Групповая терапия - 1, 2 главы

1.

Мы сидим за столом и едим груши. Груши сами по себе довольно вкусные, только я их не очень люблю. В центре стола стоит большая, довольно некрасивая ваза, в которой они и лежат. Я уже почти доел свою. Непонятно, куда девать огрызок?.. Напротив меня сидит Дракон. Это мой друг. Хотя, согласно его же словам, сердца драконов темны и переменчивы. Но, я ему почему-то доверяю. По левую руку от меня сидит Эльга. У нее рыжие волосы до плеч, зеленые глаза и тонкая, почти до прозрачности, кожа. Она всегда носит разноцветные полосатые свитера и плюет на любые проблемы. Мне нравится на нее смотреть. Также с нами за столом сидят Джордж и Радха.

В комнату заходит доктор Эдвард. Это наш психолог. Раньше я бы так не стал говорить: наш. Раньше я не про кого не говорил - наш, ведь это значит и мой. Потому что раньше все вокруг были мне чужими. Почти все... Впрочем, не подумайте, что я - какой псих. Обыкновенный интроверт, и на эти сеансы стал ходить добровольно.

Глаза всех обращены на вошедшего доктора. Многие из нас улыбаются. Не все, конечно. Дракон, например, не улыбается. Он вообще редко улыбается, по крайней мере, в тех ситуациях, в которых улыбаться принято (я в таких почти всегда улыбаюсь). Эльга улыбается как-то мимоходом - она слишком независима. Радха улыбается чуть смущенно, но в тоже время очень хорошей улыбкой. Я подозреваю, что она не равнодушна к доктору. Джордж…

- Дуг, ты опять за всеми наблюдаешь, - доносится до меня голос доктора Эдварда.

- Он думает, доктор, пытается во всем разобраться, - говорит Дракон. Он это так говорит, что я начинаю чувствовать себя более глубокой личностью, чем остальные. Это мне вообще-то присуще, и я над этим работаю, хотя иногда и подозреваю, что - может оно и действительно так?

- Дуг, у нас очень глубокая личность, - говорит доктор Эдвард и доброжелательно смотрит на меня.

- Я тоже наблюдатель, - говорит Эльга, резко повернувшись ко мне.

Я, конечно, и рад бы найти в ней родственную душу, но, по-моему, она, скорее, человек действия. Хотя, может быть, я ошибаюсь?

- Здравствуйте коллеги, - говорит нам тем временем доктор Эдвард. - Давайте начнем наше занятие.

Все здороваются с ним. Доктор всегда называет нас коллегами, он говорит, что на самом деле нет принципиальной разницы между врачом и пациентом, - просто у кого-то лучше получается роль врача, а у кого-то - пациента…

- Я, кажется, просил вас подготовить небольшой рассказ или стихотворение?

Все это подтверждают.

- У всех получилось? - спрашивает он, и обводит нас глазами.

- Да… да… получилось… - раздаются голоса с разных концов стола. Доктор Эдвард тем временем садится в кресло стоящее как бы с боку, но все равно - он здесь несомненный лидер. Он раскрывает толстую тетрадь в твердой обложке:

- Ну, что же, тогда начнем.


Первым выступает Джордж. Он откашливается и довольно невыразительно читает по бумажке собственные стихи:

На синем цветке, средь поля
Остановился ее милый взгляд,
Она наклонилась над ним,
И летний цветок так рад.

Безвольно глаза ее отражают зеленый свет.
И прелесть, и юность ее –
Предвестье преклонных лет.

Ее пальцы сорвут цветок,
Как чью-то поникшую жизнь.
Она улыбнется ему
И тут же отбросит в пыль.

Доктор благодарит Джорджа и тот садится. Я догадываюсь, кому посвящены стихи. Эльга, впрочем, сохраняет полное безразличие. Пока.

- Кому понравились стихи? – спрашивает доктор Эдвард. Поднимают руки все, кроме Эльги и Дракона. То есть мы с Радхой. - На самом деле я поднял руку больше из вежливости, со мной такое постоянно бывает. Не то чтобы стихи мне не понравились, просто я не очень люблю стихи или, вернее, подобные стихи... - может быть, тогда я зря поднял руку?..

