский топчан (эх, сколько всего мы с ним помним), а в центре этой фата-морганы металлический стол, любезно подаренный рыночными урюками-мясниками. Стол украшен потёками засохшей крови, картина жуткая. Не зря с вечера самолично вылил на него в стиле Сальвадора Дали стакан свинячьей кровищи.
Шеф под охраной нукеров находится в комнате отдыха и говеет под свою любимую «Смирновку». Вопросительно смотрю на него.
- Да ладно «Старый», делай, как знаешь. Потом Шалве в работу отдадим, но имей в виду, живого!
- Ну, так, - нашёл упыря мля.
Только собрался идти, как молодой Дениска встревает: - а может милицию вызвать?
Смотрю на это чудо уходящего века и понимаю, - этот точно от обезьяны и Фрейда. А ребятёнок не угомоняется: - А посмотреть хоть можно?
- Эх, Ден, ты же только что пол казана плова убрал, не боишься за здоровье?
- А чё, я веть только посмотреть?
- Да понимаешь, какое дело, эти старые методы товарища Торквемады… да хрен с тобой, любопытство чрезмерное наказывать надо, пошли нешто.
Через пятнадцать минут «мюрид» рассказывает всё, что знал и что не знал, ну может, родовая память сработала? Ещё чуть и раскололся бы, как в детстве Мишке Кутузову карандашом глаз выбил. Денис устал блевать и тихонечко воет в уголке, из его раззявленной до подколена пасти лезет желчь, да сколько там этого плова то было? Так, самая малость. Что и говорить, великое дело инквизиция!
Я спокоен как хм… анаконда. Раскаянье, сожаление, да бросьте. Человек приходил не в нарды со мной играть, а всем известно, что ежели собрался за шерстью, не исключай возможности вернуться стриженным под Котовского.
Сбежавший швейцар-охранник, исчезнувшая танцовщица с её более чем фривольным номером, пазлы складываются в картинку. Ну, так побегайте пока, родимые, в арменику, поди, не убежите? Добром всё кончилось, ну и слава Аллаху. Сейчас бы ещё для жены внятную сказку сочинить, про бланш на пол хари. А впрочем, хрен с ним, с бланшем. Завтра снова встанет солнце, зазвенят трамваи, загомонит детвора и значит, будем жить, не исключено, что долго!!!
Рамс (попутанный)
Этот рамс назрел давно. Круги сжимались, дерьмо копилось и вот, наконец, нарвало. Давно уже Шалва неровно дышал на наши исконные территории. Нет, я к грузинам ничего не имею. Для меня грузины это Вахтанг Кикабидзе с его «Орэра», «Отец солдата», Басилашвили-Воланд, да много достойных людей носит грузинские фамилии. Но здесь частный случай. Эти хм, люди, приехали сюда не Магнитогорск строить и не Боерскую узкоколейку. Волки, учуявшие след добычи, вороны, кружащие над полутрупом. Мы их не звали, а, следовательно, и разговор будет как с незваными.
Честно говоря, в этих словах я не просто описываю ситуацию, но выражаю и своё личное мнение. Да, я охранник, да я охраняю Вора, но если уж нельзя совсем обойтись без этой прослойки, так уж пусть это будут местные, но никак не пришлые, а тем паче черножопые.
Вечером, предварительно позвонив по телефону, ко мне приезжает начальник Службы Безопасности моего подопечного. После взаимных приветствий Витька рассказывает мне суть и цену вопроса. На словах всё звучит легко, как в мультике. Зло наказано, добро торжествует. А нужно ни много, ни мало, встретиться на нейтральной территории и развести базар между «заречными» и «апачами». Естественно трут между собой большие дядьки, а мне отводится роль Хонгильдона, ловящего зубами пули и ножи. И это ещё не всё. Памятуя о моей врождённой изворотливости и смекалке, Витька предлагает мне внести в ситуацию в момент её наивысшего накала разлад и импровизацию.
Короче говоря, Мюллер уезжает, а Штирлиц остаётся чесать репу. Из личного опыта знаю, что придумывать, что-либо заранее дохлый номер. Импровизация, и никаких гвоздей. Да хэ с ним, по месту определимся.
В означенный день и час, как и водится у бандитов, прибываем на «стрелу» аж на трёх машинах. Все крутые, обкуренные и опистолеченные. Чурки уже на месте, тоже человек двенадцать. Рожи борзые, пальцы в перстнях. Стоят, хрюкают на своём санскрите.
Хочется выйти на середину и непримиримым секундантским голосом произнести, - к барьеру господа!
Млять, мысли суки читают что ли? Начинают сходиться. Президентской разметки, конечно же, нет, но останавливаются строго посередине. Тут бы надо сказать, что встреча высоких сторон происходит на окраине города, на пустыре. Среди каких-то сраных дровяников и овощных ям. Короче глухомань. Завалят, и не пикнешь. А самое главное ни одна бэ не услышит и не узнает.
Ну, вот и сошлись. С нашей стороны Вора, его самый ближний, и я, - овца заблудшая. Со стороны «индейцев» Шалва и два быка. Что характерно у всех троих такие клювы, что в каждую ноздрю килограмма по два соплей войдёт.
Всегда меня поражало ихнее лицемерие. Ведь враги сошлись. Ведь спят и видят оппонента в деревянном бушлате упакованным, ан нет. Обнимаются как братья, вернувшиеся с чужбины. Трогательно, по русскому обычаю прикасаются троекратно щекой к щеке. Ну, иметь мои нунчаки, щас зарыдаю от умиления.
Но, вроде как ритуальные танцы выполнены, а посему тихонечко исподволь начинают наезжать друг на друга.
- Что же ты Шалва, брат, на чужих пастбищах коров доишь? Как потом своей седой маме в глаза смотреть будешь? Я принципиально не против твоего присутствия в городе, но всё же нужно было со мной согласовать?!
Обалдеть у нас папик умный, какие слова. Принципиально! Согласовать!
- Ай, Брат, дарагой! Ты же знаешь, как я тебя уважаю, но центровые сказали мне, чтобы я смело занимал эту поляну, а тебе сообщат.
Стою, давлюсь смехом. Ведь в наглую в глаза ссыт, а мой видит, что ему по ушам ездят. Но оба с преувеличенным вниманием слушают визави, кивают умными головушками, поддакивают и придумывают, как бы они в случае успеха разделались с противником.
Вообще в этом мире всё на лицемерии, на подлянках. Все эти хвалёные воровские законы, морали, существуют лишь в пылких умах Бушковых инкорпорейтид. И применяются только для непосвящённых, а на деле процветают стук, предательство, всевозможные подляны и косяки. Да о чём говорить, если половина из авторитетных людей в зоне за неимением лучшего вынуждена была «жить» с петухами. А что это, как не активный гомосексуализм? А скажи вслух! Прикопают!
А рамсы затягиваются, атмосфера накаляется, воздух начинает потрескивать от скрытых напряжений. И если сейчас не разгрузить, то жмуров будет, как разрывов на жопе Моисеева.
Краем глаза вижу, как Витька подмигивает мне. Пора, стало быть? Ну, как скажешь. Периферией просекаю движение. Ага, вдоль дровяника, лениво, с грацией хозяина жизни шурует здоровенный, мохнатый котище. Вот оно! Бля буду, почему меня не избирают в президенты. Это же божий дар, искра, иметь меня в альвеолы.
Не долго думая, достаю из-под мышки пистолет-пулемёт производства наших Тель-авивских друзей и ни на кого, не глядя, вколачиваю длинную очередь в этого пособника Диавола. Маленькие злые пульки в огромном количестве просто разрывают котяру на куски. Дровяник и кусок забора загажены кишками, соплями и говном пополам с шерстью.
Кошу глазом, ага. Вся круть сраная, за исключением тех, кто знает меня идиота с детства, пребывает в ступоре. Глаза стеклянные, щас сопли потекут. А меня понесло, и остановиться я уже, ясен хрен, не могу. На манер Клинта Иствуда дую в ствол автомата и хриплым ковбойским голосом говорю: - Ненавижу кошек и черножопых.
Шеф смотрит на меня влюблёнными глазами и говорит: - Старый, успокойся братишка. Сейчас с Шалвой договорим и поедем отдыхать.
Потом он поворачивается к грузинам и в полголоса, так, чтобы я (ха-ха) не слышал, говорит: - Вы уж его ребята извините. Контузия, да и в плену у Гамсахурдиа его не больно-то жаловали. Давайте заканчивать, да увезу я его от греха подальше.
Через пять минут, после слёзных расставаний и уверений в вечной любви и дружбе мы грузимся в тачки и пылим домой.
После той примечательной поездки у меня появился первый автомобиль, - ВАЗ-2106, что характерно чёрного цвета. Так мы его с сынулей и назвали, Черножопик!
Солнечный ветер свободы
Случилось это братие в те стародавние времена, когда, как выразился великий человек Александр Гильфердинг, говядину х..м рубили. Смрадная волна, злосчастной перестройки подняла со дна много разного дерьма. Приоритеты очередной раз поменялись местами. Опять стало прилично гадить за столом, опять стало не выгодно и более того опасно быть вежливым и порядочным. Кляча истории, которую в своё время загнал ещё Владимир Маяковский вновь оступилась, поскользнувшись на испражнениях очередного лидера с дипломом Института Советских Кухарок!
После активного отдыха в загородном казино, поздней ночью ехали мы с братвой до дому, до хаты. На головном «Чирке» мы, то есть «тело», водила и я грешник. Сзади на «патруле» обойма подстраховки. Едем в тишине, изредка перебрасываемся словом другим, даже магнитолу и ту выключили. Оно и понятно, ибо устали как собаки. Проезжаем мост через великую и исключительно русскую и вдруг! Ох, уж это вдруг, сколько дерьма случалось после этого слова, сколько хэппи-эндов венчало его.
Откуда ни возьмись, появляются аж сразу три ментовские машины. Мигают мигалками, верещат сиренами, прямо шоу какое-то, иметь мой памперс. Красивый левитановский голос предлагает нам прижаться к обочине и остановиться. С одной стороны, конечно же, достали, ну а ежели посмотреть иначе, так ведь у каждого свой хлеб, может, Главмент проснулся с перепою, да и устроил очередной «перехват». Ну, куда деваться, не войну же с ними устраивать, служивые то причём? Останавливаемся.
А дальше действо разворачивается как в гламурном юсовском кино. Из ментовских машин, как вошки, побитые полетанью, выскакивают омоновцы в масках и бронежилетах. Вытаскивают всех из машин и по накатанному сценарию. Ноги шире плеч, руки на капот. Учиняют шмон и вот здесь меня начинают терзать первые подозрения, поскольку «тело», водилу и остальных охранников щупают поверхностно и очень уж как-то халатно. Зато меня выворачивают наизнанку. Вот мент лезет за пазуху и, конечно же, сразу натыкается на оперативную кобуру с пистолетом. Ликующий, оргазмический крик блюстителя и удар «демократизатора» по почке сливаются воедино. От следующего удара по икроножным я падаю на колени. Пытаюсь сказать этим засранцам о допусках, лицензиях и тд. За что получаю ещё один удар дубинкой по шее. Слышу хруст ключицы и от стегнувшей боли валюсь мордой в асфальт.
Спектакль развивается как в дурном, постпохмельном сне. Ни мало не церемонясь, меня закоцывают в наручники и могучим пендалем в рудимент хвоста забрасывают в ментовский «ворон». Периферийным зрением вижу, как мои недавние попутчики усаживаются по машинам и, пожимая плечами, беспрепятственно покидают место рандеву. А я, а как же со мной, ведь я лучше собаки?! Машина трогается, и я в течение получаса болтаюсь по загаженному полу, как авторучка в заднице Фредди Меркури. Наконец вроде бы приехали, но куда? Открывается дверь и две пары сильных рук, ни мало не заботясь за мою целостность, вытаскивают меня на волю и как мешок с отрубями швыряют на мокрый асфальт. В последний момент суетно группируюсь, да толку то, один хрен больно.
Одно радует, похоже, ключица всё же целая, а иначе точно в штаны бы нагадил. Далее следует голос-окрик: Встать, быстро мразь!
Делать не чего, исполняю команду резко и безропотно. По беспределу почку оборвут, потом бегай, доказывай, что у тебя их две было. Мельком осматриваюсь, - мы в закрытом дворе, кругом высокие, метров по семь стены. С двух сторон подхватывают под локти и почти волоком, так, что я едва успеваю перебирать ногами, тащат в распахнутый зев входа. Длинным гулким коридором, всё так же бегом подтаскивают к железным дверям. Дверь распахивается и меня всё тем же традиционным ускорением забрасывают вовнутрь. Опять падаю, но теперь уже значительно мягче, поскольку пока тащили, всё же догадались снять с запястий «украшения»
С противным лязгом дверь захлопывается, слышно, как со звоном в свой паз заходит щеколда и тишина. Переворачиваюсь и медленно сажусь на задницу. В тусклом свете одной единственной, закрашенной синей краской лампочки разглядываю, небогатый интерьер моего как мне кажется временного пристанища. Помещение невелико, примерно пятнадцать квадратных метров. В углу, конечно же, нары, ну, а что тут ещё может быть. Ближе к выходу пластмассовое ведро с крышкой, из которого жутко воняет. И это тоже понятно, - пресловутая параша.
На нарах среди вороха тряпья завошкалось и шепелявый голос прогнусавил: - Вот же ёк макарёк, господь соседушкой побаловал. На нарах, выпроставшись из-под тряпок сел неказистый мужичёк неопределённого возраста и половой принадлежности.
- Ну, дак чё фуцан, обзовись, за какой надобностью в хату пожаловал, каким богам молисся? Только не зли меня, а то я сегодня что-то сильно психический.
- Смотрю на это чучело и думаю, вот же мля с таким дерьмом придётся в одних хоромах ночь коротать. А вслух говорю: Ты бы, конь, вафлеприёмник-то захлопнул, пока я тебя вон из того ведра не накормил. Лучше поясни, что это за жопа и где мы находимся?
Мужичок с величайшим удивлением смотрит на меня и охреневшим голосом говорит: Ну, я на тебя балдею, сиделец, ты мля чё сюды с самолёта упал? Турма это милок, СИЗО, Первый номер!
Минуту перевариваю услышанное, мозг что-то судорожно высчитывает. Конечно, я предполагал «гадюшник» в одном из райотделов милиции, но СИЗО,…Что называется, приехали!
От нечего делать знакомимся с сидельцем. Узнав, что у меня не отобрали личные вещи, но особенно сигареты, мой новый приятель становится самой любезностью. Закуриваем и Стёпа начинает вслух анализировать сложившуюся ситуацию. Терпеть не могу рекламы, но всё же приходится поделиться со Степаном инфой о том, кто я и что я.
