Стереотип

Любовь тогда лишь нам полезна,
Как с милой дружбою сходна;
А дружба лишь тогда любезна,
Когда с любовию равна.
Николай Карамзин, "Любовь и дружба"


Атмосфера в ресторане была умиротворяющей. Мягкое люминесцентное освещение, серо-синяя успокаивающая гамма, большой аквариум с рыбками. «Да и столик недалеко от окна, - все же я молодец, что выбрал это место», - успел подумать он, вставив в разговор очередное ехидное замечание.
 - И вовсе, я не вру, - насупилась она, но тут же вновь засмеялась, обнажив белоснежные зубы:
 - Ты в своем репертуаре, Саш. Вот смотрю на тебя, и легче становится. Все как и раньше. Я и ты. Тихо, спокойно. Как на сеансе у врача, - Нина сделала пару глотков из бокала с вином.
Александр пожал плечами:
 - А мне казалось, что прошло столько времени...
 - Ерунда... – перебила она его. – Для меня ты всегда останешься моим любимым Сашей, - она засмеялась. – А помнишь, как мы с Марусей, Валей и Дэном от милиции бегали? До сих пор не могу забыть, как ты меня подсаживал, чтобы я через ограду перелезла.
 - У театра?
 - Да, там... А еще змея воздушного запускали, а он к Галине Васильевне залетел на балкон...
 - И банки пустые сбил, - горячо включился он в разговор. А мы испугались и спрятались. А Лешка... Лешка, где он теперь... Его же змей был? – Нина кивнула. – Он со мной потом ходил к Васильевне, она таскала нас к родителям; ругала, помню, сильно. Но его папаня тогда сунул ей пару купюр, и скандал завершился сам собой...
 - Я не знала этого. Почему меня не взяли?
 - Не помню... Давно это было, Нин.
Он отрезал большой кусок мяса и, наколов его на вилку, стал обкусывать с разных сторон.
 - Странно... – вдруг произнесла Нина.
Александр вопросительно посмотрел на нее.
 - Нет, ничего... Мысли вслух. Ты припоминаешь, Саш, ту драку, где ты палец себе выбил.
 - Не хочу вспоминать. Ревел, как девчонка.
 - Тебе же лет десять-двенадцать было. Все ревели. Не комплексуй по этому поводу...
Он промолчал.
 - Я почему спросила-то? Спасибо еще раз хотела сказать... Я не думала, что ты кинешься на этого бугая... Ну, как бугая, ему лет пятнадцать было, но все равно. Вметелил ты ему еще как. Спасибо, Саш, - она положила свою руку на его.
Он все это время сосредоточенно двигал вилкой спагетти, стремясь придать им очертания какого-нибудь реального предмета, но внезапно перестал, поднял свои глаза, посмотрел на Нину, уже открыл рот, чтобы ответить, но промолчал и, выдержав паузу, усмехнулся:
 - Ты меня не раз уже благодарила.
 - Знаю.
 - И не раз говорила, что я повел себя, как герой.
 - Знаю, - Нина расплылась в улыбке.
 - А что я отвечал тебе на это всегда, помнишь? – игриво подмигнул он.
 - А вот в это я не верю... Ну не верю, понимаешь? Что для личной выгоды ты полез к нему, а не для того, чтобы меня защитить. Большей чуши я в жизни не слышала. Тебе неприятно думать о том, что хоть раз в жизни ты не оказался прагматиком?! – воскликнула она.
 - Прагматичность спасет нашу страну, поэтому необходимо, просто жизненно важно, всюду искать выгоду, - Александр вновь усмехнулся, но в этот раз ухмылка вышла натянутой.
 - Ерунда какая! Ты сам в это не веришь, - засмеялась Нина.
 - Почему? Я верю... Ну а что еще может спасти Россию?
 - Не знаю. Какое-нибудь банальное понятие вроде любви...
 - Та-а-ак, - сокрушительно протянул он. – Когда это любовь успела стать банальным понятием? Ты же Пашу своего любишь?
 - Конечно, я всех люблю... Всех-всех, - широко развела руки Нина.
Невзначай брошенная фраза стала поводом для тягостной тишины, повисшей за ресторанным столиком.
Александр молчал, что-то напряженно обдумывая. Нина подцепила горошину из салата, смотрела на нее, не мигая.
 - Все-таки твой молодой человек не такой как все, нельзя его со всеми равнять... – наконец произнес он.
 - Да, он у меня особенный, - засмеялась она.
 - Подожди, я же не то имел в виду, я же не про какую-то физическую или духовную исключительность. Я говорю о том, какую роль он играет в твоей... А, ладно, закрыли тему, - разгорячившись внезапно, Александр также быстро охладел, и, поправив челку, которая постоянно спадала на глаза, стал доедать второе блюдо.
