Автобиография, или почему Демоница именно такая

03.04.2008

       Мама моя очень хотела ребенка, но лет 6 не могла забеременеть. Когда оба моих родителя совсем уже было отчаялись, у них случилась девочка.
       Представьте мамин ужас, когда она увидела, что столь долгожданный ребенок родился мертвый. Девочку унесли сразу после родов, мама потеряла сознание.
       Когда она очнулась, ей сообщили, что девочку выходили, но она слаба, потому долго не приносили. В конечном итоге эта история закончилась хорошо, и мама моя назвала девочку именем, которое любила с самого детства – Мария.
       По ряду вышесказанных причин мама окружила своего ребенка возможной и не возможной заботой, и в ней извечно сидел страх потерять свое дитя.
       Я мало что помню из своего столь раннего детства, помню только чувство брошенности. У меня была добрая заботливая и понимающая мать, а отец был лишь наполовину. Помню, что папа долго не возвращался с работы, я плакала, а мама всеми силами пыталась меня успокоить, говоря, что папа вот-вот придет. Но чаще приходил он так поздно, что я уже спала и не помнила этого. Поэтому, когда мне было всего лишь 3 года, я лишилась отца – развод. Но я его очень любила. До сих пор во мне живо воспоминание, как мама и папа качают меня на одеяле, это одновременно и страшно и смешно и, кажется, я вот-вот коснусь ручкой люстры.
       Я росла очень необычным ребенком. Еще когда отец жил с нами, я, закрыв глаза, могла рассказать ему, что в данный момент делает мама. И никогда не ошибалась. А деду рассказывала о стоении солнечной системы. Я вечно летала в облаках и делала все медленно. А в 3 года я сказала маме, что на небе живут светлячки и наблюдают за людьми, и что один такой светлячок спустился ко мне и все-все рассказывает, потому я так много могу и так много знаю. Я не помню этого, все со слов мамы.
       Знала я и впрямь много. И не по годам была взросла. Когда меня отдали в детский сад, вернувшись в первый же день домой, я пожаловалась маме на сверстников, сказала, что они шумные и мне с ними неинтересно. Нянечка говорила маме, что весь день я либо смотрю в окно, либо стоя в углу наблюдаю за другими детьми. Также я никогда не играла с ними на улице. Мама говорит, что ей долго приходилось учить меня пачкаться и не бояться этого, как делают другие дети.
       В конечном итоге меня отдали в старшую группу, где чувствовала я себя лучше. Но из-за слабенького здоровья в детский сад я ходила мало: неделю хожу, неделю болею. Потому, было принято решение, для поправки моего здоровья перевести меня жить на природу. Был в оперативном порядке куплен домик с участком в 6 соток в костромской области в маленьком городке с оригинальным названием Буй, и меня перевезли туда.
       Там я и жила 3 года до школы с бабушкой и дедушкой по материнской линии, а мама изредка приезжала (не шутка – 400 км от Москвы) на два-три денечка. В Буе у меня и появились первые друзья: Денис Копьев – соседский мальчишка, на год меня старше – и Наташа Соколова – Денис меня с ней и познакомил.
       В Буе пошла жизнь значительно лучше: лес в четырех кварталах от дома, речка через дорогу, свежие ягоды и овощи, куча игрушек, солнечные лета и снежные зимы. Но главное – у меня было двое друзей, с которыми мы были почти всегда вместе, лишь зимой оба уезжали на учебу или нечто подобное, и я оставалась в обществе бабушки с дедушкой, книжек, плюшевых зверят и сугробов. Пусть они тихонько и издевались надо мной из-за слабого здоровья и наивности, но это были мои Друзья.
       В то время дед начал подготавливать меня к школе: учил читать, считать, писать. И научил, потому в школе снова я опережала своих одногодок. Он учил меня всему, что только тогда я могла усвоить: шить, готовить, прибираться по хозяйству.
       За 3 года мое здоровье заметно улучшилось, а так как мне стукнуло 7 лет, меня отправили обратно в Москву поступать в школу. Помню, как Денис и Наташа провожали меня, расстроенные, что будут видеть меня лишь на редких каникулах. Обоих не было видно за огромными букетами, тайком собранных на клумбах родителей. А Денис потом долго бежал за автобусом, что повез меня и маму на вокзал, и махал рукой.