После лёгкого ступора сокамерник, почесав грязную репу, изрекает следующее: - По всему видать милок, что мусарня готовит какую-то подлянку «смотрящему», а сейчас решили хоть как-то куснуть его, ну в смысле дать понять кто в доме хозяин. Типа живи, но помни!
Ну, так хрен на них, пусть кусаются. Я с них за это денег не возьму, а вот Григорьич с кого надо получит и спросит. Тоже, слава богу, не последний волосок на хм спине. Тут, в каком-то кино человек отлично сказал: «Если единовременно вынуть из державы криминальную составляющую, экономика и порядок рухнут и погрузятся в хаос»! Полагаю, что это реклама, но зерно есть, конечно же.
А Стёпа тем временем пускается в воспоминания. – Эх, братуха, были мля и мы рысаками, не всю жись я бичуганил, бывало и по человецки жил, да, бывало. Вор я братишка, вор по убеждению. Ты не смотри, что дохлый я да беззубый. Всё было и здоровье и зубов штук писят. И всё забрал лагерь сучий «Белый лебедь», слыхал про такой? Правильно, под Соликамом. Мне ведь Женя всего шестьдесят два годка, а в пятьдесят пятом попал под сучий разбор, ох, и трюмили нас братка, вот тогда то мне все почки к х..м собачьим и оборвали. Пока молодой был, ещё хорохорился, вошкался по-тихому, а с годами навалились болячки, иной раз не вздохнуть ни пёрнуть. А ты не бзди, ни хера краснопёрые тебе не пришьют, стопудово. Нет у них на тебя ни хрена, сам говоришь волына у тебя чистая, бумажки на неё все справные, так что к утру выпустят, не пикнут.
Так и сидели мы со Степаном лясы точили, утра дожидались и дождались бы обязательно, если бы не это злосчастное вдруг! Как выяснилось, мешок с приключениями ещё не опустел. Неожиданно с противным визгом открылась металлическая дверь, и в камеру вошел сержант краснопогонник. Гнусно ухмыляясь и глядя на меня попкарь процедил: - ну чё, быдло воровское, здоровья то, небось, по казинам до фига нагулял? Тут к тебе гости пожаловали, будут иметь с тобой беседу о том, что работа слесаря или говновоза гораздо безопаснее, чем та, которую выбрал ты!
В камеру вразвалочку зашли два мужика, и дверь за ними захлопнулась, отрезая привычный мир с его законами от предстоящего. Я подобрался, быстро прогнал по мышцам импульс-анализатор. Вроде всё цело. Мужики крепкие и по всему видать битые. Походняк расхлябанный, как на шарнирах, точняк «синие».
- Ну, дак чё, пупсик шоколадный, в письки-жопки поиграемся? - говорит грузный, килограммов под сто детина, по внешнему виду татарин. – Ты главное не рыпайся и будь послушным, ни одна лять тебя опосля не тронет, отвечаю. Рахим Казанский врать не любит и своих девок в обиду не даёт.
Оппаньки, думаю я сам себе, вот это попадалово. Были бы местные, так всяко объяснились бы. А с Казанскими испокон на ножах, куда нос ни сунь, везде порохом пахнет. Без махалова не обойтись, ясно!
- Ты убогий замри и даже не пукай, - обращается татарин уже к Степану. – Жить хочешь, так сделайся ковриком, а не то и тебя попишем.
С этими словами блатные начинают заходить ко мне с двух сторон, а у напарника Рахима в руке появляется вполне серьёзная финка. Делаю скорбную морду и плаксивым голосом прошу: - Ребята, а может не надо драки и прочего, я бы откупился, у меня дома нычка есть, так я всё отдам. Там и рубли и «грины» на чёрный день припасены.
На роже Рахима, подошедшего уже совсем близко, появляется задумчивое выражение. На мгновение он скашивает глаза на своего подельника и в это время я падаю спиной на нары и обратным движением, прогибом в прыжке встаю. Вот только встать мне не даёт толстая морда татарина, а посему обе мои ноги как в кусок сырого мяса врезаются в эту самую морду. Удар оказался настолько силён (сам не ожидал, перебздел? конечно), что Рахим на время всего действа выбывает из строя. Но остался ещё второй бандит, тот, что с ножом. И он, похоже, наиболее опасен. Потому, как он перебрасывает перо из одной руки в другую, делаю неутешительный вывод, а парень то походу владеет армейским боем на ножах либо ещё каким нибудь говном типа танто-джитсу.
Ну, здесь выбирать не приходится, либо я его завалю, либо он мне ливер выпустит. Начинаем медленно кружить по камере. Глаза в глаза, руки вытянуты вперёд, а кончики пальцев едва не касаются друг друга. О великий Сусаноо! Разве ж можно быть таким бараном, вернее баранов то два, бандюган и я. Ведро-параша в умелых руках, оказывается, тоже может стать оружием. И вот это самое ведро с противным чавком одевается на башку убивцу. Не медля ни секунды падаю в низкую змеиную стойку и что есть дури подсекаю противника. Бандит как подрубленный валится на пол, ведро летит в угол, а незваный гость в падении ударяется затылком об угол нар и затихает.
В камере стоит несусветный запах мочи и свежего дерьма. Смотрю на своего помощника Стёпу и спрашиваю: - Степан, ты, что же гад старый срал, что ли в ведро-то? На что Стёпа ни мало не смутясь отвечает: - Ну, так, покакал самую малость.
В это время рывком распахивается входная дверь и в камеру врываются несколько краснопогонников во главе с уже знакомым сержантом. Врываются и застывают от увиденного. На полу лежат два чела, вырубленных под самый, что ни наесть корень, причём один из них с ног до головы в отходах жизнедеятельности. Тем же самым г..ом разит настолько едко, что у охранников перехватывает дыхание, глаза лезут на лоб, и они делают инстинктивное движение сбежать. А в центре этой композиции на нарах сидят два врага государства и ржут по хлеще табуна чистокровных аргамаков.
Немного опомнившись от первого шока, сержант открывает рот и выдаёт гениальнейший вопрос: - Вы это тут чево законодательство нарушаете?
- Ты бы сержант мусор с полу подобрал, а потом за кодекс спрашивал, - отвечаю я. – Чёрт те знает, кого в тюрьму сажаете, ведь ты посмотри, это же дети! Как тебе только бесстыдно. Как ты своей седой маме в глаза смотреть будешь, как хлеб в руки возьмёшь? На святыни замахиваетесь сатрапы, мы с соседом будем жаловаться на вашу контору в фонд защиты редких животных. Как же нужно довести человека, если он едва зайдя в избу, буквально падает в обморок, от вида и запаха сей фата-морганы. Хоть бы детей постыдился, добавляю я, показывая взглядом на здоровенных охранников.
Вижу напряжённый взгляд Стёпы, в этом взгляде ясно обозначено, что звездю я чересчур много, но остановиться к великому сожалению уже не могу и добавляю, как выясняется позже последнюю каплю на алтарь терпения тюремщиков. – Ну, ведь хорошие парни, небось, не от профуры родились, а от мамы, почти наверняка в своё время ПТУ закончили. Эх вы, дети Магадана!
От первых ударов резиновых дубинок я с грехом пополам отмахнулся, дальше помню частично, да и то, сквозь красную пелену. Удары на меня сыплются, как из рога изобилия. Я их отражаю, в ответ, нет, не наношу, конечно, но блокирую жёстко, с подшагом, с выплеском. Если кто-нибудь из читателей знает, что такое блок-удар, да ещё и с выплеском, объясните второй половине, а я буду врать дальше. Итак, удары, удары и ещё раз удары! Ломается дубинка, трещат связки и кости. Наконец один из ПТУшников изловчившись, всё же попадает в мой нежный и легко ранимый затылок и наступает спасительное ничто!
Спиральные рукава, туманности, звёздные скопления. О великий космос, где я?! Выплываю из небытия медленно и очень осторожно, практически на ощупь. Грязный, мерзко побеленный потолок, тусклый свет и вдруг вода, очень много воды. Она всюду, сверху, снизу, со всех сторон. Я захлёбываюсь, задыхаюсь, хватит уже, где вы видели у меня жабры? Наконец полностью осознав реальность, и ощутив себя и своё тело, я понимаю, меня отливают из шланга. Ну, едриттваю же мать! Было, всё это уже было, повторяетесь господа палачи.
Надо мной склоняется жизнерадостное, широкое как блин лицо с узкими прорезями глаз. Казах что ли? – Ну, что братка, очухался? Не хорошо драться с военными, совсем не хорошо. Могли и к цыганам в камеру бросить. У нас тут как раз пол табора под следствием отдыхают.
Силюсь ответить, но из пересохшей глотки лезет только змеиное шипение. Наконец вдоволь прохрюкавшись говорю этому милому и доброжелательному человеку: - А не пошёл бы ты в хрен, военный! А лучше езжай домой, без тебя в Алматы ишаков драть некому!
И снова туманности, пульсары, квазары… Долог путь из себя к себе, особенно если путеводная нить нарушена, а то и вовсе порвана куском резинового шланга сечением в полтора дюйма.
Снова выплываю из спасительного забвения и тут же получаю сильнейший удар по нервной системе. Болит всё тело. Руки и ноги не слушаются призывов мозга к действию. Пытаюсь встать, но хрен там, мимо! Сильнейшая боль в рёбрах, ну, слава богу, всё-таки сломали. Нет, чтобы сразу, а то всё вокруг да около.
Из тумана сотканного болевым шоком выплывают руки, две, четыре. Меня вздымают в вертикальное положение и опять, куда-то тащат. От дружеских объятий конвоиров опять, на несколько секунд теряю сознание. Въезжаю уже в кабинете. Что за кабинет, чей?
Я полулежу в просторном кожаном кресле. Передо мной стол, обычный канцелярский стол, с обычным же набором юного бюрократа. Бумаги, степлер, стакан с авторучками и карандашами, бутылочка с клеем. За столом, развалившись и усиленно точа лезвием, карандаш сидит существо, которое не могу не описать более подробно.
Итак, по внешнему виду мужик, в возрасте сорока или около того лет. Исходя из того, что сидя этот телепузик ниже меня на метр, делаю вывод, что росту в нём примерно метра полтора, не более. Махонькая, с мой кулак головёнка выскоблена на манер биллиардного шара. По бокам этой сверкающей сферы, каким-то мастером вольнодумцем прикреплены острые, звериные ушки, обрамлённые тёплым на взгляд золотым пушком. Силюсь вспомнить, где же я видел это гнойное образование. Есть, да это же гоблин Подлиза, из какого-то давнишнего мультика. Погоны старшего прапорщика и важный, начальственный вид говорят если не обо всём, то уж всяко о многом.
- Ну, что Евгений Владимирович, как вам наше гостеприимство? Как здоровьишко, жалобы есть? Может вам бумагу и ручку подать?
Юродствует сука? Да нет, вроде всё по правде.
- Что мне инкриминируют, товарищ знаменосец, за что задержали, чем можете объяснить побои?
- Ну, что вы, Евгений Владимирович, да кто же это осмелился вас бить, да я их в порошок сотру, на параше погублю молодость ихнюю.
Нет, всё-таки глумится сука, но осторожничает и всячески скрывает это. Стало быть, ребята ночь тоже не спали, а значит, дело близится к финалу.
А гоблин-знаменосец вдруг открывает тумбочку и достаёт из неё бутылку дешёвого коньяка и палку сервелата. – Давайте-ка, не будем грузить собеседника вопросами, на которые ответ находится в другом здании и в другом кабинете. Не проще ли выпить и закусить по-русски, да и забыть всю эту эпопею, как дурной сон?
При этих словах «гоблин» наливает мне полный стакан коньяка и протягивает отрезанный пластик колбасы. Единым махом, ни мало не беспокоясь о последствиях, выпиваю спиртное и на манер Соколова занюхиваю рукавом. На вопрошающий взгляд тюремщика гордо отвечаю: - После первой не закусываю.
В это время звонит телефон. Хозяин кабинета хватает трубку и вдруг нежно и с беспримерным подобострастием воркует: - Да Андрей Григорьевич, сию секунду, будет исполнено. Аккуратно, как новорожденного младенца кладёт трубку обратно на рычаги и говорит мне: - Ну, вот и всё, отмаялись, пойдёмте на выход уважаемый!
Опять коридоры, многочисленные двери и посты. Меня с сопровождающим пропускают без лишних вопросов и задержек. Вот и последний рубеж, ещё одна дверь и … желанная свобода! А на улице то оказывается солнышко, воздух и ветер. Полной грудью вдыхаю эту благодать и чуть не падаю от боли в сломанных рёбрах. Этот солнечный ветер свободы, закашливаюсь. Сзади слышу маленький гоблинский голосок, - С вызволением вас Евгений Владимирович. А пистолетик вам выдадут в Разрешительном отделе, по месту регистрации.
Не глядя, сплёвываю через плечо и шагаю к асфальтированной площадке перед зданием тюрьмы. На площадке стоят вряд шесть автомобилей всех мастей. Синхронно, как в бандитском кино открываются дверцы и мне навстречу устремляются наши пацаны. На мордах непритворная радость и улыбки. Из плотного кольца «нукеров» выходит, причина моих злоключений и радостно раскинув руки, в приветствии говорит мне: - Ну, с почином тебя «Старый»!
А вообще, работая с углой, насмотрелся я на разных людей. Вроде бы и авторитетный мужик, а копни глубже и гниль полезет. Такие экземпляры попадались, что только держись. Сам лично знавал человека, который зимой ударился в побег из Соликамского «Белого лебедя». Убежал и заблудился. Три месяца он выползал по заснеженной тайге в сторону Перми. Жрал кору с деревьев, на манер лося или кролика, обморозился. В итоге всё же выполз в какой-то леспромхоз, да там и сдался первому же представителю власти. Но какова сила воли, желание жить? Мужчина!
Но были и другие случаи, с совершенно иными персонажами. Вот к слову пришлось, и всплыла история, рассказанная знакомцем.
СМОТРЯЩИЙ
Будильник, взревев циркулярной пилой, жалобно мяргнул и врезавшись в стену, отправился к солнечно-песочным праотцам. Никола, не глядя, пошарил по тумбочке в изголовье кровати. Рука с грязными обгрызенными когтями жадно ухватила пачку Беломора. Папироса вонзилась в страждущую пасть. Первый глоток дыма по утряни, самый сладкий. Первый глоток с бодуна говно в первозданном виде, но без него организм отказывается просыпаться, а тем более соображать на тему, где взять!
