Персональный рай

Дон Романо сидел на балконе своей виллы, с которого открывался завораживающе дикий вид на абсолютно голый скалистый берег. Ограниченная лишь взглядом одного из влиятельнейших наркобаронов Колумбии обрывистая линия берега, ломаная, будто сгоряча оторванная чей-то исполинской рукой, с незапамятных времен отделяла морскую стихию от измученной земли. Там, далеко внизу, если хватит духу встать на самый край этой пропасти, можно было увидеть во всей красе непрекращающуюся ни на минуту яростную борьбу свирепых волн с упрямыми утесами.
Но это было там, где-то далеко внизу. А здесь, с любимого места размышлений Дона Романо, угрюмый обрыв без всяких прелюдий переходил в дивную синеву до самого горизонта. Морская гладь казалась такой же недвижимой, как и земля, но непрестанно, с изумительной красотой блистала мириадой солнечных бликов под послеполуденным южным солнцем.
Когда-то давным-давно, когда Дон Романо был еще очень молод, он впервые посетил этот укромный уголок. Тогда здесь была бедная рыбацкая деревушка из нескольких хижин. И он до сих пор отчетливо помнил тот момент, когда после скромного обеда под крышей приветивших их рыбаков, он бродил по деревеньке, погруженный в мысли о предложении того чиновника и случайно оказался на окраине, на безлюдном, продуваемым горячим ветром обрыве. Он пробыл здесь до самых сумерек, любуясь представшим ему видом моря и скал, который ему необъяснимо пленил. Тогда же он и принял решение, которое в тоге вывело его в итоге к этому же самому месту.
И вот, круг замкнулся, выхода нет. Он снова здесь.
Дон Романо вспомнил те времена, когда сонное спокойствие рыбацкой деревни в один миг сменилось громкой, суетливой, кипучей деятельностью. Окрыленной давней мечтой молодости, подкрепленной немалыми деньгами, новый хозяин вознамерился основать на этом заброшенном берегу свою вотчину. Отстроить роскошную виллу, а все вокруг превратить в цветущий сад. Этакий персональный рай на земле.
Все вокруг неузнаваемо преобразилось, потакая прихоти человека. Но этот самый обрыв Дон Романо велел не трогать, и оставить его в том же виде, каким он его увидел в первый раз. И с тех пор его излюбленным занятием, всякий раз, когда он бывал на вилле, стало долгое, бездейственное созерцание этой нетронутой бесплодной линии скал и бескрайнего моря за ней.
Сейчас все вокруг: вилла, окружавший ее сад, было совершенно вымершим. Как и этот обрыв. Царила тишина первозданной природы. Никаких человеческих звуков. Только далекий, тревожный гул прибоя далеко внизу. А еще ветер, шелестящий листвой, пахнущий морем и зноем.
Дон Романо обожал свой персональный рай. Не было, нет и никогда не будет, ни в какой загробной жизни, даже если он попадет на небеса, ничего лучше всего того, что сейчас видел и ощущал Дон Романо. И он не верил ни в какой загробный мир. Его мир был здесь. И здесь же, как у всякого мира, у него вместе с раем был и персональный ад.
А вот и эль Диабло пожаловал.
Больше похожий на мумию своей невероятной высушенностью и выпирающими костями, обтянутыми дочерна загорелой кожей, перед балконом появился синьор Гонсалес. Его одежда – бежевые брюки и бледно-розовая рубашка – висели на нем как на вешалке и делали его вид еще более гротескным.
Дон Романо, будь он владыкой ада – никогда бы не позволил так себе являться. Даже перед падшими душами, которым прямая дорога в преисподнюю. Эль Диабло выглядел каким-то растерянным и встревоженным.
Ах, да! Ведь он прошел сюда, не встретив ни одной живой души на всей вилле. И видимо этого он никак не ожидал. Не ожидал увидеть Дона Романо в полном одиночестве и безмятежно спокойного.
