Мишка

       

На пути с аэродрома в городок большой зелёный луг, густо усыпанный жёлтыми одуванчиками, белыми ромашками и другими цветами. Тепло, солнечно. Настроение чудесное: задание на командировку оказалось нетрудным, выполнил успешно; сейчас пообедаю и поеду домой, в свой гарнизон. Насвистывая что-то весёлое, иду по узенькой тропинке в столовую. Смотрю, в стороне от тропинки молодой парень с интересом рассматривает что-то в руках.
-- Что у тебя?
-- Да вот подобрал птенчика, вывалился, наверное, из гнезда. Да уж очень молоденький.
Подхожу. Точно: молоденький воронёнок, хоть уже и оперился – чёрный, дальше некуда, но клюв ещё жёлтый.
-- Что будешь с ним делать?
-- Да – ничего. Если у Вас есть дети, возьмите, может, выкормите.

       Поблагодарил парня, взял птенчика. А он, как почувствовал, что попал в добрые руки, особенно и не вырывался. Да и куда ему, такому беспомощному, слабому, неприспособленному.
Тут же в столовой раздобыл картонную коробку, наделал в ней отверстий для воздуха и посадил в неё воронёнка. 200 км автобусом по извилистой дороге, проложенной по болоту, ехать часа четыре. Едем.
-- Что у Вас в коробке?
-- Птенчик. Везу сыновьям.
-- Не довезёте: птицы тряску не переносят.
 Жаль, думаю, но посмотрим…
Перед тем, как войти в подъезд своего дома, прислушался: ворочается, скребётся воронёнок.

  Появление в нашей квартире нового жильца было встречено с восторгом. Закрыли окна, чтоб Мишка ( единодушно назвали его Мишкой ) не вылетел, да он в первые дни и не пытался. Хотели его покормить, а он клевать не мог. Тогда бабушка размочила в молоке белый хлеб и стала «вмазывать» эту кашицу ему в клюв. Глотает! Ура! Мишка спасён! В первые дни так его бабушка и кормила, затем стала «вмазывать» ему в клюв каши и, постепенно, всякое другое. Инстинкт есть инстинкт, и Мишка довольно быстро стал сам клевать и ( вороны всеядны) есть всё подряд. На глазах быстро рос, креп и из молоденького глупого птенчика – несмышлёныша, превращался в крупную красивую птицу, очень весёлую, бойкую и даже с задиристым характером.

Лето, окна у нас раскрыты, и Мишка свободно улетал из квартиры и возвращался в неё. До чего же он был забавным!
Читаю дома газеты. Слышу с ближайшего дерева громкое и требовательное «Карр!» Зову: «Мишка! Мишка!» Через две секунды на подоконник опускается чёрный блестящий любимец и громко объявляет «Карр!»
Прибегает соседка и торопит бабушку: «Забери своего Мишку, а то он часы и кольцо утащит!» Бабушка бегом в квартиру соседей, а у них (окно открыто) Мишка сидит на радиоприёмнике, где лежат её часики, кольца, серьги. А вороны, как и сороки, почему-то любят таскать всякие блестящие предметы. Спасли соседей!

С Мишкой связано много разных историй!
Выходит из подъезда карапуз и жуёт большой бутерброд. «Карр!» Слетает с дерева Мишка и садится малышу на плечо. Бутерброд брошен, малыш бежит с рёвом: «Мама, Мишка бутерброд отнял!» А наш красавец, победно оглядываясь, «терзает добычу».
Умиляющая всех картина, когда Мишка вместе с детьми играет в песочнице, стала привычной и никого не удивляла. И он людей не боялся, и дети его присутствие принимали, как должное.

Так и жил он, красивый, сильный, с лоснящимся чёрным оперением, ворон с нами рядом. Все знали Мишку, на зов он откликался своим неизменным «Карр!», а к нам, если звали, прилетал на окно и, отодвинув клювом гардины, заскакивал в комнату.

Всё было бы нормально, если б не излишняя доверчивость Мишки. Играл он как-то с детьми в песочнице и не заметил как к нему ( к нашему и всеобщему любимцу ) подкрался извечный птичий враг, кот. Налетели люди, отняли Мишку у кота. Тело Мишки не пострадало, а ногу ему кот поранил – прокусил. Присыпала бабушка рану стрептоцидом, забинтовала. Но птица не поняла, что на ноге у неё спасительная повязка. Стал Мишка срывать бинт. Бабушка снова наложила повязку. Мишка вырвался, сел на дерево ( хорошо, что невысоко ) и опять -- срывать бинт. Смотрю: бинт одним концом запутался за ветку, а на другом конце висит Мишка. Скинул я тужурку и – на дерево. Схватил раненого красавца, распутал узлы и – домой. Снова бабушка присыпала и забинтовала ранку, но Мишка не мог терпеть повязки и, улетев в окно, опять начал её срывать.

       Зажила всё-таки птичья лапка, но в Мишке появилась недоверчивость и подозрительность к людям. Жил где-то недалеко, к нам прилетал всё реже, но на зов по-прежнему отвечал неизменным «Карр!»

К осени стал появляться ещё реже и в тот период, когда большие стаи птиц потянулись на юг, наш Мишка исчез. Нет, в южные страны он улететь, конечно, не мог: вороны не перелётные птицы. Видимо, осенью он избрал жильём более удобное место.

Весной мы заметили, что возле дома нередко стал появляться ворон. Он часто садился на дерево напротив нашего окна и подолгу смотрел и на окна, и на детскую песочницу. А когда, заинтересовавшись чем-то в траве, спрыгнул на землю, мы увидели, что он «прихрамывает» на правую лапку. Неужели наш Мишка? Стали его звать, птица заволновалась и, к нашей радости, ответила громогласным знакомым «Карр!»

Хоть и отвык он за зиму от людей, хоть и стал совсем «вольным вороном», диким, но помнил, видимо, и нашу заботу о нём, и кота, повредившего ему лапку.
Так захотелось погладить нашего Мишку, «поговорить» с ним ласково, заглянуть в его понимающие, с лукавинкой, глаза. Но он был недоступен. Да это и хорошо: «зверь» должен жить на воле, «в природе», а не среди людей.