Первая скрипка

1.
Сегодняшний концерт идёт скучно. Как всегда в последнее время. Я уж и позабыл, когда был весёлый концерт. Скучно, по крайней мере мне. Не знаю, кому на таком концерте может быть весело. Разве, какому зрителю. Из тех, кого называют меломанами. Играем-то мы, как обычно, на уровне. Не лучше, не хуже. Ну, может, чуть лучше. Или, скорее, чуть хуже. Отрабатываем, короче, номер. Когда-то мне бывало весело на концертах. И даже на репетициях. Но скоро вся эта лавочка надоела. Каждый день одно и то же. И каждый вечер. Играем-то мы, правда, разные вещи. Но сколько можно играть? А ведь стаж-то у меня - всего ничего и до пенсии ещё играть и играть. После консерватории меня сразу приняли в наш симфонический. И сразу - первой скрипкой. Ну и что? Даже никому не нужные аплодисменты и вшивые цветы - и те достаются дирижёру. Или солисту какому. А мне что? Как и остальным первым скрипкам, как и другим оркестрантам - фиг с маслом. Зарплатка какая ни есть. А больше - шиш.

Ладно, хватит о грустном. Скоро у первых скрипок пауза и можно будет посмотреть на ножки Леночки, а если удастся, если дядя Соломон и тётя Изабелла не помешают, то и на грудь. Надо же, этот старый хрыч Веретенников, рассадил нас с Леночкой. Какой-то смешной предлог ещё выдумал. Мол, так интонирование лучше. Бред да и только. Наверное, что-то заметил. Да и тётя Изабелла с дядей Соломоном так хитро на меня поглядывали, когда Веретенников велел мне и Леночке сесть по разные от них стороны. Раньше-то мы сидели рядом и я мог ненароком торкнуться локтем леночкиной груди. Или ножку мизинцем зацепить. Наверняка заметили. Одна Леночка не замечала и не замечает. Рассадил нас Веретенников, и, когда играю, я вовсе Леночку не вижу, потому как она - справа, а башку свою я должен клонить влево, к любимой скрипочке, гори она огнём. А в паузах дядя Соломон выставит своё брюхо, а тётя Изабелла сиськи свои выпятит - где за ними изящную Леночку увидишь? Лишь лодыжки да туфельки - без труда. А чтобы всё остальное - наклоняться вперёд надо. Мне и наклониться не трудно, но не будешь же в такой позе сидеть всю паузу. У Веретенникова глаз зоркий - как же - профессионал - опять что-нибудь выдумает. Чёрт бы их побрал, этих дядю с тётей. Никакие они мне не родственники, это я их так про себя для юмора называю, Соломона Абрамовича и Изабеллу Юрьевну, которая вовсе не Изабелла, а вообще-то Анжела. Но она себя зовёт Изабеллой, не знаю уж ради юмора или почему ещё. И другим Изабеллой представляется. Мне всё равно, пусть будет Изабелла. Ничем не лучше Анжелы. И уж во всяком случае куда хуже, чем Леночка.

Ну всё, пауза, не отвлекайте...

2.
Да, что-то не весело играется. Похоже, Веретенников опять не в духе: вяловато дирижирует. Ладно, я и без него знаю, когда форте, а когда фортиссимо, большинству же - всё равно. Отыграли - и ладно. Боже мой, как же это надоело. Играешь-играешь - и никакой благодарности. Было бы для кого стараться. Сидят сонные, во сне ворочаются, ждут не дождутся антракта, чтобы в буфет. Галёрка одна, как положен, внимает. Но теперь и галёрка не та. Где бедному студенту набраться на концерты? А раньше где было бедному студенту набраться, как ни на концерте. А те, кого папаши финансируют, в ложах со своими подружками щиплются. И на что им музыка? Когда-то хоть в своё удовольствие игралось. Теперь же и удовольствия - чуть - в глубине спинного мозга, в нижней его части. Ещё и Валик постоянно образину свою вперёд тянет, вправо выворачивается. Что он там увидеть пытается? Никак, на Леночкины ножки не насмотрелся. А туда же - первая скрипка. Подавал парень надежды да весь вышел: повинность отбывает. Конечно, профессионал, ничего не скажешь. И кто его воспитывал? Конечно, Соломон Абрамович, кто же ещё. Через мои руки таких валиков прошло - не сосчитать.

