Тропки везенья

Подняв голову вверх, он увидел яркую серебристую вспышку.
- Не отвлекайся, смотри под ноги! – прорычал его отец, на бегу перепрыгивая поваленное грозой дерево.
Ничего не ответив, он сосредоточился, чтобы бежать за отцом след в след.
Грохот двух выстрелов слился с двумя белёсыми кляксами, которые, застлав собой весь мир, повисли перед его глазами. Инстинктивно он метнулся влево, и так зачастил лапами, что было ощущение бега на месте. Страх гнал его прямо по лесной тропе, которая была совсем не различима из-за ярких клякс, всё время висящих перед глазами. Чувство происходящего определялось только по секущей его бока жёсткой траве.
Внезапно, всё кончилось, и трава, и частое мелькание его собственных лап – образовавшаяся пустота отказалась его держать, и он камнем полетел вниз.
Его скудная после весенней линьки шкурка трепетала от сильно ветра, бьющего снизу. Ему было холодно и ужасно страшно.
Когда от затопившего всё его детское существо страха он перестал понимать происходящее, что-то схватило его, обхватив кольцом спину и живот, и дёрнуло вверх и в сторону. Его сердечко скакнуло обезумевшей птичкой, и на месте белёсых клякс, перед глазами расползся непроглядный чернючий мрак.

Он лежал на дне самого глубокого сна, где совсем не было картинок. Только звуки двух голосов, и всё.
- И что на этот раз? – сказал один, высокий и строгий. – Раненая зверюшка?
- Он такой хороший, и совсем ещё маленький. – этот был звонкий и немного детский. – Представляешь, Габи, он свалился с обрыва. Мы с Эли пролетали над лесом, по пути в королевство Кирим, когда я его заметил.
Что-то коснулось его морды, потом стало прощупывать голову, а от неё всю спину и, постепенно, добралось до хвоста. Он напрягся, подумав, что этот сон очень странный.
- Так это ж оборотень! – послышался шелестящий смех. – Не видать тебе, Фалько, ручного любимца.
- Злобный дварг! А я уже шлейку у Болтана купил, да такую красивую.
Что-то большое и тёплое погладило его шерсть на голове и боку.
- Я всё равно его возьму и буду заботиться, пока родня не найдётся. Интересно, а он уже умеет изменяться?
- Думаю да. Зверьку на вид месяца два с половиной -три, так что в иной форме получишь трёхлетку (год Этернии равен четырём земным). И учти Фалько: у лис весёлый, суетный нрав.
- Значит, мы поладим.

Он проснулся в совершенно не знакомом ему месте: мягкая кровать, вокруг были большие странные вещи, а высокие острые потолки и вовсе наводили страшное, холодной чувство. Забившись в угол, он начал ждать, сам ещё не понимая чего.
Но, никто не приходил, и тёплый воздух в купе с мягкой кроватью, постепенно его успокоили. Поворошившись в уютном, пушистом одеяле, он решил таки получше ознакомится с окружением.
 В шкафу было интересно, много ярких, красиво украшенных вещей. Наигравшись с ними и сильно возбудив свой исследовательский интерес, он перебрался в другую комнату, дабы как следует изучить то, что стояло на открытых полках. Пока он осматривал разные странные предметы, на пол сыпалась всякая неважная мелочь, однако на последней полке блестело нечто значительное, но путь туда был труден и тернист.
Перевёрнутая корзина с какими-то бумажками его не остановила, лишь немного встревожила, однако, когда большая стеклянная посудина, к которой он так долго добирался, с грохотом ударилась о пол, он спешно возвратился на кровать и с головой зарылся в одеяло.
«Может притвориться мёртвым?» - мелькнула у него мысль, которая, казалось, в раз разрешит все проблемы, наметившиеся в связи с крушением стеклянной штуковины.
Когда, спустя где-то четверть часа, за дверью послышались уверенные шаги, он замер под одеялом, всем своим видом олицетворяя окоченевший труп.
Двери открылись и закрылись, кто-то прошёл, походил по комнатам, и подойдя к кровати, замер подле неё истуканом.
У «трупа» бешено зашлось сердце.
«Я мёртв» - постоянно напоминал себе он, - «И совсем здесь ни при чём».
Когда некто откинул в сторону укрывающее «мертвеца» одеяло, ему показалось, что наступил совсем нежеланный рассвет.
