Незнакомка

Незнакомка.


Беренджер сидел за маленьким круглым столиком в ресторанчике «Чико» в нижнем Манхэттане и потягивал «Блек Лэйбл». Было около двух часов после полудня, май выдался жарким, а в полуподвальном помещении «Чико» стояла ублажающая прохлада – под потолком работал большой промышленный вентилятор производства компании «Дженерал Электрик», недавнее преобретение и гордость хозяина заведения – мистера Розенбойма. Вентилятор обходился дорого, поскольку потреблял очень много энергии, но Розенбойму приятно было, по его собственному выражению, «заниматься филантропией», поэтому в жаркое время даже днем его не выключали – если, конечно, в зале были посетители.

Впрочем, по будням - а сегодня был вторник, в «Чико» почти никогда не бывало людей. Изредка заглядывал какой-нибудь брокер по торговле недвижимостью или страховой агент – в необходимости «пересидеть» время «от клиента до клиента». Правда, один раз сюда зашел знаменитый актер и комик Боб Хоуп, и даже позволил случайно оказавшемуся в это время в бизнесе Розенбойму сделать совместную фотографию, которая висела теперь на стене над барной стойкой, рядом с разрешением на торговлю спиртным.

Беренджер посмотрел на себя и окружавшее его пространство со стороны. «Какая пошлость!» - тихо чертыхнулся он сам себе на родном языке и испугался этого. Пронзительным взглядом из-под из-под высокой аккуратной челки он огляделся вокруг, и убедился, что рядом никого не было. Только находившийся за стойкой бармен Мартин – приятель Беренджера с еще довоенных времен, мирно протирал белою мягкой тряпкой стаканы. Беренджер еле заметно покачал сам себе головой.

Внезапно, со ступеней полукруглой, витой лестницы раздались шаги.
«Чего-то рано сегодня!», - подумал Беренджер, - «мы же на три договорились!». Ему вдруг почудилось что-то далекое, серое и бездонное, и стало тревожно, очень тревожно. Договаривались на три. Тогда – почему раньше? Беренджер взглянул на большие золотые часы «Эникар» с черными стрелками, римским циферблатом и секундным кругом на месте «шестерки». Почти, на целый час раньше...

Впрочем, уже через мнгновение все улеглось – он увидел мягко касающиеся ступеней женские ноги в белых чулках и светлых туфлях-«лодочках». Незнакомка, распространяя легкий запах духов, прошла к барной стойке и заказала себе то, что и положено заказывать приличной и независимой молодой женщине – «Малибу Бэй Бриз». Она сидела спиной к Беренджеру, но он мог видеть всю ее фигуру и даже часть лица. Часть оттого, что оно, большей своей половиной было прикрыто свисавшей из-под шляпки вуалью.

Беренджер поневоле стал рассматривать эту женщину и размышлять о ней. Скорее всего, какая-нибудь начинающая актрисочка, может пришла из той самой студии, что и Боб Хоуп. Или... Да, нет, ну какая машинистка днем в бар пойдет? А... может и не машинистка?

Девица, тем временем, открыла усыпанный блестками большой ридикюль и достала оттуда пачку фотографий. Беренджер вытянул шею. Не было сомнений, на фотографиях была изображена она сама. В основном - лицо, с разными прическами, но было и несколько отпечатков в полный рост и «по пояс». Беренджер неторопливо разглядывал каждый снимок вместе с девушкой, глядя сбоку и из-под ее руки – как уже говорилось раньше, он сидел сзади и несколько левее от нее.

Сам того не желая, Беренджер стал думать о ней. И о том, что жизнь его сложилась совсем не так, как он этого хотел. О том, что желание ощущать себя героем, которое присутствовало у него лет двадцать тому назад, когда судьба его только начиналась, безвозвратно ушло. И даже – он никогда бы не высказал подобное вслух – нет! – опротивело ему его нынешнее неприкаянное состояние. А появилась желание своего дома, теплой накрахмаленной подушки и, конечно же, – хозяйки в доме. Женщины с тонкой фигурой, с волосами, пахнущими летом. Она могла быть... – какой? Конечно, такой вот, как эта девушка у бара.

Незнакомка, тем временем, продолжала сидеть к нему спиной, точнее в пол-оборота. Она заложила одну ногу на другую и приоткрыла колено. Затем наклонила голову в сторону Беренджера, пару секунд разглядывала его, и опять отвернулась к бару.

Беренджер посчитал, и совершенно справедливо, что обращенное на него внимание – естественное положение вещей в ситуации, когда в замкнутом пространстве находятся лишь два человека – Мартин ни в счет. В то же время, у него появилось желание заговорить с ней. Он стал обдумать первую фразу – какую-нибудь незамысловатую и остроумную.

