Светофоры

Светофоры

«Ведь так не бывает на свете,
Чтоб были потеряны дети»
песенка Мамонтенка

Слишком раннее утро как всегда безнадежно испортило настроение цыпленку Рембрандту, которого зачем-то вели в этот дурацкий цыплячий сад. С недовольным выражением на мордочке он всячески пытался вывести из себя маму: не слушал ее, перечил, закатывал кратковременные представления, ревел без повода и без слез, повисал на мамином крыле, переходил с волочения ног на тяжелый топот при приближении луж. У дороги бесцельная истерика цыпленка оформилась во вполне конкретное желание. Неожиданно для себя и с ужасом для мамы он понял, что больше всего на свете не хочет переходить на зеленого человечка. Когда угодно, но только не в этот день. Не хочет и все.
- Мама, ну почему мы должны переходить тогда, когда он идет! Я не хочу так! Я хочу идти тогда, когда он стоит! Почему мы должны идти вместе с ним! А вдруг он неправильный?! А вдруг он обманывает?!
У курицы Альбины в нервном тике задергался глаз. Она знала, чем грозят эти с виду безобидные почемушные звуки Ремби. Сейчас она ударится в объяснения, объяснения будут неправильно поняты, на пустом месте вспыхнет скандал масштаба детской логики, цыплячий сад будет шумно бойкотирован, мама опоздает на работу, гребень шефа-петуха превратится в пожар на его голове, да что уж там - ее давно пора уволить - уволят! Будет она ходить без зерна, вот ее Ремби уже ничего и не спрашивает, потому что сил нет от голода…   
«Так, тихо! Спокойствие! – Альбина решила оборвать эту логическую цепочку в голове, пока в ней не нарисовалось что-нибудь действительно ужасное. – А может в этот раз с ним не дискутировать? Это же все равно бесполезно. Может просто ударить его хорошенечко по хвостику?».
Альбина метнула взгляд на желтый только недавно оформившийся хвостик сына, как бы примерилась, но в последний момент не решилась. Каждый вечер она мучилась книгой Джулии Гиперрейтер «Как общаться с цыпленком?», и было бы настоящим предательством утопить в забвение дни, когда она героически сдерживалась во имя главного принципа: «Не бей цыпленка никогда!».   
- Потому что машины едут, Ремби, - тяжело вздохнула Альбина. – Стоящий человечек нам говорит, что и мы должны стоять. Если же мы будем идти, когда едут машины, они нас просто задавят.
- Не задавят! - уверенно пропищал Ремби.
- Это почему же?! – вздохнула мама.
- А с чего ты взяла, что они хотят всех давить?! Они же умеют останавливаться! Вот и пускай останавливаются, когда мы идем!
- Ремби, - мама опустилась на куриные корточки, - есть такое понятие «нужно». Понимаешь, когда нужно что-то сделать, даже если ты не понимаешь зачем. Вот стоит человечек в светофоре, значит нужно, чтобы мы с тобой стояли и не переходили дорогу, а то нас задавят и нам будет очень больно.
- А если мне не нужно это «нужно»! – не унимался цыпленок.
- Ну, как это? – Альбина распрямилась и на миг отпустила крылышко сына. – Ведь я же тебе, например, нужна. И ты же не будешь…
В следующие секунды курица даже не успела понять, что произошло. Ремби каким-то образом оказался на дороге. В потоке машин. Как он вырвался, как побежал дергаными прыжками - все произошло слишком быстро и неожиданно. Действия Ремби не вписывались в причинно-следственные связи обыденности, от чего мама преступно мешкалась.
- Ты мне не нужна! - пищал с дороги торжествующий Ремби. – Мне никто не нужен!
Слова разбудили ошарашенную маму.
- Ты что-о-о!!! - выпучив глаза и сломя клюв, она побежала за сыном.
