Молитва. рассказ о вере и любви

Я раньше не верил в Бога.
Теперь верю!
Я раньше никогда не открывал свое сердце.
Теперь оно открыто для веры и любви!

Был самый обычный сентябрьский день, ничем не отличающийся от других таких же осенних дней. И этот обычный нью-йоркский небоскреб тоже ничем не отличался от своих гигантских собратьев. Разве что тем, что на его 66-м этаже находился офис мистера Фрэнсиса Оригана.
Мистер Ориган был человеком, мягко говоря, немолодым. В конце концов, 82 года – это даже не преклонный возраст, а настоящая старость. Для кого-то. Но не для Фрэнсиса Оригана. Несмотря на годы, он был бодр и придерживался принципа – лучше жить работой, чем гнить на пенсии. 
– Мистер Ориган, – звонкий голос его двадцативосьмилетней секретарши в селекторе звучал приглушенно. А может, это его слух настолько ослабел?
– Да, Джейн, – ответил он чуть дрожащим голосом.
– Вы не забыли, что время принимать таблетки?
– Да, конечно, прошу вас.
Спустя полминуты в дверях появилась Джейн, неся стакан с водой и несколько таблеток.
– Ох, как надоели мне эти лекарства! – ворчал старик.
– Но ведь именно благодаря им вы так молодо выглядите, –  улыбнулась Джейн.
На лице Фрэнсиса тоже появилась улыбка, показывающая, что он, если захочет, может быть не только суровым начальником, но и обаятельным человеком.
– Вы всегда знаете, как сказать старику приятные слова. Машина подана, Джейн?
– Да, вас уже ждут.
Спустя несколько минут президент корпорации «Ориган продактс», взяв трость, в сопровождении своего секретаря Джона Декстера спустился на лифте и сел в лимузин.
Он ехал на открытие детского приюта, построенного на деньги его компании по его же распоряжению. Наконец-то он выполнил обещание, данное когда-то самому себе.
Колеса тихо шуршали, унося мистера Оригана вдаль. И от города, и от нынешнего времени. Он вспоминал прошлое, те далекие годы, когда он был подростком. За окном лимузина мелькали деревья, пешеходы, рекламные баннеры. Но глаза старика смотрели не за окно, а вглубь прошедших десятилетий.
– Мистер Ориган, теперь ваша мечта сбылась – вы построили самый крупный и оснащенный лучше прочих детский приют, –  сорокалетний Декстер осторожно наклонился к своему шефу. – Надеюсь, вы счастливы?
–  Счастлив? Не знаю Джон, не знаю. –  По щеке старика медленно катилась слеза…

* * *

Он вспоминал Чикаго 1946 года – город рабочих, проституток и пьяниц, город железных дорог и бедных кварталов. В одном из таких кварталов и жил пятнадцатилетний Фрэнки (тогда еще не мистер Фрэнсис Ориган) со своей матерью Софи. Она работала прачкой, а еще подрабатывала посудомойкой в соседнем питейном заведении. Денег еле-еле хватало на жизнь и на то, чтобы платить за жилье, которое они снимали. В комнатушке кухню и гостиную разделял лишь занавес.
– Фрэнки, сынок, что ты делаешь? – устало спросила мать.
– Читаю книгу, которую дал дядя Бен.
–  Да какую книгу мог тебе дать этот пьяница! Меньше бы ты с ним водился.
–  Она называется «Приключения Гекльберри Финна». Очень интересная.
– Может, тебя вывезти во двор?
– Нет, мам, мне и здесь хорошо.
Горьким взглядом мать смотрела на сына, сидящего в инвалидном кресле. Он стал калекой еще в шестилетнем возрасте после неудачного знакомства с крышей. У семьи тогда не было денег ни на обследования, ни на лечение. После падения местный врач сказал, что у мальчика перелом позвоночника, и он никогда уже не сможет ходить.
Отец Фрэнки, раньше работавший на чикагских верфях, был призван в армию и отправился на войну. После высадки союзников в Нормандии два года назад им пришло извещение о том, что Джордж Ориган  пропал без вести. Его сослуживец, вернувшись домой после ранения, зашел к ним и сказал, что там была такая бойня, что вряд ли кто-то выжил. «Если вам сообщили, что он пропал без вести, то, скорее всего, Джордж уже мертв», - сказал он, пытаясь сделать так, чтобы они не травили себе душу ложными надеждами. Но, даже несмотря на эти его слова, мать с сыном в глубине души все же надеялись на возвращение мужа и отца.
А сам Фрэнки каждый день молил Бога о том, чтобы вновь начать  ходить и устроиться на работу. Так он смог бы помочь матери, выбивающейся из сил на двух работах. Ей удавалось поспать всего три-четыре часа в сутки. Пособие, полагающееся семье военнослужащего, они не получали, так как не был определен статус Джорджа – жив он или не нет.
