- Ты мой сон?
- И да, и нет.
- Кто ты?
- Хозяин.
- Чей?
- Твой.
- Где ты?
- В твоём сердце.
- Зачем я?
- Ты понесёшь мрак!!!
- Да хозяин.
- Ты знаешь, что нужно делать?
- Нет, хозяин, но я буду знать, если ты скажешь мне.
- Причиняй боль! В ней сила – она нужна мне.
- Кому хозяин?
- Тем, кто дорог.
- Да хозяин.
- Делай, что я велю и я не покину тебя…
- А сейчас, криминальная хроника. Сегодня было раскрыто жестокое групповое убийство, совершённое днём ранее. Напомню, что вчера, в квартире одного из домов по улице Челюскинцев были найдены тела мужчины и двух его несовершеннолетних детей, двенадцати и пяти лет. По обвинению в этом преступлении была задержана супруга и мать убитых, Власьева Елена Викторовна. По мнению экспертов, судя по позам, убийство носило ритуальный характер. Сейчас выясняется принадлежность задержанной к церкви сатанистов. Сама Власьева направлена на прохождение психиатрической экспертизы.
Другие новости…
Что-то случилось в моей жизни. Что-то, прямо скажем, хреновое. Вот только непонятно когда, то ли, когда женился, то ли когда и вовсе на свет народился. А может судьба такая…
Невесёлые мысли царили в голове у Артёма по дороге домой. Возвращаться не хотелось, душа желала абсолютно противоположного – завернуть в бар, на кружёнку, другую, а там, уже и «не так страшен чёрт…». Честно признаться, велико было желание, но его всегда перебивало такое маленькое и в то же время такое объёмное слово – ДОМ. Для многих дом нечто родное, уютное, ласковое… Жена, дети, ужин, тапочки, телевизор и куча других приятностей, которые наполняют собою быт. Для многих, но не для него. Для него слово «дом» давно уже стало чем-то холодным, непривлекательным. Было время, когда он стремился туда, летел с работы как на крыльях. Ведь там ждала его НЕНАГЛЯДНАЯ, его красавица. Теперь же… Но даже теперь он любил свою жену. Почему? Надежда!
Артём раздражённо плюнул на табличку не сорить.
Когда это началось? Теперь уже давно, с полгода назад. Прежняя хохотушка куда-то пропала, уступив место ядовитой на язык, вечно подозрительной особе. Вбила себе в голову, будто у него связь на стороне. Идиотство! Когда её иметь связь эту? С дома на работу, с работы домой. Единственно на работе! Что ж, теоретически возможно, а практически такой вариант и в голову не приходил. Ну, не любил Артём служебные романы. Задержись он хотя бы на час, и вечер непременно заканчивался, да чего греха таить, и начинался тоже, скандалом. Вопрос: «Где был?» уже, как правило, не вставал. Это было сначала. Теперь в ходу были: «Насобачился, кобель?!» или «Припёрся?». Что самое скверное, это были даже не вопросы, а констатация факта. Мифическая любовница прочно поселилась в их квартире, стеной перегородив меж ними пространство. Казалось ещё немного, и она обретёт плоть. Анжела даже имя ей придумала: Клава.
Почему Клава?
Артём тяжело вздохнул и вставил ключ в замок. Щёлк. Один оборот. Значит дома. Сейчас опять «запустит» свою шарманку или наоборот будет молчать. Второе значительно лучше, пускай уж лучше молчит.
Он вошёл. Никто не кинулся к нему с поцелуем и объятиями. Да он, признаться, давным-давно забыл, что это такое. И произойди подобное сейчас, то скорее удивился бы, чем обрадовался.
Жена лежала на диване перед телевизором. Смотрела свои бесконечные как межзвёздные расстояния мыльные оперы. Все беды от них! Насмотрится всякой дребедени заморской и начинает на себя примерять. Вроде умная женщина, а в голове как у Винни Пуха – опилки.
Анжела отвела взгляд от экрана.
- Ну, пришёл, что ли? Иди, жри, пока горячее. И что твоя Клава тебя не кормит? Хоть бы одну заботу с моих плеч сняла!
При произношении имени Анжела скривилась, как если бы ей предложили проглотить червяка.
«Господи, дай мне терпения!» мысленно вопросил Артём. Он давно уже научился не реагировать лишний раз на её выпады, кое-когда это помогало, но не сказать, чтобы уж особенно. Не хай гонит, чего хочет! А придёт время, Бог даст, всё уляжется.
Не ответив, а от него и не ждали, прошёл на кухню. Всё как обычно и как положено, на плите горячий ужин, в раковине горка немытой посуды – ждёт окончания сериала. Наполнив тарелку густым, пахучим борщом, Артём уселся за стол. Втянул носом воздух над тарелкой. А-а! Чтобы в доме не происходило, к готовке Анжела всегда подходила основательно. Делать – так делать! Иначе, чего без толку продукты переводить!? В любом настроении она готовила прекрасно.
Зачерпнул ложку сметаны, размешал. Ещё раз понюхал. Да! У еды есть чудесное свойство, помимо банального насыщения, она поднимает настроение. Конечно, бывают порой ситуации, когда и воз деликатесов ничегошеньки не поднимет, но это скорее исключение из правил. А обычно – навернул тарелочку и порядок! Проблема вроде как не такая и страшная.
Артём ел борщ и думал, что же всё-таки происходит с его семьёй. Откуда взялась эта идея с Кла… Тьфу! Чтоб ты сдохла! Нет, он не хотел сказать, что он ангел во плоти. Всякое случалось. Но та парочка эпизодов в расчёт браться не может. О них никто не знает. Даже в мужском кругу он не болтал об этом. Земля, знаете ли, слухом полнится. Более того, после, с этими бабами он ни разу не встречался. Как их там звали? Одну – Юля, а другую… Бля! Он даже имени не помнит! Но уж не Клава, это сто процентов. Такое имя грех не запомнить. И вообще, Клава – ироничный сленговый отзыв о девушке. Не чтоб в обиду, но дать понять, не просто знакомая или соседка. Но в его случае, Клава – имя собственное. Она имеет свои привычки и пристрастия. Курит «Вог» и то, когда выпьет, а пьёт исключительно вино и желательно белое полусладкое. А ко всему обожает скорость и вечерний город из окна авто. Именно этим Анжела объясняла его вечерние поездки в центр. В действительности же всё было иначе. Уезжая, Артём имел две цели, сбежать из дома на тот период, пока внимание жены не удерживают сериалы и малость заработать. Бабки лишними не будут, тем более в нынешнее паршивенькое время. Да, иногда от него несло перегаром! Что ж, он не может себе позволить пропустить стаканчик? Но для Анжелы всё было ясно как белый день – со своей Клавой куражился! А ведь от него никогда не пахло духами, не обнаруживалось следов помады, где бы то ни было и т. д. несмотря на всё это доказать что-либо не представлялось возможным.
Его взгляд блуждал по рисунку обоев, выводя свой узор, скользнул по настенным часам. Половина шестого, отметил он про себя.
Артём был готов уже вернуться к своим невесёлым мыслям, как вдруг…
Он замер с ложкой у рта, что-то было не так, какая-то мелочь. Корпус часов в верхней своей части образовывал маленькую полочку размером с пачку сигарет, закрытую спереди декоративным элементом, но по бокам эта полочка оставалась открытой взгляду. На ней, на полочке что-то лежало. Насколько ему помнится, он туда ничего с роду не клал. Забыв про борщ, Артём вылез из-за стола. Часы висели высоко, Анжеле пришлось бы подставлять табурет, он же без труда достал это. Колода карт. Самая обычная. Такие продаются в любом ларьке. Зачем она ей? Повертев находку в руках, уже собрался, было вернуть её на место, как за спиной возникла жена.
- Не хватай, не тобой положено!
Анжела забрала карты, сунула в карман халатика.
- Да я и так собирался положить. А что, нельзя?
- Нельзя! Везде грабли свои запустишь.
- Да что такого-то!? – возмутился Артём.
Анжела, не ответив, шагнула к раковине и отвернула кран. Кухню наполнил звук льющейся воды.
Артём открыл, было, рот, чтобы напомнить, кто в доме хозяин, но передумал – один чёрт ничего не докажешь. Мысленно плюнув, налил чаю и удалился. И чего рычит? Карты посмотрел, надо же, горе какое! О бабы! С вами тяжко и без вас невозможно.
Устроившись в кресле, включил телевизор – посмотреть новости. Пожизненная трясина обсосанных сенсаций! Всё как обычно, очередной закон, принятый Думой, оккупация Ирака, теракты в Чечне, смерть кого-то из пенсионерствующих артистов… Но это всё же лучше чем какая-нибудь «Земля любви». Этой канителью сейчас пичкают домохозяек с утра до вечера, закупая новинки пачками и снимая свои. Ещё бы, закупить «мыло» намного дешевле, чем путный фильм.
На кухне гремела посудой Анжела, то и дело, возвращая его к реальности. К жене и малышке Арине. Хорошо, что дочка летом у бабушки, хоть какое-то время не видит их скандалов. Маленькая, не маленькая - она одинаково чувствует царящую в доме атмосферу - капризничает, отказывается кушать. Как бы там ни было, Артём продолжал любить Анжелу и хотел сохранить семью, но её ревнивые выходки давно вышли за пределы какой-либо нормы. Если таковая вообще существует. Это длится слишком долго и порой становится невыносимым. Вспышки ярости и полного безразличия чередовались с периодами необычайного энтузиазма. Жена вдруг становилась нежной и заботливой. Но отдых быстро заканчивался, сменяясь взрывом с криками и битьём посуды. Как-то раз она разошлась настолько, что вцепилась ногтями ему в лицо. При чём, как он понял, метила в глаза. После этого он неделю не ночевал дома, а когда вернулся, заластилась как котёнок, просила прощения, мол, так любит, что готова на что угодно, лишь бы другой не достался. Обещала больше не делать так. ХА! Так – она действительно больше не делала, но лучше от этого не стало. Да и слово порой гораздо больнее ногтей.
Как там?..
«Я знаю, слова убивают и лечат,
В них сила тысячи лет…»
Это уже напоминало манию и срочно требовало вмешательства. Какого? Слова не помогали, а переходить к членовредительству он не хотел. Врачи? Анжела не считает себя больной и добровольно никуда не пойдёт. Однако оставлять всё как есть и дальше было глупо.
Новости закончились и Андрей Малахов самозабвенно в очередной раз копался в грязном белье. И хватает же терпения! Оставил бы своё занятие Ханге с Борисовой. Особенно первой, той не привыкать.
Артём поднялся на ноги. Пожалуй, пора сваливать. Прихватил на всякий случай ветровку. Покрутился в прихожей – брать или не брать мобильник? Ай, пусть дома сидит, без него обойдёмся.
- Ты куда? – донёсся с кухни голос Анжелы.
- К Серёге, пивка может, сообразим, – ответил Артём.
Анжела показалась из кухни, смерила его колючим взглядом.
- Ну-ну. Знаю я твоё пивко.
Артём мысленно взвыл.
- Ой, Ангел, не надо а!?
Анжела махнула рукой, да ладно, не ври уж.
- Поздно вернёшься – не буди, у меня нет желания с тобой пьяным цацкаться.
Артём захлопнул дверь.
Ага, тебя буди, не буди, всё равно встанешь. Будто я тебя не знаю. Вот, сон, какой чуткий, кошка пройдёт и то просыпается!
Выйдя из подъезда, сел в машину, отъезжая, глянул на окна квартиры. За стеклом мелькнуло лицо жены. Ну и как это следует понимать? Провожаем? Или следим? Раньше можно было сказать – провожаем, теперь же, иначе как – следим, не назовёшь. Да уж, было времечко, воздушные поцелуи в окно вылетали.
В тот вечер Артём пожалел, что не взял телефон. Для начала, доехав до Сергея, обнаружил, что у того не работает лифт. Это же надо! Топать на десятый этаж жуть как не хотелось. Мелочь, конечно, которая завтра забудется, но телефон бы выручил. Только звякни. Но делать нечего и он покорил эту вершину. Когда он, запыхавшись, кто не давал передохнуть, вдавил кнопку звонка, дверь тут же открылась. Как ждали! На пороге стояла Ирка.
- Привет, заходи, – пригласила она.
Артём ввалился в прихожую.
- Ой, Ир, дай попить, а то сгорю!
Ирка хмыкнула.
- Да вижу.
Она ушла на кухню.
Артём, ожидая ее, опустился на табуретку.
- А Серёжки нет, в бар умотал опять. В холодильнике стоит, так нет, вкуснее там что ли!?
Она ещё что-то говорила, но Артём всё пропустил мимо ушей. Осчастливила, нечего сказать. И зачем «трубу» оставил?
- Ты кстати, пешком или за рулём? А то я думаю, чего налить, сок или пиво.
- А? Давай сок, – опомнился Антон. – Давно ушёл-то?
- Да часа два назад, наверное. Да, где-то около того. Артём, вам что, там мёдом намазано?
Артём улыбнулся. Как тут будешь однозначным? Бары посещает самая разнообразная публика. Кто и что там ищет – разговор долгий.
- Каждому своё, Ира. Вот – Серёга к примеру. Коллектив у него на работе сплошь женский, если не считать Михалыча. Но тот уже слеп и глух, его держат исключительно потому, что он знает весь архив снизу до верху, иначе бы давно, на заслуженный отдых отправили. Дома тоже одни женщины, ты, да Тая. Ему хочется элементарного мужского общения. Я его вполне понимаю. Попробуй и ты.
- В пивнушку, что ли ходить? – не поняла Ирка.
- Понять попробуй. Да и редкие визиты в бар ещё никому не повредили. Другие от скуки туда прутся, а кто-то просто и не знает другой жизни.
- Ну, а ты?
- Что я?
- Ты зачем? Я ведь знаю, что ты там частенько зависать стал.
Артём понурил голову.
- Я – другое дело.
- Артём, посмотри на меня!
Их взгляды встретились. Что в нём хотели разглядеть эти зелёные глаза? Ах, как он когда-то в них был влюблён!
- Ну?
Ирка присела перед ним.
- Я ведь говорила с Анжелой. Ей не признаёшься, так мне скажи, мы же всегда хранили тайны друг друга. Помнишь? С самого детства. Анжела ничего не узнает, я обещаю! Завёл любовницу?
- Да в том то и дело, что нет! – воскликнул Артём. – Будь это так, по крайней мере, не обидно было бы. Никого у меня нет. Но ей, хоть лопни, не докажешь. И имя придумала, - он презрительно выплюнул имя. – Клава!
Ирка хихикнула.
- Вот тебе смешно, а мне уже – хоть в петлю!
- Туда ты ещё успеешь! – обнадёжила его Ирка.
- Это ведь не неделю, не месяц, а полгода. ПОЛГОДА! – Артём поднял палец вверх.
- Я и в бар, и в центр уезжаю – лишь бы не слышать всего этого. У неё уже шифер посыпался на почве ревности.
Он раздражённо стукнул кулаком по стене.
- Ирка, - его голос дрогнул. – Я когда-нибудь съеду с катушек. Я её грохну!
Та обняла его, погладила по голове, успокаивая.
- Тёмка, не дури! Ну не живётся – разведитесь, что мучить друг друга?
- Не могу, – прошептал он. – Я ведь люблю эту дуру! До сих пор люблю! Да и Аринке отец нужен.
Он повернулся к двери.
- Пойду я, а то растёкся тут.
Ирка усмехнулась.
- Мы – друзья! Кому-то всегда нужно выговориться. А ты можешь на меня рассчитывать. Я попробую поговорить с ней ещё разок. Хотя… не обещаю…
За ним хлопнула дверь. Артём по привычке нажал кнопку лифта, чертыхнулся, опомнившись, и зашагал вниз.
Хорошо всё-таки, что есть на свете Ирка. Они дружат, дай бог памяти, лет с пяти. Вместе как говориться, под стол ходили. В юности даже имел место роман, который как-то незаметно перетёк обратно в дружбу. Обзавелись семьями, познакомили половинки, задружили домами. Но Серёге он вряд ли рассказал бы столько, сколько его жене. Их связывает слишком много. Слишком много они хранили секретов друг друга. Как ни странно, после разговора с Иркой, ему стало легче на душе. Будто сбросил часть груза. Конечно, он брякнул, что готов, убить Анжелу, но в пылу, на самом деле и мысли не возникало. Ирка поняла это. Она всегда слыла умницей. Да он сам себя проклянёт потом! С другой стороны, чего только не отчебучит человек, коль доведут до белого каления! Сколько случаев? Один другого отправляет к праотцам, пребывая в состоянии пресловутого аффекта, а потом, придя в себя, натурально кается, волосы пучками рвёт. Но это уже сюжет для судьи и беллетриста.
Бар находился на другом конце микрорайона, туда можно и пешком добраться, не торопясь, минут за двадцать, но Артём предпочитал отправляться на машине, а обратно, будучи в подпитии, возвращался своим ходом. Машина благополучно ночевала на охраняемой стоянке. После бара он за руль не садился принципиально, выпил – значит, пешеход. Не важно, далеко ехать или за угол завернуть. Оплатив место на сутки вперёд, (мало ли), Артём вошёл в бар.
Большое неправильной формы, полутёмное помещение, с освещённой барной стойкой. Стеновые панели под старый кирпич, увешанные карикатурами, изображающими то самое действо, ради которого люди сюда приходят. Прямоугольные столики на четверых, куда по обыкновению набивалось по шесть, семь человек. Ароматы табака, алкоголя и вяленой рыбы. И неизменный охранник в углу. Хорошо устроился, весь зал как на ладони.
Когда привыкли глаза к полумраку, Артём огляделся, ища Сергея. Тот на пару с каким-то лысеющим субъектом устроился у дальней стены. Ещё направляясь к ним, Артём заметил, что дружок успел основательно приложиться. На столе среди закуски и пивных кружек красовалась початая бутылка «Штандарта».
Хорошо сидим! Кто кого сегодня понесёт понятно, пожалуй, без слов.
- Здорово! – он сел на свободный стул.
- О Тёмыч! – заорал Сергей и полез обниматься. – Садись к нам, корефан! Щас мы это… того…
Он кивнул сидевшему напротив мужчине.
- Знакомьтесь! Артём, - Сергей ткнул пальцем в сторону Артёма. – Мой ба-альшой друг. А это Шурик, мой бывший коллега.
Артём пожал протянутую руку.
- Мариночка! – Сергей позвал официантку. – Будь ласкова, ещё рюмочку и пиво.
И тут же обращаясь к Артёму.
- Не дождался я тебя сегодня. Да и ладно, догонишь.
Сергей щёлкнул себя по горлу, чтобы понятно было даже ежу, в чём конкретно его должно догнать.
- Что отмечаем? – осведомился Артём.
Водка ни с того, ни с сего, на столе не появляется, знать, какой никакой повод имеется.
- Да так, ничего, – ответил коллега Сергея. – Так получилось.
Принесли пиво и чистые рюмку с вилкой. Это хорошо, что про вилку не забыли, с них станется. Мариночка конечно старательная, но побегай по столам целый день, не только про вилку забудешь. Да и барчик, похоже, никогда не бывает пустым.
Серёга как водится, взялся разливать водку. Это право никто не оспорил. На памяти Артёма никто из его друзей больше не обладал столь уникальным талантом, в любом состоянии, Сергей разливал всем одинаково и ни капли мимо. Помнится, как-то раз он на спор разделил литровку на семь человек. Сколько раз он выигрывал, сейчас и не упомнишь. Кому-то Бог даёт талант стихи писать, а кому-то отличный глазомер.
- Ну, за знакомство! – Артём поднял стакан.
Чокнулись.
Выпив, он отправил в рот кусок котлеты, отхлебнул пива. Прислушался, как по желудку прокатилась горячая волна. Неплохо.
Здесь, среди людского гомона и завесы табачного дыма, он мог расслабиться, забыть о доме, о жене, о скандалах. Весь этот груз, он мысленно оставлял в машине или просто за порогом заведения, а когда не удавалось, топил в пиве. Иногда случалась и водка, но водки много не выпьешь. Чем раньше опьянеешь, тем раньше возвращаться домой, а возвращаться как раз не хотелось. Когда-то он пришёл сюда впервые и дорогу сюда не забыл, хотя, порой с большим удовольствием выпил пива дома, перед телевизором.
Вечер шёл своим чередом и за первой бутылкой появилась вторая, и где-то около полуночи они исчерпали свой запас прочности. Совместно растолкав Сергея, засобирались домой. Тот совсем расклеился и Шурик вызвался помочь в доставке, что оказалось весьма кстати. Артём сомневался, что справится сам.
Обратный путь он помнил смутно. Вроде останавливались у какого-то киоска. То ли пиво брали, то ли пришедший в себя от ночной прохлады Сергей, озаботился сладким для жены, неожиданно вспомнив, что Ирка – страшная сластёна. Шурик что-то совал Артёму под нос, бормоча заплетающимся языком: «Телефон. Ты звякни… когда… это… ну, на дачу соберёмся.» Смеющаяся Ирка. Он не понял причины этого смеха. Лицо Анжелы. И темнота…
Утро встретило похмельным синдромом и молчанием. Причины и того, и другого были понятны как божий день, что начинался за окном. Но если первое можно исправить парой бутылок пива, второе давненько приобрело диагноз «хроническое». Говорили они вчера о чём-нибудь или нет? Память молчала, а вспоминать не хотелось. Что бы там ни стряслось, плоды сего красивы не были. Не были они и плохими, ибо, всё осталось по-прежнему. Анжела не стала ни более свирепой, ни мягче. По-своему она должно быть до сих пор любила его, завтрак был готов, а в холодильнике томилось пиво. Не будь любви, послала его далеко, далеко. Так далеко, что без продуктов не доберёшься. Что ещё в этом утре позитивного? Суббота, на работу не идти. Это можно даже сказать – славно. С такой головой не то, работать, болеть тяжко. Так, сейчас - пиво, завтрак - потом.
Растянувшись в кресле, Артём, посасывая прохладную горчащую жидкость, пытался посмотреть новости, а заодно, восстановить картинку вчерашнего вечера. Всё получалось, но лишь до выхода из бара. Тут «кино» обрывалось, превращаясь в беспорядочный набор кадров, собрать которые воедино не представлялось возможным, по крайней мере, до тех пор, пока он не поговорит с остальными.
Диктор с экрана тревожно бубнил о международном терроризме и каких-то правах с большой буквы. Мысли текли вяло, вяло, словно подтаявший лёд. Шевелиться не хотелось абсолютно, тем более что от выпитого пива, в организме начался позитивный процесс опохмелки и «чугунная» голова постепенно обретала свою истинную природу. Так, сидя в кресле, с пультом в одной руке и бутылкой в другой, Артём не заметно для себя задремал.