Нина помолчала мгновение, а затем, виновато подняв взгляд, посмотрела испытующе на опустившего голову Александра, постучала ногтями по столу:
 - Я дура, знаю это, - и в ответ на отрицательный жест Александра повторила. – Знаю, знаю, не спорь. Но я поняла, что ты хотел сказать. Все совсем не так просто.
Александр прекратил жевать и приготовился внимательно слушать. Однако Нина была немногословна:
 - Ты вряд ли поймешь, - задумчиво протянула она и, взглянув ему в глаза, на секунду задержалась, утонув в их глубине, но через мгновение уже смотрела в сторону.
Александр простучал вилкой по хрустальной рюмке незамысловатый ритм...
 - Дождь начался, - грустно вздохнула она.
 - А ты попробуй, - внезапно промолвил он.
 - Извини? – переспросила она.
 - Попробуй объяснить, вдруг пойму.
 - А, ты все о том же... Понимаешь... Не знаю, как объяснить...
 - Помнишь, как мы с тобой однажды разговаривали о школе, и ты мне сказала, что твои мысли совсем не совпадают с представлениями учителей об учебном процессе, о методах решения, об идеях произведения и так далее... Поэтому ты боялась отвечать на уроках, боялась, что над тобой будут смеяться. Я тебе ответил тогда, помнишь что?.. Чтобы повторять под копирку слова критиков, начальства или других авторитетов особого ума не надо. Но когда слова, мысли лично твои, твои собственные, то они стоят миллиарда тех отксерокопированных фраз, которые так упорно вбиваются нам в голову. Какая разница, будут ли смеяться над тобой. Высшее счастье – когда найдется тот, кто поймет, оценит твои мысли, их непохожесть, оригинальность. А пока ты не можешь его найти, все равно ищи. И даже, когда нашла – ищи еще. Может, и я в их числе. Не поймут, не признают – тебе не должны быть ни горячо, ни холодно... – Александр задел рукой бокал с вином, но быстро успел его схватить и облегченно вздохнул. – Сейчас бы пролил.
Нина смотрела на улицу. Там, за окном ресторана, на потемневшем от воды асфальте, дождь наигрывал свою мелодию, недоступную и непривычную человеческому слуху. Небо проливало на землю свой очищающий душ. Капли падали на пыльный тротуар и, разбившись на более мелкие, заставляли грязь следовать своим текущим направляющим, смывая серую унылость будней.
 - Я знаю, что должна его любить, - наконец произнесла она, когда он уже и не надеялся услышать ответ. – И я люблю его... – Нина сделала логическое ударение на слово «люблю», прервав фразу.
 - В таких случаях обязательно должно следовать «но» в конце.
 - Но... но я боюсь, что любви в полном смысле этого слова нет.
 - И правда запутано, - присвистнул Александр.
 - А ты все свистишь. Сколько помню тебя, всегда любил посвистывать.
 - Разве это плохо? – улыбнулся Александр. – Ты раньше смеялась по поводу и без.
 - Я и сейчас смеюсь...
 - Вот видишь. А еще, когда тебе что-то было нужно, ты так хитро на меня смотрела своими очаровательными глазками и затягивала жалобно: «Са-а-аш», - Александр засмеялся.
 - А ты, Саш, любил меня по носу щелкать, помнишь?.. Забавно, конечно, но больно! – воскликнула она.
 - Мы ушли от темы. Как можно любить и не любить одновременно?
 - Я... Я не знаю... Просто. Только не говори никому.
 - Могила, - он приложил палец к губам.
 - Понимаешь, Саш, мы с ним столько вместе... уже несколько лет. Поначалу Паша меня забавлял; мне было интересно с ним... Вроде помощника. По первому моему зову оказывался рядом. Он помогал мне, а я ему.
 - Помогал? Каким образом?
 - Мне нужно, чтобы кто-то был рядом тогда. Он поддерживал меня. Не перебивай, все, - Нина недовольно отмахнулась. – Буду откровенной: я не предполагала чего-то серьезного, однако... Время шло, и я привязывалась к нему, понимаешь?
Александр смотрел в окно, за которым мелкий дождь сменился проливным. Свод затянули темно-серые тучи, а внизу под этими вестниками непогоды, под косыми от ветра струйками воды суетились, мелькали люди с их мелкими проблемами, не стоящими внимания небес.
       - Но теперь я не могу без него, отчасти потому, что не могу без внимания вообще, отчасти потому, что привыкла к Паше, - продолжила она. – Он – мой, я скучаю без него, он – часть моей жизни. Но если бы на его месте был кто-то другой, не знаю. Меня бы это не покоробило... Разве можно назвать это любовью? – внезапно задала она вопрос.