Молитвы Фрэнки были отчаянные, но, видимо, Бог их просто не слышал. Или не хотел слышать. Но мальчик продолжал молиться:
–  Господи, если Ты есть, верни нам папу. Пусть он будет раненый или больной, но пусть вернется. Мы с мамой так тоскуем по нему. И еще – прошу Тебя, Боже, помоги мне идти, а не ползать по земле. А если не можешь или не хочешь помочь, тогда просто убей меня, чтобы я наконец отдохнул от боли и безысходности.
Дни шли за днями, вертясь в бесконечной и тягостной суете. А женщина с мальчиком жили, вернее, существовали вдвоём в этом мире жестокости и нищеты.
Тот вечер Фрэнки запомнил на всю жизнь. Мать только что вернулась с одной работы и уже собиралась идти на вторую, как раздался стук в дверь. Женщина вздохнула и тихо сказала:
–  Надеюсь, это не хозяин с требованием заплатить за жилье. У нас пока не хватает денег. – А потом повернулась к двери и крикнула: –  Входите, открыто!
В дверях показался мужчина лет сорока в военной форме. Увидев его, Софи вскрикнула и упала в обморок.
–  Отец, –  закричал Фрэнки.
Подняв жену с потрепанного ковра, Джордж спокойно произнес:
–  Ну, вот я и дома.
Очнувшись в объятиях чудом вернувшегося мужа, Софи не помнила себя от радости и плакала от счастья. Джордж рассказал им, что был контужен близким взрывом артиллерийского снаряда и потерял сознание на поле боя. Его нашли французские крестьяне и долго выхаживали. Контузия была сильной – он на время потерял речь и зрение, а когда выздоровел, Франция уже была освобождена от фашистов, и он обратился в американскую военную комендатуру. Там восстановили его документы и, как пострадавшего при ранении, отправили на родину.
Жизнь маленькой семьи постепенно стала налаживаться. Джордж стал получать военную пенсию, снял квартиру побольше и устроился на работу. А вот Софи работать перестала. Она теперь не стирала чужое белье и не перемывала грязную посуду, а вела домашнее хозяйство. А в скором времени у Фрэнки родилась сестра. Ее назвали в честь матери Джорджа – Маргарет, а сокращенно Мэгги, маленький ангелочек с ясными глазками. Скопив денег, отец купил семье собственное жилье. Софи была счастлива, но когда она спрашивала мужа, где он работает, он отвечал, что это государственная тайна, потому что он продолжает работать на военных. И больше никаких подробностей.
Софи была так счастлива, что больше ни о чем не спрашивала. И не обращала внимания на некоторые несоответствия в рассказах и поступках мужа. Но Фрэнки, развивший в себе наблюдательность за годы вынужденного сидения в инвалидном кресле, подмечал все.
–  Папа, –  спросил он как-то отца. –  А ты помнишь тот день, когда я упал?
–  Помню, сынок, но мне не хочется вспоминать об этом.
–  А почему тебя не нашли после боя, а сразу сообщили нам, что ты пропал?
–  Будет время, я расскажу тебе об этом.
–  Ты уже очень давно обещаешь, но так и не рассказываешь.
Отец промолчал.
–  Папа, а ты пойдешь на верфи встретиться со своими друзьями Хэнком и Сэмом?
–  На днях обязательно пойду.
Мальчик тоже замолчал, но не потому, что ему было больше нечего спросить, а потому, что был поражен ответом отца – у того не было друзей по имени Хэнк и Сэм. Но больше вопросов отцу Фрэнки не задавал – ему было достаточно того, что папа дома, что у них все хорошо. Он подумал, что, возможно, из-за ранения отец частично утратил память. И решил больше его не беспокоить. 
Через пару месяцев после того, как они переселились в новый дом, отец собрал в одной из комнат специальную установку с поручнями и костыли странной формы, которые крепились на спине кожаными ремнями. На вопрос Фрэнки – что это такое – отец ответил прямо и коротко:
–  Это для тебя. Чтобы ты снова мог ходить.
–  Но врачи сказали, что я никогда…
–  Ты должен верить. Но не врачам, а мне. И себе самому –  тоже. Ты должен всей душой поверить в то, что снова пойдешь. И тогда все у тебя получится. Для того, кто верит, нет ничего невозможного.
Он надел на сына костыли, закрепил ремни и поставил его между поручнями.
–  Держись и сделай шаг.
–  Я боюсь.
–  Я поддержу тебя.
Фрэнки шагнул, держась за поручни. Но его ноги, отвыкшие от ходьбы за время долгого пребывания в инвалидном кресле, подогнулись, и он рухнул на пол.