На ступенях вновь раздались шаги. Беренджер опять несколько настрожился, но вновь с облегчением выдохнул – в «Чико» вошел высокий блондин в широком летнем светлом костюме, голубой сорочке без галстука и коричневых туфлях. Оглядевшись, он направился к стойке и присел рядом с женщиной – их разделяло лишь два барных стула. Было очевидно, что через минуту-другую он попробует с ней познакомится.

Беренджер решил действовать. Взяв недопитый «Блэк Лейбл», он подсел к стойке и спросил:

- Вы где-то рядом работаете? Я раньше вас здесь не встречал...

Незнакомка улыбнулась.

- Да, нет, я здесь случайно. Меня подруга – она живет за углом, позвала в гости, я приехала, а она выскочила куда-то, записку оставила, что будет позже.

Женщина улыбнулась и, как бы невзначай, глянула на Беренджера. Тот расценил это, как приглашение к разговору.

- Беренджер, - сказал он. – Скотт Беренджер. Страховой агент.

- Синтия, - она не назвала свою фамилию.

Сидевший с Синтией и Беренджером на одной «оси» высокий блондин, - по веснушкам на лице Беренджер пришел к выводу, что он – ирландец, бросил в их сторону ревнивый взгляд и отвернулся.

- А чем вы занимаетесь?

- Я – актриса. Начинающая. Я уже сыграла две роли, правда, совсем маленькие, но вот сейчас... Может, скоро все изменится... , - она загадочно улыбнулась сама себе.

Беренджер припомнил фотографии и сразу все понял. Кто она. Чем занимается. Чем зарабатывает на жизнь. Что, впрочем, совсем не изменило его намерений. Нет.

- Ну, а кроме? Кроме театра?

- Кино, - с улыбкой поправила его Синтия.

- А кроме кино?

- Зарабатываю, как могу - родители помогают тоже. Они - в Огайо.

- В каком городе?

- В Кливленде, - на секунду замешкавшись, ответила Синтия, - точнее, в Вестерфилде, это – пригород.

Блондин бросил взгляд одновременно и на Беренджера, и на Синтию, и недовольно отвернулся. Береджер на миг подумал, что следовало бы более внимательно присмотреться к незнакомцу, но блондин уже показал ему свой затылок, а Синтия, легко улыбнулась, и окончательно отвлекла его внимание.

- Если вы желаете..., - она посмотрела прямо на Беренджера, - я могу вам показать свое портфолио...

- Это – то, которое вы перелиставали?

- Нет... другое...

Беренджер кивнул. В голове его все окончательно помутилось, он даже подумал , что бог с ней, со встречей, объяснит потом что-нибудь...

Часы показывали половину третьего. В «Чико» возникли двое мужчин средних лет, высоких, крепкого телосложения. Они сели в углу. Мартин подошел к ним и принял заказ.

Беренджер не обратил внимания на то, что впервые за последние пару лет он видит в «Чико» столько людей днем, и что это – как-то необычно. Все пространство его мозга сузилось до одной мысли.

- Да... портфолио, - выдохнув, легко вымолвил он.

- Оно, как раз у моей подруги. У той, что дома нет. Но у меня есть ключи.

- Хорошо, - согласился Беренджер.

Уже спустя годы он, вспоминая этот день, сам себе недовольно покачивал головой и иронически цокал языком. «Бес попутал!... Да нет, не бес», - спорил он сам с собой. Просто долгое отсутсвие женщины – нет, не как физического объекта, эта проблема, слава богу, давно решена, - а как некоего подобия эмоциальной бухты, куда следует порой зайти кораблю мужских страстей, дабы пережить бурю, так вот долгое отсутствие и присутсвие, наконец, женщины разогрели мозги Беренджера до неработоспособного состояния, что не случалось с ним на протяжении последних лет десяти.

- Ну, пошли?, - Синтия приподнялась с барного стула

- Да,... а, сколько...?

- Двадцать пять. За все. И я обещаю, что не буду смотреть на часы..., - она обнажила ровные мелкие зубки в очаровательной улыбке.

- Я сейчас, - независимо и с пониманием кивнул Беренджер. – Мартин, можно тебя?

- Да, сэр, - ответил тот, - иду!

Однако, прежде прежде чем Мартин успел подойти к Беренджеру, в зале появился Зингер – раньше, на целых двадцать минут. Он сел вблизи двух мужчин, пришедших десятью минутами раньше.

- Вам надо подождать меня, - с досадой обратился Беренджер к Синтии, - недолго, может с четверть часа... Ладно?

Синтия кивнула.

