Глава девятая - animato

ANIMATO


       На второй день совместного деления быта с Дуськой, я осознал две вещи, настолько очевидные, что попервости не то чтобы не обращал на них внимания, я их попросту не видел, настолько близко ко мне они расположились.
       Во-первых: как бы банально это не прозвучало, но я привязался к собаке. И ничего особенного она, казалось бы, не делала, так, за тапок потреплет, да и займется своими игрушками. Что-то там такое обнюхивает, трогает лапкой, тявкнет невзначай, непонятно по какому поводу. Словом – вела Дуська в моей квартире, простую, незатейливую, но естественную, полную для нее самой, осмысленную жизнь. И умудрилась столь прочно занять в моем мироукладе, свою уникальную, только ей подходящую нишу, что все, что она делала, было для меня невероятно уютным. Это животное, явно умело располагать к себе, своей непритязательностью. И время, когда придется отдать ее назад, очаровательной хозяйке, точно неумолимый маятник, отсчитывало последние часы. И я всерьез начал задумываться о приобретении, если не точно такой, но уж точно – собаки.
       А во-вторых: неожиданно обнаружилось, что ни адреса, ни телефона своего, Света мне не оставила. Хотя бы для того, чтобы договориться о передаче Дуськи в родное лоно. По забывчивости ли, или быть может в спешке, не ведаю. Просто находится где-то в городе, девушка о которой я ровным счетом ничего не знаю, кроме имени. И связывает нас незримо, йоркшир с исключительно русской кличкой – Дуська. Так то вот.
       Но проблему эту я решил просто – брал Дуську с собой на работу. Привязывал к одинокому железному обрубку, торчащему из земли позади киоска, да периодически отгонял заблудших кобелей. Стая, нарвавшись на меня раз, другой, вскоре оставила попытки знакомства с привлекательной особой, которая наслаждалась относительной свободой на свежем воздухе и занималась лишь тем, что осматривала, обнюхивала, да порой тявкала на не в меру любопытных ворон. И кажется мне, что этот полуспартанский образ жизни нравился ей не меньше валяния на подушках.
       Истекал пятый день условно назначенного срока. Света должна была объявиться давным-давно. Придти, забрать животное, поблагодарить. В моем воображении крепко засел воображаемый сценарий встречи. Что скажет она, что скажу я…
- Привет! Извини, но дела так задержали, так связали по рукам и ногам…
- Да что ты, Свет, мне было совсем не в тягость. Я давно не проводил время так приятно. Ты была права во всех эпитетах: тонкая, интеллигентная, воспитанная. Никаких хлопот – одна радость.
- Я скучала по тебе, морда, - она подхватила извивающееся, мохнатое, языкастое тельце и прижала к груди, - Терпеть не могу эти сюси-пуси розовые, но Дуська, просто создана для этого.
- Почему – Дуська? Я имею в виду, отчего ты ее так назвала?
- А не знаю. Просто посмотрела на нее и первое имя, что в голову пришло, было именно это. У нас дома ее каждый по-своему зовет. Дуська, она же – Дарья, она же – Даша, она же – Ду-Ду.
- Как во французском борделе, - не к месту пошутил я.
- Ну да, точно! – Света рассмеялась и прижалась к собаке щекой.
- Надеюсь все проблемы решены?
- Да, все до единой. Ох, если бы не ты, просто не знаю, как бы все прошло. Нет, выход был, как я уже говорила – отдать в приют. Но… не знаю, одно только слово «приют» чего стоит.
- Интернат лучше?
- Еще скажи – детдом.
- Ну пансион.
- Не дом, понимаешь? Не дом. У чужих.
- Так ведь я чужой и есть.