- Ты зачем рылся в моих вещах, потоптал и измял оригами, да ещё и аквариум грохнул? – это был звонкий голос того самого «некто», что прежде говорил в его сне. – Кончай притворяться, что спишь!
Чуть приподняв веки, он потихоньку взглянул на хозяина голоса.
То, что это был молодой парень, его немного порадовало – главное, что не какая-нибудь тётка, из породы тех, которые сразу начинают учить и наказывать.
Парень вздохнул и бросил что-то на кровать, прямо рядом с ним.
- Давай, превращайся побыстрее, я тебе одежду принёс. Потом пойди вымойся, а то от тебя псиной разит.
Всё ещё побаиваясь, он продолжал играть роль трупа.
- Будешь долго прикидываться – останешься баз ужина. – сказав это, парень вышел в другую комнату.
От мысли о еде, его скудная шёрстка встала на спине дыбом, а желудок заурчал голодную песню. Он думал, но не долго и, подгоняемый голодом, сразу пришёл к выводу, что терять-то ему, собственно, нечего. Если бы его хотели убить, то давно бы уже это сделали, а предложенная кормёжка – явно добрый знак.
Нехотя сев, он начал детально вспоминать, как выглядит в человеческом виде и, держа картинку своей иной наружности в сознании, словно смотрит на себя в зеркало, слал бормотать слова, помогающие ему управлять «внутренним теплом»: «От живота к голове, от живота к хвосту. Сосредоточится, как учил отец….»
«Отец!»
От этой мысли у него чуть не началось обратное превращение.
К моменту, когда он стал натягивать какие-то тапки, из его груди уже вырывались первые всхлипы.
В комнату вернулся парень. Он с минуту стоял, наблюдая, как плачет преобразившийся в мальчика лисёнок.
- Что случилось, малыш? – голос парня был полон недоумения. – Я что тебя чем-то обидел?
Ему было неприятно, что кто-то видит его слёзы и тогда, утерев лицо длинным рукавом рубахи, он посмотрел на хозяина этих комнат. Парню на вид было не больше пяти лет, да и роста он был невысокого. Продолжая рассматривать этого незнакомца, ему подумалось, что у того очень приятное доброе лицо с совершенно волшебными, бирюзовыми глазами. И…. он почувствовал в нём нечто родственное.
- Меня зовут Фалько. – парень протянул ему руку. – А тебя как?
- Дункан. – он против собственной воли снова всхлипнул.
- И почему ты расплакался, Дункан-лис? – Фалько постарался неуклюже улыбнуться.
- Где мой папа? – сказав это, он разразился рыданьями.

Почти год Дункан страшился принять правду и, почти год лорд Фалько ему в этом потакал.
Ему было уже почти четыре, он не только привык жить в Долине, но даже стал считать её своим домом. Он всерьёз увлёкся медициной и планировал поступить в отряд разведчиков – свой клановый отряд. Однако, главное по-прежнему было сокрыто от него туманом, за которым робко переминается с ноги на ногу страх – что тогда сталось со всеми его родными, и где теперь его отец?
Фалько несколько раз летал в те края, от куда Дункан был родом, дабы разыскать родню своего подопечного, но всякий раз возвращался, и в ответ на вопросы мальчика пожимал плечами. Когда же в очередной раз он возвратился каким-то странно молчаливым, с потемневшими глазами, Дункану стало страшно спрашивать. Он только посмотрел на Золотого Дракона, и тот, привычно пожал плечами, только вышло это немного грустней обычного.
Тревожное воспоминание о лесной погоне и выстрелах лежало колкой льдинкой в сердце подростка, постоянно заставляя чувствовать, как шерсть на загривке встаёт дыбом, даже когда он был в человеческой форме. Звериное чутьё же диктовало ему поставить точку в этой истории, дабы дальнейшая судьба обрела ясность.
«Я спрошу об этом завтра». – каждый раз думал он, и дни пролистывались страничками отрывного календаря, складываясь в недели и месяцы.
И всё-таки, судьбу его решил случай: в третий день весеннего месяца ниорат, Дункан шёл к леди Габриэль, чтобы вместе с другими её учениками прослушать лекцию, посвященную внутренним болезням. Как обычно, он вышел заблаговременно, в надежде занять местечко поближе к сиятельной особе Первой леди. Двери кабинета, где она проводила занятия с учениками, были приоткрыты, и Дункан принял сей факт как приглашение. Помещение было пустым, однако из соседней комнаты доносились голоса. Не в силах бороться с природным любопытством, мальчик тихо подкрался и стал слушать.