 - Четыре стадии любви... – задумчиво произнес он. – Если человек не полюбит другого с первого взгляда, то их отношения могут продолжать по намеченному плану. Сначала - симпатия, без нее любые отношения невозможны. Затем - влюбленность, как наивысшая форма симпатии. После нее – привязанность, как у вас с ним, наверное. И конечная стадия – любовь. Даже не спрашивай, это лично моя схема и мое видение, - ответил он на вопросительный взгляд собеседницы.
 - И сколько длится весь цикл? Ты меня заинтриговал.
 - Полгода, может, год. Трудно сказать. По-разному.
 - Видишь, у меня все гораздо хуже.
 - А он тебя любит, Нин? – серьезно спросил он.
Она вновь замолчала. Посмотрела в который раз за окно. Там за тонкой стеклянной пеленой, отделяющей спокойствие от бури, не на шутку бушевала стихия. Улица пустовала. За широкой, плотной стеной дождя уже ничего не было видно на другой стороне. Небеса давали себе волю, всласть веселились, вымывая безнадежность из тоскливой окружающей обстановки.
Он все понял, тоже стал глядеть в окно.
 - А, странно, все же, да, Саш? – она посмотрела ему в глаза. – Нам столько лет упорно навязывают, что дружбы между мужчиной и женщиной не может быть... Столько лет. А мы вот с тобой столько лет дружим, вопреки всем стереотипам!
 - Может, этот стереотип продиктован веяниями времени?
 - Да, я согласна, доля правды в нем есть, но мы-то, конкретно мы с тобой, выбиваемся из общего ряда подвластных этому стереотипу, да?
 - Разумеется, - чуть помедлив, произнес он. – Ведь предрассудки не для нас... Стереотипы плохая вещь, с ними надо бороться! – неожиданно громко воскликнул он и привлек внимание пары за соседним столиком.
 - Зачем ты кричишь? – засмеялась она. – Конечно, надо бороться.
Он залюбовался ее улыбкой:
 - Нин.
 - Да?
 - А ты вообще любила когда-нибудь?
 Нина нахмурилась.
 - Да, - с трудом выдавила она из себя.
Он промолчал.
 - А ты, Саш?
 - Я... – внезапно у Нины зазвонил мобильный телефон.
 - Да?.. Привет... Да, конечно. А ты где, милый?.. А.. Хорошо... Да-да, приеду, все... Еду... – хлопнув крышкой своей «раскладушки», она спешно начала собираться. – Саш, извини. Паша звонит...
 - Да-да, я тоже собирался уже уходить, - заторопился он, неловко стал собирать на тарелки столовые приборы, ставить их одну на другую.
 - Да зачем ты их?.. Официанты приберутся, - заматывая шарф, сказала она. – Я побежала. А все-таки хорошо мы с тобой ломаем стереотипы, да? – засмеялась она.
Нина подбежала, чмокнула его в щеку и, быстро застучав каблучками по полу, выбежала из ресторана на улицу. Дождь уже закончился, лишь пасмурное небо напоминало о недавно прошедшем ливне. Он видел, как она поймала такси и махнула ему рукой на прощание.
 - Да, хорошо мы ломаем стереотипы, - пробормотал он. Увидел, что в рюмке осталась недопитая водка, поднес ее ко рту и опрокинул. Жжение быстро распространилось по груди, и Александр звучно выдохнул: «Официант, счет, пожалуйста!»
Пока суетившийся человек в белой рубашке убирал со стола, Александр достал из кармана свой сотовый телефон и нашел среди кучи устаревших файлов одну фотографию. С этой фотографии на Александра смотрела Нина, совсем еще молодая, смотрела и обворожительно улыбалась. Он улыбнулся ей в ответ и щелкнул ногтем по экрану.
«Она так никогда и не узнает, что я люблю ее. Люблю сильнее всего. Любил всегда и буду любить. И мне все равно на всех, кто сейчас рядом со мной, только она важна. И если мое присутствие будет освещать ее жизнь, я буду счастлив. Я люблю ее. Люблю долго, безответно... Мне не так важны ответные чувства. Мне просто хочется всегда быть рядом с ней, защищать и поддерживать ее. Я уверен, что могу сделать все, чтобы она стала моей, но... Она не будет, я знаю... Пройдет немало времени, прежде чем она поймет, что тот, кто ей нужен, всегда был рядом. Господи, как же сильно я люблю ее... И как же сильно ненавижу себя...»
Он с трудом поднялся из-за столика и, положив деньги, медленно побрел к выходу, оставшись наедине со своими мыслями, мечтами, желаниями...