Ta4to bula so mnoy

С любовью к группе Boombox

*** После ***
– 1 –
«Замечательная» зима… Дождь… Дождь… Ударяет лужи мокрыми плывущими кольцами… Вспышки зонтиков… Зонтики… Неотъемлемый «зимний» атрибут…

– Ну, заходи, раз пришел, бесцеремонное создание.
– Мяу!
Толком, не поздоровавшись, деловитой походкой кот очутился на кухне…
– Мяу!
– С минуту потерпишь?
– Мяу! Мяу!
– Всё знаешь. Счастье твоё в холодильнике. Что будешь?
– Мяу! Мяу! Мяу!
– Всё будешь? Мне для тебя ничего не жалко. Держи. Даю, даю! Ешь, улепётывай. Явился, говоришь, соскучился?.. Как же… «Соскучился»… Проголодался просто...
Больно пиратской расцветки, да и больно пиратской внешности Кот вдохновенно поедал остатки курицы-гриль с чили-кетчупом. Хозяин в рваных джинсах смотрел на него с умилением и тревогой…
– Дождь, да? Обмок?
Кот проигнорировал вопрос.
– Дружище!
Но товарищ только заурчал на резкое движение парня и продолжал трапезничать…
– И не думал у тебя что-либо отбирать… Я чертовски рад тебе, знаешь?
Кот знал. Коты вообще много знают, только виду не подают…

*** До ***
– 2 –
Упрямый звонок в дверь заставил подняться с кровати… 14:25…
– Кого там уже принесло в такую рань?
Продолжали звонить, но джинсы куда-то запропастились в «порядке»… В порядке вещей… Квартиры, где не был прописан, но жил Дима Ковалёв, уже три недели сам… Совсем сам… И порядок в ней был соответствующий.
Замок поддался не сразу, не хотел поддаваться и всё тут!
На пороге стояла совершенно незнакомая белокурая девушка с небольшой туристической сумкой.
– Я к тебе. Просто к тебе. По-возможности навсегда.
Безразличие к жизни, равнодушие к логике, но добротное воспитание сыграли свою роль, и спустя пару минут Дима уже грел воду в кастрюльке для чая.
А девушка? Девушка уселась на стул, обняв свои колени руками, и рассматривала рассыпанный сахар на столике… Молча.
В окна врезалась весна яркими солнечными лучами. Этажом ниже доносился крик чем-то недовольного младенца. На подоконнике досыхали фиалки и какие-то другие растения, породу которых установить было уже не возможно.
Звук закипающей воды оторвал взгляд гостьи от сахара. Парень, вооружившись газетой-прихваткой, налил кипяток в чашку, прозвенел внутри ложечкой и подал ей. А затем ушел. И судя по звуку, снова лег спать.

– 3 –
Пахло какой-то выпечкой… Детский такой запах. Корица… Изюм… Плюшки! Сон моментально дорисовал Карлсона, летающего под потолком, Фрейлин Бок с пылесосом и бабушку, которая так любила баловать Митюшу сладостями… Вот он каждые пять минут заглядывает в плиту, потом не может дождаться когда же остынет первая, потом тайком утягивает одну, убегает с кухни… Кусает… Так вот ты какое Счастье!
Дима проснулся и опустил ногу с кровати.
– Тапок?!! Тапок? Тапок. Я ж посеял их месяц назад… Хм.
И привычной никуда не торопящейся походкой побрёл на кухню – может чё в холодильнике завалялось.
Запах плюшек преследовал. Настолько преследовал, что он в какой-то момент даже усомнился в собственном психологическом здоровье. Но! В блюде на столе красовались румяные пирожки, рядом под полотенцем остывала ещё одна порция.
– Бабушка?
– Не угадал.
– Кто ты?!!
Девушка со светлыми кудрявыми волосами, по-домашнему не накрашенная, но славная природной красотой смотрела на него с лёгким негодованием.
– Аглая.
– Кто???
– Аглая. Ты не помнишь меня, да?
Дима с ужасом поправил чёлку. Попытался вспомнить события вчерашнего-позавчерашнего вечера… Да, ну! Это не в его стиле. Девушка – это девушка. Это такое светлое, трогательное создание… Почти хрустальное, почти невесомое… Почти музейный экспонат, которым любуются издалека, глазами.
– Не помню.
– Как это?
– А вот так.
Говорить больше не хотелось. Он не мог поверить, что способен на что-то подобное. Нет. Он ещё слишком-слишком любит Веру, Верочку.
– Мне на работу нужно – смена. Ты вообще… Как? Домой не пора?
– Меня там никто не ждёт.
– Так не бывает. Уже, наверное, обыскались тебя. Больницы обзвонили.
– Бывает… Мы же договорились?
О чём договорились? Когда? Дима не знал. Взял парочку пирожков и ушел не прощаясь.

