Разговоры пробуждающихся растений

Апрельские дни – дни сокодвижения у деревьев и кустарников. Раньше всех зацвел орешник около Пущинского института – спустил сережки мужские вперед, а потом женские, потряс ими. Невзрачные цветы… Зато какие плоды будут! Если не оборвут, не сорвут орехи до их зрелости, белочки полезут на вершину кустарника и запасут себе зимней еды. Орешник жаловался соседям: “Зачем рвут зеленые орехи? Ни себе, ни белкам! Ведь сколько сережек, а из всего женского соцветия орехов будут единицы!”
Соседи, ива-верба, береза и каштан, снисходительно терпели первенство орешника в цветении. Соки в них забродили тоже, но еще неделю, другую придется ждать вербе, а другим деревьям дольше. Ива считала, что дети-плоды – не главное в жизни :
- Ну, дети… С ними так трудно! Да и не весть, что уродится! Может, дурнушки, - ива становилась красавицей в желтых пушках соцветий. Первые шмели и пчелы летели ее опылять и собирать нектар. Пчелы из него делали первый в году мед – ивовый мед. Однако ива сама была беззаботна и размножалась отпрысками, поскольку плоды ее невзрачны, да и редко семена были жизнеспособными.
- Да и зачем думать об осени, - говорила ива, - когда впереди радости Весны!
- Не скажите! – кивала береза своими раскидистыми ветвями. – Я только семейными радостями и живу. Как апрель к концу подойдет, я выброшу свои сережки и буду щедро сыпать пыльцой. Об этом и стихи сложили:

Пыльцой осыпаны плечи и грудь,
Витает ее аромат –
То дети березы пылинки летят,
Причудлив, случаен их путь.
По сердцу ли встретится женский цветок,
Где можно ожить, прорасти
И продолженье свое обрести
В короткий весенний срок?

- А потом, к осени, мои детки – самолетики полетят, полетят и дадут новые ростки на новом месте. И я буду завоевывать пространство, не то, что орешник и ива, сидящие на одном месте. И дети их случайные, и что-то не видно, чтобы распространялись по свету с такой скоростью, как я.
Каштан зацветал в мае, а вперед, в апреле, давал не цветы, как орешник, ива и береза, а распускал листья. Солнце отражалось от жирных листовых почек, их секрет сверкал в солнечных лучах. Вот-вот лопнет почка и откроет радостный молоденький свернутый в трубку лист. Развернется листок и станет шикарной дамой - ажурным причудливым листом. Красота! А впереди – цветение, роскошь чудесных соцветий: белый цветок с красными пятнами, обозначающими нектарники, оранжево-красными пыльниками с пыльцой, желтыми рыльцами пестиков! Каштан знал, что ему нет равных по красоте и плодовитости. Плоды – красавцы зеленые с шипами, а внутри рыжая и гладкая забава для ребят осенью: из мясистой кожуры плоды достать глянцевый орех.
- Дети – это важно, - промолвил каштан. – Но идет отбор – 2-3 ореха из соцветия в 20-30 цветков, а потом из семян редко появляется новый каштан. – Каштан снисходительно напомнил, что он не дичок какой-нибудь. А требуется питомник, чтобы взрастить саженец для будущего хорошего дерева.
Через дорогу росли рябина и черемуха. У них-то – майские цветы и плоды, но им хотелось тоже что-нибудь сказать апрельским собратьям по сокодвижению: “А вот съедобные плоды – только у орешника, как и у нас. Много ли пользы птицам и другим зверям от вас? А человеку?”
- А нам все равно, - обиделась ива. – Мы человеку нравиться не хотим. Какие плоды!? Чуть расцветешь, уже ломают. Обычай, видите ли, завели, ветки ставить в угоду религиозным обрядам!
- А меня тоже дерут, только в июне, на Троицу,- вздохнула береза.
- А меня никто сейчас не тронет, - обрадовался Весне орешник. - Я им сейчас не нравлюсь ( Он имел ввиду людей).
- А вот я нравлюсь всегда, - надулся спесью каштан и надул щеки от сытости (почки набухали на солнце, и даже так было красиво).
Снегирь на рябине разыскал старую ягодку, проглотил, тряхнул ореховые ветви – полетела невзрачная пыльца: - Фу! – подумал он. – Какие мудрецы! Забыли, что главное – привлечь птиц красными плодами. Ведь я лечу, куда хочу и семена разбрасываю. Орехи мне не проглотить, ивовые плодики – одна шерсть невкусная, а микроскопические самолетики, плодики березы, мне на кончик клюва ловить глупо. Ягоды – вот, что по мне!
Грачи были с ним не согласны: - Рябины и черемуха – красы много, а где вить гнезда? То ли дело береза, дупла бывают, и скворцам место!
Зима выдалась сиротская, многие птицы далеко на юг не улетали. Сорока тоже на Средиземное море не летала и спешила позаимствовать новости у случайного журавлика, отставшего от стаи. Тот подумал и подлил масла в огонь:
- Воды, братцы, мало. Как будете жить? Засуха надвигается. В Европе почти лето, а зима была без снега.
Призадумались говоруны.
- Мало нас стало, - сказал орешник. – Воду ивам не собрать, как прежде. Да и березки нынче скукожились, плохо растут. Леса сажать надо!
- Сажать нас надо много! – поддержал каштан.
- Беру обязательство поднять грунтовые воды, чтобы предотвратить засуху, - рапортовала ива. – Легче будет сажать, и приживутся посадки лучше.
А береза сказала: - Не буду разбрасывать пыльцу и семена бесплатно. Теперь жизненную необходимость услугами заменили. Хочешь жить – плати! Ведро воды – один саженец, капля воды – одно семя или 10 пыльцевых зерен. – Она, по глупости, думала, что рыночная экономика – основа жизни.
Молчавшая до селе черемуха, почки которой выделяли синильную кислоту–цианид, сказала, что организовала охранное ООО, и своих деток поставила охранять территорию от других видов. Часто вокруг черемух нет других деревьев и кустарников.
Хитрая трава – ежа, овсяница, горец – не занимались разговорами. Чуть солнце пригрело, земля оттаяла, полезла из всех щелей, даже асфальтовых. Она не задавалась глобальными проблемами. Просто умела радоваться весеннему зову пробуждения Жизни.