- Синьор Гонсалес! Я ведь помню нашу с вами первую встречу. Вы тогда были не таким худым, но одевались так же плохо, как и сейчас. Я же, помнится, еще тогда предложил вам хорошего портного. Действительно хорошего! Я сам у него тогда одевался. Вижу, что вы до сих пор так к нему и не обратились? Что ж, остается только позавидовать тому, у кого вы одеваетесь. Такой состоятельный постоянный клиент! Чем же он вас так заинтересовал?
Все время, пока Дон Романо говорил, синьор Гонсалес, сначала не знающий, куда себя деть и как поступить, постепенно свирепел и, в конце концов, набрался храбрости и сорвался.
- Замолчи! На этот раз тебе не выкрутиться! Куда же делась вся твоя армия? Где же все эти твои телохранители и охрана?? Решил покончить со всем вот так, только ты и я? Как благородно! Да, бывали и раньше у тебя такие внезапные приступы. Но ты глупец, раз позволил этому бесполезному чувству собой овладеть сейчас! И раз забыл, что мне благородство всегда было чуждо!
Он сделал знак рукой, и на Дона Романо в тот же миг уставилось несколько дул автоматов. Ну конечно! Другого от этого человека и не ожидалось! Привел с собой наемников для смелости! Кто бы мог подумать!
Дон Романо вдруг почувствовал совершеннейшее чувство превосходства над этой жалкой пародией Князя тьмы его собственного ада. Дон Романо всегда чувствовал это превосходство, но сейчас оно стало практически осязаемым.
Ему всегда нравился его собственный ад, который не поджидал его где-то там, «за гробом», а был здесь. Ведь он сам его создал, прекрасно понимая, что без него настоящего рая на земле не получится никогда. Вот только уж очень несуразного он себе Люцифера подобрал. Надо это исправить. - Синьор Гонсалес, похоже добрая память ушла от вас вместе с последними остатками плоти, оставив бесполезные кости и кожу. Почему бы вам не вспомнить, о том моем «приступе благородства», который, в итоге, позволил вам сейчас стоять передо мной?
- О чем ты говоришь?
- Помнишь, как ты первый раз оказался в этом месте? Тогда здесь была лишь рыбацкая деревушка, в которой я провел некоторое время. Я прекрасно помню, как ты примчался сюда еле живой от страха, а за той по пятам неслась банда головорезов Дона Энрике, которому ты сильно задолжал? Ты тогда умолял меня о защите, рассказывал, что ни в чем не виноват. Как кстати на меня тогда накатил этот очередной приступ благородства, не правда ли?
- Это было давно! – Кричал взбешенный синьор Гонсалес, чуть не подпрыгивая не месте. – И те деньги я не украл! Я собирался отдать долг! Мне нужно было помочь матери, она тогда сильно болела!
- Синьор Гонсалес, мы здесь сегодня не для того, чтобы врать. Я думал ты это понимаешь! Тогда я не позволил учинить над тобой расправу, и уладил все вопросы с Доном Энрике. И все это лишь ради твоей матери, которая была доброй и любящей женщиной. Которую я знал с самого детства.
- Не тронь мою мать! Она давно умерла!
- Это так. Только ты за ней никогда не ухаживал, даже и не думал. Определил в какую-то грязную лечебницу для бедных. А сам растратил все деньги и принялся за старое. Я слишком поздно об этом узнал. Ей уже не помогли лучшие врачи из Штатов, которых я пригласил. А когда ее хоронили, ты был где-то в Европе, просаживая последнее в барах, казино и борделях.
- Не строй из себя святошу!! Вспомни, сколько раз я тебе помогал, прикрывая от властей! Да, это ты помог мне устроиться на таком высоком посту, но ведь не из благородства же! У тебя тогда были свои планы, и я помогал их тебе осуществить… Да о чем ты говоришь?! Ты хоть задумывался о том, чего стоило другим людям – сотням и тысячам, все, чем ты сейчас стал? Сколько жизней поломано и сколько их оборвалось ради тех денег, которыми ты купил полстраны?? Даже если эту виллу построить из надгробных камней с кладбища, все равно оно будет крохотным, по сравнению с тем, что сделал ты!