Равнодушные к материнскому инстинкту курицы гиганты-машины проезжали то над головой Альбины, то прямо перед ее носом. Делая ускоренные перебежки и периодически отпрыгивая, мама все бежала и бежала. Все куда-то расплылось. Секунды превратились в вечность. 
…
Человечек стоит. Человечек идет. Человечек стоит. Человечек идет...
Стоит... Идет...
Мама?!
Ремби открыл глаза. Мамы рядом не было. Все вокруг стояло на месте: дороги, деревья, светофор... Но мамы не было. И никого не было. Машины стояли на дорогах. Но и они были пусты.
- Мама?! - цыпленку стало страшно.
- А мамы твоей нет, - тихим ветром пролетел сзади голос.
Ремби обернулся. Голос принадлежал невероятно красивой золотой птице с длинным распушенным хвостом, в котором различались огромные разноцветные перья с синими кружочками на конце.
"Она похожа на Жар-птицу из Куриблии", - подумал Ремби.
- А почему ее нет?
- Я так сделала.
- А как ее вернуть?
- Никак. Она сама тебя вернет, попозже.
- Ты ее заклевала?
- Нет, - птица улыбнулась и неслышно подлетела поближе. Ее хвостовые перья двигались сами по себе и словно пытались незаметно коснуться цыпленка.
- Это же моя мама! Не твоя! Верни ее! - голос Ремби предательски дрогнул, и, казалось, он сейчас заплачет.
- Зачем тебе она? - с холодным спокойствием спросила птица.
Ремби стал усиленно думать, что ответить этой странной птице. Судорожными отрывками у него в голове всплывали картинки, на которых мама кормит его червячками, моет его хвостик, ведет в цыплячий сад… По мордочке покатились слезы. Ему почему-то показалось, что он не сможет ответить правильно. И он больше никогда не увидит свою маму. Ему стало очень холодно и одиноко.
 - Поверь мне, дитя. Тебе она совсем не нужна, - заключила птица, и ее перья дотронулись до цыпленка.
Ремби вдруг заискрился белым светом, стал невесомым и полетел вверх. Он очень удивился, ведь куры, а тем более цыплята не умеют летать. Поднявшись в воздух, Ремби вдруг увидел себя. Его видимо от чего-то отбросило, так как он лежал далеко от дороги. Рядом суетились курицы и петухи в белых халатах. «Бесполезно», - слышал он эхом доносящиеся слова. «Его уже не вернуть»… «Нам очень жаль»… «Достаточно»…
Ремби уже начал терять сознание, как вдруг из сгущающейся пелены он отчетливо услышал мамин голос, надрывающийся в крике:
- Я сама знаю, сколько буду продолжать!
Цыпленок увидел маму и рефлекторно потянул к ней свои уже прозрачные крылышки. Он пытался что-то пропищать, но звуки куда-то уплывали вверх и, казалось, превращались в капли тумана. Было уже слишком высоко, но Ремби видел, что мама зачем-то давит на него своими крылышками и целует его прямо в открытый клюв. Но что странно, с каждым ритмичным движением Ремби резко стягивало вниз. Когда он оказался рядом с землей, где-то на уровне светофора, к нему вдруг плавно подлетела золотая птица, которая тепло улыбнулась и прошептала:
- Я бессильна перед твоей мамой. Это и есть ответ.
В следующую секунду Ремби очнулся на крылышках мамы, резко и глубоко вдохнув воздух. Первое, что он увидел, - изумленную и одновременно испуганную мордочку мамы, которая тут же расплылась в облегчении.
- Пожалуйста, родимый, не делай так больше никогда, - расплакалась Альбина и прислонила сына к груди.
- Не буду, - ответил Ремби, с интересом рассматривая куриц и петухов в белых халатах.
Он не помнил, что их уже видел. Он не помнил ничего, что было после сильного удара. Но какое-то странное тревожное чувство, что мама ему нужна больше всех на свете и что он не хочет ее терять, овладело им, от чего цыпленок отвернулся от всех, уткнулся в маму и крепко обнял ее, словно пытаясь не отпускать.