       В школе одноклассники меня почти сразу невзлюбили. Издевались, как только могли, игнорировали, одной моей фамилии сколько досталось. А я просто молчала. Могла за весь день ни проронить ни слова, и всегда в графе “поведение” в моем дневнике стояло “прим”. Училась я очень хорошо, и были даже времена, когда училась лучше всех в классе.
       Отношение одноклассников ко мне было очень неоднозначным. Как это обычно и случается, все в классе разбились на дружеские пары. Когда такая пара ссорилась, с меня временно снимался статус гонимой всеми, и ко мне шли за советом. Сначала один человек из пары, каждый раз добавляя: “Только ей (ему) не говори!”, следом второй с теми же словами. Такой образ жизни научил меня трем важным вещам: слушать, понимать и молчать. Знали бы Вы, сколько во мне умерло секретов…
       И каждый раз, когда ко мне кто-то приходил, мне казалось, что я наконец обрела друга, раз человек мне доверяет, я готова была простить все ранние издевательства, лишь бы у меня был друг. Но потом пара мирилась, и об меня снова вытирали ноги. И так каждый раз.
       Я начала осмысливать себя и задумываться над такими вопросами, которые мало какому ребенку вообще в голову придут, еще в начальной школе. Помню, как в 8 лет сказала маме, что “я знаю, почему мои одноклассники так ко мне относятся. Они не принимают меня. Они чувствуют, что я не похожа на них, но не знают чем.” Мама несколько дней прибывала в недоумении. А я все думала, откуда я такая: инопланетянка, гостья из будущего или меня просто подбросили? Примерно такие мысли меня и посещали, я отлично их помню. И уже тогда появилось бесконечное желание научиться быть такой, чтобы меня принимали, чтобы общаться со всеми наравне, чтобы быть такой, как все.
       А на каникулах я приезжала в Буй и мысли уходили. Но, ненадолго. Помню такой эпизод: моя троюродная сестра (а она жила там, на той же улице) со своей подругой (кажется, она мне тоже приходилось какой-то родственницей, но еще более дальней) решили во что-то поиграть. Я попросилась с ними. Они пошептались о чем-то и предложили поиграть в салки. Меня сразу же осалили, а сами убежали. Я не могла их догнать, я была слишком слаба. А к моему десятилетию Денис Копьев подружился с моей сестрой и друзей своих я потеряла. Стоило мне прийти в компанию к сестре, как все меня осмеивали. Я до сих пор не знаю за что, но видимо, причины они находили. Последние мои годы в Буе прошли очень однообразно, когда я выросла из игрушек – 10-11 лет – все дни возле приставки Денди.
       Потом бабушка заболела. Я отлично помню – первый раз это началось летом, после моего 4-ого учебного года, когда она смотрела кассету с моим выпускным из начальной школы. Эмоции так переполнили ее, что с ней явно что-то произошло. Всю ночь того же дня я не могла уснуть, слыша, как она разговаривает сама с собой. Дед остался ухаживать за ней, все хозяйство легло на него. Бабушка была не в состоянии что-либо делать, она целыми днями сидела напротив телевизора и пила пиво. Дом стал зарастать всем, чем только можно – дед не мог тянуть все один. Летом, когда я приехала туда, я попыталась вернуть дому прежний вид, но много ли может сделать десятилетний ребенок? Тогда я и поняла, что дом больше не будет таким, как раньше. Никогда. И что уже это не тот дом, в котором я жила, дом моего детства, который я так любила. Дом, где все лета солнечные, когда сад цветет и плодоносит, а около дома куча липкого песка и мои Друзья. Тогда я вспомнила все, что могла вспомнить на тот момент, “сфотографировала” глазами дом, каким он был раньше. Я до сих пор помню каждую трещинку на печке, которую дед заботливо замазывал глиной, вид из каждого окна, каждый узор на ковре, что висел в моей крошечной комнатке над кроватью, каждый шкафчик и его содержимое. Я только не могу сейчас вернуться туда.