Проснулся он, почувствовав не то удар, не то шлепок. Открыв глаза, обнаружил, что накрыт чем-то, при чём с головой. Сдёрнув это что-то, удивился, его ветровка. Чистая, никаких пятен, значит, вчера вечер кончился худо-бедно хорошо, ничего не пролил, как иногда бывало.
Над ним стояла Анжела. Стоило взглянуть ей в лицо, чтобы понять – снова запахло жареным. А ветровку она, по всей видимости, просто швырнула в него.
- Анжела, что опять случилось? – Артём зевал, с трудом выходя из дремоты. – В нашей спальне спит голая Клава?
Брови жены поползли вверх.
- Ты что, совсем охренел, паяц?!
- Это я то? – он достаточно проснулся, чтобы удивляться или хотя бы делать вид.
- Кобелина! Ещё попаясничай! Хоть бы прятал, что ли!
- Чего я должен прятать? – не понял Артём.
Хрясь! Щёку обожгла пощёчина, мгновенно разогнавшая остатки сна.
- Вот это! – Анжела сунула руку в карман и достала упаковку «Дюрекса». – Гондоны свои! Хоть маленько бы постеснялся!
Хрясь! Другая щека зарделась, как и первая.
- Убери руки, пока я не обломал их тебе по самые помидоры! – заревел Артём. – Какие гондоны? Ты чё, в натуре, с катышек съехала?
Анжела кинула упаковку ему в лицо.
- Вот эти! Артём, я тебя предупреждаю, не доводи меня до греха. Пожалеешь. Сегодня резинки, а завтра что? В нашу постель её уложишь?
Артём подобрал коробочку. Обычные презервативы. Да только он их никогда не покупал. Не за чем. Им с Анжелой они не нужны, давно обходятся без них. А в последнее время вообще редко занимались любовью. При постоянном стрессе, желание угасает. С другой стороны, прерывание интимных отношений само по себе наводит жену на размышление. А это что ещё за хрень? На лицевой стороне упаковки были выведены корявые, прыгающие вверх и вниз цифры. Твою мать! Вот что вчера Шурик совал ему под нос. Не найдя ничего иного, написал телефон на коробке.
Он поднял глаза на жену.
- Ангел, я всё объясню.
Фу, как банально. Как во второсортном сериале.
- Что ты объяснишь?! Объясняльщик хренов. И так всё ясно.
Анжела нацелилась на его щёку, будто боксёр на ринге. Ждёт, когда противник откроется… и хрясь. Артём инстинктивно заслонился.
-Это… Это знакомый мой оставил номер.
- Кому ты врёшь?!
- Просто не на чем было больше записать, вот он и…
Он театрально развёл руками.
- Да пошёл ты!..
Анжела выбежала из комнаты. Спустя минуту, из спальни донеслись приглушённые рыдания.
Повертев в руках коробку, Артём спрятал её в карман. Твою мать! Ну, надо же! Ну, Шурик, удружил! Хотя, в чём он виноват? В том, что не носит с собой блокнота? Да их у половины города нет при себе. Так обычно и делается – нет блокнота – запиши телефончик на том, что есть в распоряжении: клочок газеты, салфетка, коробок спичек, пачка сигарет… Список можно продолжать практически бесконечно. Правда, на презервативах ему номер оставляли впервые.
Ну, толи ещё будет!
- Бля! Не понос так золотуха!
Теперь её вообще, хрен, когда переубедишь. Резина – это серьёзно! Что хоть за презервативы? Он достал упаковку. Ого! Да Шурик экспериментатор. Или партнёрша его. Три презерватива и все разные по цвету и аромату. В аптеку как на фруктовый рынок.
Чёрт! Что делать-то?
Он поднялся на ноги и пошёл в спальню. Анжела сидела на полу, положив голову на край кровати. Её плечи вздрагивали. Едва он переступил порог, она замерла, будто ожидая, что он предпримет. Артём опустился рядом с ней, попытался обнять, но Анжела зло оттолкнула его руку.
- Ангел, послушай меня, прошу. Эти резинки действительно не мои. Знакомый записал телефон, только и всего. Ну не было у нас бумаги!
Анжела шмыгнула носом.
- Ну, хочешь, позвони сама и узнаешь, как дело было.
Говоря это, он сильно сомневался, что Шурик хорошо запомнил процедуру написания.
- Звонила уже, там баба какая-то.
Прыткая какая! Уже успела!
Попробовал с другой стороны.
- Анжела, жена ведь не только у меня есть. Ты не подумала об этом?
Она покачала головой.
- Я её отматерила.
- С этим разберёмся. Он, наверное, ещё дрыхнет со вчерашнего, это я встаю чуть свет. А трубку вероятно жена взяла. Я потом позвоню, улажу этот вопрос.
Суббота прошла просто чудесно. Анжела немного оттаяла, стала разговаривать, даже улыбаться. То есть, была в какой-то мере похожа на ту девушку-хохотушку, что Артём знал раньше и полюбил. Сказать, жаль, что в сутках всего двадцать четыре часа, значит, ничегошеньки не сказать, было, чертовски жаль. Давненько не выдавалось столь милого денька. Всё гладко как на званом обеде. Вечером они даже устроили себе прогулку в парк, как лет сто, наверное, назад. Правда, он не обольщался, будто бзик прошёл и завтра всё пойдёт как по маслу. Завтра могло случиться что угодно. Подобное уже происходило не раз и ангел вновь обращался демоном. Оставалось насладиться текущим моментом. Днём покоя и где-то даже счастья. Прогулка, совместный ужин, секс… Ну, секс – отдельная история. Последнее время он случался столь редко, что действо можно было принять за сновидение. Но денёк воистину хорош. Когда-то всё это снова будет? И как он устал от всего этого балагана! Сколько раз он мысленно просил Бога, остановить, прекратить, избавить, но Господь не внимал молитвам безбожника. Уже ночью, в постели, когда на плече посапывала Анжела, он вновь обратился к Богу. Помоги! Не оставь! Дай терпения!
Плечо давно затекло, но он даже не пытался освободить его, пусть спит вот так, прижавшись к нему. Слишком он соскучился по подобной идиллии.
С этими мыслями Артём уснул.
Проснулся он от прикосновения. Лёгкая ладонь скользнула по груди, животу и дотронулась до члена. Тот начал расти. Даже ночью, не открывая глаз, Артём не смог бы спутать руку Анжелы с чьей-либо ещё. Ну, надо же! Она никогда не выкидывала подобных номеров. Нет, Анжела не была ханжой и вполне способна начать любовную игру первой, просто среди ночи его так никогда не будили. Он чувствовал ласкающую ладонь и внутри его разгорался огонь. Он так и не открыл глаза, что ж, может Анжеле интересно ласкать именно спящего, мало ли какая фантазия родилась в её голове. Вот только бы она не заметила участившегося дыхания. Кайф ей не испортить! Однако чем больше Артём закипал, тем меньше оставалось терпения. Он уже с трудом сдерживал себя, чтобы не наброситься на жену, как вдруг ласки прекратились. Любопытство оказалось слишком велико, чем занимается Анжела, сидя на нём верхом и при этом пальцем его не касаясь. Осторожно, так, чтобы не заметила, приоткрыл один глаз…
Решение пришло мгновенно, и кулак врезался в челюсть жены, примеривающейся ножом к его возбуждённой плоти. В то самое время, как правая рука начала своё движение к цели, левая инстинктивно прикрыла то, чего его хотели лишить стол варварским способом. Он успел, нож чиркнул по ребру ладони. Брызнула кровь. На живот, на постель. И в тот момент, когда лезвие коснулось кожи, кулак протаранил лицо Анжелы. Она без звука откинулась назад и, завалившись на бок, съехала на пол. Где-то у стены упал, брякнув пару раз нож. Артём вскочил с постели и включил верхний свет. Анжела лежала навзничь на полу, с губ стекала тонкая струйка крови, на левой щеке начинал зарождаться здоровенный синяк.
Бля! Он ударил её! Ударил! Он никогда не позволял себе поднять руку на жену. Да дышит ли она? Он наклонился над телом. Кровь из пореза капала на гладкий живот Анжелы и скапливалась в ямке пупка. Артём приложил здоровую руку к её груди. Тук-тук. Жива. Перевернул на бок, чтобы не захлебнулась собственной кровью, кто знает, что там у неё во рту и пошёл в ванную. Нужно было заняться рукой. Судя по кровотечению – вена не задета, иначе хлестало бы не в пример сильнее. Чего там нужно делать в таком случае? Он не помнил. Да и ни к чему.
Вот и точи исправно ножи после этого, тебя же им и пришьют в собственной постели! Твою мать! Да она же кастрировать хотела! Вот тебе и славный денёк! И как в голову такое могло прийти? Совсем чокнулась, однако. Нет, надо что-то делать, после этого делать вид, что всё нормально никак нельзя.
Только бинтуя руку, Артём заметил, как дрожат руки, и унять дрожь не представлялось возможным. Усилия воли тут не помощники. Закончив, зашёл на кухню, потоптался у шкафчиков, потом шагнул к холодильнику. Достал бутылку водки и набулькал полный стакан. Резко выдохнув, влил в себя жидкость и даже не почувствовал вкуса. Поискал глазами закуску – не нашёл. Анжела ничего не оставляла на столе на ночь. Хлебнул воды прямо из чайника и вернулся в спальню.
Анжела лежала в том же положении, что и до его ухода. Неужели так сильно ударил? Наверняка, сотрясение заработала. Подхватил её под мышки, усадил у стены. Голова бессильно упала на грудь. Надо бы привести её в чувства. Снова сходил на кухню, принёс нашатырь. Сунул склянку под нос. Вдохнув, Анжела резко вскинула голову. Её взгляд был напрочь лишён смысла, глаза упрямо съезжались на переносице. Артём снова поднёс нашатырь. Она мотнула головой, стараясь избежать неприятного запаха. Взгляд прояснился.
- Ну вот, оклемалась. – Артём отложил склянку.
Кивнул на валявшийся нож.
- Ну и?
- Что и? – не поняла или сделала вид Анжела.
Он сунул ей под нос флакончик.
Анжела закашлялась.
- Я тебе, наверное, сейчас мозги вправлять буду. Никогда не делал, да видно зря, – пригрозил Артём.
- Ну, ты и козёл!
- Это я-то? Ты совсем с катушек съехала, а я козёл!?
- Обкорнать тебя под самый корень, чтобы ссать ходил со шлангом!
Анжела дотронулась до успевшей опухнуть щеки и болезненно скривилась.
- Я тебе этого никогда не прощу! Сволочь!
- Я ни разу тебя не тронул и пальцем. Да и сейчас рефлекторно получилось. Хотя, будь у меня десять рук – звезданул со всех сразу!
Анжела фыркнула.
- Да пошёл ты! Звезданул бы он! Я тебе звездану!
Она кинулась к ножу.
Учитывая то, что после удара голова у неё должна гудеть как колокол, Артём никак не ожидал такой прыти. Схватив нож, Анжела прижалась спиной к стене, выставив вперёд лезвие.
- Только подойди – без яиц останешься! – пообещала она.
Артём замер посреди комнаты. Ну, вот, что ты с ней будешь делать? Суконка. Послал же Бог бабу! И не уйдёшь просто так, чёрт знает, что у неё на уме, возьмёт в спину перо зафигачит.
- Анжела брось нож. По-хорошему, брось!
Анжела прочертила лезвием в воздухе дугу.
- Хрен тебе!
Артём шагнул к ней.
- Брось, прошу! Если буду забирать, синяком уже не отделаешься, руку сломаю.
- Уйди!
Она метнулась к нему, размахивая ножом как саблей. Артём отскочил назад, обо что-то споткнулся и упал на кровать. Анжела с визгом прыгнула с верху, целя ножом в пах. Вот ведь упрямая какая, ужели думала, что он вот так запросто возьмёт и сам подставил ей самое драгоценное в мужском здоровье. Она упала на него и напоролась на поджатые к животу ноги. Артём с силой распрямился, швырнув Анжелу через всю комнату, та растянулась на полу, однако нож не выпустила. Видя это, Артём кинулся к ней, таща за собой простыню. И пока она приходила в себя, забрал нож и, перевернув на живот, сам уселся верхом, как давеча его оседлала супруга. Анжела попыталась высвободиться, но это оказалось не под силу, всё-таки он в два раза тяжелее будет. Распустив простынь на полосы, Артём быстренько связал руки, а затем поразмыслив и ноги. А то, того гляди, пинаться начнёт или убежать намылится. Анжела визжала под ним, угрожала, пересыпая речь таким количеством мата, что он невольно удивлялся, как мало, оказывается, знал свою жену, упрашивала, плакала и снова угрожала. Не обращая на неё внимания, Артём поднялся на ноги.
Чего теперь делать-то?
На полу валялась подушка, наверное, об неё он и запнулся. Злобно пнув подушку, сел на кровать. За спиной вопила Анжела. Гадство! Так, глядишь, всех соседей перебудит. Он вернулся, поднял на руки извивающееся тело и унёс на кровать. Устроил, полулёжа, сам уселся с краю, так чтобы не лягнула.
Так чего же всё-таки делать?
- Так! – он тяжело вздохнул.
Анжела издала очередной вопль.
- Если ты сейчас же не заткнёшься, я тебе ещё и кляп засандалю.
В ответ Анжела закричала во весь голос.
- Попробуй только, козёл! Я тебе его в задницу тогда засуну!
Артём сделал вид, что поднимается.
- Бля буду! Из носков! Ношеных! Пеняй на себя! – он попытался нагнать жути.
Коснись, он, конечно, не стал бы делать из носков кляп, тем более, ношеных. К тому же жене. Да хоть и не жене, чего издеваться!? Анжела замолчала, то ли поверила в угрозу, то ли кричать было больно, но так или иначе, в квартире повисла тишина. Было слышно лишь их дыхание, да тиканье часов.
Артём встал, оделся и снова сел.
- Короче так, - он постарался, чтобы его голос звучал как можно твёрже, – дорогуша – ты меня достала! Окончательно и конкретно. Может, ты и не замечаешь, но мозги у тебя потекли, при чём течь, похоже, не остановишь. Я терпелив, но и моё терпение не бесконечно. Я не хочу спать с сумасшедшей и трястись, как бы меня не кастрировали. Я ухожу.
Артём собрал документы, деньги, не все, правда, кое-какие шмотки. Анжела молча следила за ним. Удивительно, неужели ничего не брякнет!? Хотя, пусть лучше молчит, а то, как бы он не разжалобился.
- Отдыхай! – бросил он на прощание. – Я зайду к Ирке с Сергеем, они тебя развяжут. Или сама справишься, я, кстати, не туго вязал. Надеюсь, ты снова поладишь со своими мозгами.
Он ушёл в полной тишине. Анжела так и не открыла рта. Не сказала ни словечка. Ни слёз, ни проклятий. Поразительно. Но он запомнил её глаза. Блестящие и холодные. С молчаливым обещанием в глубине. Обещанием чего-то. А он так любил эти глаза.
Артём вышел из подъезда, чувствуя как её взгляд колет спину.
Скоро рассвет, на востоке зарозовело. Для гостей явно рановато, но придётся побеспокоить. Надо же сказать, чтоб зашли, развязали. Может, Анжела и сама выпутается, не слишком он туго завязал, чтобы перекрыть доступ крови.
Вернуться, развязать?
Ну, уж нет!
Тогда, он точно знал, обязательно смягчится и захочет попробовать подождать ещё, невзирая на возможное членовредительство в прямом смысле. Вот, и слово очень даже подходящее имеется – членовредительство.
Хорошо, хоть машину забрал со стоянки, не шляться по массиву ни свет ни заря. Однако, впервые пьяным за руль. Не далее как час назад, да нет, меньше, он водочки хапанул. Видать, правильно говорят – не зарекайся.
Спустя пять минут он звонил в дверь Шестаковых. Открыли сразу – вот, с роду не бывало! По жизни ждёшь, пока соблаговолят. Ничуть не заспанный Сергей, впустив его, лязгнул дверью.
- Здорово, полуночник. Тебя что из дома выгнали? – Сергей указал на сумку.
Артём махнул рукой.
- Какая айда!? Сам свалил!
Сергей поманил его на кухню.
- Ирка спит. Пойдём на кухню, там потарахтим.
Квартира Сергея и Ирки отличалась от стандартной тем, что в ней имелось помещение без окон. Небольшое, может быть всего два на два метра, прямо посередине дома. Сергей объяснял, комнатушка изначально видимо проектировалась как чуланчик, но Ирка увлекающаяся всякой мистической чепухой, устроила в ней нечто вроде островка астрала. И сейчас, проходя на кухню, Артём мельком увидел за приоткрытой дверью огонёк горящей свечи и нечто пёстрое на полу, чему он не смог подобрать определение. Увиденное что-то затронуло у него в душе, что-то неуловимое, неузнаваемое и так стало муторно, хоть вой.
Сели за стол. Помолчали. Сергей не тянул одеяло на себя, огромное спасибо за это, ждал, пока Артём сам расскажет, но тот вдруг спросил: Серёга, у тебя водка есть?
Сергей пожал плечами.
- Да хрен её знает. Ты ж в курсе, я дома не балуюсь.
Он сунулся в холодильник, пошуршал целлофаном.
- Ты глянь, имеется! Ирка, наверное, к празднику купила недавно. У нас же годовщина скоро.
Артём вздохнул. Чёрт, везёт же людям, живут, вроде дружно, годовщины отмечают, а тут второе рождение впору отмечать.
Сергей тем временем выудил колбасу, полез ещё зачем-то, но Артём остановил.
- Не надо больше ничего, Серёга. Лучше тару дай.
- Как хочешь.
На столе появился стакан. Один.
- Ты уж извини, я в такую рань как-то не приучен.
- Я сам не приучен, теперь научусь, – ответил ему Артём. И добавил, - Поприсутствуешь.
Как и дома, он налил полный стакан. Долго сидел над ним, думал, шептал, затем резко опрокинул в рот. Закусил колбасой и замер.
- Серёга, Анжелка спятила.
- В смысле? – не понял тот.
В самом деле, поди, пойми, у этого понятия целая куча смыслов и один хуже другого.
- Прямом! Часок назад она меня чуть не кастрировала во сне. Проснулся вовремя.
- Да ну!
- Вот и «да ну»! По руке попала. Говорю, вовремя шары продрал, а она верхом сидит и примеривается.
- А может она это, не то имела ввиду?
Сергей заходил по кухне, заквохтал, словно наседка.
- Не, ну ревновала страшно, это я могу понять, но это!.. А может, она всё-таки не собиралась?
Артём фыркнул.
- Ты хоть сам понимаешь что городишь? Какого чёрта она оседлала меня сонного с ножом наперевес? А началось… Шурик мне телефон оставил. И знаешь на чём?
- ?...
- На пачке гондонов.
Сергей хмыкнул.
- Ну и что с того? При чём тут резина?
Артём бросил коробочку на стол.
- Она нашла их – это и добило. Постоянные подозрения, а тут ещё телефон на гондонах. Звонит туда, а там – баба. Серега, у меня просьба к вам обоим.
- Угу.
- Зайдите утром, развяжите её.
Артём выложил ключи.
- А сам чего?
- Чё сдурел!? Я у неё дважды нож забирал. Она ж мне в глотку вцепится. Пойми уж.
Сергей сгрёб ключи.
- Лады. Пойдем, соснём ещё пару-тройку часиков. Не сейчас же переться.
На работу Артём не пошёл, взял неделю за свой счёт. Какая работа к бабаю, после такой ночки. Отдохнуть, подумать, как жить дальше, а там посмотрим. Сергей с утра убежал спасать Анжелу, как выразилась Ирка, «от тяжких последствий господства мужеского полу». Отзвонившись на работу и проводив хозяев, Артём снова улёгся на диван. Усталость не отпускала, подушка притягивала, словно магнитом и он уступил. Дремота окутала его на пол дня.
Проснувшись, поковырялся без аппетита в сковороде с жареной картошкой, выпил чаю. Дальше сидеть не имело смысла. Пора, как говориться и честь знать. Подхватив сумку, он вышел из квартиры. Ключи, как и было условлено, отдал соседке. Бабулька подозрительно покосилась на его суму, а не украл ли часом чего, но ничего не сказала. Просто молчком захлопнула дверь.
Да, пора идти. Точнее, ехать на «хату», так Артём называл тот спичечный коробок, который имел в малосемейке. Десятиметровая комнатушка, ванная, туалет. Даже кухни нет. Там, он порой оставался один на один с собой и своими проблемами, когда семейная жизнь вставала поперёк горла. Да и правду сказать, подобное происходило лишь последнее время. Раньше иметь подобную отдушину как-то не приходило в голову, да и не возникало необходимости, но пришло время задуматься о месте отдыха души и он после долгих колебаний, снял, что было в банке, что-то занял и купил эту «хату». Сергей поначалу посмеивался над приобретением, но, пару раз взяв ключи, по какой надобности Артём не спрашивал, оценил покупку. Недвижимость – она и в Африке недвижимость, пусть и размером с коробок. А Артём потихоньку сделал ремонт, прикупил в комиссионке мебель, что-то подлатал и комнатка, даром, что крошечная, приобрела вполне уютный вид. Располагалась его «резиденция» не так далеко от дома как хотелось бы, но и не близко. Будь она в пригороде, так ещё лучше.
«Хатёнка» встретила духотой непроветренного помещения, неизменным слоем пыли и поникшим цветком посреди кухонного столика. Сразу стало жарко и захотелось куда-нибудь на север или хотя бы в холодильник. По сему, Артём решил, что второй и третий пункт могут ещё какое-то время подождать, а вот первый, следует немедленно исправить. Оставив входную дверь прикрытой лишь на цепочку, распахнул окно. В комнату ворвалась разноголосица двора: скрип качелей, визг детей, пьяная перебранка где-то наверху… Всё как в миллионах дворов по всей матушке России. Здесь играли дети, восседали на скамейках всезнающие старухи, дрались алкаши, производили мелкий ремонт автолюбители, голосила под гитару молодёжь. Всё это было и всё это будет
Артём посмотрел вниз. Там, на земле прогуливалась молодая парочка, катя перед собой детскую коляску. В коляске спал ребёнок. Но по большому счёту, не это привлекло его внимания, а сама парочка. Идут, не торопясь, в обнимку. Идиллия, куда деваться. И, однако, раньше, не будучи женат, смотря на подобные дефиле, Артём завидовал чёрной завистью. Теперь же, женившись, обнаружил, ничего в этом особенного нет. Да, приятно, счастливо даже, но не до визгу. Почему так?
