Подвиг

Он никогда не был героем, вообще никогда, а потом вдруг взял и совершил ПОДВИГ, да, да, не удивляйтесь, действительно совершил. Его никто об ЭТОМ даже не просил, в принципе и необходимости такой не было. А он вот смог, то есть сделал, я бы даже сказал, совершил.
 Он очень долго и основательно к ЭТОМУ готовился. Потому, что "...нельзя вот так с кондачка совершать, это ведь вам не то, что там, скажем, чаю попить, с сухарями, или вроде пива. Это, так сказать, гораздо серьезнее, я бы даже сказал, глубже..."
 Он давно начал вынашивать свой замысел, подошел к ЭТОМУ обдуманно. Днем ничем себя не выдавал. А ночью, ночью он много думал, обмозговывал ЭТО. День за днем, неделю за неделей, месяц за месяцем, год за годом. Сначала у него не было четкого плана, он вообще в принципе не знал даже того, в какой области ЕГО совершить. Лишь со временем к нему начало приходить понимание. Появился план, прорабатывались детали, ПОСТУПОК приобретал формы и необходимый размах. И чем ближе был финал, тем сложнее было усидеть на месте, он стал много и нервно курить, стряхивая пепел мимо баночки из-под кофе "Пеле", постоянно вскакивал, ходил по своей маленькой, обшарпанной комнате, теребя свои редкие, жидкие волосы, записывал что-то на клочках бумаги. Иногда вскрикивал: "а что если, может..., хотя нет... или все-таки попробовать... нет, вероятность ошибки слишком велика, я не могу пойти на неоправданный риск... я должен все тщательно обдумать..."
 Час икс надвигался на него с той же необратимостью, с какой "Титаник" шел к пресловутому айсбергу, но если корабль безропотно пошел ко дну, то наш герой не обманул своих собственных ожиданий, а выстоял в ожесточенной битве с окружающей действительностью, и СОВЕРШИЛ. Он все же пришел к намеченной цели триумфатором.
 Одним безоблачным майским утром он встал пораньше, принял ледяной душ, тщательно побрился, приготовил традиционную яичницу, прихлебывая, выпил кружку обжигающего кофе, выкурил терпкую, утреннюю сигарету, надел чистую, тщательно отутюженную рубашку, костюм и вышел на улицу. Впервые в жизни он шел не сутулясь, с высоко поднятой головой, вызывая восторженные взгляды прохожих, женщины сворачивали шеи, смотря ему вслед, а он шел. Его ни на миг не оставляло чувство собственного превосходства и весь мир был брошен к его ногам. Ощущение приближающегося момента торжества окрыляло и заставляло сердце замирать. С каждым шагом его щуплые плечи расправлялись все сильней и сильней. "Вот ОНО, вот... уже совсем скоро...",- повторял он, потирая свои взмокшие от напряжения ладошки. Казалось, его ноги не касались земли, и он летел подобно гордому орлу, высматривающему добычу.
 Он вошел в свой офис, вежливо поздоровался с секретаршей, круглыми, немигающими глазами загипнотизированного кролика, смотревшей на него, и величественно прошествовал за рабочее место. Миг торжества близился, он уже чувствовал запах победы.
 Как всегда, ровно в 8.15 к его столу подошла уборщица, мочаля грязной, мокрой тряпкой застеленный линолеумом пол, он трепетал в ожидании, и когда она уже собиралась пройти мимо, он сказал: "Слушай ты, дрянь! Тебе, тут за что деньги плотют, на? Ты под моим столом полы мыть будешь, или одно из двух?". Та, опешив, встала в недоумении: "Но вы меня никогда об этом не просили...". "Заткнись, когда я тебя спрашиваю. Тряпку в зубы и поперла, курва!"...
 Это был безусловный триумф. "Жаль, что у меня нет детей, которым я бы мог рассказать о своей храбрости",- подумал он и принялся точить огрызок карандаша.