И вообще, что бы бедняга Веретенников без меня делал? Однажды проговорился он после моего раз в жизни больничного. Ты, говорит, Соломон, моя последняя надежда на хорошую первую скрипку. Ну а толку? Изабеллу, вон, как ни пытается, сдвинуть не может. Правда, вот, Леночку, эту да, перспективную девочку Веретенников заприметил. Старается ребёнок. Может, толк со временем и будет. Не одни же евреи первыми скрипками становятся. Хотя, если присмотреться (мне ли нужно присматриваться?) и у Леночки еврейская кровь есть, и у того же Валика, а уж у Изабеллы... Эх, да что говорить, видел кто-нибудь когда-нибудь симфонический оркестр без единого еврея? То-то и оно... Вот уедут все на историческую родину, а кто не уедет - в бизнесмены подастся, остальные - вымрут. И не будет в этой стране музыки. Представляете себе, страна без музыки. Одни гитары электрические да барабаны. И эстрадный вой. Этот вой у нас песней зовётся. Боже мой, куда мы идём. Откуда ещё Леночки берутся? А ну как превратится она с возрастом, не дай боже, в Изабеллу такую себе, мужем обзаведётся, детишками. И будет на работу в платье с масляными пятнами приходить. Глаза бы мои на неё не смотрели, на Изабеллу то есть. Хорошо хоть сидит справа. А как пауза попродолжительней, так не преминёт меня локтем в бок толкнуть и какую-нибудь пошлость сказать, вроде того, почём вчера лук на рынке сторговала.

Так... что-то кушать захотелось. Бедный животик мой зажурчал, еды затребовал. Ничего, вот она, пауза, а бутербродик с колбаской тоже вот он, в кармане...

3.
Ну и концерт нынче. Публика какая-то дёрганая, вроде как ждёт - не дождётся неизвестно чего. Обычно известно: антракта. Дамы - шампанское, кавалеры - коньяк - всё под икру красную, икру чёрную, балычок. Знаем мы их. Это Валик только шебуршит, что он, мол, артист, его место в буфете. В сортире его место. Фу, слово-то какое вырвалось. Хорошо хоть не вслух. А в буфете - вот эти вот, что при деньгах. И чего им не сидится? Футбол сегодня, что ли? Иначе, почему бы ни слушать спокойно. Музыка - прелесть, оркестр, пусть и не чудо, как хорош, но вполне на уровне. Веретенников, конечно, как всегда будет недоволен. Но сам виноват: дирижирует на четвёрку с плюсом. Зачем-то Леночку рядом со мной посадил. Валик ещё возмущался по этому поводу, а тот ему что-то про интонирование завернул, как будто он объяснять обязан, почему решил так, а не иначе. Правда, худа без добра не бывает: теперь её бесстыжие коленки у меня перед глазами не торчат. И чего ей нужно? Играешь в приличном коллективе, так будь добра и одевайся соответственно. А то прямо как моя невестка. Ну, та секретаршей работает, ей, вроде как, по должности положено. А эта чего? Валика соблазнить? Так он и без того смотрит на неё, как кот на масло, даром что не облизывается. Или Соломона? Но Соломону что Леночка, что её скрипка. У него своя получше будет. И тоже, между, прочим, первая. Все мы - первые скрипки. А может, на самого Веретенникова глаз положила? Как же, у Веретенникова жена, которую он, как он говорит, любит безмерно. Впрочем, что им, молодым, до какой-то жены.