 - При всей моей лояльности, я его тоже недолюбливаю. – Дункан сразу узнал голос Фалько.
- Если бы Шиа сейчас была в Долине, я бы к тебе не обратилась. Калора слишком важна для нас, и этот шанс нужно использовать. Когда ещё к нам в руки попадёт такой чудесный рычаг управления? – это точно была леди Габриэль.
- Ладно, слетаю. Но большего не проси!
- Погоди минутку.
- Ну что ещё?
- Ты решил вопрос со своим лисом?
- А что, разве здесь есть какие-то вопросы, Габи? Естественно он останется в Долине. Пока при мне, а там дальше пусть сам решает.
- Ты уверен, что из его родни ни кто не выжил?
- После визита отряда из ордена Свет Жизни с их огнестрельными игрушками, разукрашенными рунами Распада Формы? Ты как думаешь?
- Кстати, ты с этим разобрался?
Фалько громко фыркнул.
- Мы с Питом лично провели у них инвентаризацию, после чего братик спровоцировал Второго Патриарха на дуэль.
- Ясно.
- Ну, я тогда прямо сейчас лечу в Калору.
- Да. И…. – Первая леди взяла небольшую паузу. – Спасибо, что выручаешь.
- Ерунда. – Фалько хмыкнул. – Почти что.
Когда по направлению к Дункану зазвучали быстрые шаги его опекуна, он уже тихо стоял за портьерой. Льдинка, доселе укрывавшая его тайну, медленно таяла, и когда вместо неё осталась только лужица талой воды, она проложила себе путь по слёзным железам, двумя струйками вытекая из лисьих глаз.

Наклонившись, чтобы зачерпнуть воды, Дункан встретился взглядом со своим отражением. Красновато-медные волосы, голубые глаза с вертикальными зрачками, острый подбородок. Он обтёр мокрой рукой лицо, освежая кожу. На поляне, за его спиной, отдыхали Зор и Хану - над Зором расползались звуки тихого храпа, Хану мечтательно глазел в небо, пожёвывая длинную травинку.
Вернувшись от ручья, Дункан плюхнулся рядом с ними и, так как в сон его не тянуло, по примеру Хану уставился в яркую зелень небес.
Истекший, второй год его жизни в Долине, полностью поменял всё, что прежде составляло личность мальчика-лиса, к тому же он стал уже совсем взрослым – скоро пять лет…. Те, кто знал его прежнего, не совсем понимали причины, послужившие столь кардинальным переменам. Лорд Фалько, постепенно перешедший из статуса опекуна в статус друга повзрослевшего лиса, всё время пытался допытаться у приятеля, чтобы тот озвучил мотивации своих новых интенций, но безрезультатно.
Дункан забросил всё, к чему прежде стремился и чем дорожил. Из простоватого любителя природы и долгих лесных прогулок, стремящегося к незатейливому деревенскому быту, он превратился в завсегдатая светских вечеринок, танцев, поездок в шумные города со всеми благами цивилизации, которыми пестрили каменные улицы и ярмарочные площади. Юноша-лис полюбил наряды, красивое элегантное оружие и высокое окружение. Он отказался от приглашения в клановый разведотряд, полностью сосредоточившись на разного рода администраторской деятельности. Единственное, что осталось от его прежних интересов, это любовь к медицине.
Теперь Дункан жил в башне Золотого Дракона, двумя уровнями ниже своего друга и благодетеля. Он понимал, что его теперешние привычки многим старым знакомым кажутся только поверхностью, под которой может оказаться всё, что угодно. Правда, его это совсем не беспокоило. «Догадки могут быть лишь в статусе плюс-минус бесконечной приближённости к истинному положению» - рассуждал обо всём этом лис. Сам же он прекрасно понимал, что происходит в собственной голове и, здраво рассуждая об особенностях своей психики, решил дать этим специфическим процессам развиваться свободно, корректируя их по минимуму, только дабы оградить себя от крайностей. Ему нравилось взращиваться в собственной самости. «Конечно, эта самость сформировалась под влиянием некоторых внешних, местами трагических причин, но ведь на то она и самость, чтобы складываться согласно уникальному мозаичному принципу» - продолжал он свои рассуждения.