Он наблюдал и сердце наполняла жалость, что семья его катится в тартарары, а он не знает, как выйти из кризиса. Нет, он не хотел сказать, что семейная жизнь сплошь безоблачна и гладка как на званом обеде, неурядицы бывают у всех, но происходящее давно перешло все мыслимые пределы допустимого. Происходи подобное в других семьях, скорее муж отдубасит неверную жену, чем жена кастрирует мужа.
Полив, наконец, несчастный цветок и плюнув на пыль до завтра, лень что-то обуяла, Антон полдня провел, бесцельно пялясь в потолок. Делать что-либо не хотелось. Ни телевизор, ни книга не дали ничегошеньки кроме раздражения.
Что-то было не так.
Чёрт!
Он и сам себе не смог бы объяснить, в чём собственно дело, просто осталось ощущение, будто кое-что пропустил, не углядел, проворонил. Анжела и раньше его ревновала, правда, более спокойно, по-человечески. А потом… Он не помнил, когда точно произошла перемена, но произошла она уж больно резко. Мифическая любовница обрела имя, привычки и т. д. За этим определённо что-то или кто-то стоял. Откуда взялась Клава? Это чей-то проект? Тогда каковы его цели? Одни вопросы! А где искать ответы?
Он зло треснул кулаком по стене.
Ладно, Бог с вами!
Всё имеет своё начало и свой конец. И когда он, этот конец придёт – пусть запоздало – он кого-то ухватит за загривок. А пока… Помоги Господи!
Поздно вечером в дверь позвонили. На пороге стоял Сергей.
Артём посторонился.
- Заходи. Каким ветром?
Сергей поставил на стол бутылку.
- Да так, справится, как у тебя дела. Да и вообще, дома сегодня не катит торчать.
Артём посмотрел на водку. Желания пить особо не наблюдалось, а может, наоборот, её родимой и не хватало? Разбавить кашу в голове.
Он достал закусить из того, что купил пока ехал, выставил стаканы.
- А что там, у тебя дома, война? – спросил он.
Сергей махнул рукой.
- Лучше война. Твоя пришла…
Артём встрепенулся.
- Зачем?
Хрустнула водочная пробка.
- Хрен поймёшь! Вместе с Иркой заперлись в шабашке. То ли карты раскидывают, то ли ещё чё. Да это-то как раз фигня. Главное, твоя похоже действительно того. Глаза у неё не свои.
Артём усмехнулся про себя, нашел, чем удивить. Он и так догадывался. Так, значит, минувший съезд крыши даром не прошёл. Анжела действительно тронулась. И что прикажите делать? Домой ехать – самоубийство, она его ухайдакает сонного. Позвонить в деревню, чтобы бабушка не отдавала внучку никому кроме него? Чёрт! Тогда придётся посвятить в положение дел, а это пока ни к чему.
- Я чё говорю, - оторвал его от размышлений Сергей.
- Чего?
- Гадали они там, гадали, а потом у твоей истерика приключилась. Грохнуть обоих грозилась, – он ткнул в Антона вилкой. – В смысле тебя и Клаву.
- Говори толком, – поторопил Антон. – С Анжелой всё в порядке? Где она сейчас? У вас дома?
Сергей пожал плечами.
- Без понятия. Я полез помочь, успокоить как-то, так Ирка меня далековато послала, ну, я психанул и ушёл. Достала она меня, честно говоря, своей чертовщиной.
И добавил:
- И вообще, наливай, прокиснет.
Сергей беззаботно подмигнул, мол, то ли ещё будет.
Утром Сергей уехал на работу.
Артём сходил в магазин, прикупил пожевать и снова развалился на диване. Подумав, сунул впасть дивидюка кассету. «Красный дракон» гласила надпись на коробке. Какой чёрт дёрнул взять именно её? Маньяков на экране только не хватало. Ну, да ладно, посмотрим маньяков. Всё равно делать нечего, да и не хотелось, а хотелось вот так лежать, смотреть телевизор и ни о чём не думать. Оставить проблемы и проблемки хотя бы на пару часов. Но вот не думать как раз не получалось. Как в той шутке о белой обезьяне: «Ни в коем случае не думай о белой обезьяне!» И именно о ней будут все мысли. О президенте подумаешь, о жене, а придёшь к примату альбиносу. Так и здесь. Только в роли обезьяны выступала Анжела.
Что-то в ней и ситуации вокруг неё было не так. Не правильно. Не логично. И это что-то плавало, он чувствовал, буквально на поверхности. Требовалось лишь увидеть и схватить. Знать бы ещё что это? Или кто? И о какой чертовщине болтал Серёга? Гадания? Свечи? Что у них там сеансы спиритизма?
Постой-ка!
Артём внутренне напрягся.
Гадания! Колода карт на кухне за часами. Анжела занялась гаданиями? А почему нет, собственно говоря? Подобное хобби ни чуть не хуже любого другого. Правда у Анжелы с этим хобби крыша поехала. С другой стороны, крыша может поехать на любой почве и гадания совершенно ни при чём. Только вот ведь какая штука. Не сама же Анжела научилась ворожить. Этому, наверное, тоже надо учиться, как читать или писать. И учиться у кого-то, кто сам владеет искусством ворожбы. А кто у нас гадает? Правильно – Ирка.
Фигня! При чём здесь Ирка?
Артём отогнал от себя подобные мысли.
Ну, научила гадать, ну, и что!? Нет, должно быть, иное объяснение. Да и вообще, белиберда какая-то! Какие на хрен гадания, когда Анжелу ревность замучила!? Ревность, пусть и нездоровая.
Он вздохнул.
Если и дальше продолжать в том же духе, у самого мозги набекрень встанут.
На экране доктор Лектер набирал номер телефона.
Размышляя о своём житье бытье, Артём краем глаза успевал следить за действиями героев. Фильм в целом был не плох, если не думать о том, что главный злодей среди маньяков, в конце концов, опять сбежит.
Доктор Лектер закончил набор номера и лежащий на диване сотовый истошно запиликал. Загруженный мыслями Артём вздрогнул.
Схватив трубку, он заметил, как рука мелко дрожит.
- Да!
Артём надеялся, что его голос сейчас не подвержен дрожи, подобно рукам.
В трубке царила тишина.
- Говорите, что ли!
Ответом по-прежнему было молчание, затем последовал тяжёлый вздох и на том конце положили трубку.
- Бля! – ругнулся Артём.
На кой ляд звонить и молчать? Ладно бы стационарный телефон, позвонил – взяли трубку, значит кто-то дома. Смысли звонить на сотовый? Что движет людьми в таких случаях, понять, наверное, невозможно.
Он выключил дивидюк.
Надо малость развеяться. Куда-нибудь прокатиться.
Иными словами, если гора не идёт к Магомету, то приключения на собственную задницу нужно искать самостоятельно. А лежать можно до судного дня и даже дольше и не шиша не вылежать.
Прикидывая чем бы заняться, он вышел на улицу. День был в самом разгаре, светило и пригревало солнышко, в пыли купались воробьи, проминался под ногами раскалённый асфальт. Высоко в небе носились стреловидные силуэты ласточек. Он проследил взглядом полёт одной из них. Вот ведь животинки, даже спать умудряются на лету. До чего мудра природа, не то, что человек.
Поколесив по центру, просто так, без какой-либо цели, Артём решил перекусить. Тормознул у безымянного кафе на привокзальной площади. Искать что-нибудь другое не больно хотелось, а здесь он уже был. На однажды отобедал и, в общем, остался доволен. Вкусно, чисто и недорого, что для привокзальной площади прямо скажем удивительно. На вокзалах принято драть в три шкуры, не заботясь маниакально о качестве. Всё было чудненько, разве, что через чур многолюдно, так ведь на то и вокзал. Но уж что-что, а обилие человеков, Артём переживёт, не зачахнет.
Припарковавшись, он уже было, направился к гостеприимно распахнутым по случаю жары дверям, как натолкнулся взглядом на древнюю старуху, пристроившуюся на бордюре не далеко от входа. Бабусе явно подкатывало под сотню лет. Маленькое лицо, изборождённое оврагами морщин, костлявые трясущиеся руки, держащие эмалированную кружечку для сбора подаяний, бельма глаз, слепо глядящие из пещер глазниц. Старушенция, как и в прошлый раз, оделась не по сезону. Укутавшись в заношенное, но чистое, почему-то Артём сразу отметил эту деталь, пальтишко, обвязав голову чёрным платком, она сидела, не шевелясь, вперив глаза куда-то в даль. Лишь мелкая дрожь рук свидетельствовала, что бабка не преставилась. Бабулька ещё была удивительна тем, что не молилась, не крестилась истово, как делали другие попрошайки, даже картонки с жалостливой просьбой о помощи, типа - «сами мы не местные», не было. Однако Артём заметил, ей подавали и так, при чём не плохо. Вот, проходящий мимо прыщавый долгогривый парень сунул в кружку полтинник. Что ж, не плохая прибавка к пенсии. Мало кому достаётся такое прибыльное место. Как-то он смотрел программу о жизни городского дна, из которой выходило, что дно это если не золотое, то уж серебряное точно. Бабулька же в ответ на подношение что-то прошамкала беззубым ртом. Артём не разобрал что, но Богом там и не пахло. Парень кивнул и весьма довольный, интересно чему, продолжил путь.
В прошлый раз Артём тоже бросил ей десятку и в место традиционного «Храни тебя Господь!» услыхал…
Чёрт, что она тогда сказала?
«Змею пригрел. Отруби голову – хвост сам умрёт».
Да, нечто подобное.
Что это значило, Артём так и не понял и в конечном итоге решил – старуха по ветхости лет просто сбрендила.
Он полез за деньгами. Подать бабульке стоило уже за то, что следит за собой, не ходит как поросёнок и не канючит, дёргая за руку.
Вот чёрт! Меньше сотни ничего нет. Не стольник же кидать!?
Ладно, после обеда и кинет, сдача непременно будет. Но, приблизившись вплотную к старухе, вдруг опустил в кружку сложенную сотку. Сам потом удивлялся, что побудило? Бабка, пошарив в посудине и нащупав деньги, немедленно спрятала бумажку куда-то за пазуху и перевела невидящие глаза на Артёма, будто видела его.
Ориентируется по звуку? Вполне допустимо.
- Спасибо внучек, – прошамкала она. – А ты, однова, неслух! Не внемлешь старшим. Погодь-ка уходить.
Артём остановился – любопытство взяло верх.
- Что-то бабка я тебя не пойму, – сказал он. – Пророчишь что ли?
Бабка сокрушённо покачала головой.
- О-хо-хо! Не веруете, молодые, ни в Бога, ни в чёрта. Смеётесь. А тьма, она рядом ходит. Внемли мне внучек!
Она пошарила перед собой.
- Дай-ка руку!
- Которую? – спросил Артём.
Если собралась гадать, то какую подавать следует, правую или левую?
- Любую, лишь бы не в перчатке.
Какие перчатки, жара ведь!? Хотя, сейчас чудиков хватает. Одни моржуют, другие наоборот.
Артём протянул бабке ладонь. Та опустила на асфальт кружку. Звякнули монетки. Взяла его руку, ощупала сухонькими пальцами. Секунду подержала и отпустила.
- Не послушался глупной. – посетовала она. – Нонче же поздно. Горе ждёт тебя. Потеряешь много, одно останется. И то, если сердце слушать не станешь. Разумом слушай.
Артём молчал, слушал. По спине бегали мурашки.
Что она городит?
- И излечить не сможешь, пока змея живая. Бойся добра её ложного.
Бабка махнула рукой в сторону кафе и подняла кружку.
- Ступай себе.
- Бабуль, а что останется-то? – спросил сбитый с толку Артём.
Бабка не отреагировала.
Он потоптался, ожидая ответа, но не тут-то было, старуха молчала. Уже в дверях до него донеслось старушечье шамканье.
- Что всего дороже каждой твари.
Он оглянулся…
Старухи на месте не было. Оглядел прилегающую территорию, но бабку, словно корова языком слизнула. Была и нет.
Тьфу! Чертовщина!
Он вошёл в кафе, размышляя, что же всё-таки значит весь этот ребус. Гонит бабка по старости, язык-то, он без костей. Однако, не смотря на скепсис, по спине бегали мурашки.
Артём передёрнул плечами.
А ну как, правда!
Провидица, язви её!
Хотя, что сбудется? Ничего толком не сказала, всё намёками, да загадками, а языком трепать любой мастак, да к тому же за сотню!
С этими мыслями он сел за столик, сделал заказ и пообедал, раздумывая, что же, в конце концов, имела в виду старуха. И вообще, как можно докатиться до такой жизни!? Это уже о себе. Стал к уличным гадалкам прислушиваться. Охренеть можно! Скоро, глядишь, спиритические сеансы устраивать начнёт. Скажи кто с полгода назад – в глаз бы плюнул – не поверил. А видишь ты! Небо и земля поменялись местами. Да, ничего не стоит на месте и вера в том числе. Правда, с другой стороны ничего сверхъестественного с ним, слава Богу, не произошло. Если конечно не считать своевременное пробуждение, когда Анжела хотела лишить его части тела. Весьма ценной, кстати. Ну, то счастливая случайность, не более. Но ведь проняло же! Испугался! Мурашки вон всю спину истоптали. Слишком уж созвучны бабкины слова с происходящим.
Созвучны.
Да только где эти точки соприкосновения одного с другим?
Что за змея? Кого лечить? Какое горе?
Ох, бабка! Задала мозгодробилку!
«Много потеряешь, одно останется».
Что она там вдогонку выдула?
«Что всего дороже всякой твари».
А что дороже?
Одни вопросы и все без ответов. Что за херня творится вокруг?
«…всего дороже каждой твари».
Цель каждого живого существа – выживание вида. Жизнь! В натуре! Да она сбрендила! Единственное что у него останется – это жизнь!? И то может быть!
Бляха муха!
Нет, нет, нет. Надо тормознуть! Всё это ерунда. Ну, болтает старая, лишь бы не скучать, в пипл хавает. Мы всё хаваем, что ни подадут. Предсказания сбываются, если в них верить, а если нет, то всё пустые слова. А он? Когда он верил в гадания? Да никогда, потому как всегда считал, да считает, гадания и прочую магию – средством для запудривания мозгов. Сколько их за последние лет пятнадцать развелось, колдунов да экстрасенсов! Куда ни плюнь, в паранормального попадёшь. Если и есть какие-то аномалии в человеке, то они крайне малочисленны, один два от тысячи. Правда, этак, вполне допускается, что бабка как раз принадлежит к этому уникальному меньшинству. Тогда всё, что она несет, может быть чистой монетой. Может иметь место в его жизни. Его судьбе. Но судьба не есть постоянная величина. Она зависит от поступков, от воли человека. Как он поступит – туда и покатится снежный ком его бытия.
«Житие мое!»
Антон усмехнулся.
А не слишком ли быстро меняем полюса мировоззрения? Правильно бабка сказала, ни в Бога, ни в чёрта не верим, а тут в одночасье вырос цветок сомнения.
И всё же, всё же, всё же…
А вдруг есть в старухиной галиматье своё рациональное зерно? А он, кретин, отмахнётся от совета как от назойливой мухи. Но в чём совет-то? Слушать разумом. Разумом, чтобы сохранить жизнь. Больно расплывчато. Что он не должен делать или наоборот, стараться совершить? В какой стороне правильный путь? А то, как слепой котёнок, ищи титьку на необъятном мамкином пузе.
Домой Артём вернулся в том расположении духа, о котором можно сказать: Дайте мне кого-нибудь – одной злостью порву! Настроение незаметно скатилось ниже уровня городской канализации и никак не хотело подниматься обратно. Ни вкусный обед, ни девушка-хохотушка подобранная им, ни всяческие приятные, встречающиеся каждый день мелочи помочь не смогли. Хотя, к примеру, еда – всегда избавляла не только от голода, но и от душевных хворей. Но во истину, душевная хворь, душевной хвори рознь. Разные суть вещи, как копейка и цент.
Артём был не только грустен, ещё и зол вдобавок. При чём, зол – просто. Не было объекта этого самого зла. Не было так же кандидатуры, на ком своё зло можно сорвать. В его душе пылал костёр. И в пламени вопила фигура. Это горело теоретическое зло. Тот человек, кто замыслил и воплотил в жизнь происходящее с ним и Анжелой. Чем дальше Артём размышлял над бабкиными словами, тем крепче становилась уверенность, неспроста всё это. Ой, неспроста! Пока фигура в пламени абстрактна, но, тем не менее, весома. Должен же быть кто-то виноватым. Мы любим, наказывать виновников собственных проблем, ищем виноватого. Кстати, о виноватых, он даже не представляет, какая мразь могла придумать подобную долгоиграющую программу, ведь кошмар длится не один месяц. Кто? Кто обрабатывает Анжеле мозги? Откуда взялась эта пресловутая Клава? Кому это выгодно?
И ещё… как он устал! И как он хочет домой! Развалиться с Анжелой перед телевизором и посмотреть вечерний фильм, как они часто раньше делали, а потом, засыпая слушать дыхание и чувствовать тепло тела. Несмотря на хаос последних месяцев, он продолжал Анжелу любить, и сейчас, лёжа на диване в своей конуре, беспокоился за неё. Как она? Что с ней!
Вернуться?
Хрен его знает!
По крайней мере, не сейчас. Он должен хоть немного отойти, иначе сломается. Сорвётся. И одному Богу ведомо, что с того получится.
Лежать и таращиться в стеклянный глаз телевизора, конечно тоже выход, коль желаешь успокоиться, но явно не в нынешний день. Лучше попытаться вздремнуть. Утро, говорят, вечера мудренее. И даже если он не проспит до утра, глядишь, среди ночи придёт к нужному решению.
Он бежал по бесконечному, пустому коридору с рядами дверей, белого больничного цвета. Эхо его топота, многократно отражаясь от стен, волнами улетало вперёд и назад, утихая где-то в недостигаемой глубине бетонной норы.
А он бежал.
Не то спасался, не то догонял. Бежал и бежал. Бежал, даже не пробуя открыть ни одну из бесчисленных дверей. Более того, не задумывался, что там за ними? Или кто? Может, его ждут ТАМ, а он пробежал мимо. И теперь никогда не узнает, кто и зачем его ждёт, потому-что остались позади сотни и тысячи белых прямоугольников и все не проверишь. А сколько он не заметил? Лампочки висели столь редко, что между ними образовывались целые участки практически полной темноты. Да и двери располагались без всякой видимой системы, иногда он успевал смутно различить очередное безликое белое пятно, иногда лишь световой блик на ручке.
Нет! Ерунда! Нельзя ему возвращаться. Без всяких почему! Просто нельзя – и баста! И вообще, возвращаться плохая примета. А то пути не будет.
И он бежит. Долго, наверное, потому как устал. Позади бесконечность, впереди бесконечность. От мрака к мраку. Конца края не видать ни там, ни там.
Слух навязчиво теребит противный писк огромного комара.
Бежать!
От него!
Бежать!
Он убыстряет свой бег, как будто от этого зависит его жизнь, пол уходит из-под ног и он падает в бездонную черноту…
…и с размаху падает на пол. От удара просыпается и как-то сразу отмечает, что рука почти дотянулась до пиликающего мобильника. Потирая ушибленный бок, кряхтя, забирается на диван.
- Алло! – дыхание сбивается, как будто кросс во сне имел место в реальности.
В трубке молчание.
- Анжела, это ты? – в голосе надежда и сомнение одновременно.
Видать, в глубине души ждал её звонка, но действительно ли хотел услышать родной голос.
- Ангел! – Артём срывается на крик, стискивая трубку так, что слышится скрип.
Ответом служит чей-то тяжёлый вздох и связь обрывается.
Кто это был? Или ему показалось и вздох плод его, не отошедшего ото сна мозга? Мало ли чего спросонья примерещится
Морок!
Нет уж фигушки!
- Щас мы…
Антон выбирает нужную функцию. Определить входящий номер.
Щас! Щас!
Наверное, его глаза сейчас усиленно пытаются вылезти на лоб от удивления. На экранчике высвечивается время поступления звонка, но вместо номера одни точки. Это как называется? Это в принципе возможно? Так разве бывает? Если и бывает, то он ни разу о подобном не слышал. Может быть, это с автомата звонок? А с автомата на мобильник можно дозвониться? Хотя, кто знает, что вообще возможно в телефоне. Он за год все возможности не исследовал. Ни к чему. А коли ни к чему, так какого рожна себя утруждать.
Артём глянул на часы.
Половина первого.
Кому интересно приспичило брякнуть в такую поздноту? Бежал бы, да бежал себе. Куда-нибудь да прибежал, в конце концов.
Артём вспомнил сон.
Странненький сон, честно говоря. Дурацкий даже. Даже не поглядел, что там в комнатах. А вдруг там!.. Что? Золото, бриллианты! Так всё равно во сне! И всё же интересно клад найти, пусть и не на самом деле. В реальности оно конечно круче. Двадцать пять процентов опять же по закону. И кстати, двадцать пять процентов от чего. Сколько это – сто? Куда бежал-то? От кого? Ощущения погони, если не считать комара – мобильника не осталось. Может, опаздывал? Ага, за кладом! В одну из комнат. А там и пара блондинок одетых в ничего с пером и бумагой: Артём Николаевич, мол, распишитесь в получении законной доли клада. А мы – премия за честность перед государством.
Тьфу!
Размечтался! Денег ему захотелось. Возьми да заработай! А то – клад, клад!
Незаметно для себя он снова заснул.
Снилось ли ему что-нибудь? Может быть. Утром, правда, память ничегошеньки не подсказала. Гробовое молчание. За то выспался. Прямо скажем, хорошо поспал. Редко в последнее время подобное случалось. То похмелье, кстати, надо прекращать, то кошмары, а это следствие первого, то скандалы до полуночи.
А тут!..
Головёнка светленькая как у младенца. Антон сладко потянулся. Диван под ним жалобно скрипнул.
Ай-ай-ай! Даже постель не стелил. Ну и ладно! Не барин.
Поставил чайник на плитку, подумал, что надо бы достать новый, электрический, а то так и стоит в упаковке. Потоптался, передумал и прошлёпал в ванную. Посмотрел в зеркало на свою помятую со сна физиономию.
Побриться что ли? Третий день всё-таки. Провёл ладонью по щеке. Ну, колючий, но целоваться вроде, ни с кем не собирался. Артём погрозил своему отражению пальцем - уход от жены ещё повод не следить за собой. Напротив, следить надо и со всем нашим усердием. Бритва, щётка, расчёска, дезодорант – лучшие друзья. А… ушные палочки забыл. И ногти стричь. Особенно на ногах, чтобы пол не царапать. Приведя себя в надлежащий вид, какового должен придерживаться любой нормальный мужик, Артём довольный собой вернулся в комнату.
