Оставь чистым

Девушка в оранжевой жилетке с надписью «ООО Чистый город» заканчивала уборку последней остановки. Люди не обращали на нее внимания, работала она давно, хорошо и почему-то всегда была трезвой. Этой весной ей стукнуло столько, что обращение “девочка” было не совсем актуально, но к ней по-прежнему обращались “девочка”, “девушка”, “молодой человек”, “пацан” и никогда “женщина”. Жилетка скрывала грудь, а волосы послушно ложились в длинный хвост. Весна, как обычно, убивает наповал своими оттенками зеленого и жаждой жизни ,за это мы расплачиваемся слабостью и тревожным сном на рабочих местах. В такие дни тянет посидеть, отдохнуть и немного замереть в этой минуте. Девушка
 
       садится на газон, гладит траву, потом откидывается на спину. Так же хорошо было давным–давно в северном городе Мурманске. Мама оставила ее на входе огромного универмага «Мурманск», везде лежал снег, и только на склоне его не было, и там росла настоящая первая живая зеленая трава. Девочка потопталась для приличия у магазина, потом легла на землю и покатилась вниз. Вскочив на ноги, она легко вбежала наверх. Так она каталась, пока ее не покинули силы, затем легла и гладила траву лежа. Обычно весной надрываются птицы, а сегодня тихо, или уши заложило, точно, заложило: вон дворник-узбек открывает рот, а звука нет. Стоп …! Так ведь и в голове со мной никто не разговаривает. А чьи это мысли? Твои , из старых запасов. Командный пункт. Бортовой компьютер не работает: накрылся или его отключили. Заходишь в комнату , а там множество панелей, экранов, кнопок , а электричества нет, и пыли нет, да и откуда ей взяться: тело еще молодое. Ничего страшного в этом, конечно, нет, ведь мне отлично слышны удары сердца , громкие, четкие и такие редкие, работа вхолостую, интересно, с каких пор сердце переместилось в горло? Дыхание, не пойму, есть или нету , если повезет, сработает автопилот. Руки и ноги мне, похоже, уже не понадобятся. Вроде не страдаю серьезными болезнями. Блинас , в «Пятерочку» надо сходить и суп сварить. Неужели смерть? Угу, а где черные ангелы, или хотя бы старуха с косой, сейчас, наверно, будет прямая трансляция моей жизни. А что говорит ученый мир: «Смерть - это крайняя разбалансировка всех систем». Откуда этот запах миндаля, я сглатываю его, и он опускается ниже через грудь к пупку. Так пахло «Амморето» в Риге. Мы были одни со Старшенькой в огромной квартире в старинном доме с верандой и вторым выходом. А за окнами пряталась Рига. Каждый день мы играли в одну и ту же игру. Шли по старому городу куда глаза глядят, стараясь заблудиться, и по пути открывали новые улицы. Сверяясь с картой, получалось, что мы везде были, и новым улочкам взяться неоткуда. А они были вопреки здравому смыслу. Старшенькая не расстроится, врожденная привычка многое понимать и доверять, а вот Младшенькая
. , с ней всегда было нелегко. Ее было много, она окружала меня заботой, ездила ко мне в больницы, кормила, держала за руку, чуть что, хваталась за тонометр и свято верила в силу таблеток. А у меня на все случаи болезни был один рецепт: немного красненького и много секса. Младшенькая претендовала на серьезные отношения и совместную жизнь. Испытывала обиду от банального «Милая, я хочу побыть одна». Она прощала мне усталость, раздражение, возраст. По-детски тихонько интриговала против моих друзей. Так я их и называла за глаза: младшенькая и старшенькая. Реализуя этим малочисленным гаремом ориентальный восток внутри своего мирка. Старшенькая скорее была партнером, жить со мной не хотела и не верила в мои трудности, так я и старалась быть кремень- железяка. Старшенькая посмеивалась над младшенькой, когда я приходила одна: она спрашивала ''а где охрана?''. Именно ей в юности я дала обещание встретить старость вместе в деревне. Младшенькая не ценила ни разу покой, спорила, шумела, легко мирилась и начинала все сначала. Старшенькая, наоборот, умела быть незаметной, чувствовала и любила тишину, улыбалась и обладала буддистским спокойствием. Да, еще есть сын. Он большой. Умеет варить яйцо. С другой стороны, дохлая мама – это не проблема, а возможность прожить яркую и интересную жизнь. Бывший муж давно сошел
с арены боевых действий. Когда-то мы дружили, каждый на своей территории. Он славный парень, давно его не видела ………вот и ладненько. А, может, не болезнь меня скрутила, а просто сделаны все дела. Все да не все, деревьев насажала , сына изобразила, ремонт сделала , а суп не сварила, да и варить его не из чего. А впрочем, повезло ,умереть на улице - это ж сколько народу придет меня проводить ,старушки любопытные ,милиция, скорая, детишки.
Из газика вышли двое: обычные усталые задолбанные менты. Лениво подошли к газону, на котором валялась девушка в оранжевой жилетке, и постояли с полминуты, разглядывая ее:
-Тю, напилась, - сказал один, попинывая ее ногой
-Не, обойдется, живая. Девушка открыла глаза и попыталась подняться, но с первого раза у нее не получилось, и она опять откинулась на траву.
-Документы есть?
-Да я здесь живу, в 31
-Водку пила?
-Да пила, пила.
 Довольные менты переглянулись. Их глаза потеплели.
- Иди домой, дойдешь сама?
-Дда.
В этот день она не умерла. Умерла она через две недели в больнице на операционном столе. Канцер яичника – рачок, 4 стадия, операция была не нужна.
Анестезиолог сделал в вену укол и попросил считать вслух, редко кому удавалось преодолеть рубеж 5. Девушка, не закрывая глаз, досчитала до 7 и заплетающимся языком похвасталась: «А я и до 23 могу» Двадцать три было любимое число Старшенькой. Это уже был плевок в лицо официальной медицины, врач кивнул молоденькой анестезистке и пациент замолчал. ''Перед каждым выступлением оркестра должна быть генеральная репетиция'', - говорил знакомый преподаватель. Снова были коридоры, что-то с усилием выволакивали из тела. В ход уже шли атропин, адреналин, огромные дозы гормонов. Зафиксировали смерть, ее время, попреперались, что писать в эпикризе. Сестры начали уборку.
-Она, наверно, наркоманкой была, наркоз даже не брал.
-Скорее алкоголичкой, их тоже не берет.
-Татуировка такая странная, сидела, наверное.
-Доктор, а у нее родственники есть?
-Сын дошкольник .
Она шла по коридорам больницы, и опять не было черных ангелов, и белых тоже, отсутствовали туннели и светящиеся существа, старухи с косами. Коридор был пуст, она шла и заглядывала в палаты – никого. Старые железные кровати с сеточкой, по 6 штук в палате, без белья и матрасов, сквозняк из открытых форточек, процедурная без инвентаря, старый линолеум, отсутствие пыли. «Проветривание у них тут, что ли»,- подумала она.