Моя Земля. Ч. 1

Из воспоминаний геолога-исследователя.

       Неладное нынче со мной.
       Былое встает за спиной.
       Пылит паутиной дорог.
       И чтой-то я , право, продрог.
       Не греют ни водка, ни грог.

       1.Начало

       В сентябре 1960 года я, 22-летний выпускник Московского Университета, сел на Ярославском вокзале в плацкартный вагон почтового поезда Москва- Воркута и поехал по распределению в этот самый незнакомый Сывтыв...(название города еще предстояло выучить). Честно говоря, мечтал я тогда о другом. Моя дипломная работа, которую я делал под руководством доцента Е.Е.Милановского(теперь академика) и аспиранта В.Н.Короновского (теперь завкафедрой МГУ), была посвящена геологии молодых вулканов - Казбека и Кельского вулканического плато. Мне хотелось работать и дальше в этом направлении, среди вакансий было место в Лаборатории вулканологии на Камчатке, да и я был далеко не последним в списке выпускников и мог выбирать...Но судьба распорядилась иначе: оказалось, что место это - персональное, и предназначалось студенту, который уже работал там на практике. Мои попытки что-то сделать к успеху не привели, так что я был в некоторой растерянности. И тут перед самым распределением всеми почитаемый МихМих Москвин вдруг сказал мне: “Поезжайте в Коми Филиал. Будете заниматься наукой. Там работают Чернов и Варсанофьева“. Эти слова все решили. Гряду Чернова я знал из курса Геологии СССР, а книгу Варсанофьевой “Жизнь гор” читал еще школьником.

       Вот я и поехал. Вышел на станции Княжпогост. Дальше поезд не шел: рельсы к Сыктывкару еще не положили. Договорился за десятку с шофером фургона “Книги”, и в полной тьме, сидя на полу, добрался-таки до места. Выхожу из тряского заточения на яркий свет божий, и вижу: большая зеленая лужайка, на которой пасется коза, пресловутый скрипучий деревянный тротуар, несколько двухэтажных бараков постройки военного времени и такси. Больше ничего сразу заметить не удалось. Смело сажусь в такси (подъемные еще не все растратил) и говорю: “Гостиница Север”. Таксист как-то странно на меня посмотрел, однако ничего не сказал, повез. Остановился через два с половиной квартала и говорит: “Приехали”. Так я понял, что мы находимся не где-нибудь, а в центре города.
       
       А Коми филиал занимал тогда всего лишь одно двухэтажное здание и находился на самой окраине города: дальше было поле и молодой хвойный лес, по которому в дальнейшем было столько хожено на лыжах.

       Первый, кого я увидел в вестибюле, был Александр Иванович Елисеев- человек, на которого я в дальнейшем смотрел снизу вверх не только из-за его немалого роста, но главным образом потому, что он был уже опытным ученым - поговаривали, что у него уже готова кандидатская диссертация по стратиграфии карбона гряды Чернышова, да только вот шеф, Александр Александрович Чернов, советует не торопиться с защитой.
       
       Включили меня в лабораторию, которой руководил кандидат наук Михаил Алексеевич Плотников, известный специалист по геологии пермских отложений Восточно- Европейской платформы.Определили старшим лаборантом с окладом 900 рублей (сначала хотели сделать просто лаборантом с окладом, соответственно, 800 рублей, да, видно, постеснялись: всё-таки красный диплом, и через два дня я получил повышение). К тому же никакого жилья мне не полагалось, так что пришлось сразу искать пристанище в одном из ближайших двухэтажных бараков, построенных во время войны.
 
       Вскоре вызвал меня Юрий Павлович Ивенсен, доктор наук, директор нашего Института, лишь недавно преобразованного из отдела, и начал интересоваться моими научными наклонностями. А надо сказать, что помимо новейшего вулканизма, на последних курсах университета я всерьез стал интересоваться теорией дрейфа континентов, а вследствие этого - и тектоникой вообще.
       
       Прочел я тогда немало толстых книжек, среди них “Основы геотектоники” В.В.Белоусова, “Тектоника континентов” А.П.Мазаровича, многое другое, и конечно, “Происхождение континентов” А.Вегенера (тогда теория Вегенера проходила как философски несостоятельная, буржуазная и т.п. Но о цене этих ярлыков я уже догадывался).
       
       Короче, я заявил Ивенсену: хочу заниматься тектоникой (про дрейф континентов ,конечно, ничего не сказал). ЮП улыбнулся (а он часто улыбался, и это не было признаком хорошего настроения, просто манера такая). И говорит: “Хорошо. Будете изучать тектонику Тимана”. Вообще-то я хотел работать на Урале, но понял , что надо соглашаться - жизнь впереди долгая (так я думал тогда). В решении директора был элемент интриги. Но я был тогда молодой , наивный, и ничего-то не понял.

       
       Что мне нравится в академическом учереждении- так это изрядная степень свободы. Ее, конечно, так просто не получишь, но можно постараться отстоять. Я старался. Засел за реферативные журналы, стал активным пользователем межбиблиотечного абонемента. С горечью могу сказать, что далеко не все молодые специалисты знают, что это такое. Слишком велики почтовые расходы, регулярно выписывать книги из других библиотек сейчас стало слишком накладно (может быть, Интернет спасет, но ведь и за него надо платить, а с 2004 года наша Российская Академия Наук перестала оплачивать онлайн-доступ к мировым информационным ресурсам. На что надеются - непонятно: может быть думают, что мы и сами велосипед изобретем).
       
       Тогда я первое что сделал - выписал увесистую книгу Дю Тойта: “Our Wandering Continents”. Прочел с грехом пополам. И понял, что без знания иностранных языков никак нельзя. Довольно быстро удалось записаться на курсы по подготовке кандидатских экзаменов по английскому и немецкому. С особой теплотой вспоминаю моих первых преподавателей иностранных языков в Сыктывкаре: Татьяну Васильевну Селезневу и Альму Яковлевну Штрем, которые дали мне некие систематические познания. А дальше, уже по инерции, стал учить еще французский и испанский, благо времени бывало навалом (если учесть, что слова и идиомы можно зубрить в транспорте, в столовской очереди, в ожидании вертолета и даже в бане). В чудесные способы изучения языков “за три недели” не верю, но к настоящему времени с английского на русский и обратно могу переводить синхронно. На остальных читаю, и хотя не могу свободно общаться, но и не пропаду без переводчика где-нибудь в Европе.

       В первое поле я поехал вместе с Б. А. Мальковым (ныне доктором наук, профессором, хорошо известным своими работами по проблемам коренных месторождений алмазов) на Канин полуостров и Северный Тиман. Боря на два года раньше меня окончил Ростовский университет и уже имел некоторый опыт работы. Он был начальником отряда, а научным руководителем, естественно, Ю.П.Ивенсен, который в поле с нами не поехал. В отряде, кроме двух молодых научных сотрудников, было еще трое лаборантов, из которых помню по именам двоих - Колю Суханова и Толю Антуфьева.

Помнишь, берег и брызги соленые -
Не вернуть их и не повторить.
Были мы молодые-зеленые,
И явились, чтоб мир покорить.

C нас еще не слетела окалина-
От избытка здоровья и сил
В экспедицию, рейсом до Канина
Ветер странствий отряд уносил

Поджидали нас топи болотные
И маршрутов пунктирная нить
Комарье да ночевки холодные-
Ну да что там о них говорить!

Били волны по молу как молотом
И стегала по лицам вода.
Были мы так бессовестно молоды,
Ах как молоды были тогда!
       
       2.Канин Камень и Северный Тиман (продолжение следует).