- Кто хочет прокомментировать выступление Джорджа? – спрашивает доктор. Кажется, никто не хочет. Я пытаюсь что-нибудь придумать, ведь я учусь быть конструктивным, но, к сожалению, упускаю момент. Доктор тем временем продолжает:

- Что ж, спасибо Джордж, у вас определенно есть литературный талант, и мы к этому еще вернемся… Сейчас же я хочу обратить внимание группы на то, что наш дорогой Джордж в своем стихотворении посвященном абстрактной девушке выдает в первую очередь важную информацию о самом себе. Кто поможет мне и скажет: о чем нам говорит это стихотворение?

- О том, что у Джорджа давно никого не было? – невинно бросает Эльга. Радха краснеет - ее смущают подобные высказывания, Джордж же оставляет реплику без внимания. Вообще-то он неплохой парень. Только, по-моему, что-то в нем все же есть такое… не внушающее мне доверия… но я, опять же, могу ошибаться.

Доктор спокойно обводит нас глазами:
-Нет, Эльга, дело не в этом: даже если у Джорджа сейчас и нет девушки, – это не та информация, о которой я бы хотел услышать…

-А почему - зеленый свет? – с тихим недоумением спрашивает Радха, но ее уже перебивает Дракон:

-Может быть, он хочет нам, показать, что видит и понимает больше нас: считает себя просто гением каким-то? – заявляет Дракон.

-Это интересное предположение, Уильям, - произносит доктор Эдвард, - но слишком категоричное и, конечно же, не соответствующее реальной действительности.

– Да, да… конечно, - ворчит Дракон.

Я избегаю смотреть на Джорджа: мне кажется, что сейчас он должен быть задет высказыванием Дракона… но, поскольку, Дракон мой друг я его не виню, мне даже нравится его манера вести себя именно таким образом… наверное, я переживаю за Джорджа просто потому, что представляю себя на его месте... а вот переживает ли Джордж?.. Я не знаю.

- А что думает Дуглас по этому поводу? - неожиданно спрашивает доктор.


Все головы оборачиваются в мою сторону. Я внутренне сжимаюсь и даже несколько раз сглатываю… вообще-то, я так не могу, - когда на меня все смотрят; я в таких случаях теряюсь и перестаю соображать. Но… здесь то я как раз затем, чтобы над этим работать. Подумав об этом, я немного успокаиваюсь и вроде бы беру себя в руки:

- Ну… мне кажется, что…

Дракон повернулся ко мне и смотрит на меня с несколько отстраненным, но все же, доброжелательным любопытством. Как старший брат на младшего, - по крайней мере, мне хочется так думать. Эльга выжидающе смотрит на меня своими проницательными зелеными глазами. Радха, потупившись, смотрит куда-то в пол, видимо переживает… не понятно только за кого или из-за чего - на этот раз…

- …мне кажется, что из стихотворения Джорджа можно… сделать вывод, что он… пережил в прошлом… разрыв или предательство (тут кто-то хмыкает, скорее всего сам Джордж - я сбиваюсь)... кого-то, кто был ему очень дорог, - я, наконец, нащупываю верные слова, - и вот, теперь, он… может быть, переносит… - тут я опять запинаюсь, - точнее проецирует, тот старый… болезненный опыт… на тех кто… – я перевожу взгляд с крышки стола, которую использовал как некий спасательный островок, на Эльгу, затем на доктора и отчаянно договариваю: на тех, кто окружает его в настоящее время…

- Молодец, Дуг, - ты настоящий психоаналитик, - хвалит меня доктор. Все согласны с Дугласом? – спрашивает он нашу группу.

- Согласны… согласны… - раздаются голоса вокруг. Доктор одобрительно кивает мне. Я облегченно вздыхаю и искоса смотрю на Джорджа. Он сидит, положив подбородок на переплетенные пальцы, и смотрит на стену. Кажется, ему даже скучно… Я начинаю подозревать, что мое «откровение» на самом деле ничего не стоит…
- А все-таки он считает себя самым умным, - вновь раздается ворчливое замечание Дракона в адрес Джорджа. Джордж оставляет реплику без внимания. Похоже, он ушел в себя... или просто делает вид, что ему все безразлично?..