Несмотря на отказ от военной карьеры, Дункан регулярно посещал занятия по боевым искусствам, однако, Фалько подозревал, что голубоглазый лис делает это ради того, чтобы своим умением производить впечатление на благородных дам. Тем не менее, не смотря на новую тягу к чопорности и роскоши, у Дункана с приятелями организовалась компания, слывущая чем-то вроде привилегированных басяковатых бездельников. Два инфантильных Дракона Питэр и Фалько, фаворит Первой леди эпатажный Кейл, и ловкий, вездесущий Дункан-лис составляли плеяду, которая засияла ещё ярче после появления в ней бывшего циркача Зора.
Главы Долины в основном закрывали глаза на частые шалости друзей Дункана, но, после того, как в их ряды Зор привёл Хану (королевского ученика и по слухам фаворита), на компании сфокусировался взор венценосной особы. Расстроенный ограничением «прав и свобод», Дункан подался в официальные ученики леди Габриэль – так он осуществлял свой активный, молчаливый бунт.
А потом пропал Кейл. Дракон друга Дункана молчал, не отвечая даже своей родне, а леди Габриэль была слишком занята новым хобби – Сомой Красным Змеем, чтобы беспокоиться о бывшем ученике.
Кейл и так последнее время редко появлялся в Долине, неся службу на одной из пограничных с Шиидой застав, но то, что происходило сейчас, было уже излишне странным. Дункан решил разыскать его. Он дождался, когда Первая леди, в сопровождении бескрылого Сомы, снова улетела по каким-то сверхважным делам и, прикрывая личный интерес расследованием самоволки приятеля, собрал команду для поисков. В неё были включены трое – он сам, Зор и Хану. Насчёт Хану он долго сомневался – с одной стороны это грозило пристальным вниманием со стороны Королевы, с другой же поблажками в случае неудачного исхода предприятия или чего-то непредвиденного.
Дункан лежал на траве и глядя в небесную высь думал, что они уже без малого два дня в поиске, а всё, что удалось узнать, так это то, что похожих дракона и всадника видели на северо-западном тракте, близ старой ярмарочной площади, в пяти лигах от стоянки сгинувшего лагеря ченди.
Сейчас они отдыхали в паре миль от той площади, до этого протопав без малого три лиги.
Зор и Хану были без драконов, потому что Дункан велел им упросить зверей остаться в Долине. Это помогало ему не отвлекаться на постоянные многомудрые советы крылатых друзей, и их авантюрные замашки. К тому же, лис мог быстро передвигаться по поверхности планеты и без знаменитых воздушных Путей и тоннелей, ибо отлично владел техникой Скрещенных теней. Благодаря его умению любое наложение теней превращалось для их команды в «дверной проём», что ведёт именно туда, куда им нужно. Однако, эта техника отнимала много сил, поэтому Дункану нужны были частые привалы, как например этот. Он выбирал местечко, вдоль их маршрута, где густо пульсировали жилы Жизни или Смилы, ложился поперёк энергопотока и спокойно восстанавливался. Этому Дункана научил Фалько ещё в первые месяцы его проживания в долине. Золотой Дракон почувствовал у мальчика-лиса серьёзный талант, и не поленился слетать на Магнулус, чтобы пригласить императора Роланда в качестве консультанта тренировок.
Лису припомнилось, что тогда к числу его наставников присоединился и лорд Питэр, от чего каждый из уроков плавно перетекал в весёлый пикник. В результате этих занятий он научился метать кинжал и сюрикены, обманывать эмпатические щупы используя ментальную конструкцию Кривых Зеркал и анализировать перекрёстки лунных теней. Последнее было особенно увлекательно, потому что использовались Перчатки Формы. Этому его учил Роланд.
Дункан чуть вздрогнул настигнутый воспоминанием-ощущением: липкая, прозрачно-чёрная слизистая ткань окутывала руки от пальцев до середины предплечий, и какой-то странный озноб расползался от локтей по всему телу. По тому, как менялся характер этого озноба (от колкого к липкому, от колкого к пустому), собственно и определялось, пригодна ли та или иная тень в качестве прохода. Нужно было искать ту, что лучилась пустотой. Однако с тенями светлого периода дня работалось несколько иначе: вместо «перчаток» использовался нефритовый кастет с рунами Преображения.
Эта наука, вызывающая у многих благоговейный трепет, Дункану всегда давалась легко, как и один из весьма сложных разделов медицины – хирургия. Лис отлично знал все свои сильные стороны, удачно использовал их и всегда гордился, временами позволяя себе похвастать перед другими.