Где взять?! Ноги, эти ватно-марлевые тампоны для прямохождения не слушаются мозга, вестибулярный аппарат расстрелян и бездыхан. Тело великими трудами вздымается вертикально и тут же заваливается навзничь. При этом топчан, стоящий на трёх ногах и пятитомнике Ленина переворачивается, и Никола кверху жопой летит на пол. Стыковка морды с полом вызывает целый каскад звёзд и рвотный спазм. Отдышавшись и вытерев краем грязной вонючей простыни рот, Никола делает усилие и встаёт. С форзаца книги на него с прищуром и укоризной смотрит великий сын Жидо-Мордовии.
-Лихо мы вчера погусарили. Это же, сколько выжрали, очуметь не встать! Начали как обычно на Юбилейном, за булочной в овраге. Пиво, водка, бормотуха позорная, ффу.
Так ворча и хватаясь за больную башку Колян начал одеваться. Башка кружилась, тошнота подкатывала к горлу. – Ничё, щас салаг крутанём, посидим за домом на полянке, оно и пелегчает.
За углом дома, на прогретой солнышком расписной полянке уже тусовались молодые пацаны из местной шпаны. Увидев Коляна, они обрадовано загомонили. – Ура, дядя Коля проснулся. Дядя Коля пивка холодненького с нами хряпнешь? У нас рыбка есть сушёная.
Никола не торопясь, как и подобает авторитетному, хоть и бывшему вору опустился на услужливо подстеленную газетку и принял из чьих то рук поллитровую банку до краёв наполненную живительным напитком. Смакуя, выпил до дна, задохнулся от восторга и удовольствия. Кишки, завязанные выбленочным узлом начало помаленьку отпускать. В животе появилось приятное тепло. Стенки желудка жадно всосали в себя алкоголь, и услужливая кровь понесла его к головному мозгу. Лицо авторитета порозовело, глаза заблестели.
- Ну, дак чё пацаны, спасибо. Сармак добро помнит. Давайте штоли в вдогонку, как бы не захрометь. Кстати, покрепче бы можно или пустые? Дядю Колю ждёте фуцаны.
Где-то через час, или чуть более того Сармак полностью отвязался и его понесло по волнам воспоминаний. – Да хуле вам сыны бля рассказывать. У вас ещё тарелка с мамкиными пирожками из жопы торчала, а Сармак уже гремел по всем Северам. Зону на дыбы поставить, побег воровской организовать, курву приговорить, да мало ли дел у смотрящего.
В этом месте в животе у Сармака булькнуло, ещё раз, потом зажурчало, захрюкало и…. Колян выпучил глаза, схватил газету, на которой покоилась его срака, и бегом подорвал в овраг к зарослям акации. Почти добежал, но вмешалась погрешность в виде заевшей молнии. Судорожно рванув ширинку, Сармак сломал капризную змейку, но было поздно. Сказались годы лагерей, баланда и постзоновская неумеренность в выпивке и неразборчивость в еде. Уже срывая в панике штаны, он понял, что часть содержимого желудка всё ж таки выплеснулась в трусы. Кое-как, справив нужду, он подтёрся статьёй с портретом Жанны Фриске, причём певице досталось жидким дерьмом по мордасам, да и поделом. Что поёшь, то и жри. С грехом пополам той же газетой зачистил внутренности штанов и одевшись пошёл наверх.
Догнав у угланов ещё с полстакана водки Колян сославшись на дела, направился домой. Ванна была засрана так, что её минут пять пришлось приводить в порядок. Горячая вода набралась на удивление быстро. Никола закурил папироску, неторопясь снял исподнее и, предвкушая блаженство, полез в «водоём» Татуированный кочегар с рогами и хвостом на его жопе пришёл в движение и принялся за свою извечную работу, забрасывание угля в «топку»!
Сволочь!
Жизнь наша охранная полна чудес и приключений. Чего только не насмотришься, каких историй не наслушаешься. Колхоз у нас маленький, и так или иначе все мы как на сцене. Каждый знает, кто с кем спит, кто кому должен. Очень часто люди приходят с самыми нестандартными просьбами. А не к кому им больше идти. Ибо ветры революции не докатились до наших ****ей.
Не знаю. Гены дурные что ли. Люблю баб просто до безумия. Молодых и не очень. Стройных и булочек упитанных. Окрас и экстерьер значения не имеют. Люблю их всем своим, грубо говоря, сердцем. А женщины, они в отличие, от мужика не имея опыта, образования чуют любую фальшь позвоночником, маткой. Потому и любят меня ответно. А главное строго по согласию.
Сынуля взрослый интересуется: - батя, вот у тебя баб со счету собьешься, а перед матерью хотя бы в душе не стыдно?
Да ни хрена мне не стыдно. Мать, она на отдельном пьедестале, вне конкурса. Свою бабу заведешь, не вздумай с подружками сравнивать. Плохо сынок будет.
Все это прелюдия. Здоровое мужицкое хвастовство удачливого бабника.
Приходит ко мне работница завода. Плачет, в глаза не смотрит. Что-то не так с тобой подруга. Начинаю тихонечко раскручивать на сознанку. А выясняется то ребятушки следующее:
Шла вечером девочка из балетной студии домой. Темными переулочками, между скопища кооперативных гаражей. Будущая Уланова или Павлова. И до дому то осталось метров триста. Вышли ей на встречу шестеро мразей семнадцатилетних. Пивасиком согретые, папироской торкнутые. Утащили они балерунью юную в подвал новостройки. Плакала девочка, умоляла деньги забрать аж сорок рублей! Нет, не повелись юнцы любвеобильные ни на слезы девичьи, ни на деньжищи несусветные.
Несколько часов насиловали они бедняжку по очереди всеми доступными и не доступными способами. Порвали ей все что могли. Порвали так, что девочка через пару дней в больнице скончалась от насилия, да от побоев которых было вдоволь.
Подкожные разрывы почек, селезенки, двенадцатиперстной кишки. Переломы ребер, пальцев рук и ног. На тельце множественные ожоги от сигарет.
Померла девочка-балеринка, но перед смертью назвала одного из упырей. Ну, дальше как водится следственные мероприятия, аресты, допросы. Детеныши сливают друг-дружку только в путь, как и принято у полупидеров.
Стенает мама. За сына убивается. Просит, зная мои связи среди тех и других. Деньги предлагает надо сказать огромные. Пытается откупить вурдалака своего. А ежели все же посадят, так хоть прикрыть, что бы в хате по уму приняли. Не побили, не травмировали психику детскую через анус. Эх, мать, мать. Где ж ты раньше была. Как сына проворонила?
Вот же блин ситуация. Бабу жаль, хорошая баба, почти новая. Работница отменная, трезвая аккуратная. Но чмо вырастила ох и ах! Ребус! Как быть? Принимаю решение.
- Иди мать, занимайся своими делами, чем смогу помогу делу справедливости.
Чуть не в ноги падает, плачет вновь. Отец родной. Благодетель.
Эх, мать. Не слышат уши твои, горем одурманенные слов моих. Мне ведь тоже врать не сахар. Это ведь не пленум где можно и даже необходимо. А ведь сказал я ей, чем смогу, помогу делу справедливости. Не поняла? А может и к лучшему.
Уходит, а я делаю два звонка.
- Здравствуй Владимир Иванович. Как жив, здоров без меня? А я ведь по насильному делу. В курсе? ***се, такое да не знать. Неет, у меня другое. Общественность лютует. Требуют на полную катушку, чтоб другим, стало быть, неповадно. Хочешь, письменно оформлю? На контроле у самого? Ну и отлично. Бывай Иваныч. Водка будет, заезжай, обсудим ее.
И еще звоночек простенький. – Здоров брат, Старый. Узнал? К тебе? Ну, ко на хрен, хватило романтики на всю жизнь. Тему с насилием знаешь? Да с балериной. Ну, так четырнадцать лет козяшке было. Сделай братка, что бы приняли ребятишек по полной программе. Да кто тебя учит, просто добреете год от года. Раньше за мохнатый сейф сразу в петушатник, а щас? А кто папа с мамой? А водятся ли денюжки дома? Да ладно, молчу как мордвин мавзолейный. Пока брат, спасибо.
Отзвонился, задумался. Едрит тваю мать. Пепельница опять полная. Вот давление и скачет.
Сволочь ли я? Двуличие? Лицемерие? Судите сами. А девочке - балеринке четырнадцать было. Несостоявшейся Улановой или Павловой. Да что было? Так и останется!
Миша
Об этой истории, скорее даже эпизоде в своей не всегда гладкой карьере бодигарда, хотелось бы рассказать отдельно. Так бывает зачастую, когда сидишь и думаешь, насколько же всё плохо. Жизнь пошла наперекосяк, да и не жизнь это уже, а прозябание. Ситуация ухудшается ещё и тем, что дензнаки с каждым днём тают как весенний снег, а дети с завидным постоянством просят кушать. Но, как говорится, не было бы счастья, да несчастье помогло.
Подаю объявление в газету, лаконичное и наглое. «Телохранитель, очень дорого!» Газета выходит во вторник, но уже в понедельник мне звонят на домашний телефон и мужественный бас осведомляется, я ли это. Получив утвердительный ответ, выкладывает суть. Басу нужен телохранитель. Наступает моя очередь задавать вопросы, и я стандартно вопрошаю, - для чего нужен телохранитель? Если для понту-имиджа, то цена одна, если же для дела, то и цена вопроса будет совершенно иная.
Слышу откровенный ответ и понимаю, что берусь за эту работу.
- Мне угрожают, вернее всего убьют. Берётесь?!
- Берусь, - отвечаю я. Во-первых, потому, что дурак и люблю ходить по канату, во-вторых, подкупает откровенность, да и деньги нужны просто катастрофически. Есть, конечно, шанс не успеть получить даже первую зарплату. Но, кто же думает о таких мелочах?!
Через час встречаюсь со своим новым «телом», знакомимся. Мужчине примерно пятьдесят лет. Крупный, поджарый, могучий. Кавказец, но говорит на прекрасном Тургеневском языке. Из обрусевших? А, понятно, прадеда цыгане на цепи по ярмаркам водили. Единственный минус подопечного, это его постоянное чёканье, в любом обществе и при любых обстоятельствах этот индивидуум не пользуется словом что, только чё, и баста. Впоследствии узнаю, что Миша, из древнего княжеского рода, но на отношениях это не сказывается. Он не либерал, но и не понторез. Спокойный, как удав и абсолютно лишённый высокомерия, спеси, гонора, то есть тех черт, которые присущи многим современным нуворишам.
Условия нашего договора таковы, что не предполагают длительных отношений.
- У моей фирмы, - говорит Миша, - очень серьёзный долг, примерно четыре миллиарда рублей. В данном случае пересекаются интересы коммерсов, властей и собственно «синих», то бишь воров. Убивать меня при таком раскладе смысла нет, но вдруг мою судьбу будет решать некто, лишённый именно этого здравого смысла. В мои планы входит раскидать ситуацию за четыре месяца. Если я справлюсь, все проблемы устранятся сами собой. Угроза тоже исчезнет, и тогда мы с тобой Евгений прощаемся. Ну не могу я, когда за мной ходит «бык» с оружием и дышит мне в затылок. Если же я не справлюсь с задачей, то мы продлим договор, если конечно к тому времени ещё «будем»!
И собственно начинаем работать. Каждое утро, ко мне домой подъезжает машина, и мы с водителем Колей едем за подопечным. Встречаю его у дверей квартиры и со всеми предосторожностями вывожу на улицу. Оберегая своей тушей, усаживаю Мишу в машину и вперёд, на трудовые свершения. Вот и ещё один день начался. Моя задача заключается в том, чтобы день сей мы закончили в том же составе и без лишних дырок на одежде.
День, как день. Не лучше и не хуже остальных, серых и рутинных. Сижу в приёмной, гадаю кроссворд и от не фиг делать пикируюсь с секретуткой. Читаю ей вопрос, - мерительный инструмент, шесть букв. Курочка морщит свой кукольный лобик и выдаёт перл, - фрезец! От дикого хохота падаю под стол, из глаз течёт, из носа лезет. Да что же это такое? Она издевается что ли?
Как оказалось, рано я расчирикался. В приёмную резко входят два индивида, по внешнему виду стандартные братки. Меня не видят, я специально сижу за шкафом, в уголке. Зачем же всем знать, что я есть, существую?! А бандиты, цыкнув на вскинувшуюся секретаршу, как к себе домой заходят в кабинет к Мише. Закрывают за собой дверь, как им кажется плотно. Ах, вы ж умнички мои! Да я спецом кусочек линолеума ещё вчера отковырял и загнул так, чтобы дверь при всём желании плотно не закрывалась.
Прикладываю глаз к щелке и вижу картину. Миша сидит за столом, на лице спокойствие, вот же стальной мужик. А бандюганы стоят напротив него, причём один облокотился на стол и свистящим шёпотом грузит моего подопечного. Пора Евген, труба зовёт, откинут полог!
Тихонько, как глухонемая мышка вхожу, на цыпочках подкрадываюсь к пациентам и, взяв крайнего сгибом локтя под горло, вставляю свой любимый пистолет в его разинувшийся в изумлении рот. Браток замирает, а второй смотрит на меня остановившимся взглядом квёлой кобылы и раскрывает пасть для отповеди. А вот это зря, разговаривать мне с тобой касатик не с руки. А вдруг мне вас убивать придётся, а диалог предполагает некую нить между собеседниками. И мне она даром не нужна.
Большим пальцем снимаю с предохранителя и командую второму: - Харей в пол, руки на затылок. И тут же первому, который, к слову сказать, обслюнявил мне весь пистолет.
- Не дёргаться, патрон в патроннике. Соси и получай наслаждение.
На что этот даун с портативным мозгом говорит мне с набитым ртом: - Как же сосать, ведь он железный…
Это песец какой-то, меня сегодня решили добить, КВН, да и только. Давлюсь смехом и говорю этому барану: - А тебе что, кожаный больше по душе?
Вобщем минут через пять приезжают маски-шоу и забирают этих юмористов. Остаёмся с Мишей один на один. Подопечный смотрит на меня долгим взглядом и говорит: - А я ведь не очень верил во все эти сказки, рассказанные про тебя. Спасибо Женя, и извини…
Вечером, после того, как доставил босса до хаты, еду в гости. Рабоче-крестьянский район, Отечество! Здесь, в звоне цепей и свинчаток я вырос. Это именно тут мой самый первый тренер предлагал мне сделать «мягкий нос». Удалить злосчастную перегородку, от которой одни проблемы и которая устала ломаться и смещаться.
Наши, как обычно зависают в «Хрустале». Звучит музыка, на мини-эстраде юная шлюха вертит прыщавой жопкой, пытаясь продать себя подороже. Братва говеет под пиво, салажонок, которого я вижу впервые, забивает папироску. А вот и Сам! Тебя то мне и надо друже. Разбитной походкой, как принято, подруливаю к столику и здоровкаюсь.