Следующим выступает Дракон. Он читает нам небольшой рассказ, написанный, кажется, по мотивам Апокалипсиса, но, в тоже время, очень личный…

Когда Дракон заканчивает - его никто не хвалит, хотя, если честно, мне его рассказ понравился гораздо больше заумного стихотворения Джорджа... Кажется, Радха хочет высказаться. Все немного удивлены.

- Ангелы не бывают столь саркастичны, все это фантазии Дракона, - говорит она, смущаясь, но голос звучит твердо. - Все смотрят на нее, даже Джордж, кажется, очнулся. Оказывается, она все же может отстаивать свое мнение. Но, видимо, это пока касается только вопросов религии…

- Кто-нибудь еще? Нет? Что ж… Спасибо Уильям, спасибо Радха… Я сам лично не знаю ни одного ангела (все кроме Радхи, Дракона, Джорджа и Эльги улыбаются словам доктора), но не думаю, что Дракон хотел оскорбить чьи-то чувства.

Дракон спокойно кивает. Радха вновь опускает свои темные глаза.


Кажется, наступает моя очередь выступать (сегодня она движется по часовой стрелке). Я только сейчас вспоминаю, что до сих пор не достал листок с текстом из рюкзака и судорожно начинаю в нем рыться. Наконец, нахожу его, встаю, едва не опрокинув стул, и несколько сдавленным голосом начинаю читать:


"Кошка не отрываясь смотрела на дождь за окном. Ее котята ползали по ковру рядом с ней. Они только недавно появились на свет, и еще мало что видели в этом мире. Кошка же прожила на свете уже достаточно долго и вела себя так аристократично, что все вокруг невольно проникались к ней уважением.
«Это не кошка, а просто заколдованная принцесса какая-то», - так отзывалась о ней моя тетя, гостившая у нас летом… - Может, она и вправду была заколдованной принцессой? Кто знает? В общем, кошка у нас пользовалась всеобщей любовью и уважением. Все старались подложить в ее миску что-нибудь вкусненькое, и никто никогда не вел себя с нею фамильярно.
Да что там – когда в разгар домашней ссоры она вдруг заходила в комнату, и, усевшись на полу, поднимала на нас свои большие умные глаза, ссорящимся сразу же становилось стыдно, и мы просили друг у друга прощения. Ссорились мы с Фрэнки не то чтобы часто, но - по делу, и тем приятнее нам было мириться. Так что, Снег была нашим талисманом. Так Фрэнки назвала ее, когда та еще была маленьким белым комочком: Снег.
Часто, сидя за компьютером, я включал музыку чтобы прогнать скуку, а Снег сидела рядом и слушала песни вместе со мной. По-моему, она даже предпочитала некоторые альбомы другим. Например, альбом "Aegis", "Театра Трагедии" она всегда слушала закрыв глаза и тихо мурлыча, а, услышав первую песню с альбома "Troublegum" группы "Терапия?", укоризненно поднимала на меня глаза. Особенно мы с ней любили альбом "Once again", одной старой и никому неизвестной группы "Барклай Джеймс Харвест"...
Привычка неподвижно смотреть в окно, шел там дождь, снег или сияло солнце, у кошки появилась тогда, когда от нас ушла Фрэнки. Остаток того дня я провел, выпивая одну за другой холодные жестянки пива, и непрерывно дымя сигаретами, а Снег все это время неподвижно сидела на подоконнике, глядя в окно. Фрэнки к нам так больше и не вернулась…"


Когда доктор Эдвард спрашивает, кому понравился мой рассказ - кажется, все поднимают руки. Я этим очень обрадован и всем очень благодарен, но никак не могу успокоиться после выступления. Когда я сажусь Эльга, перегнувшись через угол стола, сочувственно касается моей руки.

- Тут все понятно, доктор – говорит Эльга. - У парня разбито сердце. Никакой психоанализ не поможет. - Я так тронут ее словами.