- Отвечу честно, синьор Гонсалес. Раньше, пока был молод и горяч – не задумывался. Тогда я думал лишь о том, как бы побыстрей разбогатеть. Мне хотелось многого, чего у меня тогда не было. А вот сейчас как раз задумался. Поэтому и позвал тебя сюда.
- И что же ты от меня хочешь??
- Хочу понять, глядя на тебя, кто я такой, и годишься ли ты на роль эль Диабло.
- Ты что, спятил? Ударился в религию? Кокаин тебе все мозги сжег? Ладно, мне плевать. Я хочу получить свою долю денег. Я имею на это право. И хочу, чтобы ты отдал их мне прямо сейчас, пока окончательно не свихнулся.
- Подумать только! Неужели в тебе проснулась смелость? Ты решил, что твой новый высокий пост дает тебе возможность требовать от меня «свою долю» денег?
- Теперь у меня есть влиятельные друзья, которые заставят тебя это сделать!
- Пока что я вижу только этих наемников. – Холодно сказал Дон Романо. - Они и есть твои новые влиятельные друзья?
- Посмотрим, как ты заговоришь, когда я назову тебе их имена! – Синьор Гонсалес ни на шутку расхрабрился. – Они собьют с тебя всю спесь!
- А что ты скажешь на это. – Дон Романо взял в руку бокал вина. – Есть в Боготе некий синьор Хавьер Эрнандес, которому мне стоит сказать всего несколько слов, и тебя уже не спасет никто. И я, как ты, наверное, уже понимаешь, в этот раз за тебя заступаться не буду.
Синьор Гонсалес смертельно побледнел. Его смуглая кожа стала какой-то серой. Он покачнулся, и, как показалось на мгновение, чуть не упал. В глазах читался явный ужас.
- Что… И…И что.. Что же ты решил? Ты что-то решил? – Синьор Гонсалес булькал, как рыба, открывая рот.
Дон Романо долго молчал, смотря на любимый вид. Внезапное напряжение застыло в воздухе. Казалось, даже замолчал прибой и ветер. Синьор Гонсалес и его наемники это почувствовали и напряглись, нервно сжимая автоматы.
- Я думаю, что ты больше не мой эль Диабло. Нужно найти другого, куда страшнее прежнего. Он мне будет теперь больше подходить. Дон Романо повернул голову к совершенно ошарашенному, только что уволенному служителю Зла, и поднял бокал.
- За тебя, синьор Гонсалес!
В тот же миг, как подкошенные стали падать один за одним, ничего не понимающие наемники, словно Дон Романо произнес какое-то страшное и смертельное заклятье. Ошарашенный синьор Гонсалес безумно смотрел на это зрелище, как вдруг отлетел на пару метров к обрыву и упал навзничь.
Дон Романо удовлетворенно допил вино, и неторопливо спустился к трупу.
Хорошее настроение испарилось, когда он увидел как под этим несуразным телом, ставшим после смерти и вовсе ни на что не похожим, расплывается лужа крови. Дон Романо почувствовал раздражение от того, что эта мерзкая куча плоти так испортила его заповедный уголок. Словно бельмо на глазу оно портило весь прекрасный вид моря и обрыва.
Дон Романо в ярости повернулся к вилле, чтобы позвонить и вызвать обратно всю прислугу, и чтобы она немедленно убрала всю эту дрянь, как внезапно ощутил сильнейший удар в грудь и очутился на скалах. В изумлении посмотрев вниз, он увидел, как на белой рубашке неотвратимо материализуется безобразное пятно крови. Его крови.
Синьор Гонсалес!! Кто бы мог подумать, что он додумается себя подстраховать! Или быть может это его таинственные влиятельные друзья?
Но Дон Романо жалел сейчас только об одном. В глазах темнеет, и в этой темноте пропадает его мир. Его рай и ад. Навсегда. Дон Романо так обожал свой персональный рай. А вместо этого ему наверняка подсунут дешевый суррогат ада, рожденный скудной фантазией синьора Гонсалеса. С ним же и в главной роли.
Жаль.