Он, он взял с барной стойки стакан, в котором на самом дне еще оставалось несколько унций спиртного и подошел к Зингеру. Тот отодвинул рукою стул от стола, приглашая Беренджера сесть.

- Что-то случилось? – спросил тот, - что так рано?

- Здравствуйте, - весело ответил тот, - я гляжу, вы неплохо проводите время...

Беренджер познакомился с Зингером перед самой войной. Говорили, что еще с десяток лет назад, в разгар «сухого закона», тот успешно лавировал между гангстерами, оказывая им мелкие услуги и добывая информацию. Потом, когда его прихватила полиция, он стал сотрудничать с властями. И даже умудрился обойти по служебной лестнице некоторых своих благодетелей.

- Так, почему так рано? – переспросил Беренджер.

- Паром. Раньше времени пришел.

- То, что паром раньше времени – это хорошо. А то, что вы – плохо.

- Ну, извините, - промолвил Зингер.

- Вы принесли?

- Принес, принес, - Зингер полез в бокой карман пиджака, вынул оттуда небольшой конверт и протянул его Беренджеру.

- Что здесь?

- Все, - вполголоса сказал Зингер, - Весь список. С адресами. Все, кто работает над проблемой.

- Отлично. Как Вам это удалось? – строго спросил Беренджер.

- Связи, связи, - Зингер снова широко улыбнулся.

- Хорошо. Это - вам, - Беренджер положил на стол пакет.

- Сколько здесь?

- Сколько – договаривались. Две тысячи.

- Отлично, - Зингер просто расплылся в улыбке.

- Что это вы все время улыбаетесь?

- Да очень смешно... У вас на пиджаке нитка... сзади. – Зингер показал указательным пальцем правой руки за спину Беренджера. – Давайте, сниму!

Не дожидаясь ответа он приподнялся и положил ладони на лацканы пиджака Беренджера, а затем, резко вывернув их наизнаку и опустив за спинку стула, прижав его руки к туловищу.

Беренджер понял, что провалился. Что его предчувствия относительно Зингера, да и не только они – были верны. И что, все эти люди в баре, где никогда живой души не встретишь, - конечно же не случайность. И если бы он вел себя так как следует, и был собран, может у него был бы шанс уйти. Хотя, вряд ли...

Тем временем, один из двух мужчин, которые зашли в «Чико» прямо перед Зингером, застегнул наручники за спиной Беренджера.

- Мистер Беренджер! – сказал второй, - вы арестованы по обвинению в шпионаже!

Он поднял глаза и увидел обернувшихся ирландца и Синтию – они уже выходили. Синтия бросила на Беренджера томный извиняющий взгляд, но ее поторопил новый спутник, и они скрылись на лестнице.

Спустя 36 лет, в мае 1994 года, Беренджер, а на самом деле – генерал-лейтенант в отставке Павел Федорович Кроткий, вспомнил эту женщину. Вернее, в предчувствие недоброго, вспомнил он всю свою жизнь – отчима и порку ремнем, выпускную ночь, раззведшколу и преподавателя английского майора Моисея Визинберга – его потом расстреляли, наконец допросы в Вашингтоне и Лэнгли, боязнь электрического стула, потом - обмен на какого-то профессора-ядерщика, который, как выяснилось позже, тоже был двойным агентом, потом допросы в Москве, и угрозы, и удары по голове увесистыми томами уголовного кодекса и «Капитала» – и это было хуже, чем в Лэнгли, потом – лагерь в Коми, где его чуть было не изнасиловали – спасло лишь чудо, потом, вдруг, тихая сытая мирная чистая жизнь и преподавание в МГИМО, потом, почему-то, – встреча с президентом Горбачевым... А потом, эта женщина... Синтия... На ней его память остановилась, и весь тот калейдоскоп картинок, за каждой из которых стояло нечто большое и осязаемое, исчез в никуда.

Случилось это за несколько часов до его смерти, на веранде казенной дачи в Подмосковье, где он жил все последние годы, несмотря на наличие квартиры в Москве. Павел Федорович лежал на старомодной кровати, из под серой простыни которой виднелся полосатый матрас с многочисленными узелками. Какой-то странный шлейф заполонил внезапно веранду – должно быть мимо распахнутого окна, расточая запах духов, прошла Яна - внучка соседа, бывшего члена Политборо Коромыки. И тогда ему и припомнилась та незнакомка, и стало на душе отчего-то страшно тоскливо.

Он только не припомнил одну деталь – в тот вечер у него не xватало денег. Он уж совсем было собрался занять четвертной у Мартина, да какой-то шустрый соломоволосый ирландец увел ее первым.



19 октября 2003 г.
Нью-Йорк.