Они

…Однажды на моем курсе появилась странная пара. Вроде они подходили друг другу идеально, а вроде были частями разных мозаик. Она была выше него – почти двухметровая девушка с грубыми чертами лица и черной мужской стрижкой. Со шрамом на подбородке и отсутствием косметики. Без колец, сережек, браслетиков и прочей мишуры, что так любили в то время вешать на себя мооодные девушки. В ее гардеробе были только черные джинсы и блузки с свитерами, разумеется, черными. Кеды и тяжелые ботинки на толстой платформе делали походку странно-неуклюжей, заставляя греметь на поясе извечные цепи. Ее взгляда избегали, а низкий голос с хрипотцой заставлял вздрагивать окружающих при первых же звуках. Резкость, прямолинейность, бескомпромиссность – «все для вас, мои дорогие окружающие». Нежность, забота, ласка – «все для тебя, любимый».
А любимый… Любимый был ей подстать. Невысокий хрупкий парень с выбеленными волосами и ясными голубыми глаза, обрамленными длинными ресницами. Нежными и тонкими чертами лица он напоминал ангела не только в детстве, но и в более старшем возрасте, даже когда начал приправлять собственное лицо черной подводкой и красить ногти. Правильно, в черный цвет. Красный цвет, почему-то он остановился на красном в одежде. А еще на кольцах и многочисленных серьгах в ушах. Этакое дивное чудо, по которому сохли девушки от 13 и выше. Везде, всегда и при каждом удобном случае.
А он всего лишь высокомерно смотрел в их сторону презрительным взглядом, закуривая очередную тоненькую сигаретку.
Они появлялись вместе постоянно. На парах, в перерывах, в метро, на улице я всегда видела их вдвоем. Держащихся за руки, целующихся или просто стоявших, обнявшись. Казалось, им не нужен был никто иной. Ей завидовали и шипели вслед, боясь высказать что-то в лицо, на него смотрели овечьими глазами и плакали, что он выбрал ее, странную и некрасивую, а не их, таких…
А им было плевать, что за красавцы и красавицы окружали их. Они были вдвоем. Но безумно, бесконечно, до боли в сердце и спазмов в легких они хотели, чтобы их стало трое. Хотели каждый день и каждую секунду, с грустной усмешкой провожая взглядом коляски, ведомые дородными мамашами.
А однажды они поздно возвращались домой. По тому же переулку, что и обычно. По тому переулку, в котором никогда никого не было. Кроме того вечера. Он шепнул ей «Беги». Но она осталась. Не хотела, не могла его бросить. А ведь иначе – зачем? Он защищал ее, как мог. Она отбивалась, как могла. А тупые удары все наносились и наносились, даже когда они перестали дышать. Бессмысленная злость душила тех, что решили развлечься скучным вечером.
Их похоронили вдвоем так, как они бы хотели.
Только на могиле поставили три камня.
Ему.
Ей.
И их нерожденному ребенку, у которого уже билось сердце…