- Мир честной компании.
Брага оживляется, - привет старая задница, падай на шконку, чё пить будешь?
- Не пить я с вами пришёл скоты, а ругаться. Вы в курсах, что Мишка-армянин под моей защитой? Так какого хера вы не даёте честному пацану его бабло отработать? Вот закончится мой с ним контракт, тогда хоть на куски его рвите, волки педальные…
Немного оторопевшие после моей отповеди парни переглядываются и в недоумении пожимают плечами. Наконец смотрящий покачав головой говорит: - В говно ты Старый вляпался, по самые помидоры. Знаю я за того ару, мужик он чистый, и косяков за ним не водится, но больно уж долг велик.
- Ты мне веришь? – спрашиваю я, а сам гоняю в башке, подписаться за Мишу или ну его в пень?
- Тебе то я верю Женёк, а вот ара под вопросом.
- А если веришь, так послушай инфу из первых так сказать уст. Я сам лично слышал, как Миша сказал, что через три месяца долга не будет. Его Лукойловские под крышу взяли, а это сам понимаешь гарантия серьёзная. Дай мне три месяца. И если через это время долги будут висеть, то можешь спросить с меня армянскую шкурку. Суди сам, пришьёте его сейчас, и не получите ни хрена. С покойника не спросишь, а три месяца погоду тебе не сделают. А, кроме того, вам ещё и меня валить придётся. Ведь знаешь, я за так не дамся. Кстати, когда меня попишете, маме Томе расскажи, как ты своего молочного брата мочил.
Задумался волчара, вот и думай, а я пока дух переведу. Дружба дружбой, а ну как деформировалась она за последние годы. Спишут в архив прямо сейчас, и концы в Каму. Наконец хозяин принимает решение.
- Ладно, Старый, чего не сделаешь для друга детства, решили! Но помни, три месяца, а после уходи. И не рви меня на части, я тоже не из железа.
А через три месяца наши отношения заканчиваются. Не даром у Миши в городе слава реаниматора. И долги он раскидал и фирму заставил работать. Умница редкостная, после него я таких не встречал.
Наша последняя совместная смена закончена, меня подвозят до дому и уже у подъезда Миша жмёт мне руку, и проникновенно глядя в глаза, говорит следующее: - Спасибо тебе Женька за всё, очень мне было с тобой тепло и защищено! Если когда-нибудь, днём ли, ночью ли тебе будет плохо, - позвони! На том и расстались. Хороший был мужик, редкий! Пусть живёт долго. А под моим окном стоит новенькая, пахнущая Тольяттей «семёрка», и жизнь ни смотря, ни на что продолжается.
Больно
Я очнулся от холода и сырости. Вода текла по лицу, груди, ногам…. В ушах булькало, в нос и глаза попала та же субстанция. Да что же вы делаете скоты, утопить меня задумали? Тело, разбуженное потоками ледяной воды, вновь обрело чувствительность, и счастья это не принесло. Вместе с чувствами вернулась боль. Уже не такая резкая, но зато её было много. Она гнездилась в каждой клеточке тела, грызла его острыми ненасытными клыками. Жевала кости, со всхлипом хрустела сухожилиями…
Подвальные низкие своды добавляли происходящему цвет нереальности. Грязные стены в потёках слизи и плесени душили своей железобетонной тяжестью. Железная дверь, взвизгнув ущемлённым Витасом открылась и пропустила в помещение троих человек. И воспоминания вернули меня на два часа назад.
Подставился я конечно классически, что и говорить. До начала рабочего дня оставалось ещё полчаса, а по сему я решил пренебречь потным, пердящим чесноком автобусом и прогуляться до дежурки пешком. Какие-то два километра, а по утренней свежести доставляют удовольствие неизмеримо большее, нежели чашка самого горячего и вкусного кофе.
Мальчишка лет восьми, с несчастной мордахой и испачканными мелом брюками вышел из-за гаражей и чуть не плача обратился ко мне.
- Дядечка, помогите мне, пожалуйста? У меня Витька с дружками портфель между гаражами закинули, а я достать не могу, у меня руки коротенькие.
Знакомая ситуация, надо помочь мальцу. Смотрю на часы. Пушку получить успеваю, на развод не опаздываю.
- Ну, пойдём ученик, показывай, - говорю я, и иду вслед за мальчишкой.
Заходим в катакомбы гаражей, ну и глухомань. Тишина, ни машин, ни людей.
- Эй, пацан, ты где? Показывай свой портфель, мне тоже торопиться надо. Странно.
Мальчишка словно испарился, как будто и не было его, привиделся. В недоумении поворачиваюсь и только собираюсь выйти обратно в проулок, к людям и гудящей машинами мостовой, как тут же получаю сильнейший удар по голове. Свет меркнет, занавес.
В народе говорят, - против лома нет приёма, и тут же добавляют, - окромя другого лома. Ну, другого лома пока не вижу, но я его найду обязательно, смею надеяться. И кому-то очень не поздоровится. Прихожу в себя уже в подвале, болит голова и руки, жёстко выкрученные в суставах и прикованные наручниками всё к той же кинематографической батарее центрального отопления. Передо мной трое, и я их знаю. Без масок, не таятся, худо дело, Старый. Раз не таятся, значит, в живых оставлять не собираются.
- Ну, здравствуй фуцан! Узнаёшь меня?
Горилла с человеческим голосом, говорящая. Ба, да это же… нет, не может быть! Рахим Казанский, как?! В моей стряхнутой голове проносятся сцены давнишней истории, когда довелось мне беспредельными стараниями братьев ментов посетить камеру предварительного унижения. Вот там-то и схлестнулись мы с данным индивидуумом. В тот раз я вышел победителем, а к Рахиму судьба повернулась своей раздвоённой частью спины. Года полтора прошло, и сейчас, похоже, я отбегался. В голову не ко времени лезут жена и дети. Вас тут ещё не хватало. Брысь!
А татарин, словно растягивая минуты удовольствия, жадно заглядывает мне в глаза, пытаясь найти в них ужас и щенячье унижение. Угу, только шнурки поглажу и сразу! Но промежность предательски вспотела, и яйца сжались до размера зариков. А только не тот это страх, который был до!
После того дефибриллятора, я частично утратил боязнь перед старушкой в балахоне. Никому и никогда не скажу, что я видел, чтобы в дурку не отправили, просто невзначай обмолвлюсь, та история разложила понятия в моей голове по полочкам. И наступило умиротворение йога, знающего и мудро молчащего.
Решаю подстегнуть события, чего тянуть. А вдруг у меня выдержки не хватит, вдруг начну умолять, попрошайничать? Нет уж, умерла, так умерла. Начали!
- Слышь Рахим, - говорю я бандиту. – Ты бы внял советам стоматологов, гигиена полости рта, это не пустой звук. Купи себе щётку. А то такое ощущение, что ты со вчерашнего вечера, как отсосал у мужа, так даже и не сполоснул свой хавальник. Пахнет же, Рахим!
Как оказалось впоследствии, ботинок и челюсть всё же являются прилагательными. И прилагаются они просто идеально! Я попробовал немного смягчить удар, но сей номер, мне не удался. В голове разорвалась водородная бомба малой бризантности, но я исхитрился не потерять сознание. Затем удары посыпались с трёх сторон, первые секунды я пытался крутиться, эдакий, знаете ли, брейк-данс с отягощением. А потом какая-то сука пробила таки мне пенальти в область сердца, и наступило «великое позавчера».
Приходил в себя я долго и весьма мучительно. Тело, представляющее собой один глобальный синяк, кричало в голос о своей боли. Казалось, не было клеточки, в которой эта боль не свила себе гнёздышко. Вдобавок ко всему я обнаружил и вовсе неприятную новость. Даже не знаю, как выразиться культурнее, дабы не травмировать психику уважаемого читателя. Вобщем, каловые массы, не сдерживаемые усилием мозга и определённых групп мышц, в изрядном количестве покинули мои кишки, прямую и толстую и…. Да плевал я на воспитанниц «Смольного», ваш герой, будучи в глубоком нокауте, тупо обосрался в штаны.
От страха? Да пошёл ты в…, я бультерьер, подворотней воспитанный. Выросший в рабоче-крестьянском гетто. Наши матери бздунков ещё в колыбели подушками душили. Просто когда у человека надцатый раз сломан нос и мерзкая слизь заливает рубаху на груди, - сфинктер начинает жить автономно, сам по себе. И когда челюсть распахана тяжёлым берцем до самой кости, почему-то меньше всего думается о чистоте семейных трусов.
Как ни странно, но сей факт, весьма обрадовал меня. Хотя странного-то как раз ничего и нет. Дерьмо в штанах, да ещё в таких объёмах, само по себе является отличной защитой от, хмм… некоторых, противоправных посягательств граждан с прыщавой совестью.
И вновь шаги. Как оказалось, пока я почивал, мои тюремщики отлучались, но недалеко и не надолго.
- Ну, вот и всё родной, - весело прощебетал Рахим. – Сейчас, ты отправишься в страну вечнозелёной тундры, собирать морошку. Но есть ещё одно дельце, маленькая незавершёнка, - татарин просто упивался своей властью над моим суровым полутрупом.
- Мужик ты сурьёзный, авторитетный, и потому грех творить с тобой непотребство, но думаю черенок от лопаты, торчащий из твоей задницы, будет как раз в пору.
С этими словами палач нагнулся надо мной и резко отпрянул в сторону. Лицо его искривилось, губы брезгливо сжались в тоненькую линию.
- Пацаны, да этот чалдон походу обосрался?!
Два его подельника потянули носами и скорчили такие же хари…
И тут ко мне пришло второе дыхание. Прыжок прогибом и я уже на ногах. Мой кулак мощнейшим пин-куном врезается в сальное пузо одного из отморозков, тут же я падаю, и в подкате вышибаю пол из под гнусного татарина…
А потом ко мне возвращается сознание и я понимаю, что это был глюк разбитой головы, что ни кого я не бил, и лежу точно так же на полу, и так же рыдает растоптанное тело, и всё та же субстанция наполняет мои штаны. Правда уже остывшая и не такая приятная на ощупь.
Надо мной стоят двое из палачей, сам Рахим и его бык. О чём-то совещаются. Скорей бы убили, безучастно, как о посторонней тушке думаю я. Тёплая вонючая струя с интенсивностью поливальной машины ударяет мне в разбитое, с клочьями висящего мяса лицо. Раны безбожно щиплет, рычу от бешенства. Теперь только бы выжить. Резать буду на куски, резать и поливать ацетоном…. Резкий окрик с улицы нарушает упругую тишину подземелья, и мои мучители бросаются к выходу. Рахим оборачивается через плечё и уже с лестницы шипит, - молись своему Христу пидер, ещё поживёшь.
Через пару тройку минут в подземелье с топотом ДШБ врываются трое ментов с автоматами. Господи! Никогда не думал, что так обрадуюсь этим с позволения сказать стражам порядка. Меня отстёгивают от радиатора, грузят на носилки и, зажимая носы, тащат на воздух. В скорой помощи моё сознание схлапывается, и я парю в неизведанное.
Много позже выясняется, что мальчишка засланец подсмотрел в щёлочку за моими инквизиторами, и, испугавшись, побежал рассказывать маме. Слава богу, что не папе. Тот мог бы рассудить с точки зрения невмешательства. Но, мама, по причине полного отсутствия интеллекта являясь женщиной не робкого десятка, тут же вызвала милицию, которая и спасла меня от уготованной участи.
Эта история так бы и осталась лежать на складе, в тайниках души, если бы я неделю назад не увидел на рынке его! Бредя вдоль торговых рядов и высматривая новую бритву, я почти нос к носу столкнулся с… Рахимом! Но бог ты мой, как безжалостно время к людям и пидорасам. Жалкое, трясущееся существо, грязное и нечёсаное, с гигантским, на пол хари синяком, хромая и кандыбаясь всем телом шло мне на встречу.
Он же был Мужчина, авторитет! Его боялись, его уважали и подчинялись беспрекословно. Очевидно, что человек сломался. Что-то или кто-то послужил причиной, первотолчком, а далее наклонная плоскость, сойти с которой удаётся немногим. С горьким сожалением посмотрел я на это животное, которое даже не узнало меня. При других обстоятельствах я начал бы убивать его прямо здесь, на глазах у сотен людей, но это!
Это убожество не заслужило моего поджопника, моего простого подзатыльника. Сам сдохнет, - решил я с тайным подленьким облегчением. Решил и ушёл. Всё такой же поджарый и активный. Не смотря на возраст, перенесённые невзгоды, и удары шлюхи-судьбы.
Перегон
Ни смотря, ни на что, вопреки чаяниям наших правителей-вредителей народ всё же богатеет. Если сравнить с перестроечными временами, то сейчас просто золотой век наступает. Да ладно, вру, конечно, пусть будет серебряный. При наличии здоровья, желания, заручившись азартом и энергией, можно настроиться и жить достаточно стабильно и припеваючи. Но для этого надо пахать денно и нощно.
Звонок телефона выводит меня из состояния самадхи. Медленно возвращаюсь в мирское тело, ощупываюсь, проверяю работоспособность организма. Всё работает, и это радует. Снимаю трубку и ватным голосом интересуюсь, какого хрена от меня хотят. Задушевный мат до боли родного голоса приводит меня в чувство. Да это же Гришка-боксёр, давно не слышались.
Здороваемся и Гришка с порога, так только он умеет, выкладывает мне новость. Большой барин создал фирму по продаже Итальянско-русских автомобилей мутантов. Заручился поддержкой властей, наладил канал из Тольятти, всё на мази. А теперь ему понадобился начальник службы безопасности. Это ты Женька, собирайся, едем. Жди меня, я сейчас подскочу, только не умри от свалившегося на тебя счастья. Тьфу, блин, говна-то!
Через час или около того, подъезжаем к помпезному зданию в центре города, минуя привратника с гестаповским лицом, попадаем собственно в офис означенной фирмы. Назовём её, ну, скажем «ТехноВаз». И здесь Гриня знакомит меня с хозяином. Таких дирижаблей я ещё не видал. В моей молодости символом полноты был покойный Евгений Моргунов, но здесь великий комик отдыхает. Хозяин не просто толстый, он жирный, как два гиппопотама вместе взятых. Про себя присваиваю ему погремуху «Сратостат».
Садимся за стол, закуриваем, а расторопная девочка уже несёт напитки. Ну, прямо Европа! А разговор ознакомительный, обо всём и ни о чём. Щупаемся так сказать.
- Скажите Евгений, - это вступает барин. – А у вас есть какие-то боевые навыки?
