Куля зажигает по радио перед нацией

– Ваше канцлерское безбашенство, вы речь к нации написали? – Штирлиц строго но справедливо посмотрел на Кулю.
– Да, накарябала кое-что, – высокомерно ответила та и мысленно ужаснулась тому, что она накарябала.
¬¬– Иосиф Виссарионыч вычитывал?
– Само собой, не бзди… те, – убедительно сказала врушка и вновь мысленно ужаснулась: «А кто это?»
¬– Через полчаса выступаем.
– Уж я выступлю! – подумала Куля, кивнув головой. – Уж как я вам всем сейчас выступлю! Жаль, только слуха у меня нет. Зато голос хороший. Громкий.
«Дорогие немецко-фашистские друзья! Вот и пришел конец войне. На улице весна. И несмотря на развалины и раны в душе, давайте верить в позитив! Давайте зажигать и веселиться, потому что это наша с вами победа – наша – над вами, а ваша – над этим грёбаным фашизмом. Я сама фашизм ненавижу. А еще почему-то негров… Шутка. Специально для вас написала вот такую песенку…»
Куля прокашлялась и запела:
– Сегодня в Рейхе выходной,
Сегодня будут танцы!
А мы идем вдвоем с тобой
Бухать и целоваться!
А сейчас припев:
Стоит фашистик,
Худой, как глистик,
Гестаповский держит зажим.
До чего же мне ваш ненавистен
Идиотский фашистский режим!
Ну вот, бурные аплодисменты!
Куля, довольная и розовая, поглядела на Штирлица. Тот одобрительно кивнул, и знаком показал, что запись закончена.
На следующее утро ведущие мировые издания опубликовали отклики на речь нового канцлера Германии. Лидеры держав-победительниц единодушно одобрили выступление нового немецкого премьера, отметив в ней стремление покончить с преступной идеологией и встать на рельсы мирного демократического развития. А Иосиф Виссарионыч даже прислал телеграмму:
« Неплохо, неплохо, товарищ Кулемадзе. Только зачем вы применили уменьшительно-ласкательное «фашистик» и «глистик»? Ведь так мы вызываем жалость к врагу! Вай-вай-вай! Нужно переписать и выступить заново…»