«Тормозная» плитка наконец-то раскочегарилась и чайник пускал из носика первые робкие струйки пара.
- Ну, и что нам сегодня Бог послал? – у самого себя спросил Артём, открывая холодильник.
А чего он мог послать? Только то, чего сам купил - то и послал.
Хлеб, колбаса, пряники, масло…
Пряники…
Терзаемый подозрениями Артём развязал кулёк. Взял один. Стукнул пару раз об стол. Довольно звонко. Интересно, никто не пробовал использовать чёрствые пряники в качестве музыкального инструмента? А то может, стоит запатентовать изобретение? Ну, никак ему не удаётся удержать в памяти, что пряники, как и хлеб, умеют черстветь.
Коль купил такие – жри!
Артём сунул чудо хлебобулочных изделий обратно в пакет. Воробьи на помойке склюют. Или бомжи. Тоже склюют.
А дома бы сейчас…
Он тяжело вздохнул.
Да уж, Анжела никогда не завтракала чаем с бутербродами. Завтрак в её понимании, нечто более основательное. Хотя бы яичница или омлет. Завтракать нужно основательно, тем более что обед, судя по поговорке нужно делить, а ужин и вовсе отдавать.
Артём сглотнул.
Пожалуй, яиц сегодня надо купить и ещё чего-нибудь.
Запищал телефон, оторвав от кулинарных мыслей.
Кто бы это мог быть с утра пораньше? Время девять всего.
Звонили с работы.
Дежурные фразы, типа «как дела» и «как отдыхается», не доставили ни удовольствия, ни раздражения, но всё равно, было приятно, что тебя не забывают. Уж если тебя и на отдыхе не оставляют в покое, значит, ты нужен, ты ценен. Плохих работников обычно не горят желанием видеть, разве, чтобы наказать. А Артём себя плохим специалистом не считал. И разве плохо, когда тебя на работе ценят? Хорошо!
Всё бы ничего, однако, последовавшее за обычным обменом любезностями, изрядно подпортило картинку. Кто-то там помер. При чём скоропостижно. Слово-то, какое! И судя по тому, что ему позвонили, чтобы сообщить подобную новость с утра пораньше, с усопшей он был знаком. Но сколько ему ни описывали, ни объясняли, Артём так и не понял о ком идёт речь. Ну красивая, ну молодая, ну подержаться было за что, и спереди и сзади… Такие есть везде, если ты упаси Бог не богодельне. Поди, узнай человека по таким описаниям. Ни имени, ни фамилии добиться не посчастливилось, по той простой причине, что звонивший был с утра в дупель пьяный. Даже как умерла и то непонятно. Умерла и всё. Жила и умерла. Шла, шла, никого не трогала, потом вскрикнула, будто увидела что-то страшное и упала. Когда подбежали люди, она уже не дышала, а на лице застыла маска непередаваемого ужаса и боли.
Вот значит как?
Из всего услышанного, Артём вынес одну крупицу полезной информации, а именно, похороны сегодня, после обеда на Гусинобродском кладбище.
Да, живёшь себе, живёшь, думалось ему, и в один прекрасный день, хотя, чего ж тут прекрасного, кошмар видимый лишь тебе, отправляет к праотцам наикратчайшим маршрутом. Без мучений и бесконечных больничных ночей. Ты – был и тебя – нет. Без предупреждений и подготовки в виде некоей болячки. Ты лежишь и потихоньку начинаешь остывать, а вокруг толпятся люди. Голосят, делают искусственное дыхание, если найдётся умелец, строят версии. Кто-то вызвал скорую, а заодно и милицию. По толпе идёт ропот: вот, мол, смерть никого не жалеет, ни старых, ни молодых. И каждый второй, начинает прикидывать, на какой день недели выпадут девять дней? Пораньше с работы свалить или лучше вообще не выходить? По сколько скидываться на венки и с кого бы содрать позабытый должок?
Артёма передёрнуло от таких мыслей.
До чего же черствы и мелочны люди?! Даже если горе, даже если смерть, всегда, всегда стараемся выдрать для себя хоть жалкий клочок выгоды. С работы сбежать пораньше – всё не зря на поминки пошёл. А человека-то нет. Больше нет и никогда уже не будет. Пройдёт год и о человеке, бывшем когда-то частью коллектива, не важно, плохой частью или хорошей, позабудут. Лишь изредка вызывая в памяти ставший уже туманным образ. Да выпьют для порядку, стопочку, не чокаясь.
И всё же, кто помер-то? За кем Костлявая пришла?
Мда…
Паршивенько денёк начинается, что ни говори!
Артём глянул на часы.
Что ж, времени в запасе предостаточно. И убивать его лёжа на диване желания не находилось.
Он позавтракал.
Сходил в магазин.
Ещё раз позавтракал и решил, как иногда выражался, прошвырнуться. Ну, там, прокатиться по городу, сходить куда-нибудь, чуток прикалымить.
Так полдня вроде и прошло, и Артём поехал на кладбище.
Гусинка находилась за городом, так что ехать он решил заранее. Лучше там перекантоваться, чем потом искать процессию среди гектаров могил. А гектаров там этих… Ай, да кто их мерил!? А ведь мерил же кто-то. В общем, много и ещё кучка.
Город он проехал нормально, без проволочек, а вот на выезде…
Чёртова барахолка!
Как обычно тащишься с черепашьей скоростью. Проезжая часть узкая, так как по обочинам тянутся нескончаемые ряды машин. А по дороге, перед самым капотом, толпами носится с баулами самая разномастная публика. Китайцы, таджики, армяне, бомжи, покупатели, продавцы и ещё леший знает кто. Оборудованные светофорами переходы имели место быть, но никто казалось, не обращает на них внимания, лезут напролом, да знай, возмущаются: Куда, типа, прёшь?!
На этот коротенький, вроде, отрезок, он потратил целых двадцать минут и вздохнул с облегчением, только когда последняя личность с необъятною сумою осталась позади. Пожалуй, к списку стихийных бедствий давно пора приписать и это порождение цивилизации – барахолку.
А вот и кладбище.
Точнее, его начало.
Слева в лесу замелькали могильные оградки и надгробия, но до цели он пока не доехал. У редких въездов на погост, стояли машины и автобусы, видимо дожидались отставших.
Ага, вон за чёрным ПАЗиком ритуалки пристроилась рабочая вишнёвая ГАЗель. Значит, искать иголку в стоге сена не придётся. А то бы колесил сейчас в поисках меж могил до вечера. Артём съехал на обочину и остановился. Из микроавтобуса вышли двое и направились к нему, видать там тесновато было. Уселись, поздоровались.
Ждали, как оказалось не его. Кто-то из родни покойной изрядно припоздал. Простой был уже минут двадцать. Ритуальщики ворчали, поторапливали, типа, у нас не вы одни. Их осаживали, уговаривали, дескать, чуть-чуть, минуточку и коль не будет – тронемся. Водила, стоя у автобуса, хмуро дымил беломориной и что-то бурчал под нос по поводу необязательности людей, даже в таком ответственном деле как похороны. Ещё бы на собственные похороны опоздали – ваще класс был бы! Зло втоптав окурок в траву, он запрыгнул в кабину.
Затарахтел мотор и тут же в тон ему заголосили бабки. Где совесть? Где сострадание? Подожди ирод! Но водила уже никого не слушает, потихоньку въезжая под сень кладбищенского леса. Пропетляв, остановились у свежевыкопанной могилы. Ритуальщики быстренько сообразили пару раскладных алюминиевых подставок, водрузили на них обитый красным с чёрной лентой гроб. Вокруг сразу сгрудились люди.
Протиснувшись поближе, Артём только сейчас разглядел, кого собственно провожают. Среди цветов лежала молодая длинноволосая женщина. При жизни она могла по полному праву считаться красивой, по крайней мере, по его мнению. Да и сейчас… Сейчас пожалуй тоже. Но лицо неживое. Хоть и знакомое, нет теплоты в нём, смерть делает лица чужими. Он затруднялся сказать, чем она занималась в их фирме, хотя на работе они сталкивались частенько. Он отлично помнил её. Елена Зверева, порой, её в шутку называли Зверушка, на что та никогда не обижалась, более того, иногда подыгрывала. А ему всегда казалось, что покойница похожа на лисичку, из-за хитренького прищура.
Но было ещё что-то. Что-то, что касалось его пускай и весьма посредственно.
Что-то…
Что-то…
Что же случилось с тобой? Что ты увидела такого, что упала замертво? Или кого? Чего можно так испугаться?
И есть ещё нечто, но он ни как не может вспомнить. Какая-то важная мелочь.
Тем временем стали прощаться.
Подойдя к горбу, Артём постоял над покойной, вглядываясь в бледное лицо, будто мог там найти ответы на свои вопросы. И на мгновение пропали плач и ропот, шум ветра и бульканье водки в стаканах. Всё пропало. Тяжёлой наковальней на уши упало безмолвие, а лицо усопшей словно приблизилось вплотную к его лицу. И где-то глубоко в голове зашептал, зашуршал чей-то голос: Всё потеряешь! Одно останется! Останется! Слушай разумом! Всё потеряешь!
Артём тряхнул головой, прогоняя наваждение и тот час, обычные для кладбища звуки заполнили эфир. Он посмотрел на усопшую, оглядел людей вокруг.
Что это было?
Слышали ли они что-нибудь?
На него в целом не обращали внимания, смиренно ждали, когда попрощается, кроме бабок, конечно. Те поглядывали с укоризной, чего, мол, топчешься, проходи, уступи место следующему. Сделав шаг назад, Артём отвернулся. Кто-то сунул ему стакан, он отказался: Я за рулём. Взял предложенный вместе с водкой бутерброд, сжевал не почувствовав вкуса, налил стаканчик соку, благо тот присутствовал на импровизированном столике из толстого пня.
Попрощались.
Заколотили гроб.
Опустили в яму.
Зазвенели монеты.
Бросили по горсти земли.
И за дело взялись ритуальщики. Быстро, сноровисто закидали яму и вырос свежий холмик. Воткнули временный памятник. Увешали венками. От того-то. От тех-то. Кто-то в голос рыдал, и её всем миром успокаивали, потихоньку отводя в сторону. Один, другой такой чувствительный попадается на любых похоронах. У кого-то всегда не выдерживают нервы и боль, горе, выплёскиваются наружу безудержным солёным потоком. И это служит как бы финальным аккордом. Народ начинает отходить от захоронения, рассаживаться в транспорт. Так, символически, отгораживаясь от смерти.
Так и сейчас. Люди потянулись к автобусу.
Артём направился к машине и тут кто-то тронул его за плечо. Обернувшись, он чуть не сел, перед ним стояла Анжела.
- Ты…
Он аж задохнулся.
- Ты что здесь делаешь?
- Ага, я. – Анжела еле заметно улыбнулась.
Улыбка получилась тёплая, но виноватая. Впрочем, было с чего виниться.
- Не ожидал? – и, отвечая на вопрос. – То же, что и ты – провожаю в последний путь.
Она пристроилась справа, взяла под руку.
Артём потянул её к машине. Увезти отсюда, подальше от греха, как бы номер не отмочила на людях. Как она сюда попала?
Здесь какая-то неувязка.
Как Анжела могла здесь очутиться? Они ведь даже не знакомы со Зверушкой. На работе у него не бывала.
Анжела словно угадала его мысли.
- Тебе звонили, спрашивали мобильник. Ну, и сообщили где и что, если тебя не найдут. Я была уверена, что ты появишься и не ошиблась.
Она прижалась к нему.
- Поехали домой, Тёма. Всё будет хорошо, я обещаю. Теперь будет хорошо.
Заглянула ему в глаза.
- Поехали?
Артём вздохнул.
Хорошо? Теперь?
Хотелось бы!
Но вопрос вопросов, как долго это «хорошо» будет длиться?
А в душе закопошилось нечто под названием тоска. Соскучился он. Соскучился по этим рукам, что пытались его изувечить, губам, что изрыгали проклятия, глазам, что метали молнии. Но он соскучился. И… боялся кратковременности затишья и повторения попытки.
Они сели в машину.
- Ангел, я не могу доверять тебе. Ты должна это понять. Я рискую утром не проснуться, уснув рядом с тобой.
Анжела замолчала, сделала вид, будто обиделась. И некоторое время просто смотрела в окно. Машина тихонько кралась за автобусом. Мимо проплывали бесконечные ряды крестов. Артём смотрел перед собой, на этой дорожке не до любопытства.
В душе царило смятение.
Что делать?
Вернуться домой?
Где гарантия, что в первую же ночь, сталь в нежной женской руке, не оттяпает его хозяйство под самый корень? Где?
А если завезти Анжелу домой и опять в свою конуру?
Можно. Только бы не увязалась следом. Хватит ума проследить и прощай единственное спокойное место в городе. Можно конечно смотаться потихонечку. А можно и вообще, высадить на первой же остановке, мелькнула мысль. Не ребёнок – доберётся. Нет, так он поступить не может. Они не в пустыне конечно, но у него-то крыша пока на месте. Да и любит он её – суку. Надо же, как выражаемся?! Буквально растём! Раньше, помнится, он и «дура» в адрес Анжелы сказать не мог. А тут – сука!
- Анжела.
Та не отреагировала.
- Анжела, я к тебе обращаюсь или где!?
Она повернулась к нему.
Глаза сухие. А он думал - плачет. Ан нет. Непонятно только, искренна или юлит?
Прошептала: Я слышу.
- Это ты делаешь?
- Делаю что?
- Ну, - кивок на телефон. – Тренькаешь по ночам?
- Нет.
- Уверена?
Анжела покачала головой, да, мол.
- Артём, ну, что я маленькая, в игрушки играть?
Усмехнулась.
- Хотела бы позвонить, так днём бы позвонила. Но я думала, что лучше не беспокоить тебя, отойдёшь – сам вернёшься. Только вот не выдержала, приехала сюда и…
Анжела запнулась.
- Что? – переспросил Антон.
Сейчас он лишь изредка поглядывал на жену, они уже выехали на трассу, где движение было более чем оживлённым.
- Спасибо, что прислал Ирку, развязать меня. Хотя, мог бы и не связывать, запер бы где-нибудь, в ванной, например.
Вспомнив события той ночи, Артём усмехнулся.
- Ну да, шпингалет и ребёнок вышибет, а потом опять нож у тебя забирай. Извини, но я не мог иначе.
Он сделал жест, вроде, развёл руками, не отрываясь от руля.
- Притормози на минутку, – попросила Анжела, положив ладонь на ручку двери.
- Что случилось?
Она замялась.
- Я… мне надо поговорить с тобой. Остановись.
Артём включил поворот и съехал на обочину.
Ай-ай-ай, что-то сейчас будет. Наверное, извиняться начнёт. Что, в общем, закономерно, накосячил – ответь. Но вот как ему поступить? Не любил он, когда перед ним унижаются, вымаливают прощение. Муторно всегда становится, сквозь землю хочется провалиться и не слышать ничего. Неприятно, если перед тобой начинает лебезить любимый человек. Но этот разговор так и так должен состояться. Не сегодня так завтра. Так пусть уж сейчас. Здесь, на обочине Гусинки, под грохот пролетающих фур.
Анжела какое-то время молчала, видимо подбирала нужные слова, а может, с духом собиралась.
- Артём, я понимаю, что тогда… Ну, той ночью я совершила чудовищный поступок…
Он хмыкнул.
- Да уж…
- Не перебивай, дай я выскажусь, пожалуйста. Мне очень не легко всё это говорить, но я должна. Сейчас, пока… Теперь… Я много думала.
Артём почувствовал, как у него начинают дрожать руки.
А что, не каждый день, вернее ночь, тебя пытается кастрировать родная жена. Чтобы скрыть волнение и отвлечься он достал сигарету и принялся мять её.
- Извини.
Да, он должен дать ей выговориться.
- То, что я сделала или попыталась сделать – ужасно. Я сожалею об этом. Я виновата. Но… Но я не виновата!
Ну вот, приехали – выехать не успели. Это как так? Он что ли виноват? Или сосед? В каком месте у неё крыша потекла, теперь и не поймёшь без энциклопедии.
- Ты только послушай,- Анжела затараторила, видя как его брови, от удивления поползли вверх. – Это длинная история, всё началось с полгода назад. Точно не помню. Ты тогда ещё на неделю уезжал к матери. Я от скуки к Ирке ходила каждый вечер. Болтали о том, о сём, сериалы смотрели, я за ритуалами её наблюдала. И вот она как-то и предложила мне погадать. Раскинула карты, глянула и говорит: Артём-то к любовнице укатил.
Я говорю: Как? Какой?
А она: Какой уж не знаю, но баба у него есть. Зря ты его отпустила.
У меня сердце так и упало. Вера моя рухнула и такая злость взяла, хоть вой. Поплакала я ей в плечо, а на следующий день Ирка мне предложила самой гадать научиться. И учила. Для начала кой-чего напечатала мне, какая карта, что говорит. Разложу я карты, пока тебя дома нет и смотрю – как дела. И всегда у меня плохо выпадает. Есть любовница у тебя, не любишь меня, о ней грустишь. Сердце кровью обливается, я ведь всегда тебе верила, а сделать ничего не могу – не застала же. А она, Ирка, масла в огонь подливает, я, мол, помогу тебе, как подруге, только дай своих волос, крови менструальной и что-нибудь из твоих вещей и фотки наши, порознь и вместе. Ты же знаешь, она, там, ворожит, колдует и всё такое. А сама успокаивает, всё хорошо будет, наставим блудливого твоего на путь истинный. Я отнесла её всё это, она опять карты раскинула. Тяжело, говорит, тебя вернуть будет, крепко привязали, но вроде справлюсь. Я понадеялась, поверила. А время идёт и ничего не меняется. Раскину карты, как было, так и есть – другая у тебя. При чём рядом где-то. Это Ирка мне сказала, якобы, видела это в каком-то ритуале. У меня сердце кровью обливается, но я же взрослый человек, думаю, нужно поговорить с тобой на чистоту, объясниться как-то. Вот придёшь домой и поговорим, но едва переступишь порог, как в голове будто переключается что-то. Все слова, всё, что хотела сказать, улетучивается и приходит такая злоба – убить готова. Обоих. Понимаю, что так нельзя, этим проблему не решить, но ничего с собой поделать не могу. Тело перестаёт слушаться и язык, будто чужой, а потом всё болит как с похмелья. Помнишь, когда я сдуру шампанское с водкой смешала? Вот то же самое. Но другое – на сердце тяжело. И стыдно за всё. Понимание ведь после приходит. Ладно, думаю, завтра обязательно сделаю, как задумала и в следующий раз снова взрываюсь.
Я много думала над этим. Тут что-то не так. Неправильно как-то. Я ведь никогда такой не была. И решила, что-либо я с ума схожу, либо кто-то нас разлучить пытается. Уж зачем, вопрос другой. Кто? Далеко ходить не пришлось! Все эти гадания, ритуалы… Ирка – сука – это делает! Ты спросишь, зачем ей это нужно? Причина наверняка есть, сейчас другое. Я никак не могла поверить, что подруга может сделать подобное, да ещё таким кошмарным способом. Видать не разбираюсь в людях. Близкий человек оказался без пяти минут чудовищем.
Чудовищем?
Артём вздрогнул. Покосился на Анжелу, вроде не заметила. В голове проскрипел старушечий голос: Змею на груди пригрел!
Чёрт, это что ж получается? Правду старая говорила?
Ирка действительно близкий человек, друг семьи. Ага, вот от них и беды частенько приходит, как молва народная гласит.
- Тёма, ты не представляешь, какой у меня шок был, когда я всё это поняла. Думала, умом тронусь. А она… Она, сука, давно всё это задумала, просто обучалась премудростям своим. Ты извини, я может, перескакиваю с одного на другое, но так получается. Всю логику ты сам построишь, ты это умеешь. Так вот, это всё я поняла пока связанная лежала. Должно быть, после такого стресса меня невозможно было контролировать или Ирка была чем-то занята. По крайней мере, голова у меня была яснее ясного, чего давненько не случалось. Вот лежала я и думала. Если это Ирка, то зачем ей это? Не из любопытства ведь эксперименты ставит. Определённо какой-то цели добивается. Но о цели я только потом узнала. Я лежала и обдумывала всё произошедшее и что делать теперь. Наша борьба у меня слабо отпечаталась, некоторых мест не помню, а иные как калёным железом выжгли. Твоя рука…
Анжела осторожно коснулась его ладони.
- Это я сделала?
Артём только вздохнул. Кто ж ещё?
Он завёл машину. Чего стоять, по дороге расскажет, что да как.
- Прости меня, пожалуйста! Прости! Знаешь, я нож тот выкинула. Не хочу, чтобы что-то напоминало… Страшно!
В общем, решила я понаблюдать за ней. И тут Ирка сама нарисовалась. Завздыхала, заохала, пожалела меня. Поплакали по-бабьи, поругали мужиков. Расспрашивала, как и что происходило. Тебя, вроде как послушала, теперь не помешало бы и противную сторону. Я рассказывать рассказываю, а сама наблюдаю за ней. Попросила воды принести, она пошла на кухню и что-то долго там пропадала, а потом я заметила, что карты не так лежат. Ну, долго мы ещё сидели с ней, прежде чем она домой умотала. Помогла мне прибраться. Твоей подарочек мне зашептала, глянь, сошёл махом.
Анжела продемонстрировала скулу.
- Видать не только козни строить умеет. Её бы умение да в добрую голову. Потом я к ней приходила, даже заночевать пришлось. Истерику там закатила. Внимание её переключить. Визжу, по полу катаюсь, свечки горящие роняю. Чуть не разрушила её святилище. Хорошо, бригаду не вызвали, а то бы ничего не разузнала. Упекли бы в психушку, накачали дрянью всякой. Пока они вдвоём с Серёгой меня успокаивали, я книжку у Ирки спёрла. Думаю, чего она её всегда с собой таскает? Что в ней? Ну, и припрятала… В трусы. Уж туда, точно не полезут, если искать начнут. Сергей потом куда-то ушёл и вернулся на следующий день. Ирка меня как будто успокоила и загнала в ванную – отмокать. Стресс снять. Ароматической канители какой-то в воду плюхнула – вода сразу зелёной стала. Пены налила. Лежи, говорит, отдыхай, а я пока приберусь после твоего спектакля. Она вышла – я и дверь на защёлку. Хотя, и не до ванны мне было, всё же разделась, легла, ведь потом убедительно выглядеть нужно. Кстати, сказать, что ванна была хороша, значит, ничего не сказать. Шикарно! Надо дома так же сделать. Действительно успокаивает. И запах… Нет, я не могу передать, что это за запах. Это… Извини, я отвлеклась. Но ванна и, правда, классная. Короче, плюхнулась я и взяла книжку. Сначала шла всякая белиберда, типа, как я хочу стать ведьмой и как я ей становлюсь. То есть, как проходил процесс её обучения. А потом пошло совсем другое. Может, я чего не понимаю, но она тебя хочет. Давно и страстно. Только странно как-то это выражает. Я бы поняла, соблазни она тебя. Да хоть пьяного в постель затащила бы. Это я с горем пополам поняла бы. Но её методы… В голове не укладывается. Ирка хочет нашего развода. Серегу она не любит. Потому и на пьянки его смотрит сквозь пальцы, лишь следит, чтобы не опустился. Ведь в случае неудачи ей нужен муж и отец, Сергей ведь мужик не плохой, а её методы подействуют лучше всякой кодировки. Просто чует он, что происходит нечто неправильное, поэтому и пьёт, старается спрятаться от непонятного. Это, я, кстати, тоже из книжки той узнала. Артём, ты можешь не верить, но всё это существует. Она – колдунья. Или ведьма, кто их разберёт. Называй, как хочешь.