– 4 –
– Привет, Димон! Наконец-то! Я уже думал, сейчас звонок: «Привет… Ой, Лёш… А, Лёш? Я снова не могу. Наверное, выйду завтра». Ура! Ты мой сегодняшний праздник!
– Ага. Не за что.
– Дорогие мои радиослушатели! Вы мне не поверите! Девчонки пищите! Потому что сейчас… Сейчас… Меня заменит Ваш ненаглядный любимец… Хотя? Какой же он ненаглядный? Нет! Ненаслушиваемый любимец – Дима Ковалёв! Этот сачок будет с Вами с 20:00 и до 6-ти утра! А сейчас, в ожидании нашего ленивого чуда, послушаем, пожалуй, Город 312 «Девочка, которая хотела счастья».
– Я ещё может, не решил: работать сегодня или нет.
– Поздно, родной мой. Поздно. Ты вообще, чем себе думаешь? Или деньги в конце месяца нарисуются сами по себе и прямо тебе в кошелёк? Так не будет. Я их повадки знаю. Испаряться от туда они умеют… А вот конденсироваться… Нет. Увы, нет! Ну, что ты молчаливый такой? Как жизнь? Что нового?
– Никак. И нового ничего.
– И как я тебя такого в эфир выпущу? Судя по твоей физиономии, ты уже прямо готов: «Злой вечер, мои дешевые. Сегодня снова с Вами я – досыхающий пессимист не всех времён и народов». Браво! Браво! «Проведём незабываемо скучный вечер среди надоевшего всем скулящего нафталина, трухлявой попсы и всего того, что долго пылилось на полках нашего оптимистичного радио»!
– Перестань.
– Что «перестань»? Ты в зеркало себя видел? Ладно. Как хошь. Но сегодня я намерен смыться, а других ди-джеев поблизости нет, а тебя я уже объявил. Улавливаешь? Кстати… Друг! Я тут вспомнил… Верка. Она ж от тебя уехала? И ты… Ты знаешь кто ты теперь? Ты – мой лучший друг! Лучший друг со свободной квартирой ночами! Зашибись! У тебя ж вид с окна… Офигительный! Димон?.. Ты ключи мне не дашь?
– Не дам.
– Ты вообще что ли?!
– Я не могу, Леш.
– Что значит «не могу»? Да, ты почти что обязан! Я столько тебя подменял, выгораживал. Выстрадал, между прочим, из-за тебя!
– У меня девушка там. Завелась.
– Фигею! «Завелась». Ты знаешь… Тараканы «заводятся»… Девушки… Как-то иначе. Нет. Я не понял. У Тебя девушка? У ТЕБЯ? Ты ж у меня: «там всяких правил» и принципов и прочей ерунды? Врёшь, бельчонок! Просто другу своему лучшему не хочешь ключи давать!
– Да не вру. Сам в шоке.
– А когда успел? Ты ж дома целыми днями. Ты ж медвежий образ жизни ведёшь и жизнь проспать рискуешь!
– Не знаю.
– А где с ней познакомился? И как так быстро? И давно ли?
– Не знаю.
– ??????? Я не могу! Чем больше тебя узнаю, тем больше удивляюсь! То ты три с половиной года ухаживаешь за одной (ОДНОЙ) девушкой, жениться собираешься, на других не смотришь Во-о-обще, а тут на тебе! И уже живёт она с ним! Оперативность беспредельная. Слов нет! Ну, всё равно! Как???
– Я сегодня проснулся, а на кухне она. И пирожки на столе.
– Ну? А как она в квартиру попала?
– Не знаю я.
– Озадачил ты меня, малыш. Мне бы так. Просыпаюсь я ранним утром, выхожу на кухню, а там… Девушка… Нет. Мне можно даже не так… Просыпаюсь я ранним утром, открываю глазки… А тут… Везде… Девушки, девушки… Много девушек. Щебечут чего-то… И все сногсшибательной красоты… Жизнь!
– Ты совсем не меняешься.
– То-то! Вообще-то так нельзя. А может она воровка? И приходишь ты домой, а там не то, что пирожков… А и коврика у двери уже нет!
– Честно говоря, надеюсь, что когда я вернусь, её самой там уже не будет.
– Ага! И коврика у двери, я ж говорю! Ищи потом свою механическую зубную щётку. А она хоть симпатичная?
– Ну, так. Не совсем в моём вкусе.
– А зовут как?
– Ой, как зовут… Странное такое имя… Какое-то «гавкающее».
– Тузик что ли?
– Я смотрю, твой эфир закончился, а шутки ещё не иссякли? Может, ещё поработаешь?
– Увольте! Я пошел уже тогда.
– Иди, иди… Ключник!