- Андрюша, ну я ведь тебе говорил, - влезает в разговор Гришка. – Женя и по «командировкам» поездил, дай бог каждому, и вора законного охранял. Неужели это не рекомендации?!
Далее идут технические детали. Обсуждаем зарплату, график и прочие рутинные мелочи. А вот в пункте «образование» у нас возникают проблемы. Нам нужно официально зарегистрировать Частное охранное предприятие, или Службу безопасности, а у меня из образования только техникум. И разрешительный отдел ГУВД, меня конечно не пропустит. Кто же знал, что моя Высшая партийная контора окажется не у дел, и будет объявлена оплотом мракобесия и ереси.
Наконец и этот вопрос мы отрегулировали. Гришка де-юре пройдёт по всем документам директором Службы, а я замом и де-факто хозяином гестапо. Да мне-то как бы по барабану. Есть работа, и я буду её делать. Главное платите зарплату, да ноги об меня вытирать не вздумайте. А там время покажет.
Гриня уезжает, а мы с «Сратостатом» остаёмся. По сути, я уже в обойме, значит нужно принимать дела. Сдаю документы обаятельнейшей женщине главбуху и иду за шефом, смотреть хозяйство. Через чёрный ход покидаем здание и оказываемся во внутреннем дворике. Патио, е@ать его! Площадка, примерно тридцати метров в длину и пятнадцати в ширину, вся заставлена Тольяттинским ширпотребом. Практически весь модельный ряд. Работа ведётся под заказ, то есть собирается пакет, далее следует звонок в Тольятти, людям кровно заинтересованным в сбыте своего хлама. Ну, и собственно снаряжается «воз» в командировку.
Закуриваем и в это время к воротам стоянки подъезжает крутой Мерседес, из которого вытряхиваются двое парней поперёк себя шире. Заходят в калитку и, подойдя вплотную к моему новому работодателю, бьют ему кулаком в пузо. В смысле бьёт один, а второй с ярко выраженным любопытством изучает моё безучастное лицо. В его взгляде явно читается, - не лезь!
Так же взглядом отвечаю ему, мол, и не собираюсь. А вслух же говорю: - Кстати молодые люди, у человека, которого вы только что ударили, минуту назад был сердечный приступ. Если начнётся снова, и дойдёт до плохого, сами понимаете, я молчать не буду. Да и кто мне позволит молчать? Спросят, конечно, скажу, и номерок машинки вашей сдам, как на святой исповеди. Так что отложите ваш рамс до более благоприятной минуты. Ведь не на мокруху же, в самом деле, приехали?!
Парни, выпучив глаза, выслушивают мою отповедь и начинают думать. Видно без очков, что сей процесс, им явно противопоказан. Наконец тот, что ударил, спрашивает: - А ты что за птица такая?
На что я со всей вежливостью, на какую способен мой грубый организм, отвечаю: - Не надо мне тыкать молодой человек. Вы видимо бандит, и строите диалог с позиции силы, тогда как любой мало-мальски смыслящий в рамсах индивидуум знает, что только лох в сандалях на босу ногу, будет хамить неизвестному.
Смысл сказанного доходит до пацанов не сразу и частично. Наконец их всё же посещает озарение, и они понимают, что я просто издеваюсь. Это уже по ихнему, тут хоть думать не надо. Тот, что покрупнее делает шаг, и попадает в мою охранную зону, а такого дискомфорта я пережить не смогу. Мой газовый «Вальтер ПП» и его ТТ одновременно упираются своими прожорливыми стволами в пузо оппонента.
Сколько раз я бывал в подобных переделках, и даже пулю в упор в самый ливер получал, а вот, поди, ж ты, ретивое-то как ёкнуло! Боится, стало быть! Дальше стандартный блеф, которого было в жизни ой, как много.
- Ну, давай уважаемый, - цежу я по-уркански сквозь зубы, - тест на профпригодность. Считаю до трех, и одновременно жмём на курки. Кто зассыт, тот девка.
При этом я опускаю веко на ползрачка, как это делают профессиональные урканы. Такой байды я ещё в детстве насмотрелся выше крыши.
И вдруг мальчик начинает бегать глазками, на его микроскопическом лбу появляется предательская капелька пота. Поплыл родной, вот и хорошо. Развиваю успех и предлагаю покинуть территорию вверенного мне объекта.
Ребёнки нехотя отступают, стараясь не поворачиваться ко мне спиной. Вот же нокдауны, да кому вы нужны, дёргайте, и чтобы духу вашего здесь не было. А экстремисты-рэкетиры садятся в машину и уже при заведённом движке сообщают мне о том, что я наехал на «Саланг». Машу в след рукой, а сам задумываюсь. Саланг, это плохо. Парни там, в основном безбашенные, придётся звонить Толмачу, он там вроде не последнюю табуретку занимает.
Застывшему соляным столбом шефу говорю, чтобы на будущее всех вымогателей отправлял ко мне, и сам в рамсы не впрягался. Затопчут!
А история эта имела продолжение, в котором я получил очередную порцию железа, но это уже другая глава, а здесь всё, Финита!
Трасса
Всякое бывало, что греха таить. Случались денечки, когда икру на колбасу мазали, а бывало и хрен без соли вместо салями канал. Имя, посты, Ламборджини, их еще заработать надо. Ежели конечно не на Рублевке, не по праву рождения.
Успокаиваю жену. Да ладно, не дуй губы, всякое бывало. И на коне случалось и под конем. На что благоверная резонно замечает: - Ну, на коне я тебя не помню, разве что на пони.
Топчу трассу. Гоняем из Тольятти на Урал полумашины завода Автоваз. Где автовозом, где своим ходом. Трасса дама с норовом, свои законы, своя мораль. Не впишешься, сожрёт!
Идем домой с целым возом Лады-леди. Девочки-припевочки. Цвет «Снежная королева» Пацаны на выезде из Тольятти выписывают на дорогу индульгенцию. Времена смутные, ну ко на фиг. Береженого товарищ Будда Гаутама бережет. А тут еще в «тошниловке» братки дальнобои масла в огонь подливают.
Банда говорят, завелась. Высылают на дорогу мальца или дедушку полумертвого. Стоит, голосует. Сердобольный водила по тормозам… Фуру в лес, а шоферюгу под ряст с дыркой в башке. Ну, ссать не ссым, а все же…
Поели шашлыков. Вкусно, но собаку невинно убиенную жаль. Друг человека никак. Попили кофейку и в путь. Топчем весь световой день, на ночь жмемся к постам ГАИ. Вшивая, а все ж защита.
Водила лезет на спальник, а я всю ночь с проститутками в шатре в «очко» играю. Передергиваю по чёрному, а девкам по, они под кумаром. Одна прямо при мне втыкается.
Трасса и ночью гудит. Продаются пирожки с сомнительной начинкой. Шлюхи толпами дефилируют. (Мусчина не желаете отдохнуть?) Какие-то тёмные личности крутят свой, никому не понятный бизнес. Продаются чеки на любую услугу. Тут и гостиница, бензин, стоянка, баня. Все для того, что бы командировочный «обул» фирму.
Жмём дальше. Водила вслух мечтает:- А давай братишка по очереди на втором ярусе на передней тачке на ходу прокатимся? – А давай!
Лезу на второй этаж автовоза, в головную тачку, ту, что над кабиной нависает. Леха пинает акселератор, а я ору какую-то хрень типа:- Наверх вы товарищи с богом, урррааа!! Полет, оргазм, семяизвержение!
На ночь встаем у поста ГАИ на выезде из башкирского поселка, дай бог памяти..мм. Нет, не дал. У обочины притулился огрызок трамвайного вагона с задорной надписью «Маркет» До дому осталось один раз погадить. Готовлюсь коротать ночь, беру котлету по. Раз Башкирия, значит по-конски? К котлете стакан водки. Да плевать, почти дома. А стакан для меня, вилка в заднице носорога.
Не успел расслабиться. Подруливает к возу «вульва» белая, фиг поймешь, какой модели. Я в викингах не секу. Вытряхиваются из вольвы трое пацанов. И рожи их мне ну вовсе не ндравятся. Так и есть, ко мне идут. Драсьте, приехали! Шантрапа лет 20-22, но морды опытных мытарей. Вот же блин, я ведь и без пушки в этой поездке. Для Частных охранок опять гадость от любимого государства. «Макаровы», те, что мы в ментовках арендовали, меняют на Ижевские пукалки. Безвременье и безоружье. А Удмуртам заказ опять же.
Подгребают хлопцы до меня. – Привет браток. Воз твой?
- Мой, чей еще то.
- Понятненько. Ну, дык чё, трассу поди-ка топчешь, ино денюжку плати за проезд. Триста рубликов с руля, и того с тебя со скидкой за безропотность 2000 рубликов.
Больше всего меня коробит это « ино денюшку плоти» Щаз, будет тебе ино…
А сам стараюсь говорить громче, вдруг Леха проснется. Орать помогите как-то противно. Неа, спит гад, а может и не спит?
Ну, давай Перемской кароче. Бес тебя поди-ка дел до чёрта. И при этом конь стоящий сзади выписывает мне легкого леща!!!
Шифер улетает с треском, за шифером стропила и прочее.
Очнулся, сижу на заднице, лицо в кровище, во рту боль адская пополам с зубовным крошевом. Из гостей один лежит без признаков жизни, второй ползает раком и вроде как ищет чего-то. Третий (смех сквозь кровавые сопли) сидит в машине и маслает зажигание.
С поста ГАИ в развалку идет мент. – В чем дело молодые люди? Что ино делим?
Твою мать! Опять ино. Да вы что тут родственники все что ли?
- Командир, да ты же все видел.
Смотрю и глазам своим не верю. Гадский Маоцзедун! Да они же ссуки перемигиваются. Оппаньки попал в замес.
- Ну что же молодой человек (это мне) придется вас задержать до выяснения обстоятельств.
- Ну, уж нет сержант, я собака битая. Или сейчас разборы или в суде. Только имей ввиду, я ведь машину продам, квартиру продам, но докажу, что ты с кентами этими в сговоре. Родня, одноклассники, соседи. Доказать это при наличии бабок будет проще репы пареной. Короче ставлю литру Смирнова на лечение и разбежались.
Поразила меня мгновенная реакция гаишника. Главное ни тени паузы, размышлений. Моментальный ответ.
- Два литра и бутеры, какие-нибудь в кабинке поищи? Ах, ты ж Салават Юлаев.
Вернулся я из той командировки со сломанным носом, губами оладьями и без двух зубов. Директор фирмы, наш замечательный «статосрат» выписал мне премию аж пятьсот рублей. (Застрелись гнида).
А Леха сука так и не проснулся. А может, и проснулся. А может и не сука.
Да ему это надо?!
А буквально через три дня, по приезде домой, достали таки меня воины-интернационалисты, те, что приходили к шефу за мздой, да ушли не солоно хлебавши.
Отработав смену, переговорил я с охранником о чём-то мало значимом, попрощался и сев за руль машины включил зажигание. Буквально три метра успел я проехать, как в багажнике раздался страшный взрыв, и боль пронзила мою спину. Дальше были братья менты, скорая и тд. Граната, а это была именно она, взорвалась в багажнике моего «Москвича». Кто умудрился её туда подсунуть, так и осталось загадкой. Наверное, дебил, не иначе. А менты сказали, что мне опять повезло, поскольку у «Москвича» железо не в пример Жигулям, - броня!
Спину прооперировали, достали из неё всё, что можно было достать. Правда, как показало время, наши доблестные доктора опять дали маху. Прошло десять лет, а у меня в области почки начались странные шевеления. Показался врачу, прошёл рентген, и выяснилось, что рядом с почкой у меня сидят ещё два кусочка металла. Махонькие, не больше рисового зёрнышка. Наверное, на развод оставили. А «Москвичи» с тех пор уважаю. Наша машина, бронебойная!
Рога и копыта
Нас трое друзей, трое однокашников, закадычных и верных. Идея создания фирмы приходит в голову нашему «Чурке». Он конечно не чурка, он из обрусевших азеров, но по определению всё же чурка. Долго ли, коротко ли, но фирма зарегистрирована. Я получаю должность-пост зама по безопасности, и это понятно. Кому ещё заниматься этим хозяйством, как не мне.
Начинаем работать. Тема наших потуг нефтянка. Есть контакты с заводами, с потребителями, непосредственно качающими горючее из недр земных. Понемногу раскручиваемся, получаем заказы у потребителя и размещаем их на заводе. Казалось бы, чего проще, знай, стриги купюры. Но нашего третьего друга Витьку, посещает вдохновение и рождается ноу-хау!
Тупо берётся известная всей отрасли разработка-приспособление к станку качалке, а далее мы трое суток практически не вылазим из кабинета. Спорим до хрипоты, чуть ли не дерёмся. В результате чего в корпусе приспособления рождается отверстие, называем его смазочным и всё. Можно регистрировать патент и продавать уже смело, как собственную разработку.
А конкуренты не дремлют, они, словно чуя своё послабление на нефтяном рынке, начинают строить козни. Первым делом к нам приезжает импозантный молодой человек и делает нам коммерческое предложение, которое заключается в следующем.
Мы, в течение недели сворачиваем производство, заканчиваем отношения с нефтяниками и более не отсвечиваем в отрасли. В противном случае нам всем очень не поздоровится.
В этом месте собственно и начинается моя работа. Еду в центр, встречаюсь с одним из сильных мира сего и, не мудрствуя лукаво, предлагаю ему стать нашим акционером. Когда большой мужчина спрашивает меня о своих обязанностях, объясняю. В его задачу входит просто быть. Делать ничего не надо, делать мы сами будем. На хитрой морде пройдохи-администратора отражается понимание, но дабы соблюсти приличия, он выражает желание самому лично поучавствовать в процессе производства материальных ценностей.
А вот это уже зря дорогой. Не для того мы создавали нашу фирму, чтобы разрушить её на корню.
А далее, словно по мановению волшебной палочки прекращаются все или почти все наши проблемы. Нас не трогают, к нам больше не присылают быков. Обходится это не дёшево, но овчинка стоит того. Фирма процветает, карманы приятно оттягивают заработанные деньги. Появляются новые заказы, благодать. Вот с одним таким заказом и приключилась история, в которой я чуть не погиб.
Выжил (быль)
Чёрта с два такое забудешь!
Сижу как-то в офисе, курю, в окошко пялюсь. А за окном зима пушистая, да снежная. В душе фанфары, раздача Оскаров и Тульских самоваров.
Есть от чего ликовать. Полгода хрен без соли и вот он, Тендер, вырванный с мясом.
Фирмулька у нас, как я уже говорил, размером с наперсток, все делаем всё. На мне маркетинг и безопасность.
Согласно договора, мы должны предоставить северянам откат. Цифра астрономическая, условие, только нал.