Вчера на рынке такую парочку видела. Ну просто дедушка с внучкой да и только. Соломон с Леночкой. Разве что у того брюшко поменьше. Идут, милуются, покупают, выбирают, торгуются, за ручку то и дело друг дружку берут. Слышала, как он её девочкой называл, а она его - папулей. Может, и правда, дочка? Только вот сюсюкали они как любовники. Тьфу, смотреть противно. Кажется, даже поцеловались в толпе. Я отвлеклась, как раз капусту торговала. Не зря, заметьте: купила считай что за полцены. Хорошая, надо сказать, оказалась капуста. Тугая. Стушила её со свининкой - пальчики оближешь. Мои ели и нахваливали. Вот бы бедному Соломону такой капустки. Но ему, небось, со свининой нельзя. А я ничего, ем. Нам татарам всё равно. Надо бы Соломону рассказать про капусту. Когда он такую ел? Точно, в паузе и расскажу, подразню, чтобы не зазнавался. А то Изабелла Юрьевна, Изабелла Юрьевна. В старухи меня, что ли, записал.

Вот, кстати, и пауза...

4.
Да, невесёлый что-то сегодня концерт. А бывает, - ну, просто душа радуется и поёт вместе со скрипкой. Это когда, прежде всех, Веретенников, дирижёр наш драгоценный, счастлив. Только последнее время такое всё реже и реже. И публика должна соответствовать. Хотя наше-то дело - как раз-то и довести публику до соответствия. Потому и зависим мы, игра наша, уровень её определяется исходным материалом. А где он нынче, качественный исходный материал? Студенты-консерваторцы по кабакам играют. На концерт, если кто и придёт, то, чтобы девушке своей или, наоборот, ухажёру в глаза пыль пустить. И ждёт - не дождётся, когда вся история про музыку кончится и можно с чистым сердцем и дорогой душой перейти к сексу. Не для кого играть. Галёрка, которую те самые студенты и оккупируют, и та ожиданий не оправдывает. Про остальной зал и говорить нечего: на концерты ходят заради престижу. Да и наши - тоже не очень. Даже Соломон Абрамович, звезда застарелая, и Валентин Михайлович, звезда восходящая и всё никак не взойдущая, вяло, вяло играют. О Изабелле Юрьевне и говорить нечего. Той дай цены обсудить - и счастлива. Хорошо ещё, большей частью она Соломона Абрамовича своими ценами развлекает. Считай, каждую паузу. Меня она игнорирует. То ли по этому поводу, то ли вообще. Наверно, и так и так: другого повода поговорить у неё просто не бывает. А Валик, для меня Валентин Михайлович, бедный, что ни пауза, вперёд подаётся, шею в мою сторону выворачивает, вот-вот свернёт. Ну и чего ему надо? На коленки мои посмотреть. На, смотри. Сказал бы когда или намекнул хотя бы. Так нет, ходит вокруг как лиса у капкана, глазки масляные томными делать пытается. Тоже мне - герой-любовник. Играл бы лучше лучше.

Ой, что-то я отвлеклась. Веретенников, вон, уже косится. Ну-как во вторые скрипки за нерадивость переведёт. Нет уж. Выбилась в первые - теперь никто и ничто меня отсюда не вытолкнет. И не надейтесь. Правда, не это самоцель. Для меня музыка - всё. Как там у них, у мужиков, "первым делом самолёты"? А у меня первым делом музыка. А мужики не то что потом - очень потом. Не говоря о, когда серьёзно, грядущих следом пелёнках-распашонках. В общем, собраться и ни о чём таком не думать. Играть, играть. То есть думать об игре, о пассаже этом и следующем, который может быть труднее предыдущего. И за Веретенниковым следить, что он там подскажет с опытом своим громадным, куда руку поведёт. Ох, Веретенников-Веретенников, как бы я в вас влюбилась. Ну на что вам ваша мымра, арфа эта разнесчастная, которая и в оркестре-то сидит лишь благодаря вам? Бросьте её. На мне женитесь. Как бы мы тогда заиграли. Так ведь нет же, не бросит. Однолюб чёртов. Все так говорят. И он говорит и другие про него. Не про то, что он чёртов, а что однолюб. Что-то я чёрта не к месту вспомнила. Музыке сродни дьявол. Дьявол, где ты? Помоги! Возьми мою душу, дай взамен сам знаешь что. Не возьмёт и не даст: он на мужиках почему-то исключительно специализируется. Ладно, о дьяволе потом, а сейчас - играть.

Доигралась. Уже и пауза вот-вот. Ладно, нужно сосредоточиться и следующий кусок сыграть, как никому и не снилось. Играть, играть, играть...