–  Я не могу, мне больно! – закричал мальчик.
Но когда на шум в комнату вбежала мать и спросила, все ли у них в порядке, они с отцом хором ответили:
–   Всё нормально.
Следующие несколько месяцев отец постоянно возился с сыном, делал ему массаж мышц ног, разрабатывал новые упражнения и упорно пытался заставить сделать хоть шаг. В это время начала ходить и малышка Мэгги, и Фрэнки, глядя на сестру, радовался и горевал одновременно. Радовался ее успехам и горевал из-за своих неудач.
Отец был упорен и непреклонен.
– Сынок, не останавливайся! Продолжай делать упражнения, и ты пойдешь.
– А ты сам в это веришь?
– Верю! – ответ отца был таким твердым, что поневоле запал в душу мальчика.
 Фрэнки продолжал упражнения, не забывая и о молитвах. Теперь он не просто просил Бога помочь ему восстановиться, но и благодарил за спасение жизни отца, за то, что он вернулся, что семья не только собралась вместе, но и увеличилась.
Три года после отцовского появления пролетели для Фрэнки очень быстро, украшенные звонким смехом маленькой сестренки, счастьем, светившимся в глазах матери, и уверенностью в словах отца. На восемнадцатилетие сына Софи испекла большой пирог, семья собралась вокруг стола. И тут отец, встав со стула, сказал:
– Давайте поблагодарим Всевышнего за те блага, которые он нам дал – за жизнь, за любовь, за силу и терпение. А еще – за то, что Он даст нам в будущем.
– Сынок, задувай свечи, – сказала мама голосом, полным нежности.
Он закрыл глаза и загадал то же желание, что и последние двенадцать лет.
Когда праздник закончился, все разбрелись по своим комнатам. Но  Фрэнки не лег спать, а уселся у окна в глубоких раздумьях. Жизнь казалась ему прекрасной. За одним исключением – его желание никак не хотело сбываться. Отец уже прошел с ним недостающую школьную программу и подготовил к поступлению в колледж. Кстати, Фрэнки в очередной раз подумал  о том, что мама даже не заметила, что ее муж, который до войны был простым рабочим со школьным образованием,  вернулся человеком, явно окончившим университет. 
Да, все прекрасно – есть и дом, и достаток, и самый лучший отец… Вот только его беспомощные ноги до сих пор являются препятствием на пути к его счастливому будущему.  Но, возможно, Богу просто надоело слушать его просьбы, и у Него совсем иные заботы. «В мире столько людей, которым гораздо хуже, чем мне», – подумал юноша. А потом вспомнил, что сказал отец перед тем, как они приступили к праздничной трапезе, и снова начал молиться. Но уже по-другому.
– Спасибо тебе, Господи, за то, что вернул нам папу. Спасибо Тебе за все, что даешь нам каждый день. Спасибо за мамино счастье, за малышку сестру. За всё это прими мою бесконечную благодарность! Я счастлив тем, что у меня есть.
Эта молитва неожиданно умиротворяющее подействовала на Фрэнки. Он пересел с кресла на кровать, лег и уснул таким спокойным сном, какого у него давно не было. А во сне увидел себя, прыгающего с мячом и пытающегося закинуть его в баскетбольную корзину.
 Следующий день был таким же, как и все предыдущие –  спокойным и размеренным. Отец вернулся вечером с работы, поцеловал мать, обнял дочь, потрепал сына по плечу. А после ужина, как всегда, повез сына в его комнату для упражнений.
Фрэнки уцепился за поручни, собрал все свои силы и… сделал шаг. Потом – второй. Третий… Затем отпустил поручни и пошел.
Отец улыбнулся.
– Я же сказал, что у тебя все получится, если ты поверишь в себя. Вот и получилось.
В голосе была радость и гордость за сына. А еще почему-то – печаль. Фрэнки тогда не придал этому значения.
– Софи, посмотри на Фрэнки. Он  смог сам пойти, – крикнул отец, зовя жену.
Она вбежала в комнату и не поверила своим глазам. Что тут началось!..
Мама смеялась и плакала одновременно. Мэгги, уцепившаяся за ее платье, подпрыгивала и радовалась вместе со взрослыми.   
А уж радость и счастье Фрэнки вообще невозможно было описать. Сбылась его мечта. Отец обнял его и прошептал:
– Ну вот, теперь моя миссия выполнена.
И такая горечь прозвучала в этих словах, что вся радость Фрэнки вдруг пропала. Он удивленно посмотрел на отца, но тот уже смеялся со всеми, как ни в чем не бывало. И что-то неприятное царапнуло сердце мальчика. Что-то, чему он не мог найти объяснения. Но по юношеской привычке не думать о плохом, он отбросил эти мысли в сторону. 