       Дед запил, не справляясь морально с больной бабушкой, а не справляясь физически с хозяйством, стало сдавать сердце. Он сгорел всего за полтора года. Мой любимый дед, заменивший мне отца, научивший меня всему. А ему было всего 64…
       Дом вскоре продали, а мама перевезла бабушку к нам в квартиру. Год или два она жила с нами, а когда сознание ее по более прояснилось (со стороны похоже на обычный старческий маразм, хотя на тот момент ей и шестидесяти не было), она переселилась в бывшую их с дедом квартиру. По сей день она смотрит телевизор целыми днями. Но больше не пьет.
       Вернемся к моему периоду начальной школы. В то время (т.к. я была мала, а мама уходила на работу) к нам приезжали на некоторое время то дедушка, то бабушка из Буя. Но им это давалось тяжело – оба и в старости любили друг друга, и разлуки они переносили с трудом. Потому, кажется, с третьего класса я была предоставлено сама себе. Тогда я и начала впервые увлекаться мистическим, ровно настолько, насколько может увлекаться девятилетний ребенок. Речь идет не о сказках или фэнтези (фэнтези меня тоже увлекло, но, как ни странно, позже). Я читала серьезные книги, серьезных авторов. Сначала изучила хиромантию и травы, потом нумерологию, потом оккультизм и немного каббалы. И не могла дождаться, пока повзрослею, чтобы на себя можно было брать ответственность за практику.
       Большая часть тайком. Нет, я ничего не прятала, книги стояли в книжном шкафу почти на виду, но маме моей даже не могло прийти в голову, что ее дочка имеет такие увлечения не по возрасту. Все свои карманные деньги я скапливала и тратила на эти книги.
       Сложно сказать, отчего во мне так рано проявила себя эта склонность. Скорее всего она досталась мне от отца. Отец мой по молодости работал в самых разных сферах: от частного предпринимательства, до работы рядом с неким ядерным реактором. Он и сейчас остается крайне разносторонним человеком. Одной из его сторон было именно то, о чем я говорю. 28 лет он практиковал различные оккультные науки. Потом оставил это. Как он сам мне рассказывал, оттого, что знания начали на него слишком сильно давить. Цитирую: “Представь, что встретилась с давним другом. Ты рада его видеть, улыбаешься, пожимаешь ему руку… и в этот момент понимаешь, как и когда он умрет. Еще немного, и я начал бы сходить с ума…” В настоящий момент он активно практикует осознанные сновидения, и почти все, что я знаю об этой теме, я узнала от него.
       В седьмом классе, когда у нас началась биология, я сразу же невероятно заинтересовалась этой наукой. После уроков я могла часами сидеть в живом уголке, смежным с кабинетом биологии, кормя кроликов, убирая клетки, наблюдая за черепахами и ящерицами. Там же я дожидалась окончания учебных часов у нашего биолога, попутно с интересом слушая то, что он рассказывал другим классам. Когда его рабочий день заканчивался, мы сидели в живом уголке, иногда даже попивая чай, а наш биолог рассказывал мне о самых разных растениях и животных, и, конечно, о своих путешествиях. Также, видя, что мне интересна эта наука, он давал мне на прочтение самые разные книги. А, когда я утонула в биологии с головой, он посоветовал мне поступить в КЮБЗ – клуб юных биологов зоопарка.
       Там я пробыла всего полгода до ближайшей Московской городской олимпиады по биологии. Насколько мне не изменяет память, проходила она в МГУ. Я не заняла призовое место, но мои ответы им понравились, и меня пригласили в гимназию, находящуюся под покровительством МГУ, на био-химическое отделение. Куда потом мне не составило труда поступить. Потому я и оставила КЮБЗ – биологии мне хватало и в гимназии.
       Хотя одна проблема все-таки возникла. В школе, где я училась, преподавали один язык, мне – английский. В гимназии же английский был основным, и обязательно было изучение второго: немецкого либо французского. Он преподавался с 5-ого класса, а я поступала в 8-ой. Потому за лето мне нужно было изучить программу языка за те три года, что мои будущие одноклассники уже изучили. И мне это удалось. Я выбрала французский. Так и началась моя тяга к этому прекрасному мелодичному языку.
