Грани либерализма

 - Федоров! Ты сегодня на банкет идешь?! – настиг зам. Егоров пытающегося ускользнуть Федорова.
- Нет, Петр Семенович, сегодня никак не могу…
- Так вот я тебе говорю - ты сегодня на банкет идешь!
- Да дела у меня! Договорился я на сегодня!, не предупреждал никто ничего, мероприятие добровольное… после работы…, что у меня других дел нет?!
Федорова душила досада, он еще две недели назад застолбил этот день вместе со столиком в «Тролле».
- Мероприятие и было добровольно-принудительное, а теперь еще и делегация у нас из Германии, знаешь ведь? Так вот, они изъявили желание приехать на наш банкет, познакомиться с коллективом в неформальной обстановке…, так что теперь для тебя оно обязательное.
- Но у меня планы на этот вечер! - не унимался Федоров, - я еще две недели назад…
- Ну, ты же понимаешь… - вцепился в его рукав Егоров.
- Иностранцы..., банкет, танцы…, а у нас тут одни женщины…, а там тоже женщин много… сам Генеральный распорядился – мужиков не отпускать! А кто у нас мужики то? – Ты, да я… Степанович с Михалычем по уважительной причине…, про Петровича вообще молчу… Сам посуди – кто остается?
Федоров натужно сопел. То, что смыться не удастся, он еще в обед понял. Единственное, что его грело, надежда улизнуть с банкета.
Ничего хорошего от официального мероприятия, да еще и с иностранцами… он не ожидал.
- И давай иди, готовься, - пихал его зам., - тебе делегацию встречать.
Что было «готовить» Федорову в своем кабинете он понятия не имел, зато для выпархивающих в фойе сотрудниц подобный вопрос видимо не стоял. Прически и платья с утра уже сигнализировали о том, что зреет что-то неладное.… Но сейчас, в полной боевой раскраске эти нимфы и фурии выглядели просто феерически.
       На их фоне, подъехавшие немцы смотрелись убого.
Выйдя из автобуса, сбившись напуганной плотной группкой, они настороженно озирались, на любопытствующую разряженную публику. Было в их внешности что-то инородное…, так же смотрелись бы в городской толпе, вышедшие на экскурсию пациенты Куракиной дачи. А не первой свежести куртки и джинсы больше подходили заблудившимся дачникам.
       Подскочившая к немцам секретарша Настенька, покрутившись минуту, известила перекуривавшего Федорова – это восточные немцы… бедненькие…
Несмотря на накопившийся за вечер негатив, Федоров и без того уже испытывал к бедолагам сочувствие. Даже местному, в собственной стране, Федорову, было не по себе среди расфуфыренных коллег.
Призванный «развлекать иностранцев», пока готовились столы с закусками, он побрел налаживать контакт. Немцы встретили его подчеркнуто вежливо и внимательно до настороженности. Федоров чувствовал себя ужасно глупо и скованно. К счастью, некоторые в группе говорили по-русски чуть лучше, чем он по-немецки. Федоров даже рискнул для разрядки рассказать им анекдот на "общую тему", про двух партизан и танк…, о чем тут же пожалел. Уровень настороженности немцев сразу подскочил, а их вопросы ввели Федорова в полное замешательство…
- «Партизан» это зольдат?
- это анекдот про войну?
- они взорвали танк?
Положение спас подоспевший переводчик, говорящий на русском блестяще, практически без акцента, он единственный посмеялся над шуткой… что, впрочем, несколько успокоило его подопечных.

       На банкете, после несколько скованного начала, постепенно, плотную группу немцев разобрали на кучки, концентрирующиеся вокруг лиц обоих национальностей, более-менее владеющих иностранными языками. Особенно хорошо в русско-немецком общении шел английский, так как местный немецкий они понимали не очень.
       Банкет, в общем, удался, хватило и двух часов, чтоб окончательно снять напряжение и языковые барьеры. Федоров отметил, что местные тетки куда симпатичней немок, лишь одно лицо в делегации он нашел привлекательным.
С его обладательницей он и провел конец вечера. Звали девушку весьма символично – Ева. Как и о чем они умудрились болтать на разных языках, он уже через пять минут не помнил. К концу вечера настроение поднялось и так, группа собиралась уезжать. Не дожидаясь этого Федоров, с чувством выполненного долга пошел к себе в офис. Он радовался, что все быстро закончилось, и он вполне успевает в «Тролль»… правда заехать домой уже не получалось.
       Вдруг в распахнувшуюся дверь кабинета ввалилась Ева!
Федоров опешил…, вид Евы красноречиво говорил, что поход до его дверей был последним подвигом, на который она сегодня способна.
- Как она меня выследила? – поразился Федоров…
- Вроде только что была нормальной… - недоумевал он, подхватив падающую Еву и пристраивая ее в своем кресле.
Он понимал, что Еву конечно уже ждут в автобусе, а может даже и ищут… первой мыслью было, ухватить ее поудобней да оттащить к автобусу, но он осекся…
- Что я то ее буду таскать? -…Иностранка все же…, в конце концов, у них для этого человек есть.
Убедившись, что Ева успокоилась и не падает, он пошел известить о происшествии переводчика.
      