– 5 –
– Хоть бы её там не было. Хоть бы её там не было. Хоть бы её там… Полезно мне всё-таки трудиться. Настроение подымается. А может Вера меня слушала? А я молодец! Ни одной её любимой песни не поставил!
Лифт естественно не работал. Озябшее утро сонно посматривало в окошки пролетов между этажами. Дом ещё мирно спал. В такие минуты, Дима обычно думал над тем, кто его слушает в такое время? Неужели бывают психи? Третий, четвёртый, пятый…
– И чего я так высоко живу? Чего не на первом? Уже бы «крякнул» в подушку. На седьмом этаже за семь минут счастья, спасибо тебе. Ну, а мне на восьмой. Погода шипит о весне и ненастье, скоро спатки, родной, скоро спатки, родной! Блин! Ну, я ж поэтище! А нет? И коврик? На месте.
Дима по возможности тихо зашел в квартиру, где прям у порога снова стояли ОНИ. Тапочки. А со всех сторон и во все стороны распространялся ОН. Такой непривычный, такой неестественный – ПОРЯДОК.
Пришлось разуться. Иначе дошел бы до кровати, а там кеды можно и сошвырнуть. Тихо. А в голове профессиональное: «Тихо, тихо… Сердце так стучит»…
Сначала он её не нашел. И даже успел вздохнуть с облегчением. Но. Шторы подозрительно «вытарчивали». Подошел. Отодвинул кружево ткани… Кресло. А в нём, свернувшись маленьким калачиком, всё та же загадочная девушка. Такая странная картинка: белые шторы, светлые волосы, белое одеяло, белые почти прозрачные беечки, видимо майки, чистая очень светлая кожа и загнутые темно-коричневые ресницы…
Он долго смотрел, ещё пытаясь что-нибудь вспомнить… Но на ум приходили только отрывки из детства, когда они с товарищами перед уроком физкультуры пытались в девичьей раздевалке что-нибудь подсмотреть… Безуспешно. Но ощущение приблизительно, то же. Волнующе-бессовестное.
– Спи. Спи. Откуда ты взялась на мою голову?

*** После ***
– 6 –
– Ну, ты подлиза! Наелся?
Кот выгибал спину, «бодался» мордочкой. И, как и положено приличному коту, мурчал.
– Как жизнь? Как у тебя с девушками? Муркатун! Думаю, всё у тебя хорошо. Ведёшь себя, как знатный любовник! Да, конечно! Почешите Марсику брюшко, почешите Марсика за ушком… Да и вообще погладьте Марсика! Он такой классный кот! Приходит поесть раз в неделю!
А «Марсик» прилёг и вытянул лапы в позе сфинкса. Он тоже знал, что он «классный кот». Он знал, что всегда может на Димку рассчитывать. И может прийти к нему в любое время суток. И он его накормит, напоет и оставит ночевать. Мужской тандем.
 – Будем смотреть телевизор? Или просто поваляемся?
Марсик лениво повернул голову в знак того, что ему в принципе – параллельно. А Дима взял его на руки и сел у окна.
– Скучаешь? Нет, не по мне, по Аглае скучаешь, да? И помнишь, как вы тут вместе сидели, да? Знаешь, а всё-таки я не могу понять, что она в тебе нашла? Ты ж такой кот, каких десятки тысяч по дворам бродит… Ну где? Где в тебе «неземные марсианские глаза»? Вот эти что ли? Желто-зелёные? Как по мне, так это глаза лягушек. Прости, прости. Ты шикарен, спору нет… Но… Ладно, ладно, остановимся на том, что ты – совершенство и оставим эту тему.
И, заметил? Я тоже с тобой разговариваю, как и она, между прочим. Нет. Не то, что бы я поверил, что: «мы реально друг друга могли бы понять, просто у нас языки разные». Нет. Но я, же вижу, что ты меня слушаешь! Дима, Дима… Лечиться тебе нужно – уже оправдываешься перед Котом.
А я вчера опять от неё записку нашел. Представляешь? Уже двенадцатую. Лампочка перегорела, полез менять, а к люстре скотчем…
«Чернеет горизонт, среди вечерних крыш.
Торопятся огни от фар автомобилей…
И цепенеет миг. И безупречна тишь…
И, кажется, весь мир на паузу включили»
Как думаешь, она писала или ещё кто? Скажи, по описанию на наше окно вечером похоже?
Никогда не забуду, когда тебя первый раз увидел! Как ты меня тогда с ног сбил, паршивец! Захожу в дом, а что-то «летит» со всех лап! Я тогда ещё выражение вспомнил про «нечистую силу». Она «нашла»! Интересно, долго ль искала? Счастье такое… Да, Марсик? И, главное, если нормальные люди заводят кота, то обычно котёнком, маленького, крошечку. А тут? Лось такой! Настоящий кошачий подросток!