Доктор одобрительно кивает. Остальные молчат. Впрочем, Дракон молчит немного ехидно: возможно, он считает, что я воспользовался возможности поплакаться на публике, показать всем какой я несчастный и в тоже время - стойкий, мужественный… Может он и прав... Мне вдруг становится стыдно за это текст… Почему-то пока я его не прочитал вслух - казалось, что все написано как надо…

На очереди наши дамы. Вставать первой, Эльга, видимо, не собирается и поэтому - с трудом преодолевая смущение, но не решаясь вступать в конфликт, - поднимается Радха, хотя сейчас и не ее очередь. Она негромко прочитывает короткое белое стихотворение:

Я пожелтевшая осенняя трава под ногами Господа,
Он идет по долине, где нет ни души.
Его тень скользит по земле,
А мои листья, волнуясь под порывами ветра,
Заставляют тень колыхаться…

- Листья Травы… - негромко ворчит Дракон. Впрочем, стихи Радхи, кажется, понравились всем. Обстановка даже как-то разрядилась… Хотя, я все еще чувствую неловкость, переживаю из-за своего выступления. Но вот приходит очередь Эльги, и я, конечно, отвлекаюсь от своих мыслей.

Она встает со своего места рядом со мной и смотрит на нас сверху вниз. В ее глазах прыгают чертики. Бросив на меня лукавый взгляд она экспрессивно декламирует:

Жирный кот упал с серванта:
Бах! - мозги по стенке вдрызг...

Дракон одобрительно усмехается. Джордж безразлично смотрит куда-то мимо, Радха опять смущается, переживая уж не знаю за кого – может быть за доктора?.. а я почему-то вспоминаю, как при первом нашем разговоре с Эльгой, она сказала мне, что пошла на эти сеансы «просто потому, что хотела посмотреть вблизи на всех этих психов, нудно рассуждающих о своих бесконечных проблемах …»

«Да, мы такие», - ответил я тогда, и она рассмеялась…

В тот раз мы вместе шли к автобусной остановке, оказалось, что нам по пути, и как-то неожиданно разговорились. Видимо ей, также как и всем нам было необходимо, в конце концов, выговориться, хотя на самих занятиях она больше молчала или отпускала ехидные замечания. Тогда я узнал, что у нее не так давно развелись родители и что живет она теперь с бабушкой…


После того как мы заканчиваем на сегодня обсуждение «домашнего задания», доктор Эдвард еще раз хвалит всех нас, а затем мы слушаем очередную его лекцию - на этот раз о природе творческого мышления.
 
Он рассказывает нам про ступени творческого процесса, еще про то, как работает мозг, состоящий, как известно, из правого и левого полушарий; про особенности творческого поведения… Затем доктор начинает показывать какие-то цветные диаграммы и комментировать для нас то, что на них изображено, но, к этому моменту, суть его лекции практически перестает доходить до моего сознания. Я отвлекаюсь и опять начинаю смотреть по сторонам… я чувствую себя немного неловко перед доктором – ведь он так хорошо рассказывает, но ничего не могу с собой поделать – дефицит внимания, да и, в конце концов, что скрывать – я, пожалуй, попросту слишком глуп, чтобы все это усвоить…

 
После окончания лекции наступает время индивидуальных консультаций, на которые доктор Эдвард каждый раз вызывает одного из нас. - Того, кто в данный момент нуждается в этом больше других... Вообще-то, он очень хороший врач и работает с нами совершенно безвозмездно. Все держится на его энтузиазме. И мне он, действительно, очень помог. За те разы, что я побывал у него в кабинете, он мне на многое открыл глаза…

Сегодня доктор, к моему удивлению, приглашает в свой кабинет Эльгу. Мне почему-то казалось, что это будет Джордж. Доктор прощается с нами, и мы расходимся до новой встречи, которая должна состояться через три дня, в четверг… - или тогда это считается через два дня от понедельника?.. Нужно ли считать сам четверг?.. – я окончательно запутываюсь... обычная человеческая логика - это еще одна область, в которой я не очень силен.

Спустившись на первый этаж, я надеваю пальто, которое выдает женщина, работающая в гардеробе (мы с ней всегда отчего-то очень тепло здороваемся и прощаемся, когда я здесь бываю) и иду на остановку в одиночестве.