Директор умчался к северянам на самолетике, а я вслед за ним должен на поезде денежку увезти. Щаз! Директор чурка ушлая, и я ему на тараканий хм, ноготь не верю, чисто по Станиславскому. Ишь урюк дурака нашел. А вот не угадал.
Иду на почту, покупаю ящик. В ящик «капусту» пакую и особо ценная отправляется на север. Следом поездом я с сумкой до упора набитой классикой мировой литературы. Толстой, Киплинг, О, Генри и тд.
Дорога, тягомотина, пьянки, карты, курица жареная доставшая всю железнодорожную Россию. Проводница не первой свежести, шлюха или нет, не скажу. Не пробовал.
Наконец вроде приехали, на выход с вещами.
В контору к клиентам не тороплюсь. Меня не встречают, да и встретили бы, что я им «Книгу джунглей» читать буду вместо бабла?
А потому спокойно в вокзальном буфете усугубляю свое состояние стаканом коньяка.
Нет, я конечно оптимист, и клопы у меня коньяком пахнут, но тут коса на камень.
Да плевать, в дороге не до «Камю». Заедаю это яблочное пойло сыром (сука из чего они его варят) и дефелирую в общественный туалет привязать своего аргамака.
Темнеет скоропостижно. Деревянное чудовище с сорванными дверями и множеством сталактитов нахожу за сараем вокзала. Пристраиваюсь сбоку от толчка, достаю и…
Колоссальных размеров удар в череп, вышибает из меня дух Советского человека и гражданина. Вышибает, но не надолго. Тридцать лет спорта закалили мозг. Он стал маленьким и твердым.
Стою раком, состояние грогги. Нокдаун, усугубленный яблочным коньяком. Медленно, тщательно блюю.
Периферией просекаю движение. Дальше рефлексы. Подкат, удар. Кулак в развилку. Хруст. На рожу кровища как из хм, слоновьей. Мама дорогая, у меня нож. У меня нож?!!
Двое? Больше? Еще более тяжкий удар (опять в голову) и нокаут. Звезды, туманности, небытие!
Открываю глаза, потолок. На потолке замысловатая трещина в форме Южной Америки.
Голоса, стены, оборудование. Больница что ли? Точно лазарет колхозный. Дверь слева приоткрыта. У меня полумрак, а оттуда полоска света и голоса.
- Иваныч, а ведь мужика то убить хотели, но башка у него каменная. Может и есть микротрещины, но на этом быке заживет как на собаке.
- А ты Паша видел, что он сотворил? Там бля крови было как на бойне. Сейчас менты за ним приедут, я уж позвонил.
- Эх, нефтянка поганая. Сколь дерьма сюды слетается.
Оппаньки! Пора старый ноги делать. Одежка на мне. Шапка вон на полу валяется. Ботинки, носки. В носке тысяча стратегическая, пяткой чую.
Боком, тихохонько сваливаю к выходу. Фу, не заметили, кажись. Закрывая дверь, вижу хитрющую бородатую рожу подмигивающую мне. Есть же люди!
Четверо суток, без денег, по морозу(33 градусника) огибая вражеские заставы пробираюсь на Родину. Автостоп. Вокзалы, автобусы рейсовые заказаны. Обморозился. Иду по трассе и реву. Да всё равно, никто не видит. Выясняется, что и документы я потерял, где-то. В ментовку пойти? Ну, уж нет. Русские не сдаются! А сдаться бы…
Эх, Михал Сергеич. Какого дьявола я ВПШ с отличием кончал? Сейчас сидел бы в теплом обкоме,
раздевал бы мысленно секретаршу. Торкнуло тебе в одурманенную Рахилью голову перестраиваться. Э-хе-хе.
Ночь. Дедушка Мороз совсем очумел, жертву хочет. Еле живой доползаю до поста ГАИ.
Сержант с конопатой рязанской мордой с минуту пытливо разглядывает меня, слушая при этом мою версию, а затем поражает до ступора.
- На-ка сто рублей. Видишь чепок? Иди, вмажь стакан водки, поешь супу горячего и ко мне.
- Сержант. Мямлю я в ответ, - я же тебе деньги то не отдам ни когда.
Ржет сука.
- А я блин без тебя-то не догадался бы.
Делаю как велено. Сержант пускает меня на пост и укладывает на лавку к батарее.
- Проверка приедет, за будкой покуришь. Утром я тебя подсажу к кому-нибудь.
Вот таким макаром добираюсь до дому. По дороге меня пытаются бить. Аллах им акбаром. Подвозят самые разные люди. На джипах и грузовиках. Кормят пирожками и бутербродами. Я в шоке. Сколь же до хрена в России людей хороших.
Дом родной. Чуть не реву с устатку и от нервов. Поднимаюсь на этаж. Звоню. Волнуюсь.
Все же пять суток ни слуху обо мне, ни духу. Двери открывает дочка. Ножки затряслись, садится на корточки, глаза промокают. И тоненько так… Мама, папка вернулся…
Захожу в квартиру и первое, что вижу это стакан, с водой накрытый куском хлеба и рожа моя с крупной фотокарточки на столе. На диване женушка сидит, а с ней две бабки соседские, в платках ни хрена не цветных.
Верите люди? Так плохо мне еще никогда в жизни не было. Чем я смогу отплатить жене за ту боль, что причинил ей во время этой «Сибириады». Раб я ее до века.
И еще один побочный эффект. С той поры у меня язык не повернется даже в запале милиционера мусором назвать!
У истории этой было продолжение. Немного оправившись, стал я анализировать, разбираться, кто же меня подставил с деньгами. Ведь явно ждали меня, знали, что с большой суммой дензнаков еду. Мои умозаключения привели всё к тому же «Чурке». Он сдал, больше некому. И началась история падения данного индивида. Нет, его не били и не убивали. Ему не угрожали карами небесными. Я его тупо разорил!
Ещё примерно год существовала фирма, после чего потребители, как-то вдруг, в одночасье, стали отказываться от наших услуг, один за другим. И закончилось тем, что директор в спешке покинул город и «упал в яму», в совершенно другом регионе. Лёг на дно, предварительно наделав колоссальных долгов.
И как точка в этой истории прозвучал следующий эпизод. Как-то вечером в выходной приехали ко мне в гости люди. И не просто люди, а охотники за головами, представители славного города на Волге. Состоялся следующий диалог.
- Ты Старый конечно в определённых кругах уважаем, но если ты не отдашь нам своего чурбана, то просто помолись и жди свой персональный катафалк.
На что я совершенно спокойно ответил: - А вот тут вы не угадали уважаемые. Записывайте адрес. И сдал я своего бывшего друга и однокашника со всеми его прогнившими от предательства и лжи потрохами. Надеюсь, что, когда он подыхал с порванной глоткой, то вспомнил на секунду своих друзей. С которыми делил кусок хлеба, с которыми пьянствовал, отмечая сданную сессию. Которых продал и предал, как последняя лять.
Славка
Такого человека, как мой друг-зам-пом Славка, ещё поискать. Морпех, кавторанг запаса, гигантский, как два слипшихся бегемота, неимоверно подвижный, и пузатый. Характер настолько вредоносный и непредсказуемый, что даже меня, человека не сахарного иногда ставит в тупик своими выкидонами. Вспыхивает моментально, отходит в течение минуты. Разойдётся и остановить можно разве что бригадой омоновцев. Представьте себе тушу весом стопятьдесят килограммов, в совершенстве владеющую рукопашкой. Только трактором лоб в лоб можно утихомирить этого дракона. Ну и мной ещё, если я есть под рукой.
Работоспособность этого деятеля на уровне робота последнего поколения. Уже все упали, уже ни одна рука не поднимается, уже сдохли от перенагрузок лошади и волы, а этот монстр всё точно так же стоит на своих толстенных ногах колодах и орёт так, что слышно в самых отдалённых уголках Отечества.
Вопиющая безграмотность в разговоре компенсируется острым мужицким умом, хваткой. Умением из гигантской кучи дерьма вычленить кристалл, и всё это почти мгновенно. Но если по телевизору идёт футбол или биатлон, то лучше к данному индивидууму не подходить. Мне кажется, под горячую руку может и в глаз дать. Правда ещё ни разу не дал, но чем чёрт не шутит, всё бывает когда-то впервые.
Один из объектов охраняемых нашей конторой, строительство жилого дома. На отделке работает большая бригада таджиков-туркменов. Очень работоспособные люди. Трудолюбивые, аккуратные и, наверное, такие же грязные, как те свиньи, которых они категорически отказываются жрать.
Утро, Славка уже на посту. Проверяет объекты, строит охранников, производит смену караулов. Доходит очередь и до стройки. На объект начинают подтягиваться «индейцы» и тут как тут является зам, в дурном расположении духа. То ли жена не дала, то ли сам взять не сумел, а только вид, как у Гитлера проигравшего зимнюю кампанию.
Подзывает к себе бригадира таджиков и велит ему построить своих «бойцов» в одну шеренгу. Индейцы стоятся. А Славка ходит вдоль строя и свирепым взглядом из под развесистых бровей, приводит в трепет басмачей. Наконец раскрывает рот и командует: - Равняйсь! Смирно! По порядку номеров расчитайсь!
В подобном ключе он дрочит их в течение пятнадцати минут, наконец, всё получается более или менее складно, последний мустафа выходит из строя и говорит, - расчёт закончен.
- Так вот, голуби мои, - цедит узурпатор сквозь остатки зубов. – Все вы знаете, что такое техника безопасности. Техника безопасности данного объекта, - это я! И не дай вам бог на рабочем месте пить спиртное, играть в нарды, или приводить шлюх из числа местных ренегаток. Забетонирую в котловане. Вопросы есть? Нет. Вольно, разойдись!
Наблюдаю эту картину со стороны и давлюсь диким хохотом. Для чего он это делает? А развлекается, скушно ему, видите ли.
И прораб на него не может надышаться. «Иностранцы» пашут весь световой день как пчёлки, да и кому в голову придёт ослушаться этого шагающего экскаватора.
В подсобном хозяйстве хищение. Украдены бараны, пять штук. Сами уйти не могли, ибо бараны, а значит, кто-то помог зверушкам обрести свободу. Едем в деревню на пленэр, будем разбираться. Бетонка петляет по полям, из под колёс доносится задорный перестук. Ощущение, что едем на бронепоезде, всхлипывает подвеска.
Въезжаем в деревушку и первое, что бросается в глаза, это местный придурок Алёша, сидящий на лавочке перед избой и усиленно мастурбирующий. Ну, и зрелище я вам скажу, не для слабонервных. Боженька обделил дурачка умом, и как видно вложил всю свою любовь в «хозяйство» парня. Это поливальный шланг, или у меня с глазами не в порядке?! Зато самому Алёше всё равно, он дурак, к тому же слепой от рождения. Ему не видно, а значит, и стыдиться нечего.
Подруливаю к воротам подсобного хозяйства, дую в клаксон. Минут через десять непрерывного рёва, створки ворот открываются и нашим глазам предстаёт явление, под названием сторож. Сей персонаж, достоин пары строк. Длинное, несуразное существо, раскачивающееся при ходьбе. Чем-то он мне напоминает перочинный нож, того и гляди закроется, сложится. Рожа не брита дней пять, под глазом бланш. Ещё даже не успев выйти из кабины, каким-то верхним чутьём вижу-ощущаю запах разложившейся самогонки и отработанного «завтрака туриста».
Существо смотрит на нас коровьим, ничего не выражающим взглядом и раскрывает рот.
- А вы типа хто? – вопрошает оно, и мы по членораздельности и знакомым русским словам понимаем, - это гуманоид.
В этом месте Славка просовывает свою гигантскую башку в окно автомобиля и рявкает: - Конь бля в кожаном пальто! Открывай ширше, а то весь вылезу! Гестапо бля, Пермская область.
Сторож запускает машину на территорию и к ней тут же подбегает животное, отдалённо напоминающее собаку. Если бы не размеры. Таких лошадей не часто встретишь, подобных переростков обычно не допускают на соревнования. Да и порода настолько редкая в наших местах, что я невольно раззявливаю рот до третьей пуговки. Один раз в жизни видал я подобных монстров, да и то в кино. Робин Гуд, с Костнером. Там, где-то в самом начале люди шерифа загоняют мальчишку браконьера на дерево, а под самим деревом бегают и задорно тяфкают именно эти твари. Ирландские волкодавы.
Года три назад подарили шефу щенка, милого и задорного. Кто же знал, что из него вырастет подобное чудовище. В холке, наверное, сантиметров за восемьдесят, да и весу пудов пять. Дракон! В прошлом году мы со Славкой ещё играли с этим подростком, но за год зверюга вымахала и раздалась настолько, что из машины выходить ну совсем не хочется.
Но, служба есть служба, выходим. Небрежно киваем сторожу-алкашу, приветливо с заискиванием здороваемся с псиной. Анфиса, так звать собаку, прямо изнемогает от счастья и коммуникабельности. Узнала! В приступе любви, она задорно прыгает на Славку и морпех страшно матерясь, кверху жопой летит в лопухи.
А далее собственно начинаем расследование. Опрос единственного свидетеля, сторожа Сирожи, результатов не даёт. Складывается впечатление, что сей привратник, причастен к утрате, но сотрудничать со следствием не желает. На путь исправления вставать на отрез отказывается. Делает невинные девочковые мордашки, агукает и только что слюнки не пускает. Ангел, едри меня в подмышку! И, наконец, допускает непоправимую ошибку. Которая чуть не стоила ему жизни.
- Я ведь всегда рад помочь делу справедливости, кукарекает наша пташка. – Тут ведь на днях день Морфлота был, мареманы куролесили. А они когда напьются, сами себя пидеры не помнят. Как есть бог, все до единого моряки самые натуральные пидеры…
Наступает гробовая тишина. И в этой тишине слышно, как с сухим треском натягивается дублёная шкура на кулаках моего друга. Здоровенная колхозная ручища Славки на манер капкана с лязгом захлопывается на шее «подсудимого». Соборный крик оппонентов слился воедино и взлетающим хариусом резанул по ушам.
- Говори сука, где партизаны, то есть бараны бля, - рычит Славка.
- Дяденька отпусти, я больше так…
- Я тебя съем сука, я мать твою трамваем зарежу, за моряков, за баранов, за моряков баранов и Российский флот…
Далее следует сипение, клохтание и паталогоанатомическая тишина.
- Слава, - пытаюсь я помочь следствию и одновременно разрядить ситуацию. – Слава, ты бы поставил его на пол, у него же пинетки до полу недостают.
А тем временем морда сторожа синеет, чернеет, дыхание останавливается, и на новые Славкины кроссовки течёт обильная струя ароматной мочи.