- Рут. – позвал его Хану, прервав тщеславное смакование лисьих талантов.
Это немного раздразило Дункана, так как «Рут» на флайвэйском наречие означало «рыжий».
- А сам? – недовольно огрызнулся лис, ведь кто-кто, а Хану был действительно настоящей рыжей, даже шафрановой масти. К тому же, Дункану не нравилось, когда ему давали столь банальные прозвища.
Усевшись, скрестив ноги, Хану заулыбался и всей пятернёй взлохматил свои яркие волосы. Этот жест напомнил Дункану о Кейле – тот почти так же постоянно теребил свои светло-пшеничные, всегда нечёсаные космы.
«Леди Габриэль так и не удалось приучить его как следует следить за собой» - подумал он, и спохватился, осознав, что думает о Кейле в прошедшем времени. Дункану показалось, что это скверный знак, и он помрачнел.
- Ну извини. – не правильно истолковал его мрачность Хану, - Я просто задолбался каждый раз выговаривать твоё долгое имя.
- Ленивые языки редко нравятся дамам. – снова огрызнулся лис, бредя по тропке своего дурного настроения.
- Вот только не надо по пустякам грызню затевать. – проворчал проснувшийся Зор. – Мы здесь не за этим. Лежи, и продолжай свою подзарядку, - продолжил он, сердито глядя на Дункана, недовольный тем, что его разбудили. – Я чую, что Ментор где-то рядом. Ну…. По крайней мере, был.
Дункан вздохнул и отвернулся. Его раздражало слишком многое в Хану, в особенности то, что он так легко справлялся с мрачными тенями, формировавшими его дух прежде. Лис не мог себе позволить подобного, ему было необходимо сохранять баланс своей личности: внешний гедонизм он компенсировал внутренней аскезой. Принимая все блага окружения и своего положения, Дункан знал, что легко сможет расстаться со всем этим и без труда жить иначе, потому что внутренне не верил в константу везения и чистоты намерений всех тех, кто его окружал, без исключения. Он полагал, что довериться кому-то окончательно и бесповоротно есть это нонсенс - таков был его характер. Собственно, это самое непозволение себе расслабиться и постоянное ожидание от жизни неприятных сюрпризов и составляло суть его душевной аскезы.
Это сказывалось и на его взаимоотношениях с противоположным полом: если дама была уж очень хороша, и Дункан чувствовал яркую вероятность того, что у них может всё сложиться наилучшим образом, то он быстренько ретировался и без колебаний указывал на предмет своих симпатий другим. Он совсем не боялся серьёзных отношений, просто не хотел их, предпочитая до времени не усложнять свою жизнь, обременяя себя привязанностями. Порой ему даже казалось, что он внутренне очень зол, причём зол беспричинно, и все его, зачастую жестокие, ограничения, это своеобразный способ наказания себя за эту злобу. А может, он и издевался над собой из-за этой злобы, может, она распространялась и на него самого.
Дункан думал, что злится на Хану потому, что тот совсем не походил на него в плане отношения к себе. Хану позволял себе всё, чего не мог позволить он.
Зор резко поднялся, снова обратив на себя внимание лиса.
- Ментор там. – констатировал он, протянув руку в западном направлении.
Так как бывший акробат имел опыт общения с драконом практически с младенчества, ему в их поисковой группе отводилась роль «чувствительного прибора обнаружения». Зор без труда улавливал ментальные волны разума драконов любого вида, даже рюгу и Заклинатели Облаков не могли скрыться от его чувствительного к их братии сознания.
 - В двух лигах на запад начинается Ланейская пустошь. – глядя в указанном направлении, молвил Хану. – Две сотни миль по прямой и три в поперечнике сплошь сухой ковыль да нагромождение серых валунов. Удобней всего было бы обследовать с воздуха.
- Давайте я Килианта позову. – предложил Зор привлечь к поискам своего дракона.
- Да зачем его дёргать. – отмахнулся Хану. - Я могу создать крылья минут на двадцать и с высоты осмотреться.
Дункан хмыкнул.
- Получил дар по наследству или «с кем поведёшься…»? – спросил он с издёвкой в голосе.
- Да нет, просто особые способности. Не каждому дано…. – спокойно парировал королевский ученик.
- Как вы достали, - проворчал Зор, - Хуже базарок.