***

Перед сном меня какое-то время мучает дурацкий вопрос: как тот кот из Эльгиного стихотворения мог попасть на сервант? Я даже представляю кота: слишком толстого и тяжелого, чтобы вскарабкаться по высоким гладким стенкам серванта, не говоря уже о том, чтобы запрыгнуть на него! Стенки серванта в моем воображении темно-коричневого цвета, а кот – серый с белыми пятнами… почему-то эти подробности кажутся мне важными…

В конце концов, когда я уже почти засыпаю, меня осеняет: Эльга должно быть сама его туда посадила!.. И, возможно, даже помогла упасть…

Она могла сделать это, например, для того чтобы усилить эмоциональный заряд своего стихотворения – принести "жертву на алтарь науки" - думаю я в полусне…


2.

Утром, как это обычно у меня бывает, все напридуманное перед сном, кажется мне каким-то невозможным бредом… Ведь понятно, что то стихотворение Эльга сочинила экспромтом, в ответ на мою жалостную историю, думаю, она по-своему хотела подбодрить меня... Кстати, вообще-то странно: почему поздно вечером мой мозг работает как-то иначе, чем утром или днем?..

Я сходил на лекции, проскучал в университете несколько пар и, уйдя с последней (честно говоря, я частенько так делаю) вернулся домой… Наскоро перекусив и выкурив сигарету - все хочу бросить эту привычку, но жду подходящего момента… Я решил последовать совету доктора Эдварда и попытаться записать некоторые свои мысли: он сказал, что мне нужно учиться лучше понимать самого себя, и что если я буду регулярно вести записи, то у меня это станет лучше получаться. Я взял общую тетрадку, в которой иногда пишу небольшие фантастические истории и рисую к ним иллюстрации, сел за стол и начал писать… Конечно, про Фрэнки...

«Фрэнки была настоящим художником, мастером мазка и пятна, - она сама так себя характеризовала. Она и сейчас художник и дизайнер, но, поскольку, она от меня почти год как ушла и мы больше не общаемся… совсем… я почему-то думаю о ней в прошедшем времени… Еще она была забиякой, и это мне в ней тоже страшно нравилось. Порывистая, решительная и открытая – она была почти полной моей противоположностью. Часто ей удавалось за счет глубокой интуиции и большой храбрости в кратчайшие сроки добиваться намеченных целей, а цели она ставила ого-го какие!.. Я же, до того как начал ходить на сеансы терапии, даже целей никаких особых перед собой не ставил. Впрочем, я и сейчас толком не научился этого делать... Да и какие можно ставить цели, когда постоянно ощущаешь себя «ссыльным инопланетянином»? - Это не мое определение, я его где-то вычитал, но даже не помню где... На самом деле, я довольно много читаю, но без всякого толка. И почти все забываю… Ну вот, я отвлекся. Фрэнки…
Она одна могла прояснять для меня разные удивительный вещи… Например, мы как-то сидели на кухне, завтракали, в окно, сквозь листву деревьев светило солнце. Чудесное было утро, потому что мы тогда еще были вместе… Она, сидя за столом спиной к входной двери, тщательно устанавливала картонный пакетик из под йогурта что-ли… выставляла его таким образом, чтобы он, в итоге, стоял на самом краю стола и его боковые поверхности как бы продолжали ребра стола… «Я люблю, когда вот так…» - сказала она и взглянула на меня. Я сразу же понял о чем она говорит, мне тоже всегда нравилось это ощущение, я помнил его еще с начальной школы, к примеру, оно могло у меня возникнуть, когда я следил, как мой сосед по парте старательно рисует на листке тетради контур автомобиля: вот появляется прямоугольник капота, затем сплюснутая трапеция без основания - кабина, еще один прямоугольник - багажник, а внизу – аккуратные полукруги – места для будущих колес; потом, когда добавлялись другие многочисленные детали рисунка, это чувство почему-то пропадало…
Но все дело в том, что я бы вряд ли смог кому-то объяснить эти свои ощущения, а Фрэнки всегда била прямо в цель… и это лишь один пример, а их было масса… с Фрэнки я был живым и каждый день открывал для себя что-то новое и, одновременно, хорошо знакомое. Открывал самого себя…