       Я думала, что когда поступлю в гимназию, то мой КЮБЗовский опыт поможет мне построить нормальные отношения с одноклассниками (с КЮБЗовцами, благодаря общим увлечениям я общалась неплохо). Но я ошибалась. Стало только хуже. Тогда я и стала извиваться, как уж на сковородке, пытаясь добиться расположения. Теперь, оборачиваясь назад, на то время, я вижу, насколько мерзко это было. Чем сильнее и быстрее я крутилась, тем больше получала по голове. Тогда я еще не умела играть в кого-то другого. И моя игра выглядела нелепо и смешно. Но так продолжалось лишь до моего пятнадцатилетия.
       Снова шагну в своем повествовании на несколько лет назад. Мой отец совершил еще одно событие, позже определившее мою судьбу. Когда мне было 11 лет, я увидела, что он постоянно что-то делает в мобильном. Все время раздавалось пищанье маленьких кнопочек, что разжигало мое любопытство. Тогда один раз я подползла к нему и стала наблюдать за происходящим на экранчике. Но там лишь мелькали имена и фразы… Не сдержавшись, я спросила у него, что это. И тогда отец рассказал мне про интернет. Что можно общаться с людьми на расстоянии, когда они тебя не видят, на самые разные темы. Так это восприняла я. И попросила его зарегистрировать меня в том чате, куда ходил он сам.
       Знали бы Вы, какие непознанные возможности мне открывались! Я практически никогда ни с кем не общалась, у меня не было ни одного друга. К тому времени уже ни в Москве (там никогда и не было), ни в Буе. А тут я могла, скрываясь за безликой датой, говорить-говорить-говорить… И меня бы слушали. Вернее, читали. Мне бы отвечали. Люди самых разных возрастов и национальностей.
       Так я оказалась в мире вымышленных имен и пустых разговоров ни о чем, в мире, передаваемом байтами и килобайтами в мой мобильный через радиосигналы волшебного GPRS-проводника (у меня даже появился мобильный! Что по тем временам невероятная роскошь!). Я помню, как отец зарегистрировал меня под никнеймом Nensi с паролем nuk, как я первый раз поздоровалась, и мне первый раз ОТВЕТИЛИ! Я уже тогда подспудно поняла, что теперь все будет по-другому.
       И все действительно стало по-другому. Я беспрепятственно общалась с людьми в двое-в трое старше меня, прикидываясь их ровесниками. И у меня это легко получалось, так как мыслила, как гораздо более взрослый человек. Было только 2 “но”: у меня по-прежнему не было реальных друзей, т.к. сверстники меня не понимали, и второе – не под каким предлогом мне нельзя было открывать свой возраст. Когда я попробовала однажды это сделать, мне не поверили и высмеяли меня, а так этого не любила. Меня высмеивали в школе каждый день, но все равно ничего обиднее этого быть не могло.
       Я стала “странницей по чатам”. Я примеряла столько ников: Nensi, Lora, B@gira, Rozo4ka, Artemida, Колдующая… Сколько я повидала сайтов: Mypuk, SeClub, Wab, Ковчег, Galli… Ах, Galli… На нем я пробыла около 2х лет, когда остальные меняла, как перчатки, я знала всех, кто “сидел” на тамошнем форуме. И даже один раз присутствовала на встрече.
       Я днями и ночами пропадала в мобильном, общаясь с людьми. Я брала то, что мне так не хватало все предыдущие годы. Интернет стал для меня всем, чем я жила (не считая тесного общения с природой и, управляющими ею силами). И я так полюбила всех старожил galli-форума.
       В чем-то этот сайт повлиял на мою судьбу. Там, когда мне стукнуло 14, я нашла первого своего парня (подчеркиваю – парня, а не любовь, ибо любовью сейчас назвать эти отношения язык не поворачивается). Потом, правда, мы быстро расстались. Помню, его слова о том, что я еще слишком по-детски невинна, и он не хочет меня испортить. Не поймите меня неправильно. И он, и я сейчас, цитируя его, имею ввиду душу. Чистую, простую детскую душу.