С того момента каждый день Фрэнки становилось все лучше и лучше. А через полтора месяца он уже ходил и бегал так, словно того страшного падения с крыши никогда и не было. Врачи, к которым они обратились, только руками разводили от удивления.    
К концу лета Фрэнсис Ориган подал документы в колледж и с успехом сдал вступительные экзамены.
А в ноябре, на День Благодарения, когда вся семья по традиции собралась за столом, отец вдруг сказал:
– Дорогие мои, завтра я отправляюсь в командировку в Лондон. Работа там будет засекреченная и трудная, поэтому не знаю, когда вернусь. 
– Ну что поделаешь, Джордж, милый, –  грустно сказала Софи. – Ты и раньше уходил, но всегда возвращался. Я буду ждать тебя, ты же знаешь.
–  Конечно, знаю, – ответил он и улыбнулся. Но эта улыбка не затронула его глаз.
После ужина отец сказал, что перед отъездом хочет поговорить с сыном наедине. Мать с дочерью отправились спать, а Джордж с сыном вышли на крыльцо дома. И тут юноша вдруг вспомнил все свои наблюдения и опасения и прямо спросил отца:
– Папа, скажи мне честно – ты вернешься?
Отец молчал.
– Кто ты? – прошептал потрясенный Фрэнки. – Ты очень похож на папу, у тебя его лицо, его голос, но… Ты ведь не он? А кто тогда?
 – Я… – Джордж начал говорить, но осекся, помолчал минуту, а затем продолжил, словно вспоминая и рассказывая нечто давно забытое. – Редко, очень редко, когда людские молитвы бывают так сильны, что идут из глубины души, нам дозволяется на время вернуться. Я – твой отец, и в то же время – не он. Я  – ответ на твои молитвы. Я выполнил возложенную на меня миссию и теперь должен вернуться. К сожалению, следом за мной уйдет и Мэгги. Прости, сынок, но она не из этого мира и не сможет остаться. Вы подарили этой ангельской душе три с лишним года своей любви. Она будет это помнить. А вы с мамой будете жить еще очень долго, неся людям добро и любовь. Скажи маме – но не сейчас, а как-нибудь потом – что я ее любил и буду любить всегда. Это все, что я хотел сказать. Будь сильным, маме понадобится твоя помощь, когда мы уйдем.   
  Отец уехал на следующий день. А через неделю после его отъезда утром Софи нашла Мэгги мертвой. Никто не мог сказать, что случилось с девочкой – она просто заснула и не проснулась. Соседки шептались: «Ее забрали ангелы».
Отец так и не вернулся. Когда Софи обратилась к властям, чтобы найти мужа и передать ему известие о смерти дочери, чиновники удивились: «Вы же еще пять лет назад получили извещение о том, что он пропал без вести. Никакой другой информации о Джордже Оригане у нас нет». Софи зарыдала, а Фрэнки, который был рядом с ней, обнял ее за плечи и постарался побыстрее увести домой.
Женщина так и не смирилась с исчезновением мужа и ждала его всю жизнь. А жизнь ее была долгой. Она отпраздновала с сыном окончание им колледжа, гуляла на его свадьбе, вынянчила трех внуков и даже увидела правнука – ее внучка, дочь Фрэнсиса, которую он назвал Мэгги в честь сестры, родила мальчика за полгода до кончины Софи. 
Она угасла тихо, не болея, спокойно простившись со всем, что оставляет на земле. За три дня до ее смерти Фрэнсис наконец рассказал матери обо всем – о возвращении отца, о его миссии. А главное – передал ей слова Джорджа: «Я ее любил и буду любить всегда». Софи улыбнулась и сказала:
– Вот и хорошо. Значит, скоро я встречусь и с ним, и с моей девочкой.
И после этого не произнесла уже ни слова, впав в забытье, из которого уже не вышла.
* * *
    …Лимузин затормозил. И президент корпорации «Ориган продактс» очнулся от воспоминаний. Двери здания приюта были украшены цветами и воздушными шарами. Все ждали только его.
Фрэнсис Ориган направился к дверям таким бодрым шагом, что его секретарь, который был вдвое моложе, еле за ним успевал.
Произнеся приветственную речь перед воспитанниками приюта, педагогами и репортерами, он завершил ее словами, которыми стали путеводной звездой его жизни:
–  Верьте в себя. Всегда. И тогда все у вас получится. Для того, кто верит, нет ничего невозможного.
После речи он торжественно перерезал красную ленту, символизируя открытие приюта. Все разразились аплодисментами. А мистер Ориган улыбнулся, тихо произнес:
–  Спасибо Тебе, Господи! Я счастлив тем, что у меня есть.
И незаметно растворился среди толпы.