*** До ***
– 7 –
– Ты чего творишь, глупая?
– Нельзя, да?
– Нет. Лично мне этот стул давно не жалко. Но понимаешь, там этажом ниже ребёнку три месяца. И если на нём кататься… Внизу происходит эффект землетрясения. Пожалей соседей.
– Я больше не буду. Не знала.
– Ладно, я понимаю.
– Там ещё пирожки остались вчерашние и я ещё пшенной каши сварила.
– Пшенной каши?
– Она с сахаром. Вкусная.
– Спасибо, но я не пернатый… Давай поговорим?
– Не мешало бы. Тебя самого как зовут?
– Дима. А тебя?
– Ты ж уже спрашивал! Аглая.
– Ещё раз приятно. Аглая, ты только не обижайся. У меня сейчас трудный период… И я не хочу вдаваться в подробности…
– От тебя ушла девушка… К другому…
– Так ты Веркина подружка, да?
– Нет. Я сама по себе.
– А откуда?..
– Записка. Я не читала, но вначале было «прости» и в конце «прости».
– Не читала, как же… По двум «прости» всё становится ясно.
– Ясно всё… По квартире твоей. Фотографиям… Рабочему столу компьютера… Нескольким явно не мужским деталям туалета в ванной комнате. Она красивая. Мне глаза понравились.
– Много ты понимаешь. У неё не глаза, а омуты. Огромные. Глубокие. Карие. Черные густые ресницы. А волосы? Тяжелые. Со всегда свежее срезанными концами… Она как бабочка. Яркая. Красочная. Мне всегда казалось, что она улетит…
– Красиво…
– Что красиво?
– Говоришь о своей девушке. Так и нужно.
– Она была лучшей серией моей жизни, если рассматривать её, как фильм. Она была… Мне казалось… Что она спустилась из другого мира, сошла со страниц глянцевого журнала, спустилась с подиума… Ко мне. В мою серость. Мои будни. В это нелепое неухоженное существование. Я не заслуживал её. Я был недостаточно умён, не особо статен, не зажиточен…
– Ты говори, говори. Кому-то ж нужно высказаться.
– Но я очень старался. Как мог. Находил новые источники заработка. Стал клепать статьи в какой-то вшивый журнал… Я стихи ей писал. Вечно крутил Black Eyed Peas, посвящая Belief – это Вера…
– На английском – робко добавила Аглая.
– Она мне когда позвонила… Тогда в эфир первый раз… Это было как разряд молнии, знаешь? И я потом, как идиот... Это целая история… Номер не определился – другой город. Выяснял его с неделю. Наваждение было какое-то… Потом перезвонил… Блин, я ди-джей, а голос дрожал… Там какая-то бабка… Я ей пытаюсь втолковать, что мне нужна девушка с ником Belief, а она: «немецкий в школе учила», плетёт какую-то ересь. А зацепок больше никаких! Потом нечаянно обронил Вера… А она сразу: «Веруся? Уехала уже». Куда? Когда? Оказалось в Киеве живет! Ты представляешь? В Киеве! Это же невероятно! Узнал адрес, отправил цветов… И, вот не поверишь! Я ж даже не знал, как она выглядит! В голос один влюбился…
Потом выследил её. Но долго не верил, что это она. Что такие девушки вообще бывают. Трусил, да. Боялся её. Кто я? Как могу подойти, поздороваться… Мне казалось, что она меня просто не заметит…
Зачем-то рассказал о ней Лёхе (есть у меня друг один, сотрудник). Не человек, а ходячий генератор необузданных идей! Он сочинил план действий. Как? До сих пор и не знаю, но она пришла в ночной клуб, где я был главным ди-джеем (точнее, Леха должен был, но он умышленно заболел).
Никогда не забуду, как она согласилась на танец. Её точёную талию, аромат неуловимых духов и звон её длинных сережек…
Я ей не нужен был. Нет. Но. Ещё один влюблённый мужчина попал в коллекцию. Её подруги завидовали… Мы какое-то время встречались. Потом перестали. Но я не исчез. Часто звонил. А свой эфир превратил в парад её любимых песен…
Потом её драма с работой. Её уволили. А подруг?.. Сама понимаешь, у слишком красивых девушек подруг не бывает…
В общем, можно сказать, я тогда её выручил… Можно сказать, она стала моей девушкой в благодарность…
Дима долго и как-то «с аппетитом» говорил. Как говорят люди с дефицитом общения. Как говорят только невыносимо одинокие люди. От безысходности. Сбивчиво. Нелогично.
А Аглая заворожено смотрела на него. Смотрела, не отрывая глаз. Голубых, чистых, безоблачных глаз… И слушала так внимательно, с таким упоением… Как слушают детские сказки… О прекрасных принцессах, благородных рыцарях и лошадях с развивающимися гривами… Когда так хочется отождествлять себя с главной героиней, хочется в страшную пещеру с чудовищем… Именно так! Ведь на последних страницах бесстрашный рыцарь её спасёт, изничтожит монстра, поцелует в голову… А потом подхватит, усадит к себе на лошадь… И они умчат на встречу закату по тонкой тропинке через душистое поле прямо по направлению к счастью…