       Но все хорошее рано или поздно кончается. Цены на канал росли, как грибы по осени, и скоро отец переподключил меня другой канал мобильного интернета и установил единственный, на тот момент, поддерживающий его браузер. Но, главная беда, браузер этот не поддерживал страницы мобильного интернета, и мне пришлось уйти с galli-форума, даже не попрощавшись, оставив там единственных моих друзей.
       Зато через мобильный мне открылась дорога в большой интернет, находясь в котором, Вы читаете сейчас мои историю. И в конце марта 2006-ого я пришла на сайт знакомств Maybe. Будучи крайне коммуникабельной в сети (сказывался многолетний опыт), я быстро вновь обросла друзьями. Сделаю маленькое отступление: помню, как через месяц после моего прихода, 1-ого мая, когда мне исполнилось 15, как только пробила полночь, на меня посыпались со всех концов Maybe бесчисленные поздравления. И это был лучший подарок. Не сами поздравления, а то внимание, то тепло, что получала я в них от людей. Никогда еще столько человек не дарили мне столько тепла.
       Но через мобильный было не удобно ходить в большой интернет. И тогда мама приняла решение – подключить его к компьютеру. И тогда я утонула в сети окончательно.
       Благодаря тому же сайту, я часто встречалась с новыми людьми – его обитателями. Среди них был один человек, что мне показался во многом похожим на меня.
       Он рассказал мне одну печальную историю. Он 4 года любил одну девушку. А так как она была крайне ветреной, она металась постоянно между ним и еще одним человеком, имя которого он не называл. Каждый раз, когда она уходила, он предано ждал ее, зная, что она вернется, и потом снова встречал ее с распростертыми объятиями, прощая каждый раз ее предательство. Эта история заставила меня задуматься. Такой покорной любви и такой преданности я еще не встречала. И я бесконечно его зауважала.
       Я встретила его как раз в тот период, когда девушка была с другим, и он переживал тихую безнадежную депрессию по этому поводу. Видя это, я постаралась стать ему близким другом, которому он смог бы довериться и излить душу, я старалась помочь ему, как только позволяли мне силы. Но я могла очень мало, я стала лишь жилеткой.
       И я сама не заметила, как полюбила его. Эта и была моя первая и несчастная, но любовь… Уважение переросло в восхищение, а восхищение переросло в это столь сильное чувство. Причем абсолютно незаметно для меня. Незаметно я впервые испытала любовь. Потому я и помогала ему, подсознательно надеясь, что однажды он увидит во мне не только поддержку, и пыталась дать какой-то совет, как раньше бывало с одноклассниками, но каждый раз, когда мы созванивались, язык меня не слушался, и я несла чепуху. Оттого он и не заметил всего того, что творилось во мне. Он слишком сильно был занят своими внутренними демонами, и я показалась ему просто косноязычной. А когда мы виделись, тогда я еще и вела себя крайне глупо, совершая невыносимо нелепые поступки. Я даже пригласила его на свой день рождения – мое пятнадцатилетие, хотя до того мы виделись лишь один раз. Пригласила просто потому, что больше звать было некого. Лишь пару-тройку бывших одноклассниц с очень условным статусом подруг.
       А потом та девушка к нему вернулась. И плакаться стало незачем. Жилетка стала не нужна. И нам попросту стало не о чем говорить.
       Это был как резкий удар катапульты, разрушающий стену замка, моего воздушного замка. Тех надежд и мечтаний, которыми я жила долгое время. Я состояла лишь из них, ничего другого у меня не было. А после этого случая вообще ничего не осталось. Мне стало не за что держаться в жизни.
       Да, конечно, я радовалась за него. Я знала, что ему теперь хорошо, пусть и лишь на некоторое время, пока она снова не уйдет куда-нибудь. Но я же на что-то надеялась, и теперь поняла, что зря. С самого начала меня использовали, также, как использовали меня одноклассники. Замкнутый круг, по которому, я в очередной раз пробежала. И мне показалось, что такова моя судьба. Вечно бегать по одному и тому же сюжету, столь горестному для меня.