Почувствовав себя и правда глупым, Дункан отвернулся. Он и сам не до конца понимал, от чего постоянно цепляется к Хану. Скорее всего на него повлияли Фалько и Питэр, постоянно придирающиеся к рыжему парню из-за ревности к леди Электре.
Дабы очистить совесть от этой тени скверны, Дункан повернулся к Хану со словами.
- Прости приятель, просто я всегда становлюсь таким желчным, когда нервничаю. – это было не совсем правдой, зато наилучшим образом объясняло его настроения. – Меня не оставляют дурные предчувствия по поводу Кейла.
- Да ничего. – открытая улыбка Хану как всегда обескураживала. – Я привык. Забыли.
- Тогда в путь. – скомандовал Зор, видимо почувствовавший себя морализатором и, от этого новоиспечённым командиром.
Пока они шли к Ланейской пустоши, Дункан всю дорогу размышлял над своими придирками к Хану. Безусловно, на него повлияло отношение к королевскому ученику его ближайшего друга Фалько, и всё же, этим причина полностью не исчерпывалась. Скорее всего, дело было больше в том, что лис никак не мог реализовать свои сокрытые потенциалы. Из-за этой постоянной непреложности Дункан часто скучал и, доходило до того, что в отсутствии достойной задачи, он раздувал её искусственно, используя всякую мелочёвку. То же касалось и его отношений с окружающими: тоскуя по стоящим врагам, он порой делал их из друзей.
Заметив, что тракт резко повернул влево, и вместо удобной дороги из шлифованных каменных плит, им предстояло шагать по кочкам и буеракам, Дункан сбавил шаг. Хану и Зор притормаживать и не думали, заметив его нерешительность, бывший циркач бодро махнул ему рукой, дескать «не отставай».
Снова набирая темп, лис отчётливо ощутил, как с каждым шагом нарастает его угрюмость. Некий мерзавец, живущий в недрах его сознания и зовущийся «внутренний голос», всю дорогу решительно заявлял, что впереди их не ждёт ничего хорошего.
До вечера было ещё далеко, сочную зелень неба рассекали многоцветные ленты-лучи дневной звезды Элидары. Редко проплывавшие облака совсем не спасали от яркого, чуть слепящего света, и их золотистые бока напоминали Дункану обжаренные ломтики картофеля.
- Хоть бы одно деревце, а то так недолго и макушку перегреть. – пожаловался Зор, словно прочтя мысли Дункана.
- Да уж, как-то не скромно по весеннему припекает. – согласился с ним Хану. – Я бы даже дождь предпочёл.
Услышав его слова, лис хмыкнул, подумав, что дождь как нельзя лучше подошёл бы к его нынешнему настроению.
Когда, спустя пару часов пути, они заметили впереди странной формы зеленовато-серый холм, надежды и сомнения окончательно оставили Дункана. Ещё издали он почувствовал, что Ментор жив, но пребывает в каком-то странном ментальном оцепенении.
В последних десяти метрах от дракона, лис решительным жестом остановил своих товарищей.
- Я сам. Оставайтесь здесь. – отчеканил он слова, прозвучавшие приказом.
- Может лучше я, у меня ведь есть опыт…. – начал было спорить Зор.
- Такого опыта у тебя нет. – перебив его, снова безапелляционно молвил Дункан, и один направился к замершему Ментору.
Он сам не понимал, почему так ясно чувствует волны, излучаемые опустошённой болью душой дракона. С каждым шагом, приближавшим Дункана к зверю, эти волны становились всё гуще и, ему стало казаться, что ещё немного и воздух вокруг загустеет от непроглядного сумрака этих переживаний.
Подойдя к Ментору вплотную, лис опустился подле него на колени и, сам не понимая от куда в нем обнаружилось столько храбрости, положил руки на его недвижимую лапу.
- Ты уже совершил погребальный обряд? – это был вопрос, не требующий ответа. – Мы не успели с ним проститься.
- Да. – процедил сквозь зубы зверь.
Лис вдруг отчётливо представил, как быстро оплавляется тело Кейла в струях драконьего пламени.
- Как он умер? – ему не хотелось бередить драконью рану, но он должен был узнать, как оборвалась жизнь его друга.
- Глупая дуэль. Судьба догнала его.
«Да», - подумал Дункан, - «Кейл всегда был задирой и дуэлянтом. Очевидный итог».