Она что-то хотела произнести, но запнулась. Я перехватил ее взгляд, явно умалчивающий, недоговаривающий взгляд. Она молча опустила Дуську на землю и закинула на плечо сумку с ее нехитрым скарбом. Прощально звякнула миска. Необходимо было что-то сказать, жизненно необходимо, как воздуха глотнуть. Я плохо понимал, подходящий ли момент возник, удачная ли пауза повисла. Произнести, вымолвить, выдавить из себя хоть хрип, хоть подобие звука! Но что?
- Почему ты не оставила мне телефона? Даже странно как-то, отдала собаку, а как законтачить и не обозначила. Я, признаться, волновался.
- Ой, а и правда! – она легко или быть может даже с облегчением стряхнула с себя тишину паузы и заговорила, явно волнуясь, непроизвольно громко, – вот недогадливая! И ведь не подумала, до этого момента. Ну ты тоже хорош – надо ж было ответственно подойти ко всему. А то: да, конечно, да помогу, нет проблем. Два сапога пара. Как доверила тебе мое сокровище, сама не понимаю. Синдром медвежьей услуги – ты не находишь? Заразная штука, кстати.
Мне очень импонировала эта ее черта – иронизировать так внезапно, с таким резким поворотом в теме разговора, что не обладая толикой чувства юмора и не разобрать было бы, где пролегает зыбкая, призрачная грань легкого, безобидного сарказма.
- Виноват, леди, кругом виноват!
- Ладно. Прощен. Но что бы впредь избежать такого конфуза, вот…
       О, я не верил своим глазам! Она достала из бокового кармана сумки, блокнот, черканула на листке заветные цифры и резко оторвав его, размашистым, барским жестом, протянула мне.
- Вот, теперь ты знаешь, мой номер. Не отвертишься.
       Похолодевшими пальцами, я принял этот бесценный дар из рук самой богини и тщательно сложив, плотно засунул в нагрудный карман куртки. Все. Это могло означать что угодно и самое главное включительно. Ну, сейчас или никогда.
- У меня сегодня вечер свободен. Я предлагаю провести его вместе.
Не слишком ли вычурно я сказанул?
- Хорошо. Куда пойдем?
Как же легко все получилось! Пойдем? Пойдем!
- Я не знаю, если честно. Может…
- Стоп, разве обязательно знать заранее…
- Не обязательно…
- …или что-то планировать…
- Планировать…
- …лучше встретиться…
- Встретиться…
- …и решить все на месте.
- На месте…
- Почему ты повторяешь?
- Повторяю?
- Ну да, повторяешь за мной. Не важно. Не ломай голову, просто созвонимся ближе к вечеру и решим. Идет?
- Идет…
- Ну вот, снова повторяешь.
       Мы смеялись так громко, что люди стали оборачиваться. И все они были очевидцами моего невероятного счастья. Оно состояло всего из нескольких простых фраз, что мы произнесли. Я и Света. Да, теперь это звучало именно так – мы. Света и я. Тоже – мы, в итоге. Как ни крути.
       Она переходила через дорогу, неся на плече сумку, в руке Дуську, а в другой руке мое сердце и душу. Я чувствовал в кармане листок с ее телефоном и мысленно ставил в своей судьбе точку, с которой должна была начаться новая эпоха, новая эра в моей жизни. Миллениум счастья…
       Тут впору написать фразу, которой заканчиваются плохие, просто ужасные, невообразимо дурацкие книги: и тут я проснулся. Это не честно со стороны автора, буквально за шкирку выдергивать читателя из истории, которой он уже давным-давно поверил, прочувствовал и прожил. И плохо завуалированная необходимость спрятать концы в воду, и потеря интереса к своему детищу, и дефицит фантазии, да просто неуважение! Все есть в этой фразе.