       Тогда я поняла, что если меня не будет, такой, какая я есть, то мне не придется бегать по этому кругу. И я решила измениться. И мне удалось это. Изменилось во мне все, вплоть до почерка. Как я потом говорила об этой метаморфозе – я убила себя, вырезав свою сущность без наркоза. Больно – а что поделать? Не стало той доброй бесконфликтной и безответной девочки-тихони, которая все, что имела, так это надежду на светлое будущее, где будет лучший, понимающий друг и кто-то, кому она будет дорога, да интернетных друзей. Не стало той одинокой девочки.
       Я стала жить под известным девизом: “Я не одинокая, я – одиночка”. И если раньше я любила людей, то теперь я их возненавидела, выпустив на волю все детские обиды. Я взрастила на благодатной почве чувства безысходности ненависть.
       И я стала намеренно отпугивать людей. Если раньше я старалась им помочь, то теперь мне было в сладость делать им больно. Не важно, как и кому, я била по самым больным точкам. Слепая яростная месть всему человечеству. Под мой меч не попадали лишь “избранные”, такие же отвергнутые.
       И я стала заниматься упорным отрицанием себя такой, какой я была до перемены. Я намеренно делала то, что раньше никогда бы не сделала, что даже не приходило мне в голову. И я наслаждалась, глядя со стороны, как моя прежняя сущность тает на глазах.
       Так прошло мое лето 2006-ого. Потом произошла встреча, выбившая меня из колеи. Я встретила одного человека, один в один похожего на мою первую любовь: схожая внешность, те же привычки и манера общение, тот же голос, то же имя! Я долго не могла поверить, что это другой человек, хотя на лицо были факты, что это так.
       Нет, я не влюбилась повторно. Я слишком долго боролась с собой, чтобы так просто сдать позиции. Но если любовь сравнивать с пылающим костром, то это были даже не угли. Это была тонкая струйка дыма. И мне удалось развеять его.
       Но это сильно вышибло меня из колеи. Если раньше я была пустой, т.к. я “убила” себя, и мне приходилось надевать самые разные маски в общении, чтобы как-то на что-то реагировать и казаться личностью с индивидуальностью, привычками и характером, то теперь все маски перемешались, и я не могла в них разобраться. Все рухнуло и закрутилось в бешеном водовороте хаоса. Ведь порядок, педантично рассортированный по полочкам, нарушился.
       В этом метании и хаосе прошла вся осень. Но, благодаря этому человеку, я оказалась в компании неформалов, да и сама стала таковой. Это была первая компания, в которой мне было действительно уютно, и я не отсиживалась в сторонке, в качестве созерцателя. Здесь я нашла первых своих настоящих Друзей – людей, во многом похожих на меня, людей, на которых я могла положиться. Долгое время они были моим единственным “светом в окошке”, только они вытягивали меня из всех жизненных передряг, давая опору и желание жить. В то время, даже дома я не чувствовала себя комфортно – у меня были отвратительные отношения с матерью, что тоже подливало масла в холодный огонь депрессии.
       Но в ноябре произошло еще одно событие, сильно изменившее позже мою жизнь – я снова влюбилась. Если раньше я боялась любить, боялась тех неудач и той боли, что довелось мне пережить. Но эта любовь была очень странной. Мне вспоминаются слова одного нерадивого ученика неизвестной мне школы, вместе с другими собранные в подборку ученических ляпов из сочинений: “В Татьяне Лариной скопилось столько любви, что ей не терпелось обдать ею кого-нибудь”. Как бы глупо и нелепо не звучали эти слова, они хорошо объясняют мое поведение.
       Эта любовь не была обоюдной, в чем я долго пыталась себя разубедить. Инициатива исходила исключительно с моей стороны. Я была нужна этому человеку (называли его Джошуа, коротко просто Джош) лишь для галочки, что мол “у меня есть девушка”. Очень показательна одна ситуация, которую я отлично помню до сих пор. Когда он предложил мне стать его девушкой (именно так это и прозвучало), а я согласилась, он сказал фразу, которая открыла мне глаза на его отношение ко мне: “Отлично, а то я все один, да один…”.