– 8 –
– Ну, что Димон? Ты мне жилплощадь освободил?
– Леш, отчепись, а?
– Ну, ладно. Тогда просто рассказывай.
– Не освободил. И, наверное, освобождать не буду.
– ???
– Не могу я её прогнать. Пусть живёт пока. А там видно будет.
– «Оч-чень» хорошо! Дима – добрые руки. Приют для бездомных. Отец Тереза! Нет, чтоб меня приютить!
– Оставим эту тему. Никаких новшеств?
– Да так пару треков на раскрутку. Ничего такого. Расстроил ты меня. Ухожу. Счастливо!
– Да, если б её не было – ключи у тебя бы были ещё вчера.
– «Если бы да кабы»…

– 9 –
Ковалёв проснулся от странного неописуемого звука. Казалось, в соседней комнате кто-то изо всех сил размахивает полотенцами. Звук какого-то искусственно создаваемо ветра. Взлёт и спад, взлёт… С каким-то лёгким поскрипыванием.
– Что за фигня?
… В тапки…
Он ожидал увидеть что угодно. Он был согласен на раскрытое окно и развивающиеся шторы, на влетевшую в квартиру шаровую молнию, на чёрную дыру прям посередине ковра… На что угодно, только не на…
На потолке красовались петли, от петлей опускались металлические цепочки, металлические цепочки оканчивались… КАЧЕЛЯМИ!!!
А на них каталась Аглая. Воздушная белая юбка кружилась по ветру, тонкие ручки крепко держали цепи, белокурые кудряшки подпрыгивали…
Красиво!
Но.
– Ты в своём уме? Барышня, ты в своём уме, я тебя спрашиваю?
Она постепенно, короткими пробежками по ковру остановила движение, затем завернула качели на 180 градусов и обернулась к Диме.
– Ну, да.
– Не похоже что-то!
– Ты же попросил больше не ездить на стуле, помнишь? Что ребёночек маленький, что он шум создаёт… И я подумала, что так точно не буду.
– Железная логика! Браво!
– Что-то не так?
– Тебя совсем недавно из Павлово выписали, да? И ты, как только освободилась, так прямо сразу и ко мне? Я тут живу! Уясни – живу, и квартира это не моя – снимаю. Да как… Как вообще могло в голову прийти? Или ты не выписывалась, да? Сбежала, да?
– Я не знаю, что такое «Павлово».
– Психушка это!
– Нет. Я сама по себе, я же говорила…