       Переводчик вбежал в кабинет, обогнав даже зама Егорова.
Федоров спокойно вошел за ними, не обнаружив в кабинете ничего принципиально нового.
Но то, что стало происходить дальше, вызвало у него недоумение. Переводчик о чем-то быстро лепетал в лицо Евы, опускаясь перед ней на колени, заглядывая в глаза и поглаживая руки. Такое проявление нежности Федорова тронуло.
       В ответ, Ева долго что то мычала, наконец, сделав несколько судорожных движений, извергла из себя фонтан блевотины, оросивший правый край его любимого кресла!
…Федоров занервничал.
- Давайте я вам помогу отнести ее в автобус! – робко предложил он переводчику…
Переводчик даже не среагировал…, зато к Федорову подскочил Егоров - да ты что! – не лезь! – прошипел он, загораживая иностранцев собственным телом.
Федоров пожал плечами, и продолжил наблюдать это странное действо молча, не провоцируя международный скандал.
       А переводчик обращался к Еве уже низким гортанным тоном, и на его глазах проступили слезы! Казалось, он сообщает ей о кончине всей родни, в связи с гибелью Германии… Ева что-то бурчала в ответ, потряхивала головой, наконец, раскачавшись в кресле, она выдала новую порцию блевотины, окатив край стола и тумбу. У Федорова похолодело в животе…, он вспомнил, что на верху облеванной стопки документов, два бланка «срезов» по отделам, которые он забыл вчера сдать, а с утра уже доложил об их сдаче…
- Бумаги! – сдавленно вырвалось у Федорова…
- Да кому нужны твои бумаги! – огрызнулся зам. Егоров.
- Что б ты зараза до завтра эти слова не забыл…- с раздражением подумал Федоров, наблюдая продолжающийся акт истинно европейского человеколюбия.
Тем временем очередной фонтан накрыл его письменный стол, с раскрытым журналом инструктажей и подшивкой подписей за пожарную безопасность! Которые он, в муках собирал всю неделю!
- Вам надо штеен, геен унд фарен!!! – уже злобно прорычал Федоров. Ферштейн?!
Но на него никто не обращал внимания.
Переводчик продолжал что-то лепетать, не выпуская Евину руку, а она методично заблевывала кабинет, перейдя с правого на левый фланг.
- Ее нельзя трогать, - ей надо отдохнуть… - наконец обратился переводчик к Егорову.
- Я пойду, предупрежу водителя, пусть подождут.
- Да, да конечно, - озабоченно подхватил Егоров, семеня за ним к двери.

Оставшись без них, Федоров за шиворот стащил Еву с кресла, перехватил за талию и, пинком открыв дверь, поволок по коридору.
- Баба как баба, не тяжелей и не легче – ворчал он с досады, давно б уже оттащил…
В конце коридора показались немцы, засуетившись, они, подбежали к ним, не отрывая глаз от Евы, нежно приняли ее и понесли в автобус.
Акт вноса пьяного тела был полон торжественности и всеобщей заботы.
Каждый старался прикоснуться к ней, выразить озабоченность и внимание.
Федоров смотрел на это нахохлившись…
- Попробовал бы я так нажраться?! - а при иностранцах…?! - обнимали бы меня… как же!
- Вот ведь как к человеку относятся! – Не сдерживал эмоций Егоров.
- Вот где европейская культура! Не то, что у нас…- умилялся он.
- Ну? – И чем вы там занимались…?- услышал Федоров язвительный голосок секретарши Настеньки.
- Блевали на брудершафт - буркнул он, не оборачиваясь.
- И как это?
- Как, как, она блевала – я смотрел.
- А-а… - протянула Настенька, наблюдая конец пышной церемонии посадки Евы.
- Ну…, им можно… они белые люди… не то, что мы - подытожила Настя.
- А я что? – негр что ли? – проворчал Федоров.
- Да… я негр! - Согласился он с собой через мгновенье.
- И сейчас пойду чистить свою фазенду, пока все не провоняло!
Возвращаясь по коридору в свой облеванный кабинет, оттирая на ходу запачканные рукава пиджака, Федоров бубнил себе под нос:
- Какой тебе к черту, ужин? Какой «Тролль»? Ты негр, и место тебе на плантации.


Вад. Пан. 2008