Анжела помолчала, видать устала.
Ну, так тараторить – не мудрено!
Отдышавшись, она продолжила.
Продолжила, да не так.
Артём приглядывался к жене. С ней явно что-то происходило. Будто каждое произнесённое слово давалось ей с неимоверным трудом. Она словно выдавливала из себя звуки. Лоб покрылся бисеринками пота, пальцы нервно теребили невесть откуда взявшийся клочок газеты.
- В её святилище есть наши куклы. Как в Вуду. И не только наши. Есть и других людей, я не знаю кого. Что она с ними делает непонятно, но они крайне важны. При чём, моя копия используется постоянно, чуть не каждый день, а вот твоя…
Анжела неожиданно замолчала, как звук у телевизора выключили. Он не торопил, может опять с духом собирается или ещё что, но пауза затягивалась и он не отрывая глаз от дороги коснулся руки жены.
- Чего тебе?
Вот здрасте! Уснула она что ли?
Он бросил взгляд на Анжелу.
Боже мой! Да она опять поехала! Глаза дикие и холодные, как в достопамятную ночь. Вот невезуха! Ладно бы дома!..
Он попытался напомнить ей о теме разговора. Авось, прорвёмся.
- Ангел, ну, чего там дальше? Твоя, моя…
То, что он услышал в ответ, было…
Кабздец это был! Полный!
- Что твоя, моя? Была твоя, да вся вышла! Кончилась! Упокоилась твоя Клава в земельке сырой, а ты остался. Неприкаянный. Со мной остался, кобель!
- Ты чё несёшь!? – заорал Артём. – При чём тут похороны? Не будь идиоткой!
Зачем похороны примешивать? Какая связь?
- Чё несёшь? Чё несёшь? – Анжела нарочно дразнила его.
Она повертела у него перед носом фотографией покойницы, неизвестно где ей добытая.
- А то ты не знаешь, как её за глаза кроме Зверушки называли?! Клава Шифер! У неё же девичья фамилия Шиндлер. Очень похоже! Стыдно трахать женщину и не знать кто она.
Артём искавший, где бы припарковаться, углядел, наконец, окошко в бесконечном ряду машин, нырнул туда. Начинались хреновые вещи. И вещи эти лучше узнавать стоя на месте. Да и неизвестно, что вытворит дражайшая, глядишь, поездка на похороны станет поездкой к собственной смерти.
Клава? Так это она о Зверушке? Бред! С чего она взяла? Никогда и ничего!
Но КЛАВА!
Бред Анжелы имеет реальный прототип.
Он попытался взять ситуацию под контроль.
- Анжела, ты ошибаешься! У нас ничего с ней не было. Никогда! Успокойся! Она умерла, не надо с этим играть.
Сигарета, что он мял, наполовину высыпалась и он зло швырнул её в окно, попав в сумку проходившей мимо мадам Грицацуевой. Очень уж та была пухлая, прямо как игравшая Грицацуеву актриса.
- Смотри куда кидаешь! – набросилась на него мадам. – Не дай Бог сожжёшь, я из тебя и твоей машины консерву сделаю.
И принялась рыться в авоське, полной огурцов, ища злосчастную сигарету. Гореть там явно было нечему, кроме самой авоськи, но мадам этот факт, похоже, не успокоил. Снова разразившись потоком ругани и погрозив Артёму кулаком, от жира круглым, как мячик, мадам отправилась дальше.
Артём повернулся, было к Анжеле, однако той в машине не оказалось. Покрутил головой – не видать. Ушла. Он даже не слышал, как открылась дверь, пока орала та бабища.
Его жена не ребёнок, сама до дома доберётся, но у неё опять «вальты пошли», а потому, совершенно неизвестно, куда она подастся. И искать её сейчас – дохлый номер. Он не Джеймс Бонд, чтобы попетляв по улицам с полчаса, найти потерянного человека. У Анжелы не много друзей, но не будешь же объезжать и обзванивать всех под ряд. Возникнут вопросы. А что он скажет? «Мою жену обработала ведьма и у той крыша поехала»? Хватит и двоих знающих. Сергей да Ирка.
Ирка!
Так это она всё затеяла? Да нет! Фигня какая-то! Колдовство. Манипулирование на куклах. Почему не приворот, куда уж проще?! И, действительно, почему не старым, проверенным временем способом, напоить и в койку? Веками срабатывало, и на нём бы сработало.
А вообще, между нами мальчиками…
Артём усмехнулся этой мысли.
Положа руку на сердце, Ирка очень даже ничего и в другой ситуации он сам бы прыгнул к ней в постельку.
И всё же, какая тварь!
Ладно, хрен с ней, надо ехать.
Он вклинился в поток и покатил к центру, сам, пока не ведая зачем. Просто, это было лучше, чем торчать на месте, а так приходилось постоянно следить за дорогой, не отвлекаться. На мысли времени не больно то оставалось. А они, мысли того и гляди, из ушей полезут вместе с мозгами.
Сворачивая без всякой системы, наобум, Артём, сам того не заметив, очутился на привокзальной площади. Тут, как всегда было многолюдно, день ли, вечер на дворе. Ещё бы, крупнейший в регионе железнодорожный узел. Припарковавшись, он долго смотрел на проходивших мимо людей. Всё куда-то спешили, по им одним ведомым надобностям. Тут встречали и провожали, ругались и мирились. Наверное, даже влюблялись и терпели крах. Одни шли налегке, другие сгибались под тяжестью баулов, но с муравьиным упорством волокущих поклажу до остановки. Тут таксисты чуть под ноги не кидались, зазывая клиентов и порыкивая друг на друга.
Где-то мельтешение всех этих сапиенсов даже успокаивало, отвлекало от дум.
Провожая глазами очередную аппетитную попку, Артём упёрся взглядом в кафешку, где уже не раз потчевался и вдруг подумал, что не плохо бы перекусить. На сытый желудок и думается лучше. Запер машину и отправился через дорогу, наблюдая по пути увиденную минуту назад задницу, благо её обладательница шла в том же направлении, что и он. Невольно пришла в голову мысль, что женат ты или холост, счастлив или нет, всё равно таращишься на особ противоположного пола. Его могущество – инстинкт продолжения рода - не даёт забыть о предназначении самца на земле. Жена, явно сходит потихонечку с ума, а ты оцениваешь на улице женщин на профпригодность. И ни куда от этого не деться!
Красота!
Шедшая впереди девушка внезапно остановилась. Артём вовремя затормозил, иначе сшиб её с ног. Он и не заметил, как подошёл к кафе и что девушка присела у той самой старушенции, что делала ему давеча предсказание. Извинившись, он заскочил в заведение и только там позволил себе обернуться. Девушка не ушла, напротив, так и себя рядом с бабкой. Та что-то говорила, но, разумеется, Артём не разобрал ни слова, лишь заметил, как девушка на миг подняла на него глаза, затем кивнула, хотя старуха не могла видеть жеста по причине слепоты. Одёрнув юбку, девушка поднялась, что-то ответила, должно быть поблагодарила и пошла дальше, по пути бросив взгляд в раскрытые двери кафе. Артём так и остался стоять в проходе между столиками, провожая её глазами. Едва же та скрылась за углом, выскочил наружу, на ходу доставая кошелёк.
Бабка словно ждала его, схватила за полу куртки, потянула вниз.
- Ну, что неслух, - прошамкала она недовольным тоном. – Не слушал меня, вот и пошла чернь в твою жизнь. Но время вспять не обернёшь, на это даже я не способна. Это же лишь первая смерть у тебя. Говорила тебе – всё потеряешь!
Артём вдруг испуганно дёрнулся при этих словах.
Всё знает! Вот же язви её!..
- Да ты не трепыхайся! – осадила его бабка. – От судьбы не уйдёшь.
- Бабуля, да откуда тебе знать!?
Терпение кончилось или наоборот, его чаша была переполнена.
- Ты не Господь Бог, всё знать и вершить судьбы.
Он чувствовал, что старуха знает больше, чем говорит, но как из неё это вытянуть?
Бабка улыбнулась беззубым ртом.
- Я не вершу судьбу, лишь вижу её путь. А тебе не грех прислушаться, что старшие говорят. Изменить я не могу, но подсказать сумею.
Старуха погрозила кулаком.
- Слушай старших, охальник! К жене не ходи покуда – смерть там. И труд свой забудь, без тебя обойдутся. И желающая тебя не плоти твоей желает, но души. Избегай…
Бабка запнулась посреди реплики, вперившись в него слепыми глазами.
- Как? Бесовский язык ваш, нонешний! Несчастный случай будет. Усидишь дома – минует. Да пешком ходи, не доверяйся извозчикам. Одурманенный повезёт – не доедешь. Висит жало змеи над тобой, души твоей желает, через кровь невинных. И помешать не сможешь, потому, как времени не ведаешь. Злость твоя – зло сильнее сделает и слёзы твои укрепят. Самое лучшее – быть щепкой на большой воде. Бороться не можешь – плыви.
Она отпустила его куртку и будто разом потеряла ко всему интерес, уставясь невидящими глазами на громаду вокзала. Артём посидел ещё минуту, переваривая услышанное. Чем дальше в лес, тем больше дров у богатого соседа. Ни домой, ни на работу нельзя. И к Ирке не пойдёшь, шороху навести, а там, похоже, что-то готовится. Чем дальше, тем больше Артём верил бабке. Было в её словах нечто настораживающее. Разум посмеивался, мол, абсурдно, а инстинкт самосохранения твердил совершенно противоположное.
Опасность!
Смерть!
Сила чуждая его пониманию, а потому не подвластная.
Нет, домой он однозначно не поедет, звякнет только, узнать, добралась Анжела, нет. Чёрт её знает, куда она могла лыжи навострить.
Он встал и уже собрался, было уходить, как бабка снова ухватила куртку.
- Постой-ка! Совсем старая стала, памяти не хватает. От помощи не отказывайся. Ждать не будешь, а она придёт.
Артём какое-то время пошатался у вокзала, размышляя над бабкиными советами. И в который раз пришёл к выводу – бабка знает больше, чем говорит. Но почему выдаёт информацию дозировано? Видит будущее как сериал? Серия сегодня, серия завтра? Или чтоб крыша не съехала? Возможно, иначе выложила бы всё сразу, куда, яснее от какой печки плясать.
И всё же!
«Всё потеряешь, одно останется».
Эти слова обдавали холодом, как нырок в прорубь.
Он потеряет всё?
Жену, дочь?
Но кроха сейчас у бабушки, происходящее их пока не должно коснуться. И дай-то Бог, чтобы не коснулось. Ирка, если это она заварила кашу, не станет притягивать сюда ребёнка, это ей абсолютно ни к чему, хотя, наверное, должна понимать – ребёнок как залог, заставит его пойти на всё, что угодно.
А сейчас что?
За руль нельзя, значит, загоним тачку на стоянку. И ни в коем случае не у вокзала – до утра не достоит – угонит. А где тут ближайшая? Почти за углом, у школы, на улице 1905 года.
Антон усмехнулся.
Что ни говори, а на идиотские названия в советские времена были горазды. На кой ляд в честь года улицу называть? Ну и что, что первая революция! Хоть десятая.
До стоянки добрался без проблем, если не считать перебежавшую дорогу белую кошку. Рассудив, что белая, хоть и не чёрная, но всё равно кошка, плюнул через левое плечо и зарулил на территорию.
Сунулся в будку охраны.
- Мест нет.
Наряженный в камуфляж тип, от души, широко зевнул.
Артём оглядел. Места были, штук пять, не меньше.
- Как нет? А это что? – ткнул рукой назад.
Охранник вторично зевнул, прикурил сигарету и уставился на Антона полным изумления взглядом. Видали, типа, деятеля?!
- Тебе сказали – мест нет! – повторил он. – А эти не про нашу честь. У меня зарплаты не хватит, косяк потом проплачивать. У них хозяева есть. Не великие люди, но и не пешки. Так что…
Охранник театрально развёл руками.
Артём отошёл от окошка.
Вот и приехали.
- Хочешь, поставь за воротами, - донеслось до него, – Но и там уже понатыкали.
Артём махнул рукой. Какой понт оставлять на отшибе, прям ты ночью, смотреть за ней будешь. Потом и претензии предъявлять не кому. Бросил на улице – сам виноват.
Ну и куда теперь?
Пошарив по дворам, наткнулся ещё на одну стоянку, но та была как игрушечная, десятка полтора, два мест и похоже обслуживала ближайший дом и только.
Надо же такое! Сплошь невезуха!
Ещё эта бабка опасения в душу заронила.
Ехать домой?
Но как?
Предупредили же!
Через весь город считай шпарить. Удастся, нет. А то хватит езды до ближайшего перекрёстка. Хотя, с другой стороны, кто предупреждён, тот вооружён. Дотелепаемся с Божьей помощью. По тихим улочкам, где можно. А где нельзя? Вон, через Обь катить придётся. А там ведь каждый метр кровью полит.
Куда бы? Куда бы?
Стоянку Артём нашёл-таки. В общем-то, тоже под боком, пока искал, проезжал мимо. Сказывалось плохое знание местности.
Ну вот, вроде всё.
Пристроил тачку. Теперь обратно на вокзал. Вечереет уже. Добраться бы скорее, а то страсть как не хочется готовить ужин, на ночь глядя.
Усевшись в маршрутку, благополучно забыв о поминаемых бабкой извозчиках, Артём приготовился подремать, ехать было порядочно. Хорошо, что в транспорте не только ты за рулём. Кто-то рулит, а кто-то отдыхает.
ГАЗелька резво катила по улицам от остановки до остановки. Порой, настолько резво, что будь Артём инспектором ГИБДД, непременно оштрафовал. Понаблюдав за манерой вождения, он незаметно для себя погрузился в сон.
Что-то снилось. Что-то не хорошее, а потом вдруг раздался удар.
Он проснулся, чувствуя, что переворачивается. Переворачивается вместе с машиной. Но тут последовал новый всесокрушающий удар и мир погрузился во тьму.
- Ну, давай же! Боже мой, какой же ты тяжёлый!
Чей-то голос звучал сдавленно от натуги.
Артём силился открыть глаза, что-то липкое мешало, не давало пошевелить веками.
Что случилось?
Авария?
Он ранен?
Его куда-то тащили. Точнее, пытались тащить.
В голове неожиданно всплыли давешние предсказания о машинах. На троллейбусе ехать нужно было, однако. Вот дурья голова!
- Твою мать, – прошептал он.
Реакция последовала незамедлительно.
- Он ещё и матерится! Помогай мне! Я одна не справлюсь. Быстрее!!!
Артём поднял руку к лицу.
Кожа липкая.
Кровь.
Пальцами развёл веки.
Он, в лежащей на боку ГАЗели. Рядом кто-то шевелится, стонет, всхлипывает. В разбитом лобовом стекле женское лицо и руки, держащие его за шиворот.
- Шевелись же! – взвизгнуло лицо, а руки дёрнули, что было силы.
В голосе слышалась паника.
Он перевёл взгляд на дорогу и тут же понял её причину. Прямо на них нёсся Жигуль. При чём, не думая отворачивать. Не слушающимися пальцами Артём начал хвататься за всё, что было под рукой. Нога упёрлась во что-то мягкое – салон огласил болезненный вопль.
Его тащили, он полз, как мог. И вот он как пробка из бутылки вылетел из окна.
Вдвоём они по инерции откатились в сторону.
За спиной грохнуло. По асфальту зазвенели осколки. Мимо с визгом прокатилась лежащая на боку ГАЗель. Внутри кто-то вопил, почти перекрывая визг металла об асфальт. Жигулёнок, судя по грохоту, кубарем катился вниз по улице.
Артём почувствовал, что начинает потихоньку уплывать. Сознание вот-вот покинет его бестолковое существо. Однако этому не суждено было сбыться, спасительница снова начала тормошить его, оттаскивая подальше от места аварии.
Зачем, спрашивается? Наоборот, надо остаться, сейчас понаедет милиция, скорая помощь, а ему явно требуется врач. Котелок, точно разбил. Хорошо, хоть мозги не потекли.
Он с трудом поднялся на ноги. Голова гудела, словно колокол и попытался сделать шаг назад, к дороге. Будто угадав о чем, он думает, его потянули в противоположную сторону.
- Нет, нет, нам нельзя туда. Нужно уходить, иначе они помешают. А раны… Где-то я буду получше этих коновалов, мне кажется.
Спорить сил не было и Артём, поддерживаемый женскими руками, спотыкаясь, побрёл в сумерки.
Помешают?
Кто?
Почему нужно бежать оттуда, где могут помочь?
Может она и лучше врача, но идти дюже тяжко, а тут сиди, жди, пока скорая приедет. Дохни про себя, на невезение. Слава Богу, идти далеко не пришлось, а то он уже думал плюнуть и объявить сидячую забастовку, пока скорая не прибудет. Они лишь спустились на берег Тулки. Грязная речушка несла свои сточные воды через всё Левобережье в Обь, служа прибрежным жителям не более чем помойкой.
Хорошее же местечко для помощи раненому!
Наконец остановились, и он тяжело опустился на траву. Прохлада близкой воды немного разогнала туман в голове и, хотя откуда-то потягивало гнильцой, эффекта сие обстоятельство не портило. Его спасительница суетилась где-то в сгущающемся мраке, собирая палочки и обрывки бумаги.
Она что, костёр развести собирается?
На хрена?
Он и так «приберётся», без костра, прямо тут, на бережку.
Собрав достаточно топлива, спасительница сгребла всё в кучку и села спиной к Артёму. Может быть, она и пыталась закрыться, но он ВИДЕЛ, спичками тут и не пахло. И зажигалкой не пахло. Свернув в трубочку газету и держа её в правой руке, поднесла левую к губам, что-то шепнула, дунула и… Газета вспыхнула.
Увиденное потрясло, несмотря на гудящую голову.
Бог ты мой! Это чего тут творится?
Пирокинез в чистом виде!
Не многовато ли сверхъестественного за последнее время?
Газета перекочевала в костёр, и пламя с готовностью набросилось на дерево.
Только тогда она обернулась. Сомнений быть не могло. Это её он видел с бабкой и на её задницу пялился. Та самая девушка. Только какого она тут делает? Случайность? Или следила? Но зачем?
Нет, голова не соображает абсолютно.
- Ну, нагляделся? – с улыбкой спросила девушка.
Она кивнула на костёр.
- Я полагаю, ты увидел. Что ж, наверное, так должно, не иначе…
Фраза оборвалась на полуслове. Девушка огляделась, словно ища что-то, потом указала пальцем ему за спину.
- Там у тебя таз, подай, пожалуйста.
Артём пошарил позади себя, коснулся чего-то гладкого и холодного. Потянул. Это действительно оказался тазик с обколотой местами эмалью. Она наполнила ёмкость из реки и поставила перед ним.
Артём дёрнулся.
- Так, – сказала. – Главное не дёргайся.
Промывать рану этой гадостью? Да он пока в своём уме! Или уже нет, если вообще оказался здесь?!
Она схватила его за рукав.
- Не дёргайся, говорю! Чуется мне, намучаюсь я с тобой!
Артём перевёл взгляд с воды в тазу на неё.
- Она же грязная, нельзя такой рану.
Она подняла глаза к небу и покачала головой.
- Ах, вот в чём дело. Слушай и смотри. После будешь здоровее, чем до аварии.
Сказанное ничуть не убедило, но Артём притих, хрен знает, что она там задумала, а он капризничает как ребёнок. Рисуя на воде круги, девушка что-то шептала, потом трижды хлестнула жидкость прутиком. Он не разобрал ничего, кроме «живая вода» и «мёртвая вода». Сказка, да и только. В сказках всегда что-нибудь мудрят с разными водами. Живыми. Дохлыми. Пардон, мёртвыми.
С дороги донеслись звуки сирены. Быстро что-то, даже как-то неудобно, что сбежал с места ДТП. Одновременно со звуками сирены появился и новый звук. Будто порыв ветра пронёсся над головой, шурша листьями в кронах деревьев.
Новоявленная чародейка встрепенулась.
- Они здесь!
Прислушалась, оглядываясь по сторонам. Торопливо выудила из кармана маленькую деревянную шкатулку. В ней хранилось пёстрое, совсем крохотное яичко. Наверное, перепелиное, решил Антон, видел такие в магазине, но так и не собрался попробовать. Держа яичко в ладонях, девушка опять же трижды обернулась вокруг себя, бормоча о «круге сберегающем», и раздавила. Раздался сухой короткий треск. На землю посыпались мелкие осколки. Пустая скорлупа, никакого подобающего яйцу содержимого.
- Ай!
Девушка сунула палец в рот.
- Надо же, такой мелочью порезаться!
Её удивление было неподдельным. Она достала платочек и промокнула выступившую капельку крови.
Ну, куда деваться, подумал Артём. Пальчик уколола. Тут вон башка в крови и то живой. Пока, по крайней мере.
Она снова присела у таза.
- Ну вот, теперь они нас не видят и можно спокойно заняться тобой.
- Кто они? – не понял Артём. – Менты что ли?
Как же, не увидят. С огнём-то. С другой стороны, зачем им на берег переться, авария на дороге, а не здесь.
- Какие менты!? Милиция тут совершенно ни при чём.
Артём посмотрел на колышущиеся кровы ив.
- А от кого тогда этот твой круг?
- От духов, что приходили за тобой.
Так. Похоже, надо срочно разучиваться, чему бы то ни было удивляться.
Артём потрогал свою гудящую голову, не сходит ли он с ума? Или уже сошёл?
- Кстати, меня Мирослава зовут, – представилась спасительница.
- А меня…
Она махнула рукой.
- Знаю, Артём.
Откуда, интересно?
А ну да, та бабка, поди, про него знает всё до копейки. Даже то, что он сам забыл.