*** После ***
– 10 –
– Марс, ну чего я был таким жестоким? А? Не знаешь? Я ведь так и не понял, откуда она взялась. Может с того самого Марса? Как думаешь?
Кот точно ничего не думал. Он спал полосатым клубком. И снились ему те особенно сладкие сны сытости.
– Марс, не спи! Усы мне тут растопырил. Слушай меня.
Но он только глянул на Диму глазами-щелками… И медленно-медленно превратил их в закрытые полоски.
– Ты – свинья, а не кот! Помнишь, она сняла качели и сложила их на табуретку? А потом подходила ко мне с вазонами цветов и вопросом: «нужны ли»? А что там было хранить? За ними же Вера следила. А мне до её растительности… И я ответил, чтоб выкинула все? А она взяла и вышвырнула?
Мне тогда показалось, что это какой-то знак. Что так ликвидируется прошлое. Хотя... На тот момент оно очень тяжело стиралось. Знаешь, как в Photoshop у резинки разные свойства прозрачности, а я пытался вытереть три с половиной года жизни резинкой в один процент…
А потом… Этот нелепый кактус! Марс, вы так с ним похожи! Что ты, что он… Одинаковой «красоты»… А она за ним ездила в специализированную оранжерею! Выбрала самый выносливый. Он же почти без иголок! Лысый кактус настолько же «кактус», как велосипед без педалей, что, по сути, являться самокатом.
Да у неё вообще был какой-то странный взгляд на красоту. Если лучший пейзаж Киева – это вид с Рыбальского моста… То что тут можно ещё добавить! А ведь она «упивалась» этими видами, обожала лестницы с пролётами, мрачные бетонные конструкции и все эти строительные краны… Ей казалось, что там можно подслушать, как они беседуют… Её умиляло наличие робкой, едва ли живой растительности пробивавшейся сквозь трещины на асфальте. Она видела в этом какую-то философию: всегда побеждает свет. Добро выше зла… И подобно фонарю растворяет тени. Не бред? Ведь трава, которая там растёт – 100% фитобиологический загрязнитель, не более.
А какими глазами она на меня смотрела, когда я сам привесил её качели на место? Мне даже стыдно стало. Если её счастье зависело от таких нелепых мелочей, разве я имел право лишать её их?
«Время жизни движется вперёд, но осознаётся только впоследствии». Почему умные фразы и правильные выводы приходят с опозданием? Почему, я тогда не понял, что Аглая, наша с тобой, Марс, – сокровище и нужно её так беречь, так хранить, опекать… Ведь я же с нею был счастлив! А мы оставались только друзьями, хорошими товарищами – вот и всё. «Понимание того, что мы пережили какие-то важные моменты своей жизни, приходит позднее». Да, Марс, я по жизни торможу!

*** До ***
– 11 –
– Дим, а давай ты напишешь список всего того, что ты любишь?
– Зачем?
– Просто так. И я тоже напишу. А потом сравним.
– Ну, хорошо.
Листы А4 были уже подготовлены. Алая подала 2 штуки.
– Зачем так много?
– А у тебя будет очень короткий перечень?
– Не знаю. Но два – тоже вряд ли.
Играла тихая музыка. Настолько не громко, что был слышен звук слетающих капель с неисправного крана на кухне. Девушка сняла с ног тапки-жирафы и прилегла на кровать. Стала смотреть в потолок.
– Ты что не будешь писать?
– Я давно уже сочинила. Ты думай, я не стану мешать.
Время неспешной улиткой подползало к вечеру. Шторы можно было закрывать. Но Аглая не торопилась, а Дима не заморачивался. А пламенистый закат без спроса проник в гости и улегся малиновыми полосками по стенам. Тепло-магическое время суток. Минутная стрелка нехотя путешествовала по циферблату и, казалось, отчаянно ожидала, когда у часов сядет батарейка и она передохнёт.
– Ну, думаю, всё. Я может ещё б дописал, но радио ждёт! Держи. Я улетаю.
Ветровка, наушники, кеды… И странное желание пробежаться вниз дома по лестнице. Пахло вечером. Каким-то особым вечером. Не покидало ощущение того, что пару минут назад занимался чем-то «страх интересным». Ну, когда бы он сам вдруг решил записать свои «пунктики»? Чего-то глянул в окна своей квартиры. Аглая? Стояла и провожала его взглядом. Помахал рукой, улыбнулся: «чудачка»!

– 12 –
– Леш! Хай! Давно хотел тебя спросить: что ты любишь?
– ??? Дим, зачем тебе эта информация? День рождения – у меня не скоро. Да и не припомню я, чтоб ты меня когда-нибудь поздравлял.
– Да, просто так. Трудно ответить?
– В зависимости от настроения. В зависимости от того, кто меня спрашивает. Вот, если б Маша спросила – ответил бы, что её, а если Вика – то Вику. А тебе… Не могу ответить взаимностью…
– Ты невероятно «смешон»!
– Люблю… Своё чувство юмора! – указательным пальцем ткнув в потолок, констатировал Алексей.
– Ты льстишь себе.
– Давай, я тебе лучше отвечу, что я не люблю? Точнее кого?.. А ещё я терпеть не могу, что ты вечно опаздываешь! Что приходишь в раскисшем расположении духа и задаешь мне тупые вопросы.
– Злой ты, Лёха.
– Ты зато у нас – пост доброты.