Когда она ушла, она забрала Снег с собой, ведь это была ее кошка. Так что про Снег я все наврал. Это было таким хитрым приемом: я как бы спроецировал свою тоску на Снег… Такой уж я человек: вечно что-то придумываю, приукрашиваю…
Наверное, это от слабости какой-то, неуверенности, что действительно могу нравиться кому-то таким, какой есть…

В общем, кошки у меня нет. Да и вообще, кроме меня в этой комнате обычно никого нет, разве что Дракон иногда заходит, приносит мне новые книжки, которые ему показались чем-либо интересными. Он читает еще больше меня, но при этом все понимает и запоминает… А еще иногда мы с ним пьем пиво или, изредка, что-нибудь покрепче и рассуждаем про истинные ценности. Один раз, прошедшей зимой, в новогодние праздники, мы так и просидели аж до самого утра. А когда стало светло и у нас, наконец, закончилось спиртное, мы, долго не раздумывая, отправились за дополнительной порцией в магазин. До магазина надо было идти минут пятнадцать и из-за того, что я порядочно выпил, я перестал чувствовать себя скованно, разухарился и попытался напасть на Дракона. В итоге, сам же то ли поскользнулся, то ли споткнулся – и упал в снег. Дракон отреагировал на все это снисходительно. Хотя, думаю, я был очень смешон… Вообще, он слишком крут для меня, да и умнее в несколько раз, поэтому я до сих пор внутренне немного робею, когда мы общаемся, хотя мы и друзья... Доктор Эдвард как-то пытался мне объяснить, что все это глупости и, что Дракон - такой же человек, как и я или сам доктор… я тогда, конечно, с ним согласился для виду, но на самом деле, при всем уважении к доктору, я не считаю, что Дракон такой же… Он - другой…»

Написав о Драконе, я вспоминаю, что он на днях дал мне почитать очередную книгу, кажется что-то про йогу. Он в таких вещах разбирается. Я как-то был свидетелем, как он поставил Джорджа на место, когда тот заявил, что йогой занимаются только бездельники, либо глупцы. Да… Дракон тогда сильно разошелся, но все равно - его аргументы были очень даже глубокими… я, к сожалению, не смог бы их пересказать, да и не в них даже была суть, ведь очень важно - кто именно говорит... Если бы, к примеру, я в споре с Джорджем и сказал бы все то же самое, думаю, Джордж бы от моих аргументов камня на камне не оставил. А к словам Дракона он, в конец концов, прислушался, ну, по крайней мере, мне так показалось. Хотя виду он не подал, Джордж – он тот еще конспиратор…

Поднявшись из-за стола я беру с полки книжку, которую дал мне Дракон. Это довольно тонкая книжица в бардовом переплете. На обложке - ничего не говорящая мне надпись, сделанная белым шрифтом: «Йога сутры». Открыв разворот, я замечаю там рисунок, который когда-то сделал Дракон. Он небрежно изобразил надгробие, с датами «1978 - 1999» и эпитафией: «он слишком много думал - но мало размышлял» - это он про себя написал. Я улыбаюсь – это вполне в духе Дракона, он вообще часто иронизирует, причем над собой же в первую очередь. Да, с ним не бывает скучно, как с другими или с самим собой… Помню, я как-то зашел к нему в комнату соседнего общежития, где он тогда еще жил и, разглядывая книги стоявшие на полке, заметил надпись, которую он сделал прямо на обоях, темно-синим маркером: «Не бейте мух – они как птицы». Мне она очень понравилась. А на входной двери в его комнату одно время был прикреплен листок содранного откуда-то объявления гласящего: «Продаются маленькие черепашки», но «-шки», Дракон зачеркнул, и получалось: «Продаются маленькие черепа». Номера телефонов даже имелись.