Славкины глаза возвращаются обратно, в глазные впадины, дурная пена на губах начинает понемногу иссыхать. Клешня разжимается, и жалкая тушка реципиента с аппетитным хлюпаньем опускается в лужу.
Баранов мы нашли в соседнем дачном посёлке. Зверюги покорно жрали траву во внутреннем дворике, а хозяин временно лишённый возможности передвигаться, лежал в куче коровьего говна. Так и сдали мы, сей натюрморт в алчные лапы правосудия. А Славке попеняли, правда, не сильно, на самоуправство и превышение. Сторожа и вступившего с ним в сговор дачника увезли, а мы, то есть я, Славка и бараны, всемером отправились домой, в кошару. Тут и сказочке конец!
Кулацкий пленник (почти по Толстому)
Так случилось, что пришлось мне применить своё служебное рвение в ста километрах от областного центра. Обычная свиноферма, попавшая в сферу интересов барина, попала тако же и в чёрные списки у местной голытьбы. Не сошлись, стало быть, характерами.
Выехал из дому, когда на востоке только порозовело. Дел до чёртовой матери, а день не резиновый. Понужаю свою железную скотинку. Во рту неизменная мальборина, из динамика кэдэшника красиво надрываясь и по-импортному картавя пугает первозданную тишину Эдит Пиаф, со своей «Нет, я не жалею ни о чём». Трасса, эта извечная суицидница, молчком бросается под колёса автомобиля. В душе умиротворение.
Так что же у нас происходит на дальнем посту, в колхозе с красивым, но ни черта не романтичным названием «Грязь»? Исходя из доклада и.о. председателя фермерского хозяйства, господина Вахромеева, с недавних пор с фермы начали пропадать хрюшки. То одной не досчитаются работницы, то другой. Но чаша терпения вышла из берегов, когда в одну ночь с фермы в неизвестном направлении ушли сразу семеро молодых, садичного возраста поросят. Если бы семеро козлят, то понятно, бухать ушли, а тут…. Ну что ж, как говорят в кино, - разберёмся и сурово накажем, кого попало.
Спустившись с горки, попадаю в ситуацию. Дорога перекрыта, а впереди меня колонна, примерно в полтораста машин. Авария, причём значительная. Водитель автобуса не справился с управлением, и на мокром спуске его «танк» понесло боком. На беду, под удар стальной громады попал не «запорожец» и не «жучка» какая-нибудь, а простой отечественный КРАЗ. Итог, восемь трупов и человек двадцать ранеными. Автобус лежит на боку, вокруг него суетятся люди и гаишники. Ждут технику.
Выхожу из салона, подкуриваю у водителя передней машины и, разговорившись, узнаю, что километрах в пяти, если возвращаться, есть объезд. Вот только не всегда он проходим. - Ну, так попробуем ли чё ли? – спрашивает меня собеседник.
- У меня баба пробовала два раза и оба раза родила, - не очень учтиво отвечаю я, и мужик, тявкнув для приличия, исчезает в недрах Лендровера. Хорошо ему на таком бульдозере, а я на «пятнашке». Как быть?
Минут десять тупо курю, провожаю унылым взглядом уехавшего проводника и, наконец, принимаю решение. Семь бед, один ответ. По коням! Действительно, вёрст через пять вижу грунтовку, ныряющую в сень деревьев. Вроде бы сухо? Ну, мне, как охраннику долго думать противопоказано, а по сему начинаю собственно ехать. А ничего, если не разгоняться, то так лет за двадцать можно и до Парижу дошкандыбать. Двигаюсь прилично, порядка сорока км. в час. Птицы в вышине орут от счастья так, что хочется самому раздеться догола, залезть на ветку и спеть что-нибудь типа «Пусть всегда будет солнце». Представляю эту картину и начинаю ржать, як угорелый, и как оказалось зря и преждевременно.
Хлопок и машину начинает стаскивать в кювет. Бью по тормозам, борюсь с баранкой. Баранка побеждает, и я вместе с машиной принимаю нештатное положение. В том смысле, что машина заваливается на бок, а я лежу в ней кверху задницей и хохочу. Понимаю, что и ситуация и поведение явно дебильные, а потому ржу громче и отчётливее.
Наконец с грехом пополам вылажу из своей несчастной таратайки и прицениваюсь на предмет ущерба. Запредельного ничего, рваное колесо и бочину в покраску, но машина лежит так, что в одиночку перевернуть её не может быть и речи. Вспоминаю товарища Архимеда, его вороты, блоки и рычаги. Ищу вагину, или как её там, с целью убедиться в правоте грека. Минут через двадцать надсадного пыхтения, замяв часть крыши своей подружки, понимаю какое же чмо был тот Архимед. Бросаю ненужную орясину и, выбрав полянку покрасивше, возлегаю на неё с сигаретой в зубах.
По небу плывут облака, велика вероятность, что кучевые, а я анализирую создавшийся коллапс. До трассы примерно вёрст семнадцать-двадцать, до искомого населённого пункта примерно тридцать. Попал, как кур в ощип! Думай крокодил, думай! А собственно о чём тут думать? Лежать надо, или идти на трассу. Лежать приятнее, а идти полезней. Вот же блин альтернатива…
Наконец, когда я, оглохнув от скрежета собственных мозгов-рудиментов, начинаю засыпать, ветерок доносит до меня голоса. Тоненький девчоночий и басовитый, не подлежащий классификации. Со щелчком открываю глаза, и, привстав на локтях, вижу картину. Между тёплых, прогретых солнышком берёзок идёт девочка-подросток, лубочная вся такая, в сарафанчике. Прямо сейчас из-за осинки выскочит придурошный Аника-воин с ассагаем. А за девчонкой, как щенок на верёвочке понуро плетётся здоровеннейший бык. Откуда узнал, что бык? Ну, вон же висит…
А девочка, поравнявшись со мной, изумлённо смотрит на перевёрнутое авто, на меня загорающего и говорит: - Добрый день, я Ирина. Возможно ли вам чем-нибудь помочь? Не требуется ли вам медицинская помощь?
Если бы она сказала «ли ко чё» или бык попросил закурить, то я, пожалуй, удивился бы меньше. Но это «добрый день» итд, выбивают меня из колеи.
А девчонка, вернее всего по степени раззявленности моего рта догадывается о моих мыслях и, расхохотавшись, говорит: - Я в Перми живу, у Горьковского сада, а сюда к бабуле приезжаю на всё лето.
Деду с бабкой помогаю по хозяйству. Дед пообещал, если всё получится, то он к осени мне компьютер купит. Уже у всех в классе есть, а мы с мамой вдвоём живём, и пока нет возможности. А так хочется. И у соседей Интернет есть, значит и нам можно провести.
Говорю девчонке: - Получится Иришка. Не может не получиться. Ещё с тобой в аське пообщаемся.
- Вы, как очарованный странник, - ни к селу, ни к городу сообщает мне девчонка, и улыбается с хитринкой.
Из последующего опросника выясняю, что девчушка живёт у деда с бабкой, в небольшом, дворов на пять хуторке. А от них до «Грязи» напрямки оказывается всего три километра. До хуторка тоже примерно версты три, и я, поддавшись на уговоры землячки, принимаю решение.
Идём к деду на предмет лошади, дабы перевернуть моего расковавшегося мустанга. По дороге Иришка, рассказывает мне, как здоровски у бабули с дедом. Какая умная у них лошадь Орлуша и как классно, что дед купил где-то по случаю семерых молоденьких поросят!
В этом месте я делаю профессиональную стойку, но, не подав виду, спрашиваю Иришку: - И много у деда в хозяйстве скотины? На что голубоглазка пускается в пространные рассуждения о дефиците кормов и тд, но я не слушаю, я уже работаю.
Так в светских беседах мы незаметно подходим к месту назначения. Бык, временами обнюхивая моё плечо, трусит сзади.
Хуторок представляет собой несколько избушек и небольшой конный двор, на котором в ожидании техногенной катастрофы лениво перефыркиваются пяток «аргамаков» местного производства. У крайней избы на лавочке сидит ещё крепкий старикан, с мордой проныры. Рядом с ним лежит пачка Беломора, из которой дед забивает самокрутку. На моё приветствие абориген угрюмо кивает головой и вежливо спрашивает: - Какого хрена надыть?
Ну, такой вежливостью нас не прошибёшь. И круче встречали. Не торопясь с ответом, разглядываю старика пристальным Агатокристевским взглядом. Веко на ползрачка, как в подворотне учили, окурок гоняю во рту из угла в угол. Девочка Иришка уходит в дом и это радует. Такие васильковые невинные глазки должны видеть только солнышко и ромашки на лугу.
Старикан, кулацкая морда, начинает заметно нервничать. Уже неоднократно облизывает губы. Пошёл процесс. А я, дабы закрепить успех, говорю: - Сам отдашь, или понятых приглашать?
Старый пень тушуется и спрашивает ни к селу, ни к городу: - А не в курсах сынок, почём нынче баррель на мировом рынке?
И тут же без всякого перехода: - Меня посадят или как?
- Знамо дело посадят, - начинаю я злиться. – Семь поросят, за каждого по году, итого двенадцать лет.
- Как же двенадцать? – торгуется воровайка, - ежели всего семь.
- А так же, старый засранец, - тихонько радуюсь я. – Семь за животинок и пятёрка за рецидив. Небось, не забыл молодость лихую?
Тут я, конечно же, иду ва-банк, блефую скотским образом. И вдруг на тебе. Результат так сказать превзошёл все ожидания.
- За ту муку я уже отсидел пятнашку и по случаю кончины «друга всех колхозников», отпущен на все четыре.
- Это ты прокурору расскажешь, - говорю я, прикуривая новую цигарку.
- Сейчас мне семьдесят пять, дадут двенашку, и получится под девяносто. Однако не выйду, - рассуждает старик сам с собой. – Берите его хлопцы…
Начинаю работать. Тело с величайшим трудом переходит в гиперрежим. Но, как оказалось не достаточно быстро. Удар по башке и всё те же спирали, звёзды и кубики-рубики. Подставился Евлампий хренов…
Выныриваю из вечности медленно и аккуратно. Тело помнит все те многочисленные удары, полученные ранее, и по сему не торопится проститься с покоем. Наконец начинаю ощущать себя всего целиком. Свет, а его немного, всего лишь лучик, падает сверху. Поворачиваю голову, и на ум приходят Жилин с Костылиным. Два кореша, узника чеченских экстремистов первой кавказской кампании. При ближайшем и более подробном рассмотрении понимаю, что нахожусь в яме. И вернее всего выхода отсюда иного, чем по верёвке, нет.
Сверху слышатся голоса, далековато, но кое-что разбираю. В кишках холодеет, усиленно хочется сходить по большому.
- А я говорю, что его надо отпускать, - рычит молодой голос. – Мудаки, ишь чего удумали. Надо попробовать договориться. Поди-ка не железный, если дать денег, так может и отступится?
- А если не отступится? - вступает скрипучий кулацкий тенорок. – Если сразу стучать побежит? Что тогда? Я один свинок ночью на тракторной тележке перевозил. Вы засранцы чистенькими уйдёте, а мне на зоне подыхать?!
Голоса удаляются, а я пытаюсь анализировать ситуацию. Попал ты под замес Владимирыч. Опять попал! Эх, только бы выбраться. Завяжу с этим дерьмом, уйду напрочь в управдомы. На пенсию к едрене матери! Что за дикость, за каких-то поганых ухорылых в яму. Как шурави подстреленного. Каменный век, да и только…
На дворе смеркается, хочется жрать. Из угла моей двухметровой тюрьмы пахнет кислым. Ну, а что вы хотели? Не под себя же мне ходить. Сверху доносится скрип, деревянная ляда отодвигается и на фоне неба появляется маленькая головка.
- Дядя, ты живой? – слышу я детский театральный шепоток.
- Иришка! Живой я. Что там на верху?
- Дед с дядьками плохое надумали, не отпустят тебя. Я слышала, как дед сказал, что по ночи увезут тебя в заброшенную штольню…
Задумываюсь. А в голове опять те же Толстовские герои и девочка Дина.
- Иришка, верёвку найдёшь?
- Найду, - слышу я шёпот девчушки. – А ты можешь сделать так, чтобы никого не посадили в тюрьму?
- Попробую лапушка. Давай выручай!
Минут через пять ляда вновь отодвигается и в яму падает верёвка. Мгновение и я, пыхтя и отдуваясь, стою посреди двора, над старым высохшим колодцем, в коем и пребывал последние несколько часов. Иришка смотрит на меня и улыбается. Девчонке всего двенадцать-тринадцать лет, но смотрит уже почти взрослым взглядом. Я конечно не педофил, но девчонка чем-то возбуждает. Маленькая, но уже мудрая своей бабской сущностью Лолитка.
- Пойдёмте отсюда скорее, - говорит она. – Там дед с дядьями вашу машину пригнали и даже колесо починили.
Ликуя и благодаря своего покровителя Шиву Дестройера, шёпотом на цыпочках бегу за Иришкой. Вот она моя ласточка. Ну, щас мы посмотрим кто из нас здесь Дартаньян. Ишь, Павлика бля Морозова нашли суки!
Салон открыт, ключи зажигания на месте. Ныряю под сидение, где в специальной петле хранится старенький пошарпанный наган времён Отто Бисмарка. Мгновение и игрушка в руке. Взвожу курок и…вижу встревоженные васильковые глазки своей подружки.
- Не бойся милая, - говорю я. – Никто не пострадает. Слово даю! Просто нужно проставить все точки по своим местам. Где они, твои родственники-упыри?
Рывком распахиваю дверь, ведущую из тёмных сеней в избу. Вся троица, дед и два его сынка сидят за столом и пьют горькую. Ну, сейчас я вам подслащу засранцы! При моём Копперфилдовском появлении у кулаков начинают раззявливаться варежки, глаза естественно лезут туда, где им и положено быть в подобной ситуации.
- На пол суки, - надеюсь, что страшным голосом ору я, и стреляю в потолок.
Бандиты резко, как на учениях выполняют требование, и с грохотом занимают позицию «вспышка сверху».
- Ну, что суки в ботах, Макара Нагульнова нашли бля? – хорохорюсь я. Хотя прекрасно понимаю, что без Динки-Иришки сидел бы щас в яме и нюхал продукты своей суровой жизнедеятельности.
- Значит так скоты. Сегодня же ночью отвезёте то, что взяли обратно на ферму. Типа поросята с ****ок вернулись. Бабло в доме есть? Отвечать старый козёл!
Дед вошкается на полу и повернув харю в мою сторону отвечает бздявым овечьим голоском: - Есть кормилец. Тыщ тридцать на чёрный день заныкано.
- Тащи сюда козляра, - реву я не своим голосом. – Быстро мразота!