Он привстал. Под ним лежал довольно острый сучок – требовалось срочно от него.
- Ни шагу от костра, - предупредила Света. – Круг всего пару метров. Выйдешь за него - и тебя увидят.
Артём вытащил из-под себя злосчастный сучок и снова уселся на место.
Не выходить за круг?
Да он и не собирался. Нужно же досмотреть, чем всё это кончится.
Справа захрустели ветки.
Они вместе повернулись на звук.
Кого чёрт носит?
- Они ищут тебя, – прошептала Мирослава одними губами.
Артём таращился во мрак, совершенно не представляя, что может увидеть. Каково же было его удивление, когда перед ними предстала потрёпанная фигура классического бомжа. Почудился даже запах перегара в воздухе. Бомж выбрался из кустов, выволок за собой объёмную позвякивающую пустыми бутылками сумку. Шмыгнул носом и совершенно по-собачьи принюхался.
Артём хихикнул.
- Это что ли дух?! Да ты посмот…
- Заткнись! – прошипела в ответ Мирослава. – Услышит. И так вон принюхивается.
Вздор! Бомж как бомж. Даже воняет привычно. Как все бомжи России-матушки. Можно сказать по родному, хотя упаси Бог от такого соседа на всю ночь.
Артём ткнул в пламя палочкой.
- Конечно, принюхивается, костром же пахнет.
- Ему не костёр, а ты нужен.
Артём видел перед собой опустившегося человека, девушка же выходца с того света. Что тут можно поделать?! Или там, с той стороны бытия все покойники бомжуют? Или этот бродяга чем-то отличается от других? На его взгляд ни чем. Абсолютно!
- Вот увидишь, – попробовал переубедить Артём. – Сейчас насчёт пустых бутылок справляться начнёт.
Бомж резко повернулся в их сторону. Глаза обшаривали пространство, искали источник звука и не находили.
- Будь паинькой, помолчи, пожалуйста. – взмолилась Мирослава.
Уж она то знала, что враг их может принять любое обличье и если в данный момент образ бродяги подходит лучше других, то есть большущая вероятность, что оборванец – дух. В конце концов, духи могут просто вселиться на какое-то время в тело нужного человека. Тем более бомжа, у которого воли ни на грош.
Бомж сделал шаг к костру. Его глаза, чёрные, абсолютно лишённые белков осматривали пятачок пространства заключённый в «круг сберегающий». Он не видел костра и сидящих у огня людей, но слышал голоса и чувствовал исходящее тепло.
- Мира не ерунди, это всего лишь бомж.
За что ты на меня свалился, успела подумать Мирослава, прежде чем смрадное тело кинулось к ним. Размытая тень ворвалась в круг и растянулась во весь рост, упав прямо в костёр. Взвилось облако искр. Огонь накинулся на лохмотья, и кусты огласил страдальческий вопль.
Медлить было нельзя.
Проклиная Артёмову болтливость, бывшую, должно быть, последствием шока, Мирослава схватила ближайшую палку и, размахнувшись с силой, вонзила в пылающую спину бомжа. И откуда сила взялась, никогда не думала, что так легко поднимет руку на человека, пусть, даже одержимого. Нечеловеческий рёв ударил по ушам.
Она дёрнула оцепеневшего Артёма.
- Бегом!
Тот вскочил.
Горящая фигура на земле пыталась вытащить из собственной спины кол и одновременно ухватить Артёма за ногу. Он резко скакнул в сторону, избегая захвата. Грязные, не тронутые пока пламенем пальцы схватили пустоту. Мирослава тащила его напролом, через кусты. Под ногами хрустели ветки, а сзади ревел заживо сгорающий человек.
Артём бежал и ни как не мог поверить увиденному – на его глазах только что убили человека. Ведь нищие тоже люди. Даже если они воняют помойкой и нюхают воздух как собаки. Она убила, а он не помешал ей. А теперь он бежит, обрекая ни в чем, ни повинного бродягу на мучительную смерть.
В его гудящей голове каждый шаг отдавался ударом молота. Ноги заплетались. Только бы не упасть. Убежать отсюда, пока на вопли не сбежались люди, не приехала милиция.
Только Артём успел об этом подумать, как нога зацепилась за торчащую из земли проволоку, и он смачно плюхнулся в воняющую гнилой картошкой лужу.
- Вставай же! – потянула его Мирослава. – Нам надо бежать.
Он, чертыхаясь, поднялся.
- За…
- Зачем ты убила его?
- Это был не человек, – пояснила она. – Или человек, но в него вошёл дух. И тот и другой опасны для нас.
Артём освободил руку от её пальцев.
- Да с чего ты взяла?
- Ты оглох при аварии, не слыхал его рёв?
Артём возразил.
- Нырнёшь в костёр - ещё не так заорёшь.
- А глаза? – не отступала Мирослава, ломясь через переплетение веток.
Они давно оставили позади мост через Тулку, за которым разыгралась горячая сцена, и хрустели ветками где-то на задах дачного общества. Слева виднелись заборы участков, а справа журчали воды говнотечки. До берега Оби было пару километров, много три. Обь – это хорошо! От него сейчас, должно быть, воняет как от того погорельца.
- Что глаза? – не понял Артём.
Он старался не отставать, но, похоже, ему это не очень-то удавалось, Мирослава ежеминутно останавливалась, поджидая его.
- Чёрные провалы. Совсем чёрные, напрочь лишённые белков.
Под ногами то и дело хлюпала вонючая жижа гниющих отбросов. И почему люди устраивают свалки у себя под носом? Хотя, может, просто делают компост? Как там его изготовляют?
- Не видел, - признался Артём, перепрыгивая через ворох прошлогодней ботвы. – А ты поняла исключительно по глазам?
- Не только.
- Вот и просвети. А то мы курсов демонизма не кончали, тёмные как его глаза.
- Он кинулся прямо на нас, человек бы этого не сделал – мы были в круге, а потому невидимы.
Артём остановился.
- Тогда чего стоит этот твой круг?
- Молчать надо было, – повысила голос Мирослава. – Сколько говорила?!
- «Бомж, бомж»! – передразнила она.
Артём смутился. Действительно, рот то не закрывался.
- Сиди мы тихо – он бы прошёл мимо. Костёр сам по себе его не интересует. Услыхал голова - это было как маячок.
Артём пошёл шагом. Сердце колотилось так, что того гляди, хрустнут рёбра и кровавый моторчик, вырвавшись из своей клетки, упадёт в грязь. В глазах темнело.
- Ох, давай помедленнее, не могу больше бежать.
Девушка остановилась.
- Устал?
- А то!..
Во даёт! Устал ли он? Да он подыхать уже собрался! Звездануться башкой, а потом кроссец и устал ли он!?
- Сядь вон, на бочку, передохнём немножко.
Артём со стоном опустился на прохладный металл.
- Как голова? – поинтересовалась Мирослава.
Он коснулся лба.
В голове в такт ударам сердца стучали молоточки.
- Ну, как!? Трещит зараза!
- Потерпи, ещё чуток, скоро берег. Там я тобою займусь, раз сейчас не получилось.
Она несколько раз глубоко вздохнула и поднялась на ноги.
- Айда!
Артём послушно шагнул за ней.
Берег-то скоро, но туда ещё дойти надо. Будь под ногами нормальная дорога или хотя бы тропа, а не эта хлябь, махом бы добрались, тут же приходится следовать всем изгибам берега Тулки. Это существенно удлиняло путь.
На долгожданном берегу Оби повторилась история с костром.
Мирослава добыла огонь своим колдовским способом. Артём решил называть вещи своими именами. Глупо было прятаться в раковину скепсиса, если невероятное происходило прямо под носом и с завидным постоянством.
Всё, как и в прошлый раз, разве, что с водой вышла заминка. Ни как не подворачивалась нужная тара. Впопыхах, о тазике никто не вспомнил. В конце концов, вместо таза наполнили водой выемку в гранитном валуне. Артём натаскал воды в пластиковой бутылке, подобранной тут же и пока Мирослава священнодействовала, быстренько привёл себя в порядок. Прополоскал одежду, умылся сам и, развесив шмотки на кустах, уселся у огня. Лето летом, а ночью что-то не жарко, хорошо, хоть костёр есть.
Он с наслаждением ощущал окутывающее его тепло.
- Садись сюда, – указала Мирослава на песок у камня.
Передвинулся.
- Развернись спиной и ляг на камень так, чтобы голова была на краю чаши.
Вздохнув, принял нужное положение.
- Теперь помолчи и расслабься, хотя бы вон, на звёзды полюбуйся.
Артём послушно внял совету.
Чёрная бездна, усыпанная серебряными точками.
Они мерцали. Завораживали.
Мирослава зачерпнула воды ладонью, зашептала что-то, тонкой струйкой выливая жидкость ему на голову.
В тело вдруг пришла лёгкость, утихли в черепе молоточки.
А звёзды над головой мерцали и кружились.
Кружились.
Кружились.
Кружились.
«Анжела застёгивала на детских ножках сандалии.
- Тёма, ты заберёшь вечером Аришку из садика?
- Ага.
- Ну, и чудненько! – Анжела управилась со второй застёжкой. – Иди, поцелуй папу и пошли.
Девчушка побежала, к нему протягивая ручонки. Ткнулась ему в щёку и заявила: А от папы тоже духами пахнет, только другими.
- Иди ко мне, Солнце моё. – Анжела пересадила дочь к себе на руки. – Ох, и тяжёлая ты стала.
Она опустила девочку на пол. Поцеловала Артёма.
- Ладно, Тёмка, мы побежали».
- Артём!
Его звали.
Где-то далеко.
Будто на другом конце леса и эхо разлеталось в разные стороны.
- Артём!
Он оглянулся вокруг и ничего не увидел, кроме берёз.
Берёзы. Берёзы. Чёрно-белые стволы.
- Артём, проснись!
Он побежал на голос, и ветки деревьев больно хлестали по лицу.
- Аах! – он открыл глаза.
Над ним склонилось озабоченное лицо Мирослава.
- Ух! Ты так долго не просыпался, что я забеспокоилась.
Артём сел.
Над головой в голубеющем небе плыли лёгкие красноватые облачка. Всходило Солнце, а ведь он лёг на камень около полуночи. Он с хрустом потянулся, спина занемела от долгого лежания, но как ни странно не замёрзла. А должна была, остывший камень тянет тепло из тела.
- В смысле?
- В смысле, что я не могла тебя разбудить. Как голова?
Артём прислушался к внутренним ощущениям.
Черепок, хвала тебе Господи, не беспокоил, как если бы не было вчерашнего удара.
- Просто класс! Спасибо Мира. Ты волшебница.
Девушка отмахнулась.
- Я не волшебница, Артём, – заявила она. – Я ведьма. Правда, белая. А это разные понятия. Думаю, ты поймёшь когда-нибудь.
Она протянула ему тщательно отмытую бутылку с водой. Кстати, а он вчера её мыл? Вроде бы нет.
- Попей, это придаст сил.
Артём с сомнением посмотрел жидкость на свет.
- Речная, поди? Опять колдовала?
- Дурик! – фыркнула света. – Зачем, когда родник под боком?!
Она указала пальцем на кусты, где до сих пор висела его одежда.
Окажись они здесь засветло, он бы и чашу наполнил из родника.
- Чем хороша родниковая вода, - пояснила Мирослава. – Так это своей силой. Над ней даже колдовать не требуется. Нужно лишь принимать её дары.
Вода оказалась вкусной, а может быть, это лишь его ощущения. И холодной, правда, не настолько, чтобы заломило зубы, но горло перехватило, пока он выдул половину. Оторвался, почувствовав, что больше не сможет проглотить ни капли. Отдав бутылку, кинулся одеваться. Чего это он, в самом деле, расслабился, дефилирует в любимых семейниках, в крупную ромашку как волк в известном мультике. Шмотки, конечно, получились мятые, но, по крайней мере, отстиралась та вонючая жижа, а это уже не плохо. Мятый прикид – не грязный прикид. Не будут на улице как на поросёнка коситься, скорее как на алкаша, но это переживём.
Он ещё раз с наслаждением потянулся.
Сладко. Долго.
Всё же классно выспался, несмотря на столь неудобное лежбище.
А Мира?
Он посмотрел на девушку. Спала ли? Или сидела всю ночь, не сомкнув глаз? Хорош же гусь! Дрых как сурок, а девчонка стерегла. С другой стороны, от кого тут стеречь? От духов они, похоже, ушли, погони не заметили. И вообще, почему она ему помогает? Откуда взялась в нужный момент? Весьма любопытный вопросик. Интересная ситуация, он здесь на берегу, с утра пораньше, с девушкой, а как там Анжела? Как там Арина у бабушки? Малышке, по сути ничего грозить не должно, а сердцу всё ж беспокойно. Анжела хоть и взрослый человек, со съехавшей крышей хуже дитя.
- Пойдём что ли? – предложила Мирослава.
Артём не понял.
- Куда?
- Как куда, домой?!
Она махнула в сторону торчащих из-за деревьев крыш детятиэтажек.
Он посмотрел туда, куда она указала. А, ну да, они в получасе ходьбы от его конуры. Только…
- А… - начал, было, он.
- Думаю, там сейчас безопасно. – успокоила она его.
- Уверена?
Мирослава в ответ пожала плечами.
Понятно.
Ведьма, но никак не ясновидящая, не всем же быть одарёнными как бабуся у вокзала. А жаль, ему нынче подобное умение не помешает. Глядишь, быстренько просмотрел линии вероятности или как они там называются, и завершил всю эту пакостную историю.
Сначала шли молча, потом мало – помалу разговорились.
Оказалось, что Мирослава знает о нём практически всё. Откуда – ежу понятно. Бабуля и направила её помочь, потому - как видела, какие события грядут в его ближайшем будущем. Не знала бабка одного, как скоро понадобится эта помощь, поэтому Мире приходилось повсюду следовать за ним. Сколько истратила на такси за последний месяц, Мирослава и сама сказать не могла. Много.
Он же в свою очередь не знал о Мирославе абсолютно ничего.
Бабке она приходилась внучкой, и та её усердно обучала своему ремеслу, предвидя свою скорую смерть. Умение передавалось в их роду через поколение, и мать Миры была самой обычной женщиной, каких миллионы. Против колдовской науки сильно не возражала, но и не приветствовала. Бабка же начала пестовать внучку сызмальства и Мирослава лет в пять впервые взяла в руки тяжёлый пестик и старательно толкла в ступке всё, что бабушка туда кидала.
Дальше учиться было труднее. Началась школа и, сделав уроки, девочка, вместо прогулки часто снова садилась за книги. Старинные, тяжёлые, в кожаных переплётах, написанные малопонятным старославянским языком. С грехом пополам, девочка овладела им, автоматически переводя все эти «яти» на современный русский.
Когда школа осталась позади, появилась медицинская академия. Времени на ведьмовство ни только не прибавилось, но стало ещё меньше. Бабушка не уставала повторять, что хорошей ведьме нужно учиться всю жизнь, ибо никто не знает всего, только Бог.
И Мира училась.
В свои двадцать она знала достаточно много, чтобы излечить человека практически от любого недуга, физиологического ли, психологического ли. Однако бабка упрямо запрещала ей практиковаться, подсовывая то одну, то другую книгу.
«Не время!» говорила она.
И вот, когда появился Артём, бабка всколыхнулась. Пришёл, мол, час твой испытать себя. Поможешь этому человеку, пройдёшь с ним через кровь и боль, значит, хорошо я тебя учила. Значит, и сила моя твоей станет. А не поможешь, сгинешь – стало быть, плохая я ведьма и наставница.
Так и оказалась Мирослава, сама того не ожидая, на выпускном экзамене ведьмовской школы. И даже, можно сказать, правильно ответила на первый вопрос, убив бомжа. Так и учила её бабка – велика опасность, что человек одержим, а спасти не можешь – убей. Бабуля уведёт след в другую сторону и ей не придётся опасаться закона. По словам девушки, сделать это было безумно страшно, и только старушечий голос в голове, о да, знает Артём, что это за голос, помог не дрогнуть. И иметь такую «лицензию на убийство» её отнюдь не прельщало.
Как же долго она будет ему помогать?
Временных сроков Мирослава не знала, но твёрдо заявила, что до конца.
До какого? До его смерти?
Нет, вряд ли так долго, хотя, если он собирается умереть, к примеру, завтра, то да.
- Я не пойму, Мира. – Артём развёл руками.- Почему я? Что во мне такого интересного для всех этих духов? И тех, кто за ними стоит? Я что особенный какой? Может я будущий мессия или что-то в этом духе?
Она грустно улыбнулась.
- Я не знаю, честно. И бабушка не знает. Думаю, пути дьявола, как и пути Господа неисповедимы. Артём, я постараюсь помочь тебе, как бы это трудно ни было. Не только потому, что так хочет бабуля, но и потому, что простой человек в подобной ситуации без квалифицированной помощи не выживет. Пример – авария.
- А я могу помочь тебе? – спросил он.
- Только одним, - ответила Мира. – Слушайся во всём.
- А моя семья?
Мысли о семье не покидали его. Аришка у бабушки, далеко от этого кошмара, а вот Анжела…
Улыбка Мирославы потухла.
Она отвернулась.
- Мира, а как же они!? К чему мне, я – сбережённый, если с ними что-то случиться?
Артём остановился.
Девушка прошла несколько шагов и тоже встала.
- Мира!
Она обернулась. В глазах блеснули слёзы.
- Артём, я не знаю.
Он опешил.
- Я постараюсь, но я не знаю. И ты ведь знаешь, что сказала бабушка. Её предсказания всегда сбывались.
Она подошла, взяла за руку.
- Сейчас нам надо добраться до дома.
Он не двигался.
- Артём, я не могу дать тебе обещания, что сохранится твоя семья, поскольку не могу этого гарантировать. Я не должна давать несбыточных обещаний. Но я, правда, не знаю.
Он сделал шаг.
- Прошу тебя, пойдём. Не дай Бог, что случится, моих сил не хватит, я почти на нуле. Мне нужен отдых. Если ты погибнешь, каково будет твоей семье?
Артём сделал второй шаг.
- Если с ними что-нибудь произойдёт – мне не зачем жить, – прошептал он.
- Слушай, не кликай раньше времени. Накаркаешь!
Они двинулись дальше.
- Пойдём через магазин, - предложила Мира.
- Зачем?
- Надо вина.
Артём удивлённо поднял брови.
- Не удивляйся, но для восстановления сил мне нужно красное вино. Механизм я так и не поняла, но без него я буду неделю силы копить, а мне требуется стопроцентная готовность. Вино – это называется – повезло, у бабули вот редька была восстановителем. У каждого есть что-то, от чего силы возвращаются, только не каждый знает, что конкретно ему надо.
Артём пожал плечами, надо так надо.
Зашли в магазин.
Мирослава, поблуждав глазами по витрине, выбрала Хванчкара, при чём 0,75. На недоумённый взгляд Артёма она не обратила ни малейшего внимания.
Оригинально! Хорошо, хоть не Портвейн. Неужели она всю бутылку высосет?
Вот уж действительно, удивительное рядом.
К вину взяли сыр, при этом Артём удивился вторично. Никогда раньше не думал, что сыр можно так долго выбирать. Анжела столько времени тратила на выбор какой-нибудь тряпки, на его взгляд затрапезной донельзя. А тут сыр.
Дома, расположившись на диване с бокалом вина, Мира долго сокрушалась по поводу отсутствия фена. Как, мол, так? По её мнению, такое благо цивилизации должно наличествовать в каждом доме.
- А у меня вот нету! – заявил Артём. – Хотя, могу предложить щётку-пылесос. Конечно, слабое утешение, но лучше чем ничего.
Щётка оказалась достаточно компактной и лёгкой для женской руки. Мирослава скептически оглядела прибор, прежде чем включить в сеть. Развернув его к себе обратной стороной, принялась сушить тщательно промытые после ночной прогулки волосы. Помаявшись, почертыхавшись, бросила щётку на диван.
- Фигня! – заключила она.
Артём пожал плечами.
- Извиняй, бананьев нема.
- Ну и зря!
Мира провела по волосам рукой. Из под ладони выходили сухие пряди.
- Придётся по-своему.
- Опять колдовать?
- Угу.
Артём сел рядом.
- Мира, а что дальше?
- То есть?
- Ну, что делать будешь? Не просто же пребывать всюду со мной, предпримешь ли ты что-нибудь?
Мирослава пригладила сухие волосы, удовлетворённо вздохнула.
- Пока ничего. Пока – отдыхаю.
- А когда отдохнёшь? – не унимался Артём.
- И тогда, скорее всего ничего. Понимаешь, я не могу сейчас что-то сделать. Точнее, могу, но не буду. Я не знаю пока своего противника.
- Так это же подруга наша – Ирка! Чего тут знать?
Мирослава вздохнула.
- Ну, подруга, ну и чего? Что я о ней знаю? Мне нужна информация, а если дело не в ней? Вдруг ей управляют?
- Кто? – допытывался Артём.
- Без понятия. Я жду, когда она что-нибудь сотворит. Или ты желаешь, чтобы я отправилась к ней в гости и устроила Варфоломеевскую ночь?
Мирослава улыбнулась своему предложению. Она, конечно, могла устроить не только упомянутую ночь, но и кое-что поинтереснее, но в данный момент это было бы глупейшим поступком. Что там? Кто её встретит? Какая-то Ирка, которая, судя по почерку, сильна, но не опытна, или кто-то, кто науськивает её?
- Да нет, - открестился Артём. – Но разве произошедшего мало?
В его понятии для Варфоломеевской ночи содеянного более чем достаточно. Достаточно для всего.
Хотя, пойди они к Ирке разбираться…
Нет, это смешно! Что он ей скажет? Доказательства, типа, в той маленькой комнатушке. Да нынче у каждой второй бабы на почве колдовства тараканы в голове. Обряды, обереги, привороты, Фэн-Шуй и прочая дребедень. А вот чего он сможет сделать с человеком обладающим способностями, каковые даже наука принимать не торопится, большой вопрос. Та же Мира, к примеру, о её возможностях он может лишь догадываться, но и так ясно, как белый день, они не маленькие.
- Может и не мало, - ответила Мирослава подумав. – Но сегодня точно никуда не пойдём. Давай лучше пить вино и кушать сыр.
- Давай. – Согласился Артём.
А что он мог ответить? Поспорить, подоказывать? А зачем?
Ладно, сегодня отдохнём, а завтра видно будет.
Ночью Артём проснулся от лёгкого толчка под бок.
Над ним склонилась Мирослава.
- Что…
Он приложила палец к губам.
- Тсс!
- Что случилось? – прошептал Артём.
Мирослава оглянулась на коридор.
- Ты не забыл запереть дверь?
Артём покосился в том же направлении.