– 13 –
– Знаешь, Глаша, а я о тебе думал сегодня, когда возвращался. Мне представлялось, как ты спишь в кресле клубочком. Как рядом с тобой дремлет Марс.
– Правда что ли?
– Да. И, не поверишь, мне тоже интересно, что в твоём списке любимого!
– Тогда давай сравнивать! Я твой не читала, не переживай. Мне просто было очень важно заставить тебя написать его. Знаешь, люди так редко задумываются о себе и своих слабостях. А в результате – много, очень много теряют.
– Давай. Я снег люблю. И зиму.
– А я осень. Желто-оранжевую.
– Компот из сухофруктов!
– Ты – монстр! Как можно его любить?
– Можно!
– Он же… Да отвратительный он! Я люблю сок из чёрной смородины. Очень.
– Картошку. Вареную, а потом обжаренную с луком.
– С луко... На вкус и цвет. Грецкие орехи, ошпаренные кипятком, очищенные от коричневых шкурок, а потом вываренные с сахаром до состояния конфет в глазури.
– Это извращение.
– Это вкусно!
– Да, да, и пшенная каша – туда же.
– Ты ничего в жизни не понимаешь, Дим.
– Люблю дождаться, когда зелёный цвет светофора начнёт мигать (или зажжется желтый), а потом идти по зебре. Нравиться мне проезд задерживать!
– Ты – социально опасный тип! У меня ничего похожего нет. Я люблю позднее утро или начало дня, когда Солнце особенно яркое, а у всех прохожих блестящие волосы!
– Что-то девичье. Нет. Солнце глаза жмурит – увольте. Я люблю вечер с уставшими улицами или раннее утро. Мне кажется, в это время город отдыхает, люди уже или ещё дома – не беспокоят его. Как штиль на море.
– Заметно, что ты когда-то стихи писал. Здорово! Я котов люблю.
– Рыбок. С котами много проблем. Вот взять Марса. Не кот, а репейник с неприятностями – вечно где-нибудь влипнет. То у соседки потеряется, то свернёт чего на кухне, будит ночью. Да и просто, он слишком привык жить для себя и делать то, что он хочет. Не учитывая чужих интересов. Я люблю цирк.
– А я не люблю совершенно. Как и зоопарк. Эти заведения слишком похожи на ад для животных. Они там только мучаются. Я лес люблю, парки. Живое и естественное, неподдельное.
– Ну, лес я тоже люблю. Шашлычки!
– Да. Собирать ягоды, смотреть вверх на кроны сосен. Люблю спускаться вниз по эскалатору метро.
– Как-то ты странно темы меняешь. Я люблю логику, хорошо, если всё идёт по плану. А где, кстати, твои листы с «любимым»?
– У меня их нет!
– Как это, Аглая, мы же договаривались!
– Я и так знаю, что я люблю. А ты, когда только сел писать, долго не мог ничего придумать. Это страшно! Как же ты жизни радуешься?
– Я давно уже не радуюсь. У меня на это просто нет времени.
– Когда ты в последний раз был счастлив?
Дима долго молчал. Со стороны можно было подумать, что на полу, куда он уставился, разыгрывался театр миниатюр – так долго и пристально он всматривался.
– …У Веры на дне рождения. Она тогда со всеми гостями повздорила и посвятила весь вечер мне одному… Хотя, тоже не знаю. Она не была со мной совершенно. Скорее поверхностно. Но не отвечала на 10-ки телефонных звонков, и даже не рассказывала о работе. Такая красивая… Мы говорили о будущем и долго смотрели фильм с кучей Оскаров, смысл которого не улавливался.
– Не говори больше, не нужно.
– А ты?
– А я почти всегда ликую! Вот вчера, например, когда ты мне рукой махнул. Это ж пустяк. Но я с детства привыкла прощаться с теми, кто выходит из дому. Я была счастлива!
– Ты странный человек.
– Я знаю. Не думаю. Скорее наоборот. Меня окружающие удивляют: проходит жизнь, а вспоминают только молодость. Потому, что тогда они не стеснялись радоваться и «пили» жизнь большими глотками, жадно. И жажду к счастью постоянно испытывали. А потом… Были схвачены ураганом суеты… И всё кружат, кружат неугомонной юлою: «завтрак, транспорт, работа, обеденный перерыв, работа, транспорт, ужин, телевизор, сон, завтрак»… Это очень, это очень-очень грустно.