       Но мне хотелось верить в чудо, и я верила в него, возводя для себя воздушный замок. Но его упорно продолжали рушить.
       Все наши встречи сводились к беседам ни о чем, и когда я, не выдержав, на надрывной ноте спросила Джоша: “Чем ты вообще живешь? Что творится у тебя на душе?”, я получила еще один убийственный ответ: “Жизнь моя – сплошная серая линия: она лишь чуть-чуть приподымается – я набил кому-то морду, или чуть-чуть опускается – мне набили морду”, - тогда он увидел мой несчастный взгляд и снисходительно добавил, - “Но когда я с тобой, она, конечно, тоже немного приподымается”.
       Тогда мой воздушный замок-таки рухнул, но я мгновенно возвела себе новый. Я заставила себя поверить в то, что однажды найдется та, что изменит его жизнь, прервав эту серую линию и сделав его по-настоящему счастливым, и я передам его в ее руки с радостью. Глядя сейчас со стороны, я вижу, что все это самопожертвование было абсолютно впустую. А я и впрямь жертвовала себя, слепо и наивно. Я пыталась найти хоть один способ принести ему счастье, выкладывала себя всю.
       Эти отношения сильно попортили мне нервы – вот единственный их вклад в мою жизнь. У меня стали трястись руки, и трясутся до сих пор. У меня стали появляться почти каждый день беспричинные истерики. Дошло до того, что мне под вопросом поставили диагноз – тахикардия, т.е. сердце мое тоже начало сдавать.
       Все это не могло пройти мимо глаз моих друзей незамеченным. Тогда один из них посадил меня напротив себя и завел со мной долгую беседу на тему того, насколько глупо я поступаю.
       И уже наследующий день я стала свободной. Я поняла, что никогда не любила этого человека. Мне всего лишь надо было кого-то любить. Также я поняла, что эти отношения – самая большая, без преувеличения, моя ошибка.
       Тогда я просто перестала звонить. А так как инициатива исходила раньше только от меня, мы перестали говорить. Я просто ушла. А когда, год спустя, я случайно столкнулась с Джошем в метро, я спросила, почему он мне не звонил все это время. Мне было все равно, что он ответит. Мне было интересно наблюдать за ним, пока он думал, как выкрутиться. Он соврал, что у него украли телефон. А когда я с ироничной улыбкой предложила записать мой номер, он отмахнулся и сел в подоспевший поезд. Такая концовка меня полностью устраивала, и больше наши пути с ним не пересекались.
       “Вправили мне мозги”, позволив сбросить с себя тяжкое бремя этих отношений, как раз накануне нового 2007-ого года. Символично, не правда ли?
       С нового года жизнь моя потекла гораздо спокойнее. Но только по началу. Невольно возник вопрос: “А откуда же взялась вся та любовь, которую я тратила на Джоша?”. Догадка пришла почти сразу же. Я еще в ноябре смогла разгадать одного человека, и представившаяся мне картина повергла меня в шок сходством с моей. Долгое беспросветное одиночество и сорванный на хрип голос, уставший говорить об этом.
       Но тогда я была с Джошем и я не обратила внимание на посеянное мною же, в моей душе, зерно уважения. А теперь, когда я была свободна от отношений с Джошем, оно смогла пустить росток. Я читала этого человека, его великолепные рассказы, статьи и миниатюры, и уважала его еще больше. Но больше меня интересовала судьба этого человека, та ситуация, что происходила тогда у него в жизни. Я не буду вдаваться в подробности, иначе это будет описание не только моей истории.
       Но эту ситуацию и все истории о ней я переживала очень остро. Настолько остро, что вновь начала плакать. Читаю – плачу, тихо-тихо по ночам в подушку. У меня болело сердце за этого человека.