В коридоре не было темно, как того требовало время суток. На пол падала тонкая полоска света с лестничной площадки, это значило, что входная дверь не заперта. По спине Артёма побежали мурашки.
Мирослава поднесла к губам ладонь, легко дунула, и прямо на его глазах в воздухе появился маленький огненный шарик. Она дунула еще, и шарик моментально вырос до размеров теннисного мячика.
- Сейчас…
Размахнувшись, кинула шарик в коридор. Раздался хлопок, коридор озарила вспышка, что-то с душераздирающим воплем метнулось за порог, Артёму показалось, что это была кошка, с лязгом захлопнулась дверь и наступила тишина.
Какое-то время они сидели молча, прислушиваясь, потом Артём не выдержал.
- Может, включим свет, осмотримся?
Не дожидаясь ответа, поднялся на ноги, щёлкнул выключателем.
Свет ударил по глазам, Артём на секунду зажмурился
Мирослава вышла в коридор.
- Так ты запирал дверь? – снова спросила она.
- Ну да!
- Однако она открыта.
Женский пальчик ткнул в замок.
Артём шагнул к двери.
Оба замка отомкнуты, хотя, он точно помнил, что запирал их и даже накинул цепочку. Кстати, цепочка была на месте, поэтому дверь и не открылась настежь и щель при этом как раз подходила, для того чтобы пролезла кошка.
Но замки!
Он мог поклясться, что запирал их.
Артём растерянно оглянулся на девушку.
- А может быть, я всё-таки забыл?..
- Кто знает об этом месте? – вместо ответа спросила Мирослава.
Кто? Да почти никто, но, что знают трое, то знает и свинья.
- Только трое, – ответил Артём. – Я, ты, Иркин муж. При чём тут это, подумаешь, кошка в гости зашла?!
Мирослава потащила его в комнату.
- А это, по-твоему, кошка сделала? Такому даже Куклачёв не научит!
На полу был выведен геометрически точный круг с пересекающимися и параллельными линиями внутри. Места, где линии упирались в границу круга, помечены жирными точками.
- Что это? – Артём опустился на корточки.
- Пока не скажу, но то, что это сделала не кошка – стопудово.
Мирослава обошла круг по часовой стрелке, потом против, затем села на диван и задумалась. Артём, так как заняться было всё равно нечем, поставил чайник.
Так закрылся он или нет?
Если да, то почему замки открыты? Проникни кто-то внутрь, как этот кто-то мог выйти и накинуть за собой цепочку? Тем более, взорвался шар, и столь молниеносно не смог бы сделать никто. И почему не тронули их, ведь могли без помех порешить обоих, сонными, если только задача была таковой. Знак на полу говорит скорее об обратном. Убивать их не хотели. Хотели напугать. Мирославу, например, если рисовавший знак не знал, что она ведьма, своими художествами хотел отвадить её от Артёма как ненужную свидетельницу. Типа, испугалась девка и пропала с горизонта. Или напугать его, чтоб, так сказать, дошёл до нужной кондиции, и самостоятельно пришёл, куда велят.
А куда велят?
Нет, что тут не сходится. Ведь сколько его ни пугай, Мирослава, ясно как дважды два от него не отступится. Правда, пугающий или пугающие могут о том не знать.
Артём посмотрел на рисунок.
Что же это? Что-то напоминает, а вот что!? Нельзя сказать, что часто встречалось, но он это видел. Хотя бы разок. И не так давно, кстати.
Щёлкнул, отключаясь, закипевший чайник.
- Чайку налить? – спросил он.
Мирослава подняла голову.
- Эээ… А, – махнула она рукой, – наливай. И сыру, пожалуйста, если остался ещё?
Сыру осталось с гулькин хвост, но не бежать же среди ночи. Будь Мира женой, да ещё беременной, а беременным порой ни с того ни с сего чего только ни захочется, тогда со всем нашим усердием.
- Тебе это что-нибудь напоминает?
Мирослава фыркнула.
- Мне напоминать не надо, я и так знаю.
- А ну да, конечно, чего другого ожидать!? Ведьма как никак!
Мирослава старательно дула на жидкость в чашке.
Зачем, ведь может в секунду остудить чай до нужной температуры? Иметь способности и не пользоваться ими…
- Да, только нам это сейчас не поможет.
- Почему?
- Это гороскоп какого-то события, - пояснила она. – Но без книг это тёмный лес.
Артём снова посмотрел на пол.
Точно, подобное он видел. В фантастической повести. Как там повестюха та называлась? «Звёздное колесо». А вот последние Мирославины слова не порадовали. Он то возомнил уже, что она всемогуща в потустороннем, а гороскопы, по его мнению, несмотря на всю доступность, относились именно к таковому. Да, жаль, что письмена эти, станут для него ещё одной загадкой. Книги бы и загадка загадкой быть престанет.
- Какой бы я ведьмой ни была, - продолжала Мирослава, – а талмуд с астрологией запомнить целиком выше моих сил. Трагическое упущение природы – мои мозги не компьютер.
Девушка сонно улыбнулась.
- А когда у тебя будут книги?
Мирослава пожала плечами.
- Кто знает? Вероятно, когда к бабуле доберёмся.
И тут Артёму показалось, что он нашёл выход.
- А купить?
Он повёл вокруг рукой.
- Их же сейчас в любом магазине навалом.
- Дребедень! Там ни грамма достоверности! Кто во что горазд!
Чай был успешно выпит.
Мирослава зевнула.
- Давай, наверное, ещё поспим.
Она устало откинулась на подушку.
- Не думаю, что до утра ещё что-нибудь случится, я всё же подпалила шёрстку той кисе. Да и сделано уже, что требовалось.
Вероятно, в виду имелись художества на полу.
Девушка сдвинулась к стене.
- И ложись на диван, хватит на полу скромнягу изображать.
Погрозила кулаком.
- Но смотри у меня, руки отсушу по самые уши.
Артём погасил свет и лёг на диван. Бельё источало живое человеческое тепло. Мира нагрела.
Приставать? Да у него в данный момент и мыслей об этом не возникло, хоть и приятно чувствовать рядом тёплое женское тело, а секс не кажется тем, чего хотела бы душа. Да и тело не хотело. Никакого напряжения. Что голову греть, если суждено, придёт время – будет секс, а не суждено – заприставайся. И почему, все женщины считают, что если мужик оказался в постели, непременно надо немедленно трахаться?
С этой мыслью он уснул.
До утра действительно ничего не случилось.
Артём проснулся легко, как просыпаются в субботу, в предчувствии целых двух выходных. Рядом, отвернувшись к стене, спала Мирослава. Чуть сдвинув голову, Артём вдохнул запах её волос. Они еле уловимо пахли хвоёй. Аромат чувствовался и сразу исчезал призраком. Так и надо, плохо, когда от женщины разит как из парфюмерной лавки.
Не приставать, вспомнилось ему.
Вот сейчас бы он пристал, со всем удовольствием. Да, наверное, не стоит. Дело даже не в предупреждении, точнее не только в нём, не зачем сейчас конфликтовать, какой бы сексуальной Мира ни была. А она девочка, что надо!
Артём поймал себя на мысли, что рядом со Мирославой совершенно забывает жену. Анжела оказывается где-то далеко, далеко. Нет, не забыта, просто, будто в другой жизни. Параллельном мире. А может, так и есть? И он пребывает в другом мире ни о чём, не подозревая? Здесь друзья – враги, любимая жена сходит с ума, магия не является уделом фантастов. А где-нибудь во времени-пространстве продолжает жить своей жизнью его мир. Там тоже утро, они с Анжелой только проснулись, и дочка зовёт маму «точить» зубки. Именно точить, а не чистить, как волк в сказке. Как же хорошо, что дочка у бабушки, в который раз за последние дни подумал Артём. Там она и останется, пока вся эта дюлюга не решится.
Интересно, чем сейчас занята Анжела? Как добралась тогда домой? Вот же болван, даже не позвонил, не узнал! Ведь мобильник в кармане. Может, её труп в морге инеем покрылся.
Надо звякнуть.
Он потянулся к лежащему на полу телефону. Трубку взяли сразу.
К худу или к добру?
- Да?
Артём напрягся.
- Ирка?..
- Ага. Ты где, Артём? Анжела места себе не находит.
Её голос был не ровен, того и гляди, сорвётся на крик.
Ирка была у них дома. Это хреново. Пока непонятно чем, но хреново.
Он хмыкнул.
- Пока на этом свете.
Ирка обиделась.
- Нашёл время шутить.
Шуточки? Какие тут шуточки!?
- Как Анжела?
В трубке помолчали.
- Нормально. Но она нервничает, куда ты пропал?
Ещё бы ни нервничать. Пришла, поди, в себя после той выходки, а толком ничего вспомнить не может. Может, убила и забыла.
- Алё, Артём? Чё молчишь?
- Тебя слушаю!
- Ты где? Телефон не отвечает, звонили сколько раз.
Телефон? Не было такого.
- Значит, всё нормально? – спросил Артём.
- Да, - заверили его. – Ты где? Приезжай домой, Анжела волнуется.
Артём отключился.
Ага, сейчас, шнурки вот поглажу. Прямо к тебе, дьяволица.
Нет, он, конечно, поедет домой, но нужно сперва хорошенько покумекать над этим. Не совать же голову в петлю, не зная, как её потом оттуда вытащить. Будь там нечто по банальней – хоть сей момент. И дрался бы с кем угодно до смерти, но с колдовством много не подерёшься, тут подготовиться надо, чёрт его знает, с чем столкнёшься. С людьми проще – не договорился, так в морду дал. Или врага побил или он тебя.
- Куда звонил? – спросили за спиной.
- Разбудил? – в свою очередь спросил Артём.
Вроде тихо говорил.
- Так куда был звонок? – снова спросила Мирослава.
- Домой.
Артём упал на подушку.
- И кааак? – девушка зевнула.
- Ирка у нас.
- Чудесно.
Артёма аж подбросило.
- Что тут чудесного?! Я тут валяюсь, а она там из Анжелы верёвки вьёт. Та и так как припудренная уже.
- Отвернись, – невозмутимо попросила Мирослава.
Она так и лежала у стенки, и лезть пришлось бы всё равно через него. Короче, возможности отвернуться не было. Он не нашёл ничего лучше, как уткнуться лицом в подушку и лежал, пока девушка одевалась.
- Чудесно потому, что у нас теперь есть отправная точка. От неё и будем плясать. Всё я оделась.
Артём перевернулся на спину.
- Вот приведём себя в надлежащий вид, позавтракаем и двинем.
Мирослава включила чайник. По-хозяйски заглянула в холодильник. На столе появились яйца, масло, хлеб, колбаса.
- Вставай, чего развалился! – поторопила она. – У нас не выходной. Ты позволишь мне похозяйничать?
- Да, пожалуйста!!! – с готовностью позволил Артём.
Возможность лишний раз избавиться от необходимости готовить самому себе, думается, обрадует любого мужчину, и он не был исключением.
Хочешь поупражняться на кухне – на здоровье!
Оказалось, такой интерес к готовке у Миры неслучаен и служит сразу двум целям. Во-первых, она любит готовить, но за период обучения на хобби времени практически не оставалось, так почему не использовать возможность и не заняться любимым делом. Во-вторых, приготовление пищи своего рода тренировка – умение не пользоваться магией. Бабушка категорически запрещала колдовать на кухне, и запрет закрепился. Если в начале обучения магия применялась, где ни попадя, для приобретения навыков, так сказать набивания руки, то ближе к концу, бабушка настоятельно рекомендовала не колдовать там, где можно обойтись собственными силами. Магия де, не должна заменять собой весь мир, иначе, обычные человеческие навыки изойдут, тогда, не ровен час, прознает кто истинную ведьмовскую породу. А это опасно, даже в нынешнее время. Раньше бы убили, сожгли на костре, а теперь упрячут в институт, и будут изучать как мух дрозофил.
Мирослава «колдовала» у стола, заменявшего собой всю кухню целиком, Артём, повалявшись ещё минуту, поднялся. Убирая постель, он вдруг наткнулся у себя под подушкой на карту. Обычную игральную, шестёрку пик. Покрутил находку в руках, карта как карта, ничегошеньки примечательного, если бы ни одно НО.
У него не было карт! Не обзавёлся как-то.
- Мира, у тебя карты есть?
- А как же!
Он уточнил.
- С собой?
- Да нет, а тебе зачем?
Протянул ей находку.
- Была под подушкой, а у меня карт нема.
Девушка повертела карту, зачем-то понюхала, посмотрела на свет, хмыкнула. Артём ждал, как принёсший результаты анализов пациент ждёт заключения врача.
- Не пойму, к чему понукать, если и так домой позвали?
О чём она? Опять Иркин привет что ли? И когда успела?
- Эта карта приглашает тебя в дорогу. – Пояснила Мирослава, видя его вопросительный взгляд.
Он понимающе покачал головой, хотя на самом деле мало что понял, и Мирослава это увидела.
- Так вот, домой тебя позвали, - она указала на телефон. – Зачем же ещё картой понукать!?
Артём задумался. Действительно, зачем? Чтобы не передумал? Был послушней? Известно ведь, люди получившие предсказание сами идут к его осуществлению. Даже тогда, когда предсказание им не по нраву. Даже если предвещает смерть.
Он высказал свои предположения.
- Возможно, - согласилась Мира. – Тогда художества зачем?
Да, чего-то не срастается одно с другим.
Пока завтракали, Мирослава молчала. Думала.
Может об их последующих шагах, может о том, за какие грехи он свалился на её голову, может, ещё о чём. Артём молча жевал, не прерывая её раздумий. В конце концов, она ведущий во всей этой чертовщине, а он ведомый. Тот слепой, которого ведёт собака по миру людей, таких же, как он и в тоже время несколько отличных.
Опустив чашку на стол, Мира встала.
Очевидно, какие-то выводы сделаны, а необходимые решения приняты.
- Я сейчас уеду, – сообщила она.
Да уж, действительно, решения приняты.
- Куда?
- К бабуле, - Мирослава кивнула на пол. - Я не могу прочесть это по памяти.
Артём кивнул. Мол, принято и понято, но не всё.
А ему чем заниматься?
- А я?
- Ты останешься. Не перебивай.
Он и не собирался.
- Мы могли бы и вместе, но бабуля не говорила мне можно или нет привозить тебя домой, а раз не сказала, значит нельзя.
Он снова кивнул. Согласен с такой постановкой вопроса.
- Так что сиди, не ходи ни куда. Не думаю, что это опасно, но чем чёрт не шутит.
Мирослава посмотрела на часы.
- Часика за два обернусь.
Она шагнула к двери.
Артём помахал ей вслед.
Дверь захлопнулась.
Сиди, ни куда не ходи. Ну и посидим. Точнее, полежим.
Он упал на диван, пошарил на полу, нащупал пульт. Телевизор вот поглядим, а то давненько не случалось подобного удовольствия. Полистав каналы, остановился на ТНТ. «Завтрак с Дискавери». То, что нужно. В меру очевидное, в меру невероятное об одной из сторон жизни на планете Земля. Правда, не совсем на планете, так, рядышком. Но ведь космический шаттл продукт человеческой жизнедеятельности.
Кстати, а почему бы нашему телевидению, не стряпать программу о приснопамятном «Буране»? Вот лично ему любопытно, чего там внутрях делается и почему, собственно, наш челнок больше не летает? Или «Буран» давно почил в бозе по причине нашей извечной бесхозяйственности? Жаль если так, красивая была машина. И летала, кстати, без всякой магии. Это тебе не помело со ступой. Интересно, кабы не развал Союза, челнок взлетел бы снова? Вероятней всего. Да ещё и собратом обзавёлся. Тогда на космос не жмотились. Не то, что нынче. Поддерживают, чтобы окончательно не сдох. Как смертельно больной с аппаратом искусственной вентиляции лёгких.
Почему-то пришёл на ум их брак с Анжелой. Есть ли аналогии со смертельно больным? Кое в чём. Только брак смертельно болен не по ветхости лет или чувств, а вследствие тяжёлой инфекции. И имя ей Ирка.
Артём зло выругался.
- Нет, какая сука!
Головёнку бы свернул, так посадят.
Поди, докажи наличие психического воздействия на супругу и попытку убийства. А вот его вину докажут и сомнения тут не уместны. Преднамеренное убийство. Ещё и бомжа того прилепят, ежели, тот всплывёт.
Эх, пивка бы сейчас, не взирая на ранний час.
Артём глянул на часы.
Мирослава ушла полчаса назад.
Успеется не только метнуться до ларька, но выпить купленное. Уничтожить, так сказать, улики, типа ни куда не выходил. Короче, времени вагон. Пара, тройка «Балтики №7» его вполне устроит. Лифта ждать было лень, и он торопливо засеменил по лестнице, прочитав по пути этажом ниже граффити: Студия «Пластилин», здесь каждый может слепить горбатого! Что ж, слепить горбатого, сиречь, выдумать правдоподобную ложь, порой нужно любому. Да и есть уже вроде, такие вполне законные агентства. К примеру, покувыркался с любовницей, а жене сказал на симпозиуме. Прибежал в контору, пожаловался на тяжёлое положение, пошелестел купюрами. Организуют легенду - не подкопаешься.
Двор встретил утренним чириканьем воробьёв в песочнице и швырканьем метлы дворника по асфальту. Увидев его, работник общественного труда, выплюнул висящую на губе беломорину и шагнул навстречу.
- Братан, помоги, силов одному не хтатат.
Голосок у блюстителя чистоты оказался как у вороны, каркающий. Видимо, те вёдра спирта, что он выпил за всю жизнь не проглотились даром.
Дворник указал на соседний подъезд. Там, рядом со скамейкой стоял драный диван с торчащими пружинами. И чего, наверное, только не видел этот ветеран постельных баталий за свой долгий век.
Артём остановился.
Помочь? А давай! По времени успеваем.
- Суки, лень до помойки полста метров доволочь! – каркал, возмущался дворник. – А мне одному корячиться.
- Давай уволокём. – согласился Артём.
Дворник пристроился у него за спиной. Артём присел, чтобы поудобнее ухватиться и тут что-то тяжёлое обрушилось ему на голову. В глазах потемнело, и он осел рядом с многострадальной мебелью.
Из небытия его вытолкнула боль.
Она пульсировала в темечке, будто в черепной коробке работал миниатюрный насос, перекачивающий жидкий огонь. Бок затек, и Артём перекатился на спину. Голова тут же отозвалась маленькой Хиросимой. Поморщившись, он потрогал больное место. Порядочная шишка.
А что случилось?
Ах да, он согласился дотащить до помойки диван, а потом… А потом ничего. Дворник – козёл! Он, больше не кому. Чем он его так приложил, руки кажись, пустые были? Кирпич. Возле дивана валялся кирпич. Скорее всего, им и долбанул. Ну, доберусь я до тебя, ворона чахоточная! В асфальт укатаю! В родной помойке схороню!
Поток мысленных угроз прервал звук.
Скрипнула, открываясь, дверь.
Артём невольно вздрогнул. Движение незамедлительно отозвалось в темени вспышкой боли.
Он хотел, было, открыть глаза, но его остановил голос.
- Кто это?
- Муж Анжелы.
Ирка!
И судя по всему не одна.
- Зачем он нам?
Незнакомый голос был гулким, словно доносился из бочки, но чем-то неуловимо был похож на Иркин. Мужчина. И не Серёга, не его голос.
- Он слишком близко подошёл, – снова Ирка. – Мне кажется, он всё понимает.
- А Анжела? – снова тот голос.
- Она подпитывается его любовью и потому плохо подчиняется, видимо, очень дорожат друг другом. Никогда не думала, что так бывает на самом деле.
Ответ был жёстким.
- Мне всё равно, что ты думаешь! – отрезал голос.
Артём лежал и слушал, не открывая глаз. Пока не заметили, что он очнулся, можно притворяться. Чем больше он узнает, тем лучше.
Кто это интересно? И вообще, где он?
Будем надеяться, со временем и на эти вопросы появятся ответы.
- Был задан вопрос, - продолжал голос. – Зачем он нам? Если он всё знает, то он опасен, от него надо избавиться.
Кто-то, должно быть Ирка, прошёл мимо. Лёгкие шаги. Не мужские. Совсем рядом. Лица Артёма коснулся поток воздуха.
Остановилась у него в головах.
- И эта девка! Всюду шныряет за ним по пятам.
- Девка? – рявкнул голос. – Почему я не в курсе?
Ирка виновато затараторила.
- Думала, справлюсь. Не хотела по пустякам… Я уже пыталась его ликвидировать, но он выжил в аварии, а потом пропал. Я послала духа на поиски. Вселила его в бомжа, но тот сгорел в костре…
- Кто, дух?
- Бомж.
- И?.. – поторопил голос.
Кстати, а когда этот таинственный Иркин дружок прошмыгнул мимо? Что-то он не почуял никаких шагов.
- Я и говорю, Артём пропал. Потом я нашла его в какой-то квартире. Мой муж признался, где искать нужно, но там эта девка была. Я хотела его убить, но что-то не давало, чем ближе подхожу, тем дальше оказываюсь. А вот карту дороги под подушку смогла сунуть, да и то, оставив мысли об убийстве.
Ага, значит, Мира и во сне колдовала. Окружила опять каким-нибудь кругом. Молодец девочка!
Ирка тем временем продолжала тараторить.
Кто бы ни был её неведомый собеседник, она явно его боялась.
- Тогда я нарисовала гороскоп даты, прочесть его можно, имея книги. Да и Артём не круглый дурак, раз понял, откуда дует ветер, сам бы пришёл. Или пришли бы оба. Я бы их встретила, ведь я была бы готова. Ведь скоро НОЧЬ.
Так вот, что это за выкрутасы были на полу! То-то Артём чувствовал, где-то видел подобное. Гороскоп даты! Прочтя его, он должен был по сценарию прийти куда-то определённой ночью. И не один, а со Мирославой. И он бы прочёл. И там, с ними должно, вероятно, произойти «комутохеровато». И по полной программе.
Анжела же лишившись подпитки любовью превратиться в послушное животное.
Так что ли, получается?
Классно!
Чем дальше в лес, тем больше волки сыты.
- У подъезда дух в теле дворника дежурил, - продолжала Ирка, – он Артёма и поймал.
Хорош ловец, кирпичом по тыкве – и вся недолга. Ладно, хоть не расколол, паскуда!
- Скоро НОЧЬ, зачем убивать просто так!? Всё равно, жертва нужна, а тут уже готов претендент.
- Скоро…
- Ну да.
- Ты собираешься неделю его держать?
Голосу эта идея, по всей видимости, по вкусу пришлась не особо.
Артём мысленно взмолился, не хватало, чтобы его сейчас и порешили, сочтя слишком обременительным, охранять целую неделю. Господь внял молитве.