Дед соскакивает, роется в сундуке стоящем в углу и, развернув тряпицу, добывает оттуда жидкую пачку тысячерублёвок, перехваченную резинкой.
- Давай сюда, гандон, - рычу я. – Это компенсация.
Старик передаёт мне хрусты, а я заканчиваю поднадоевшую адвентуру.
- Теперь вяжи своих вы****ков скот. Только крепче вяжи. Увижу лишнее движение и стреляю по яйцам. И запомни, никто тебя не тронет, молись на внучку-умничку. Тема закрыта.
Через пять минут, оставив «бандеровцев» упакованными, я выхожу на улицу. Уже почти ночь, половинка луны взирает на меня с подозрением и опаской.
Из тени амбара выходи тоненькая фигурка.
- До свидания дядечка, - слышу я шёпот.
Горло перехватывает, и я хриплю непослушной глоткой: - Прощай моя спасительница. Нагибаюсь и целую бархатную, пахнущую цветами щёчку.
Завожу движок, и уже отъезжая слышу: - Прощайте, очарованный странник.
В городе загоняю свою раненную лошадку к костоправу с импортным именем Суджаят. Мастерская работает круглые сутки. Суджу оценивает ущерб и называет цифру в пятнадцать тысяч деревянных. Бьём по рукам, и я на дежурке, с таким же азерботом за рулём отбываю домой.
Вот и всё приключение. Поросята на месте, машина в затоне. На затылке шишка, дай бог не последняя. А на следующий день, отчитываясь перед шефом, предупреждаю его о «красном петухе» и молчании. Шеф посылает меня в п..ду, но остаётся доволен. Тем паче, что из колхоза поступает звонок, из которого ясно, что хрюшки чудесным образом вернулись в родные пенаты. Щёки румяные, настроение бодрое. Жрут и серют!
Затем я иду в ближайший компьютерный магазин. Покупаю двухъядерный «Samsung» со всеми наворотами и отправляю его по одному мне известному адресу. Внутри коробки лежит открытка с тремя развесёлыми поросятами. С тыльной стороны, которой написано фломастером. «Лучшей в мире женщине, от Очарованного Странника!»
Високосный день
Все мы знаем високосный год, введённый в обиход ещё римлянами-прощелыгами и отредактированный чьим-то там Папой. Как правило, год этот на одни сутки длиннее обычного и отличается высокой смертностью и обилием катаклизмов. Но вряд ли кто из вас слыхал про високосный день, вот о нём-то и пойдёт речь.
Всё началось с самого утра. Проснувшись, Женька на автопилоте зарулил на кухню, достал из сушилки кружку, с наполовину закрытыми глазами положил в неё сахар и чек Нескафе. Далее он взял чайник с кипятком и стал наливать оный в кружку. Как он не бросил чайник одному богу известно. Кипяток обильными струями брызнул на его голые ляжки, растёкся струёй по полу. Глаза моментально открылись по двенадцать копеек, и рот туда же. Но крик усилием воли удалось погасить.
Кружка, небрежно вынутая из сушилки стояла на столе кверху жопой! Подсолнечное масло, аккуратно растёртое по ошпаренным ногам, в какой-то мере приглушило боль. Перематерившись в три погибели, вспомнив всех чертей, Саддама Хусейна и, к сожалению, ещё живую тёщу, Женька вытер пол, налил таки себе кофе и, выпив его без удовольствия, в силу привычки, пошел на работу.
Зайдя на первый пост и увидев траурные рожи бойцов, он тут же смекнул, что ночью приключился косяк. Скроив кровожадную рожу и всем своим видом заранее не предвещая счастья и премий, он спросил: - Ну, колитесь, мать вашу несчастную женщину.
Командир наряда, помявшись и сделав мордашку девочки с персиками, промямлил: - Ты бы Владимирыч сел штоли? Типа в ногах правды нет. Не сядешь, не скажу!
Делать нечего, пришлось садиться.
- Ну?!
- Тут у нас Владимирыч небольшой косячок вышел ночью, ты только не переживай, у тебя давление…
- Блин! Не тяни кота,… за матку!
- Да Вобщем у нас в три часа ночи на втором посту как бы охранник немного того, умер.
Далее выясняется, что охранник умер не немного, а полностью, то есть насмерть. Инфаркт миокарда, обширнее не бывает. Уже отметились все, уже увезли и составили протоколы. Отлично, однако, день начался.
Сел на телефон, позвонил Толе в Ритуал, договорился обо всех причиндалах и оплате в рассрочку, потом.
Время девять утра, приходит зам-пом Славка. А вместе с ним приходит известие с дальнего поста. Хищение! Охранник уверяет, что ночью глаз не сомкнул, цитирует баран наизусть телевизионную программу. Ясненько чем ссука занимался. А тем временем тати умыкнули два КАМАЗовских аккумулятора. Охранника после допроса взашей, в очередь на биржу труда, с пожеланием скорейшего выигрыша в спортлото. На вопрос где зарплата Славка взрывается. С криком в п…зде, он бьёт лже-сторожу пенальти в развилку, конец связи. Гол!
До обеда идёт обычное действо. Постовые ведомости, инструктаж новичков, приём соискателей. Обед проходит в тёплой и собственно дружеской обстановке. Рюмкой Арарата слона не убьёшь, а организму любимому приятно. Закуриваем и выходим на улицу. Зимнее солнышко раздухарилось и припекает не по-советски. Со стройки контролируемой нашей организацией выходит наш охранник. Смотрим и глазам не верим. Я, конечно, видал и пьянее, но только в кино и зеркале. Добить решили суки!
Пока я спроваживаю это дерьмо домой, Славка насилует бессовестными матюгами телефонную мембрану. Наконец вытаскивает из дому только что сменившегося охранника и за двойную цену блатует его о подмене. Ну, пожалуй, и хватит на сегодня. Жизнь, дай жить гадина! Хмм, не тут-то было!
Телефонный звонок перечёркивает планы на вечер и довершает картину високосности всего происходящего.
На отдельно строящемся объекте, среди бела дня пропадает четыре куба импортного пенофлекса. Утеплитель что ли, хрен его знает. Вызываю «братьев меньших», а сам вместе со Славкой охраняю место происшествия.
Приезжают «братья» и мы коллективно начинаем удивляться. Здесь необходимо описать объект. Представьте себе ангар высотой десять метров, с совершенно ровными, отвесными стенами. Ни одного крючка, штыря, сучка и задоринки. Рабочие на крышу этого Форт Байяра попадают не иначе, как на автоподъёмнике. Залазят в люльку, и водила-машинист доставляет их на место. Вокруг здания на снежной пороше нет ни одного следа, ни человечьего, ни собачьего. Разве что сиротливая кучка голубиного говна и весь натюрморт!
Нам по барабану следы голубей и ихней невоздержанности. Мы ищем следы лестницы, которых нет. Их просто нет! Далее менты начинают допрашивать мастера, охранника, работяг итд. Мастер уверяет, что материал украли залётные альпинисты-форточники, но мне видится жуликоватый старик Хоттабыч, летящий на рваном персидском половике. Летящий и тянущий расходные материалы. Версию с Карлсоном отмели сразу же, как несостоятельную. День морозный и полёты в такой дубак в одних подштанниках до добра не доведут. При ментах заявляю мастеру, что косяк не принимаю, а по сему идёт он на, вместе с бригадой своих Челкашей.
Собственно на этом рабочий день заканчивается. Тяжело вздыхаю, жму, Славкино весло и иду домой, в тыл. Вечер заканчивается стандартно. Телевизор, инет, кровать. Казалось бы, и всё, и хватит! Хренов четыре эшелона! В три часа ночи раздаётся телефонный звонок. Если бы у меня было мозгов хотя бы столько же, как у Буша старшего, я застрелил бы телефонный аппарат. Застрелил и закопал на заднем дворе.
Звонит командир наряда. ЧП! Избили охранника внутреннего поста. Избили жёстко и жестоко. Запрыгиваю в штаны и уже через пять минут прилетаю на работу. Увиденное повергает меня в лёгкий ступор. Маска смерти!!!
На дальнем посту, как на самом спокойном у меня сидят ветераны. Дедушки лет по шестьдесят. Ещё крепкие, но не пригодные для офисной службы, а уж на стройку или инкассацию тем паче.
В час ночи пришёл в цех местный сварщик. Охранник ему пояснил, что согласно распоряжения директора, без списка и старшего, а тем более в одиночку в ночь на работу никто не допускается. Работник извинился за беспокойство и вышел наружу. Впрочем, через минуту он вернулся и попросил охранника выйти к нему на секундочку.
Дед сторож, без задней мысли открыл дверь и шагнул под ночное небо. Вот со стороны этого неба ему и прилетел первый удар стальной трубы по голове. Далее укурок просто по-фашистски забивал упавшего старика. Два открытых перелома левой руки, голова разбита в лохмотья, всё в крови, как будто заколбасили стадо свиней.
И это не всё. Опомнившись, преступник замотал деду лицо скочем, связал руки за спиной антенным шнуром и был таков.
Вот в таком виде и пришел наш дедуля на первый пост. Когда командир наряда увидел его, то первым его действием было обосраться в штаны с одновременным катапультированием из окна. Ну, а далее менты, скорая, разбуженный главный инженер данного подразделения и множество допросов. Злоумышленник конечно ушел. До приезда Ментов прочесали мы с братвой всю территорию. Сам лично бегал я по всем тёмным углам, как Эркюль, тот, что Пуаро. С пистолетом, патрон в патроннике, с предохранителя ясен хрен, снято. Может и лучше, что не нашёл? А дед сказали, будет жить.
Февральскими жгучими ночами я часто смотрю на звёзды. Их холодное, мёртвое мерцание завораживает. Покой и небытие, время остановилось. Вечность! Что им, до нас убогих и суетных. Клопом больше, клопом меньше. Всё тлен.
Меня спрашивают. Кой дьявол ты мозолишься, какая тебе пенсия, тебе же нынче всего сорок семь стукает. Да всё просто пацаны. Хотелось бы, чтобы и семьдесят семь стукнуло. А при такой жизни, если и стукнет, так разве что инсульт. А оно мне надо?! Вот такой друзья високосный день!
Эпилог
А жизнь летит, как… хотел сказать бумеранг, но вовремя одумался. Ибо сей предмет для забоя утконосов имеет свойство возвращаться, а жизнь, это поезд в один конец. И что характерно на конечной станции рельсы оказываются разобранными в оба конца.
На сегодняшний день выписка из истории моей жизни неутешительна. Половину отмерянного мне срока я провёл с оружием в руках, охраняя, аки пёс цепной капиталистическую собственность. Охранял надо сказать очень верно и цепко, за что и получил под старую задницу возможность пожить и поработать на себя любимого.
Когда всё надоело, когда, казалось бы, нервам пришёл конец, - явилось решение в виде человека, поставившего в моей карьере последнюю подпись. Васильич, о нём можно говорить до бесконечности, но если коротко, то подобной ему акулы я не встречал давненько. Бизнесмен, коммерс, до мозга костей. Шахматист от бога, и вся жизнь для него подобна шахматной доске. Практически всегда партии, разыгранные Васильичем, заканчиваются матом. Потому что играет этот человек исключительно белыми и только по правилам. Наверное, это всё же важно. Играть по правилам.
- Женька! А почему бы тебе не создать своё охранное предприятие? Век сторожевых охран канул в лету, дни их сочтены. Дерзай, авось ещё поживёшь по-человечески!
И начинается беготня по властным кабинетам. Сколько я ботинок стёр и бензину спалил, одному богу известно. Налоговая, банк, нотариус, соцзащита, фонд соцстраха, разрешительный отдел ГУВД…. Везде инкубационные сроки, бумага должна вылежаться!
Примерно через четыре месяца принял нас со Славкой большой чин из ГУВД края. Комиссар! Дохнули они со Славкой друг на друга вчерашней водкой, и поняли, что сработаются. Ворон ворону глаз не выклюет. Из здания ментовской управы выходили мы уже с лицензией, своим названием-именем и печатью. Так наш плот отчалил от тёплого, но голодного берега и, отдавшись воле волн, поплыл автономно. На встречу новым горизонтам.
А впереди было непаханое поле работы. Бессонные ночи, беготня от одного чиновника к другому, но своя ноша, как известно не тянет. Приятно сознавать, что не на дядю горбатишься, а для себя и своих ближних. Предваряя вопрос людей недалёких и спорных в самом факте своего существования, отвечаю. Тапки отродясь никому не носил, ибо гордыня вперед меня родилась. Халдеем, терпилой и бессловесным быдлом при барской коленке быть не подписывался. За то и работу терял, непыльную и высокооплачиваемую.
Всегда помнил и знал твёрдо, что это всего лишь работа. Свысока взирал на их жалкие потуги перещеголять друг друга наличием благ и количеством нолей на счетах. Но самое главное знание, о котором должны бы догадываться подопечные, но которое в силу эйфории вызванной богатством им неподвластно. Это тот факт, что когда мои нервы закончатся и чаша выйдет из берегов, я просто лишу «тело» жизни. И ни счета, ни лимузины, ни виллы не спасут денежный мешок от обыденной асфиксии, вызванной ударом в трахею.
А ближних у меня, не считая семьи, один только Славка с его несносным характером. Лаемся с ним раз в месяц, как сволочи последние. Только что в грызло друг другу зубами не вцепляемся. Что ж поделаешь, творческий процесс, поиск истины. Зато когда всё на мази, когда проблем нет, а солнце светит, вот тогда и рюмку литровую пропустить не грех.
И вот тогда, в момент поиска истины, когда в одурманенной алкоголем голове возникает традиционный вопрос «а ты меня уважаешь?» Именно тогда мы вспоминаем свою непростую, и ох, какую несахарную жизнь. Этапы становления, пинки судьбы, короткие и невысокие взлёты, глубокие и страшные падения. Вспоминаем друзей, недошедших до финиша, голодные годы и сытые мгновения. Наливаем, чокаемся и вспоминаем наших педагогов, живых и ушедших. Давших нам путёвку в жизнь, и закаливших нас для этой полосы препятствий.
Потом горланим морские песни, а за окном нам подпевает азиат «Тайсон» из своей конуры. И мы ведём друг друга на выход, сшибая локтями и железобетонными головами углы. Мы держим, друг друга, мы держимся вместе. Чтобы не упасть, чтобы достойно завершить дистанцию. И разорвать финишную ленточку распахнутой грудью, стоя в полный рост!
Пермь-Хмели
15.03.15 г.
Частная Охрана
© Copyright: Евгений Староверов, 2008
Свидетельство о публикации №208040700477
Свидетельство о публикации №208040700477
Рецензии
На это произведение написано 8 рецензий, здесь отображается последняя, остальные - в полном списке.