       Но мысли о моей любви к нему я гнала от себя, они казались мне сумасшествием, навязчивой идеей. Кроме того меня пугала разница в возрасте – 7 лет. И одной из моих параной стала мысль: “Мне б еще 4 года…”
       И вот парадокс: если раньше, появись во мне какая-то влюбленность, я могла прогнать ее за один день. А таких было немало… А тут я пыталась избавится от этой любви 2 месяца. 2 месяца! И у меня ничего не получалось. Я лишь “запихивала” ее поглубже, и каждый раз она причиняла мне боль, напоминая о себе.
       И однажды, 28 февраля, я сорвалась. Я уже не верила, что меня можно полюбить, я знала, что ничего в жизни этого человека изменить не смогу, а мучиться я больше не могла. Я пришла на встречу друзей, сходку, специально там напилась, зная, что алкоголь развязывает мне язык и притупляет боль, пожелала всем моим друзьям удачи и поблагодарила их.
       Возле дома я позвонила этому человеку и, рыдая, призналась во всем. Я не помню, что я ему говорила, я не помню, что он мне говорил. Позже он рассказал мне, что я постоянно твердила одну и ту же фразу: “Можно, я буду любить тебя?”, что повергло его в шок. Все девушки, с которыми он общался раньше, что-то требовали от него: чтобы он нашел престижную работу, чтобы выучился хорошо (чего он не сделал по причине своей асоциальности), чтобы он дарил им подарки, просто внимания… А я попросила просто возможности любить его…
       Потом я пошла домой. Пользуясь тем, что мама спит, я хотела покончить с собой. Раньше я не раз пробовала, но мне либо везло, либо что-то останавливало меня. Так было и в этот раз. Я исполосовала все предплечье, но решающее движение по вене мне не дала сделать мысль о том, что он теперь все знает. И когда узнает о моей смерти (а рано или поздно это случилось бы), то будет винить себя. Я не могла себе позволить сделать ему больно, даже косвенным путем.
       Через несколько дней, 5 марта, собрали новую сходку, на которой был и он. Я не знала, что мне говорить ни ему, ни друзьям, за сказанное ранее мне было так стыдно, что хотелось повеситься на ближайшем заборе, образно говоря.
       Но вся эта история закончилась хорошо, мы стали бывать вместе. А так как нам каждый раз было трудно расставаться, он стал ночевать у нас – сначала на денек, потом на два… потом переехала часть его вещей… так, постепенно, он поселился у нас. Мама была только рада этому, т.к. он человек крайне коммуникабельный, он сумел завоевать ее доверие и расположение, и мама по сей день иногда говорит, что судьба подарила ей еще и сына.
       Он стал моим жизненным учителем. Я нашла в нем человека мудрого и понимающего. Это первый и единственный человек, кто смог меня целиком понять и так полюбить. Благодаря нему улучшились мои отношения с мамой. От него я переняла философию буддизма. Он помог встать на ноги моему творчеству и отточить слог. Все, на чем строится сейчас мой мир, все, чем я живу, создано его руками. Демоница стала впервые в жизни по-настоящему счастлива. Если раньше главными составляющими меня были боль, одиночество и непонимание, то сейчас меня наполняли любовь и счастье. Многие считают своим лучшим периодом в жизни – детство, но не я. Из начала моего повествования Вы смогли заметить, что детство мое было нелегким. Потому со всей ответственностью заявляю, что лучший период в МОЕЙ жизни – “период Монстра”.
       Сейчас Демоница живет в тихом спальном райончике Москвы – Тушино, радуясь тихой спокойной семейной жизни и купаясь в долгожданном счастье. Вместе с Монстром они строят планы на будущее, мечтая уехать из жестокого большого города в маленькую деревушку в Рязанской губернии, как только Демоница окончит учебу. Сама Демоница изредко видится со старыми друзьями, т.к. компания развалилась, помогает в качестве психолога некоторым людям, благо жизнь и Монстр научили ее этому. Так же она все увереннее практикует Анализ, но о нем уже другая история.
       P.S. В моей истории осталось много недосказанного, но это те события, которые либо не повлияли на мою жизнь, либо не упомянутые по той простой причине, что я забыла их в процессе повествования. Кроме того должна же в каждой девушке оставаться хоть какая-то маленькая загадка. ;)