- Вкалывать снотворное и проспит как младенец.
- Кстати, младенец, подошёл бы больше!
Ирка продолжала мочиться кипяточком.
- Хозяин, дети – слишком опасно! Можно привлечь к себе ненужное внимание.
Господи, чем они занимаются!? Жертвоприношения! И лучше младенческие! Во что Анжела сунулась?
- А девка? – вдруг спросил голос.
- Наверное, осталась в квартире, дух её не засёк.
Мирослава не попалась, отлично.
Если уж ему суждено стать жертвой, ей не зачем разделать его участь.
- Хорошо, держи его спящим до НОЧИ.
Ирка бегом выбежала из комнаты. Через минуту она вернулась. Артём лежал, не шевелясь и не открывая глаз. Её собеседник оставался поблизости, хотя он абсолютно не чувствовал чьего-либо присутствия. Кто бы ни был этот некто, стоял очень тихо, как Артём не вслушивался, вокруг было тихо.
Ирка закатала ему рукав. Руку пронзила боль укола. Чёрт! Снотворное! Он проворонил укол! Артём запоздало рванулся, открывая глаза. Она от неожиданности скакнула назад.
И тут он увидел её лицо, холодное, безжизненное, вообще лишённое эмоций, но через секунду оно исказилось злобой и маленькая женская рука впечаталась ему в лоб.
- Лежать! – гавкнула она.
Артёма бросило на спину.
Шишка при соприкосновении с полом взорвалась болью, он ахнул и снова провалился во тьму.
Пробуждение было похоже на болото. Артём то выходил из трясины сна, то опять погружался в неё. Балансирование на грани, казалось, длилось вечность, а может быть, составило всего несколько минут. Он то всплывал на поверхность, то вновь опускался в чёрную бездну. И если чернота была пустой, ни снов, ни звуков, то мгновения бодрствования сопровождались гулкой пульсацией в голове и голосами. Он слышал голоса, узнавал их, но не мог вспомнить, кому они принадлежат.
Миг, когда он окончательно проснулся, ознаменовался двумя событиями. Его глаза открылись сами собой, независимо от его воли, а потом рядом присела Ирка.
- Проснулся. – Не то спросила, не то констатировала она.
- Да.
В горле пересохло, и наружу вырвался лишь короткий сип.
Ирка поднесла к его губам бутылку из-под пива с прозрачной жидкостью.
Вода?
О да!
Кайф!
Жидкость с лёгким солоноватым привкусом хлынула ему в горло. Должно быть минералка без газа. Он выпил половину, не отрываясь, после чего бутылку забрали.
- Сука!
- Может быть, – согласилась Ирка. – Помолчи.
Она зачем-то глянула на часы.
- Ещё десять секунд, – прошептала она.
- Что ты?..
Ирка улыбнулась.
Холодно. Очень холодно.
Он не видел раньше таких холодных улыбок.
- Ну вот, зелье сработало, теперь ты будешь весь такой мирный и равнодушный.
Она нагнулась ниже.
- Хочешь мне голову оторвать?
Артём прислушался к себе.
Нет, он не хотел убить Ирку. Он вообще ничего не хотел. Мысли текли вяло, даже нехотя. Словно думал не он, а кто-то другой, Артём же лишь считывал выдаваемую информацию. Она дала ему вместо воды своё магическое варево, и он теперь как растение. Видит, слышит, осязает. Даже пошевелиться может, но не хочет. Совсем не хочет.
- Знаешь, Тёма, держать тебя спящим неделю проблематично. Ты должен есть, пить, но это ладно, всё равно ты – мясо. Но убирать за тобой – уволь! Так что, я сочла возможным просто опоить тебя Безразличием. Замечательная вещь! Зверски дорогие компоненты, ну, ничего, до НОЧИ хватит, а деньги дело наживное, так ведь!?
Ирка снова улыбнулась, взъерошила ему волосы.
Артём покачал согласно головой.
Да, деньги дело наживное, только заплати налоги и спи спокойно дорогой товарищ.
- Артём!
Резкий окрик оторвал его от ленивых мыслей.
- Сейчас ты встанешь и пойдёшь в туалет, потом я тебя накормлю. Вставай!
Он поднялся на ноги.
Голова закружилась, руки сами собой разошлись в стороны, пытаясь сохранить равновесие. Постепенно дурнота рассеялась, и Артём поплёлся в туалет. Потом в ванную. Холодная вода не только ни освежила после сна, но и была странно неприятна. Мысли текли, не торопясь, словно сгущёнка на холоде. Ага, проплыла мысль, значит «Безразличие» не совсем безразличие… Неприятие воды не водобоязнь, но всё ж какая никакая эмоция…
Он посмотрел на своё отражение.
Из зеркала на него смотрела мятая физиономия. Под глазами круги, как после недельного запоя. Волосы всклокочены. На вороте остатки некоей засохшей массы.
Его вырвало во сне...
Рука непроизвольно потянулась к пятну. Должно быть, реакция на снотворное или Иркино зелье. Корка крошилась под ногтями, падала в раковину.
А ведь он мог захлебнуться…
Кусочки засохшей рвоты уплывали в отверстие слива, а ворот принимал хоть и потасканный, но более, менее, пристойный вид.
Но не захлебнулся же…
Артём завернул кран и пошёл на кухню.
Хотел ли он есть, был ли голоден? Может быть. Когда он ел в последний раз? А сколько он находится здесь? Смотря чего и сколько, ему сначала вкололи, а потом влили. Он швыркал борщ, не замечая вкуса и вяло обдумывал только одно, зачем Ирке кормить его, если он будущая жертва. А думать не хотелось. И есть не хотелось. И спать не хотелось. Наверное, так должен вести себя робот. Сказали – сделает, не сказали – сидит и сопит в обе ноздри.
Борщ в тарелке кончился, а Артём продолжал царапать по дну ложкой, пока Ирка не убрала посуду.
- Артём, теперь иди, ложись на тоже место.
Когда он улёгся на пол, Ирка села рядом.
- Сейчас ты снова уснёшь и проспишь ровно сутки.
Артём согласно кивнул.
- Нынче, можно не поить тебя, сегодня ты хороший мальчик, и мы поступим по-иному. Так всё же дешевле.
Ирка достала маленькую трубочку и поднесла ко рту.
- Глубокий вдох.
Из трубочки вырвалось серое облачко, Артём машинально вдохнул, подчиняясь приказу. Ирка что-то ещё продолжала говорить, её голос отдалялся и отдалялся, пока не пропал, растворился в навалившейся дремоте.
Он засыпал. Он ещё успел подумать, глаза-то надо закрыть, что же, он так и будет спать с открытыми глазами!? Он будет спать, а они пялиться в потолок? Появившаяся из ниоткуда рука опустилась ему на лицо. Глаза закрылись.
В следующий раз Артём проснулся через сутки, как сказала Ирка. Правда, самостоятельно он вряд ли смог бы это оценить, «Безразличие» продолжало действовать.
Разбудили его голоса. Частящий голос Ирки и тот, другой. Тот гулкий мужской голос.
Опять балансируя на грани сна и яви, он лежал и слушал. Просто слушал, глаза почему-то не открывались. Смысл фраз ускользал, уходил меж пальцев словно вьюн. Различие было в том, что вьюн мог, изогнувшись уколоть шипами на жабрах, а слова пока боли не приносили.
- Он спит. Просыпаться будет раз в сутки, а остальное время спать.
- Зачем ему просыпаться? – недовольно спросил голос.
- Чтобы сходил в туалет, - пояснила Ирка, – если он будет ходить под себя, здесь будет как в хлеву.
Голос согласился, верно, вонь тут ни к чему.
- Пусть будет так.
- Да хозяин.
- Ты нашла девку?
Ирка осеклась.
- Девку?
Видимо поиски успехом не увенчались, и неведомый собеседник был этим ужасно не доволен.
- Девку! – заорал голос. – Чем ты только занимаешься? Я могу наказать тебя!
Рядом с ним упало что-то тяжёлое. Кто-то всхлипнул, завозился на полу.
- Я найду её, – прохрипела Ирка. – Найду!
- Конечно, найдёшь! – уверенно сказал голос.
Ирка, подвывая, поднялась на ноги.
- Найдёшь, иначе сама станешь жертвой. ЕМУ всё равно, ты, она или этот тип.
Шаги.
Ирка вышла.
Одна.
Обладатель голоса остался в комнате.
Кто же он?
Опять шаги.
Вернулась Ирка, присела рядом.
- Артём, открой глаза.
Он послушно выполнил приказ.
- Попей.
Снова бутылка. Обыкновенная вода. Выпил половину, как и в прошлый раз, прежде чем бутылку отняли.
- Ты нашла Анжелу? – вдруг опять возник голос.
Антон повёл глазами и никого не увидел.
- Нет, она пропала.
- Найди её, она нужна мне! Она, а не другие твои ученицы! Её воля сильна, я хочу эту силу!
- Да хозяин.
Мысли Артёма текли вяло, он с трудом вспомнил кто такая Анжела. Вспомнил последнюю встречу. Больше ничего вспомнить не успел, снова уснул.
Уснул, не зная, не ведая, что Анжела не пропала. Просто Ирка, поглощённая его поимкой потеряла над ней контроль. Однако этот факт принёс вместо радости горе. Но и горе Артём не смог бы воспринять, будь он в сознании. Разум Анжелы был повреждён постоянными вмешательствами, и она стала опасна. Уже не только для Артёма, теперь любой человек, находящийся рядом с ней не мог чувствовать себя в безопасности. Оставляя после себя трупы, Анжела добралась до пригорода и подожгла дом свекрови. Стояла глубокая ночь, когда пламя взметнулось под окнами. Старая женщина кинулась к двери, но та не поддалась, подпёртая ломом. Бабушка погибла, спасая внучку. Она вырвалась из горящего дома с ребёнком на руках и упала в заросшем травой дворе. Обернув девочку мокрым покрывалом, в панике забыла про себя. Лёжа в траве и мучаясь от ужасной боли, она видела, как с рук отваливаются кусочки чёрной горелой кожи. Когда приехала карета скорой помощи, на дворе лежал почерневший труп и обожжённый ребёнок в прогоревшем местами покрывале.
Анжелу нашли только к утру. Абсолютно седая и полуголая она бегала с криками по улицам. Трое дюжих санитаров долго кутали её в смирительную рубашку, и лишь полностью обездвижив, сумели вколоть аминазин. А потом всю дорогу с ужасом наблюдали за бьющейся в припадке женщиной. На их памяти подобное случилось впервые. Ни один человек получив дозу аминазина, не проявляет такой прыткости. Спелёнатая Анжела извивалась, скрежетала зубами, выкрикивала фразы, от которых у мужчин бежали мурашки. Расчленённые младенцы, зарытые в чужих могилах. Демон, вселившийся в тело подруги. Школы чернокнижников…
А Артём спал, не зная этого и ещё многого другого.
Он спал.
Не просыпаясь.
Его больше не будили голоса.
- Вспомни любимый запах.
Слова всплыли на поверхность сознания и закачались на лёгкой ряби первых мыслей.
Запах?
Что такое запах?
А подсознание уже подсказывало.
Мёд…
Он любит запах мёда…
Аромат сладкой субстанции защекотал ноздри.
Казалось, открой рот и почувствуешь вкус.
Непроизвольный глубокий вдох.
Хорошо!
- Хорошо. – Всплыло новое слово.
Далёкий голос сказал ещё что-то, но он не разобрал. Он был всецело поглощён своим занятием. С каждым вдохом возвращалась капелька силы, толика сознания.
Его нельзя было напоить, чтобы он вышел из сна ставшего комой. Ирка по неопытности допустила передозировку. И в вену зелье так же не вводится, его природа чужда крови. Оставалось давать вдыхать, и Мирослава день за днём угощала спящего порошком, который призывался разбудить его.
- Открой глаза.
Веки налитые свинцовой тяжестью медленно поползли вверх.
Он уже немного освоившийся в собственном сознании и ожидал светового удара, почему-то казалось, что над ним ярко светит Солнце, но ничего не произошло. Он лежал на мягкой постели в полутёмной комнате. За окном стоял солнечный летний день, однако, плотные задёрнутые шторы пропускали минимум света.
Это хорошо, поплыла очередная мысль, наверное, глазам было бы больно.
Скосил глаза влево.
Рядом сидела Мира.
- Где она? – Он не узнал собственного голоса. Тихий еле слышный шёпот.
- Она мертва, - ответила Мирослава. – Она не смогла ни тебя разбудить, ни найти Анжелу и потому сама легла на алтарь. Она убила сама себя, Артём.
Он не мог не задать этот вопрос.
- А мужчина?
- Это её наставник. Он был в ней. Это как раздвоение личности, только в её случае, он на самом деле был в ней. И жил пока жила она. Единственное слабое место с подобном симбиозе, умирает носитель, умирает и вселившийся разум чернокнижника, если конечно не найдёт другого носителя. Он не нашёл. Где Ирка получила этот «дар», ума не приложу.
Вот, почему я его не видел, подумал Артём. Ждал случая, хотел увидеть главного врага, я тот был незрим.
- Как ты узнал о нём?
- Я слышал их разговоры.
Девушка поднесла к его губам бутылку с соломинкой.
- Попей. Ты не мог его слышать, это дано было только ей.
- Но я слышал.
От вида бутылки Артёма передёрнуло.
- Что это?
- Это поможет тебе окончательно сбросить чары. Не пойму, почему ты слышал его, так не могло быть. Всё-таки я ещё так мало знаю.
Артём покривился глядя на бутылку.
- Опять магия.
Магия.
Мирослава на это лишь пожала плечами, что, мол, поделаешь, так надо.
То, что заставило его пережить многомесячный кошмар. Тем не менее, он послушно выпил предложенное, страшно горькое варево и обессилено вытянулся на кровати.
И почему хорошее лекарство всегда до отвращения горькое?
Сначала ничего не происходило, а потом в желудке зажглась сверхновая. Ощущение было такое, что открой рот пошире и в потолок ударит луч света. Вопреки ожиданиям боли не было, а свет, становясь теплом, растекался по телу. По рукам и ногам побежали горячие ручейки. Такой же ручеёк скользнул в голову и растёкся там маленьким озерком живой воды. Артём почувствовал, как проясняется сознание, а вместе с ним просыпается голод.
Он повернулся к Мирославе.
Та словно ждала этого, помогла сесть и протянула кружку с бульоном.
- Чего бы посущественней, – попросил он.
- Позже. Рано тебе лопать существенное.
Он прихлёбывал бульон.
Она молчала.
- Мира?
- Да.
- Не молчи, рассказывай, я ведь не сплю уже. Вижу, есть что сказать.
Девушка тяжело вздохнула.
- Артём, предсказание…
- Я помню его! – перебил он.
Она всхлипнула.
- Оно сбылось.
Артём замер с поднесённой ко рту кружкой.
В голове раздалось шамканье старухи.
…«всё потеряешь»…
- Говори.
- Анжела в психиатрической лечебнице. Она не подсудна. Суд будет лишь формальностью.
- Суд? За что?
- Артём…
- Мира!
Он с такой болью и яростью посмотрел ей в глаза, что та не выдержала и отвернулась.
- Семь человек, абсолютно ей незнакомых, мертвы. Случайные жертвы. Просто попались ей на пути. Твоя мать тоже. Анжела сожгла дом.
- Арина?
Он стиснул кружку в предчувствии нового удара.
Девушка забрала кружку подальше от греха.
- Девочка жива, она в больнице. Незначительные ожоги. Её скоро выпишут.
Мирослава махнула рукой в сторону зеркала, и блестящая поверхность стала матовой. По ней пробежала искрящаяся волна и появилась картинка совершенно отличная от той, что обязано показывать всякое порядочное зеркало, отражать непосредственное окружение.
На больничной кровати спала девочка. Забинтованные ручки лежали поверх одеяла.
Артём смотрел в зеркало. К горлу подкатил ком, из глаз выкатились непрошенные слёзы, а сознание кричало.
Не права была старуха! Не всё потерял!
- Артём! – Позвала Мирослава.
Он перевёл взгляд.
- Ты не сможешь забрать её.
Что за бред? Почему? Это его дочь, кто посмеет забрать ребёнка у живого родителя, если того, конечно, не лишили родительских прав!? Вот выздоровеет Аринка и заберёт! Домой заберёт!
Света протянула ему лист бумаги.
Он сначала не понял, что это, а когда понял, почувствовал, как волосы становятся дыбом. Не каждый день читаешь собственное «Свидетельство о смерти». Он умер! УМЕР! Это значит, его нет. Нет его дома. Нет дочери. Покойникам не отдают детей. Покойники вообще не имеют на это прав. Они имеют только одно право – на могилу, ну, на поминки ещё.
Артём упал на подушку.
Проснулся он от прикосновения.
Рядом сидела Мирослава. Она погладила его по руке и виновато улыбнулась. Ему подумалось, вот сейчас она скажет, что ему приснился кошмар и то, что он узнал не более чем сон. УЖАСНЫЙ СТРАШНЫЙ СОН,
- Прости за дурные вести.
Артём прикрыл глаза.
Нет! Этого не может быть, потому-что быть не может никогда!
- Прости, бабушка никогда не ошибалась.
Не ошибалась?
- Она?..
- Она умерла. Пять дней назад.
Да что же это!? Смерть на смерти сидит и смертью погоняет.
- Соболезную.
Ему действительно было жаль. Мирослава любила бабушку едва ли не больше чем мать.
Девушка вздохнула.
- Тебе дано ещё одно, Артём…
По спине побежали мурашки. Что там ещё дано? Какая боль? Какая утрата? И так осталось одно, как предсказано было – жизнь.
- Что?
- Бабушка перед смертью сказала, что ты вернёшь дочь, но позже.
Артём с надеждой взглянул на неё.
- Когда?
- Через год. Бабушка была уже совсем старая, но многое могла.
Мирослава протянула ему маленькую книжечку. Паспорт. На его имя. Изменилось всё кроме имени. Другая фамилия, отчество, дата и место рождения, семейное положение. Одним словом ВСЁ!
- Я сделаю постоянный наговор, тебя никто не узнает. Только дочь.
Артём почувствовал, как по сердцу разливается тепло. Эта девушка, перенеся с ним столько испытаний, только что, потеряв близкого человека, сидит и утешает, хотя, сама, вероятно, нуждается в утешении.
- Через год ты удочеришь её.
Замечательно, но кое-чего он не понимал.
- Но зачем мне было умирать?
Действительно, зачем? Что даёт его смерть?
Она помолчала, собираясь с мыслями.
Во всём, что происходило в последнее время с Артёмом, она была ведомой. Ведущей была бабуля. Она приметила тянущийся за ним хвост темноты. Хотя и не могла понять, что в нём такого особенного, что он этой тьме, приглянулся. Она смотрела в будущее и корректировала настоящее так, чтобы Артём оказался в нужном месте в нужное время. Даже предвидя собственную скорую смерть, она просчитывала вероятности и в одной из них нашла шанс сохранить хоть что-то, вернуть хотя бы девочку.
Но видела она и другое.
Темнота, проявившая себя в этом городе, наличествовала и в других городах, так сказать, имела филиалы и если Артём понадобился, то его будут искать. Его и членов его семьи. Умерев же, он обрубил концы, связывающие его с прошлым. С новыми документами, биографией это совсем другой человек, интересный темноте не больше чем любой среднестатистический обыватель. Разве, что Артём попадётся в сети Ловчих жертв, но это мало вероятно.
Дочка же, ставшая сиротой, так же никому не интересна, если нет рядом отца. С её помощью, останься Артём в живых, им можно было бы манипулировать. Удочерить ребёнка может, по сути, кто угодно и будь даже девочка под наблюдением, бабушка и это предусмотрела. В течение года Арина сменит несколько детдомов, при чём, в одном случится небольшой пожар, и в пламени исчезнут все бумаги касающиеся ребёнка. Правда при этом пострадает вся информационная база, но это, по большому счёту мелочи. Главное не будет пострадавших.
Мирослава не раз говорила обо всём с бабушкой и, в общем, знала, что ответить Артёму.
- Твоя смерть позволит тебе потеряться. Не думай, пожалуйста, что темнота побеждена окончательно и бесповоротно. Ирка с её экспериментами – верхушка айсберга. Даже список её жертв, а их больше двадцати, невелик, по сравнению с Москвой, Питером и Екатеринбургом. Там школы чернокнижников не в пример сильнее.
Артём поперхнулся предложенным соком.
Два десятка человек кинули коньки, а список невелик!? Мелочь? Разменная монета? Плюнуть и забыть!
- Умерев, ты стал безразличен темноте, следовательно, все твои близкие, оставшиеся в живых тоже.
- А на кой я вообще понадобился? Во мне, что кровь Христова или ещё что?
Это вопрос вопросов, кому нужна твоя жизнь.
- Не знаю. И бабулька не знала. Или просто не сказала. Но мы подготовили тебе плацдарм. Ты можешь начать жизнь заново. Твоя малосемейка как засвеченная – продана. Деньги на карте.
Мирослава подала ему пластиковую VISA.
Начать жизнь с чистого листа? Таковое выпадает столь же редко, как и прочитать свидетельство о своей смерти. Что ж, начнём заново, тем более, он сможет, пусть и не сразу вернуть дочку. Вот и стартовый капитал имеется.
-Не думаю, что без магии мне бы это удалось.
Мирослава улыбнулась довольная собой.
- Жить можешь пока здесь, - предупредила она его вопрос. – Так решила бабушка, а ей виднее, но если ты захочешь съехать – воля будет твоя.
Артём посмотрел ей в глаза. Ой, чего-то ты голуба не договариваешь.
- А ты?
- Я? – Мирослава смутилась.
Артём помешкал, раздумывая, какой ответ он хочет услышать.
- Ты хочешь, чтобы я съехал?
Её голос перешёл на шёпот.
- Артём я…
Он взял её за руку.
А сознание вопило один единственный вопрос, что же он такое делает. Сам-то хочет?
- Не томи Мира. Я пойму. Если надо я уйду.
- Глупый, - в её глазах сверкнули слёзы, – что ты говоришь!
Она кинулась ему на шею, его руки сами собой обняли вздрагивающее от рыданий тело.
- Дурак! Никуда ты не пойдёшь!
Артём сидел, обняв затихшую Мирославу, и думал о том, что жизнь действительно начинается заново. Сейчас начинается. В текущее мгновение. И начинается так хорошо, что, кажется, будто и не было кошмарного вчера.
Был долгий, бесконечно долгий ужасный сон.
2005 год.
Долгий ужасный сон
© Copyright: Карс, 2008
Свидетельство о публикации №208041000364
Свидетельство о публикации №208041000364
Рецензии