       Я не просыпался, ибо не засыпал. Не в силах сопротивляться химерам, я погрузился в аморфный, воображаемый роман со Светой, в котором мы уже подавно и жили вместе и чуть ли детей не имели. Так хорошо было, уютненько. Да, склизкое такое словечко, но именно оно точно характеризует мой малюсенький, воображаемый мирок, захвативший меня в то время. Тесноватый, ибо границы его, плотно облегали все мое существо. И все в нем имело грамматическое, ласкательное окончание «ий». Тепленький, хорошенький, мягонький, пушистенький. Я все ждал и ждал Свету, попросту отсчитывая дни. Десять дней, одиннадцать…
       А с другой стороны меня терзала та, что по-прежнему кидала самодельные конверты в мой ящик. В этом случае мое воображение наталкивалось на прочную стену: не было возможности рисовать абстрактные картины наших возможных взаимоотношений, поскольку, не смотря на то, что физические доказательства ее существования лежали в моем письменном столе, она все же была безлика. Расплывчатое, постоянно изменяющееся в контурах, подобие тела. И не было возможности взять ее за руку, провести пальцами по волосам, да просто посмотреть в глаза. Все, что в моем личном, параллельном мире происходило со Светой, для нее, не имеющей даже имени, было решительно невозможно.
       Письма все шли и шли, фотографии так и не проясняли ровным счетом ничего, хотя по-прежнему не лишены были очарования интриги. И я все так же с охотой выполнял маленькие, невинные задания, что неизменно присутствовали на обратной стороне импровизированных паззлов.
       Это было и весело и интересно. За последующие дни, оказавшимися одними из самых насыщенных из всей прожитой мною жизни на тот момент, я; был в зоопарке, где кормил с ладони слона, сходил в театр и бросил на сцену к ногам актрисы, охапку лилий. А также; запускал бумажные самолетики с крыши дома, в течение часа, здоровался со всяким, кто попадался на моем пути, умудрился автостопом проехать едва ли не по всему городу, встретил рассвет и проводил закат, раскачиваясь на качелях и поедая при том мороженое. Да много всего! И все это, как аванс за следующий конвертик, интересное переживание и новые, случайные знакомства, иссякавшие чрезвычайно быстро, но будоражащие воспоминания по сей день. Такое странное было время… Бродил по улицам с Дуськой, невинно чудачествуя по велению незримого оракула в женском обличии.
       Привычка трансформировалась в смысл и потребность. И особенно запомнился мне резкий поворот, когда в момент «почтового» затишья, я предпринял попытку к самостоятельным действиям. Я захотел сделать что-то сам. Понимаете? Сам. И сподобился я проехаться в метро, где демонстративно уступал место любой девушке, женщине, старушке. Был даже один старичок. И уступал не просто молча, встав и отойдя в сторону, будто бы не при делах, а с приглашением, и сочувственным замечанием по поводу усталости и возраста и прочее, прочее…О, как это было наивно, ребячески, но по-доброму! В итоге, остался очень даже доволен собой.
       Потихоньку я продвигался по жизни все дальше и дальше, порой оборачиваясь назад и с удовольствием провожая взглядом, неровные куски уродливой коросты, что слетала с моей обновляющейся души.
       А Света… Да и не разберу, насколько все было многообещающим. Вам что-то скажет тот факт, что Дуська, по прошествии почти года, все еще живет в моей квартире? Да, Света так и не пришла. Просто исчезла, растворилась, растаяла. Пропала из моей жизни в один момент.
       Любой человек посылаемый нам судьбой, вошедший в контакт хоть на миг, что-то да значит для нас, для чего-то нужен. Как знак, как намек, как опыт. Что она дала мне? Что воплощала собой? Что за посланец?
       Ее нет, как и не было. Нет той черты, которая незримо пролегает на пути каждого человеческого существа. До и После. Она столь витиевато обогнула линию моей судьбы, почти не коснувшись ее, что ни сожаления, ни ностальгии нет и в помине. Лишь изредка тявкающая Дуська, встречающая меня каждый вечер, запрыгивающая ночью мне на грудь, прогрызшая мой тапок, только она является слабым, но явным напоминанием о человеке, которого в моей жизни больше нет.
Жду ли я ее? Уже нет.