Я устраиваюсь на диване поудобнее и приступаю к чтению…


Называется книга «Йога сутры», автор - некий Патанджали. Его текст прокомментировал какой-то Вьяса, - видимо, индийский профессор, - решаю я. В предисловии к тексту сказано, что «Йога сутры» получили известность как самый старый и авторитетный учебник йоги... Я задумываюсь. Меня всегда почему-то необъяснимо привлекали эти самые «йоги», - может быть, мне казалось, что они, в отличие от остальных людей знают, что делают на этом свете. Я, например, этого не знал. Последние годы меня не оставляло ощущение, что все вокруг живут как марионетки или – роботы, с довольно ограниченным набором функций. Всему вокруг не хватало глубины и полноты. Или, может быть, только мне самому?.. - Не знаю, но мне казалось, что все вокруг движется по инерции, давным-давно утратив свой первоначальный смысл, и уже не несет в себе ничего подлинного. В глазах других, я, наверное, выглядел совершенно социально-пассивным студентом, который ничем не интересовался. Кроме, разве что, Фрэнки…

Я снова открываю книгу, бездумно листаю ее страницы и где-то в самом конце натыкаюсь на стих, переведенный, насколько я понял, с санскрита, который гласит:

«У видящего различие прекращаются все размышления о собственном существовании».

Затем следует пространный комментарий... Мне становится действительно интересно. Неужели, всем этим мыслям о собственном существовании, которые в последнее время не дают мне покоя, может быть положен конец?.. Неужели ответы все-таки существуют?...

Открыв книгу ближе к началу, я прочитываю еще один стих, на этот раз вместе с комментарием:
 
«Озаряющее, всеобъемлющее, всевременное и мгновенное, - таково знание, порожденное различением».

/«Озаряющее» означает, что оно возникает из интуитивного самоозарения без каких-либо дополнительных наставлений. «Всеобъемлющее» означает, что не существует ничего, что не было бы сферой его действия. «Всевременное» означает, что оно познает все прошлое настоящее и будущее со всеми их обстоятельствами. «Мгновенное» означает, что оно охватывает в одно мгновение все, существующее во все времена.
Таково целостное знание, порожденное различением./

Дочитав комментарий, я закрываю книгу. Возможно, прочитанное и могло бы быть ответом на мучавшие меня вопросы, если бы оказалось доступным для моего понимания и применимым на практике. Но, по-моему, достижение всего этого было, по крайней мере для меня, делом совершенно невозможным. Тем не менее, я решил внимательно прочитать эту книгу. Но сделать это в другой раз, что-то я не мог сейчас как следует сосредоточиться...

Почему-то я начинаю думать об Эльге. Интересно, что ей вчера сказал доктор Эдвард? Насколько я знаю, после развода родителей, Эльга, хоть и держалась молодцом, на самом деле очень сильно переживала. К тому же, после развода ее отец, которого она и так не слишком часто видела из-за особенностей его работы, уехал куда-то в глушь, наблюдать в огромный телескоп за звездами. Насколько я знаю, он был ученым-астрофизиком. Хотя, вообще-то, я мало что о нем знаю. После того, как его оставила любимая женщина, он, по словам Эльги, практически перестал придавать значение общепринятым нормам поведения. Ушел с кафедры, где был на хорошем счету. Переругался с родственниками…

Еще помню, как Эльга говорила мне, что с отцом ей, в отличие от матери, всегда было очень интересно. В детстве она часами сидела в его кабинете, смотрела, как он занимается какими-то расчетами или что-то печатает на старой пишущей машинке. Иногда он выпивал немного красного вина и, в такие моменты, рассказывал ей чудесные фантастические истории об умных и веселых принцессах, живущих на небольших разноцветных планетах – оранжевых или голубых, и о добрых драконах охранявших принцесс. Эти самые драконы любили вегетарианскую кухню, а для долгих полетов меж звезд запасали жир в своих толстых хвостах. Летали они за счет реактивной струи, ведь они были огнедышашими. В общем, все было предусмотренно. Чешуя, защищала драконов от метеоритов, вдобавок к этому - у них мог клубами валить изо рта черный дым, и этим приемом драконы обычно отпугивали от своих хозяек плохо воспитанных принцев с других планет – крупных, серых и невеселых. Самую же прекрасную принцессу, героиню всех этих выдуманных фантастических историй, звали, конечно же, Эльга…

Я ловлю себя на том, что мне почему-то очень нравится думать об Эльге, меня это даже немного удивляет и неожиданно радует: кажется, впервые, после нашего разрыва с Фрэнки, я действительно с неподдельным интересом думаю о другой девушке, вместо того, чтобы как обычно, раз за разом мысленно возвращаться к одним и тем же ушедшим дням...


................................................


2004 - ...