Малышка Энни

Энни всегда была папиной любимицей. Не то, чтобы он делал нам подарки хуже или уделял меньше внимания, нет. Но с ней он вел себя по-другому. Может, дело в том, что мы уже выросли и не нуждались в таком внимании, как наша малышка. У нас были свои заботы, и мы знали, что у отца работа, он занят. А Энни была слишком мала, чтобы понять это. Да, для нее это и не имело никакого значения. Она знала, что когда он освободиться, то обязательно найдет для нее немножечко времени. Он находил его для всех нас. Папа не пропустил ни одной игры Вики, и исполнял все ее желания. Меня он считал своим другом и ездил со мной на рыбалку, хотя ни он, ни я на самом деле не любили рыбачить. Мы сидели у костра, говорили обо всем, а потом ложились спать в палатке – это было самым лучшим временем за всю рыбалку.
Энни была его маленькой принцессой, но он не говорил ей об этом, чтобы она не задирала нос. Мама подстригала ее под каре, но только папа знал, что наша малышка мечтает о длинных роскошных волосах. Энни никогда не плакала и не убегала, когда приходило время идти к парикмахеру. Она брала за руку маму, и они уходили. В такие дни мама каждый раз покупала ей новую заколку и глаза Энни сияли не хуже камней на ее новом украшении, хотя она и не любила стричься. У нее этих блестящих безделушек было, наверное, миллион.
Она носила короткие платьица, а на ее маленьком, бежевого цвета, кашемировом пальто всегда была какая-нибудь брошь. Обычно животные: собаки, мишки, кошки.
Энни любила сидеть на коленях отца и слушать его. Неважно, что он говорил. Он мог разговаривать с мамой или с кем-то по телефону, мог рассказывать ей какую-то историю. Ей просто нравился его низкий голос. Она любила, когда отец улыбался.
По вечерам Энни сидела с Викой и смотрела, как та занимается. Хотя Энни и было пять лет, она наизусть могла прочитать, наверное, дюжину стихов Лорки. Она не знала значения некоторых слов, и не всегда понимала смысл, но читала с таким чувством, что у кого угодно навернулись бы слезы. А когда не могла уснуть, приходила ко мне, и мы засыпали вместе.
Отец не читал ей сказок на ночь и не отвозил в школу, как никого из нас. Он был слишком занят. И поэтому, самым любимым временем для Энни было, когда он забирал ее из школы. Когда он приходил, она бросалась ему на руки с криком:
- Попочка!
Целовала его, а потом оборачивалась и смотрела на класс, чтобы все видели, что за ней пришел отец. Но чаще всего она оставалась с еще несколькими ребятами, за кем еще не приехали родители. Она не хотела больше играть ни с кем. Одевалась и ждала его.
Двенадцатого октября день рождения Энни. В этот день она надела свое самое красивое синее платье с рукавами-фонариками и тонким темно-синим ремешком на талии. В школу ее отвел папа и сказал, что заберет в три часа. Он поцеловал ее, но она не хотела идти:
- Энни, тебя там все ждут, - он присел на корточки напротив нее. - Ведь у тебя сегодня день рождения, - улыбнулся папа. - Одноклассники хотят поздравить тебя.
- Но я не хочу идти в школу. Я хочу с тобой. Обещаю, буду хорошо себя вести. Хочешь, я могу тихонько посидеть в твоем кабинете, или в машине.
- Энни, нет. Я заеду за тобой.
Папа поцеловал свою малышку, и учительница отвела ее в класс.
В классе ее поздравляли. Энни улыбалась и смеялась со всеми. Когда поздравления закончились, и дети начали заниматься своими обычными делами, Энни чуть ли не каждые полчаса спрашивала: «Сколько времени?». На перемене она проскользнула через прутья забора и собралась идти домой.
Энни шла вдоль школьного забора по тихой улочке, свернула направо и прошла еще немного. Она остановилась, чтобы перейти дорогу, дождалась, когда загорелся зеленый цвет светофора, посмотрела по сторонам, машин не было. Тогда она зашагала через дорогу. Энни не успела сделать и трех шагов, как из-за поворота появился автомобиль. Глухой звук и никаких криков. Папа ехал забрать Энни. Перед перекрестком был затор. Он вышел из машины и пошел пешком, не хотел опаздывать.
Отец пробежал с ней на руках, наверное, два квартала до ближайшего госпиталя. Ее ручка беспомощно болталась. Он прижимал ее к себе и держал голову Энни так, чтобы случайно не повредить что-нибудь. Но было уже поздно. Изумрудная брошь в виде лаврового венка на пальто Энни сцепилась с папиным свитером. Понадобилось несколько секунд, чтобы отсоединить их. Но врачи не стали говорить ему, что спешить уже некуда.
Папа сидел в коридоре приемного покоя, когда мы приехали. Его щеки впали, глаза блестели от слез. Лицо не выражало совершенно ничего. Я сел рядом и взял его за руку. Вика присела к нему на колени, обняла и заплакала. Мама стояла в стороне. Она не подходила к нам. Ее руки были сложены на груди, она нервно кусала нижнюю губу. Папа подошел и обнял ее. По щекам мамы струились слезы.
Мы поехали домой. На заднем сиденье папиной машины скулил щенок – подарок для Энни.