- Ты вернёшься домой? – спросил он Ментора, снова заранее зная ответ.
- Я больше никуда не вернусь.
Набрав побольше воздуха в грудь, лис выпалил на одном дыхании, одновременно удивляясь своим словам и зная, что всё именно так и будет:
- Я останусь с тобой.
Дракон медленно приподнял веко.
- Зачем тебе это. – понуро спросил он.
Пересев с кален прямо на каменистый пыльный грунт, Дункан опустил вслед за руками и голову, устроив её на чешуйчатой лапе дракона.
- Мы с тобой оба зверушки, которые устали. Тебя измотала боль утраты, меня – неприкаянности. Так что давай сгинем тут оба.
Ментор с силой выпустил из ноздрей горячую волну воздуха.
- Ты тоже чокнутый, как и он. Чего вам не хватает?
- Не знаю. – медленно протянул лис не отрывая головы от драконовской чешуи. – Может это от того, что у нас всё слишком хорошо? Или от того, что мы слишком хороши? – он хмыкнул, чуть приподняв голову и взглянув на прищуренные глаза зверя. - Но, только на самом деле всё это не правда.
Дункан знал, что Ментор не может слышать его мыслей, как и он мыслей дракона.
- Я и сам не понимаю, в чём захлёбываюсь и медленно погружаюсь на дно. – продолжая пристально глядеть в лицо зверю, с болью в голосе вымолвил он.
Лис умело комбинировал правдивость чувств с вымыслом слов, всё более увлекая разум Ментора направленным плетением смысла. Главным сейчас было пробудить в драконе присущую ему заботу и желание отвезти глупого оборотня в Долину, дабы оградить от беды.
Делая вид, что не замечает пришедших в движение мускулов зверя, лис снова опустил голову ему на лапу, давая Ментору возможность «незаметно» привести в действие намеченный план. Он встрепенулся и дёрнулся, в напрасной попытке высвободиться, только тогда, когда другая лапа дракона кольцом обхватила его торс.
- Отнесу ка я тебя и тех олухов в Долину. Пусть там вам дурь повытряхивают. – проворчал зверь, поднимаясь вместе с Дунканом, крепко держа его в левой лапе.
Направившись к замершим неподалёку Хану и Зору, Ментор на полпути остановился.
- А какого демона я их на себе таскать буду. – вырвались у него мысли в слух. – Зора пусть Килиант забирает, а рыжего – здоровяк Кали-Ёма.
Сказав это, он резко спружинил лапами и начал часто размахивать огромными крыльями, увлекая Дункана в яркую зелень Небесного купола. Лис только и успел, что оттопырить на кулаке большой палец, показывая друзьям, что всё в порядке.
Пока они с Ментором продирались сквозь дебри небесных дромосов назад в Долину, у Дункана в душе зародилось какое-то приятное чувство. Он думал о том, что всё-таки в мире есть и не напрасные вещи.

В сердце лета того же года, в девятый день месяца катор, когда Дункан развлекал своей компанией леди Шиа, она пригласила его сопроводить её в путешествии на север. Там, на белых берегах океана Лиот Врата Льдов, в цитадели Арселла, Лиловый Дракон должна была встретиться с представителями царства Ледяных демонов. То, что она позвала с собой именно его, приятно ему польстило.
Везти его в дальние края вызвался Ментор, с которым лис по-прежнему водил тёплую дружбу. После того, как Дункан обманом заманил дракона своего погибшего друга назад, в Долину, тот всё время продолжал «присматривать» за лисом, опасаясь за его псевдосуицидальные наклонности. Более всего в их отношениях Дункана устраивало то, что Ментор не мог проникать в его мысли, а эмпатические щупы зверя он всегда мог обмануть с помощью техники Кривых Зеркал.
Однако, с чудесной леди Шиа такой номер не проходил – она вообще была специалистом во всей ментально-эмпатической сфере. Хотя, с другой стороны, это тоже было удобно, ведь ему в её обществе совсем не нужно было притворяться и следить за собой.
Сидя в гостях у Лилового Дракона и слушая рассказ о её душевных переживаниях, вызванных очередными расколотыми отношениями, Дункан думал, что всё каким-то странным образом находится на своих местах. И ещё, глядя на красивое лицо леди Шиа, походящую на фарфоровую статуэтку с южных островов, лис понимал, что не смотря ни на что, в жизни ему всё-таки повезло.