– 13 –
– Лёш, а ты никогда не задумывался о серьёзных отношениях с девушкой?
– Дим, у тебя точно после разрыва с Верой и появления Тузика замыкание в голове произошло.
– Ты б хоть ради исключения иногда на вопросы отвечал!
– Задумывался. А что?
– Ну... Тебе ж когда-нибудь надоест твой холостятский образ жизни.
– Насмешил! Не надоест!
– Ну, нельзя же так… С «ветром во всех ширинках».
– Мне – можно. Мне – можно – всё.
– А чё это ты такой особенный?
– Потому, что особенный. Ты меня совсем достать решил?
– Мне просто интересно, есть ли у тебя что-то святое.
– Блин. Приколупался, хуже моей бабушки.
– Поверь, бабушка плохого не пожелает.
– Да, да! Дружище, ты совершенно «прав»! Моя мне однажды (по большому секрету) посоветовала чесночным соком голову мыть.
– Я не в том плане. Но знаешь, люди, которые тебя любят, они не способны желать недоброе.
– Ясное дело! Она сама этим рецептиком баловалась!
– Ну, блин. Ты что сразу родился таким незаурядным циником?
– Честно говоря, тебе лучше так и думать! Сам напросился. Только потом не плачь мне в жилетку, я твои сопли вытирать не намерен – после внушительной паузы Леша продолжил – У меня тоже была любовь. Представь себе. Даже не так. Если совсем честно, то в своей жизни я серьёзно любил два раза.
– Только?
– А ты сколько думал? Нет. Мне нравились многие. Но так чтоб любить… С одной мы встречались ещё в школе. Но, конечно, родители нашей привязанности не признавали. Она уехала жить в Россию, а там – новый друг, новое счастье. Я это очень трудно перенёс. Решил, что всё. Буду теперь учиться, стану великим физиком, получу Нобелевскую премию – вот уж она пожалеет!
– Никогда б не подумал, что ты хотел стать «ботаном»!
– Если ты будешь так комментировать, я перестану с тобой говорить на эту тему.
– А ты что, правда, хотел физиком стать?
– Что значит «хотел»? А я кто, по-твоему? Я ж КПИ закончил.
– Да, знаю. Но странно, что ты на радио. Я думал из Киевского питомника идиотов все студенты сразу куда-нибудь в Штаты эмигрируют.
– «Ага». Ты мне иногда эталон наивности напоминаешь! – снова пауза – А вторая… Училась со мной на одном потоке. Как-то разговорились. Веришь, более похожего на меня человека трудно было придумать. Мы одинаково мыслили. На все вещи смотрели под общим углом. Так и закрутилось. Встречи каждый вечер, бесконечные звонки по телефону. Пожениться собирались после вручения диплома.
– И что помешало?
– Она заболела воспалением лёгких, а поправиться не смогла.
– Леш, прости, что я так… Мне, казалось, в твоей жизни всё проще.
– Да, ничего. Это давно было. Знаешь, как говорят: «дважды разочарованный в любви – уже конченый человек».
– Не говори так.
– … Моя мама, как все женщины, тоже внуков хочет. Я женюсь когда-нибудь. Но не скоро ещё.
– Лёш, а где диск группы Boombox?
– На нижней полке. Дим, не вздумай. Это не формат. Если ты их в эфир выпустишь… То завтра со станции выпустят тебя и больше не впустят.
– Спасибо, друг! Я всегда знал, что ты меня выгородишь, если что! Я только одну песню. Только одну. Одному странному человеку.

«Лиш вона одна
Біля вікна
Тебе чекає.
І бачить: ти ходиш поруч,
Тими ж дворами
Через перехід праворуч,
Потім біля брами.
Можливо ти зупинишся,
Поглянеш третій поверх зліва
– така дурниця, а вона була б щаслива»

– 14 –
– Аглая, Ты точно уверена, что нас не поймают?
– Я? Точно – не уверена! Дима, ты ужасный зануда!
– Я – рационалист. И хоть убей меня, но я не понимаю зачем мы лезем на крышу этой заброшенной стройки!
– Причина есть всегда. Доверься мне.
– А нельзя было менее высокое сооружение подыскать для твоих целей?
– Ну, нет. Ценится всегда то, что с трудом достигается. Жаль, но охранники более высокого дома малопьющие.
– Что значит «малопьющие»?
– То и значит! Как будто ты не знаешь, что с нашими людьми всегда можно найти общий язык посредством сабантуйчика!
– ???
– О, господи! Ты думаешь, я целыми днями занимаюсь ничегонеделаньем? Нет. Я вела расследование. Я «охотилась» на стройки. Сегодня у одного из охранников – день рождения. Он, как у них тут принято, «выставляется». А я… Всего лишь «нечаянно» подкинула им лишний ящичек напитка с высоким градусом. Вот и всё!
– Без комментариев. Я в шоке с тебя.
– Поверь, оно того стоит!
– Глаш, признайся, ты мелкая мошенница, да?
– Нет. Совсем нет! Вот мы и на месте!
– Почему это? Ещё два этажа.
– Потому, что мы – на месте уже. Я выше лезть боюсь.
– Та ну! Если мы уже здесь, то как можно не достигнуть вершины?
– Я – боюсь.
– Ну, хочешь, я возьму тебя за руку?
– Не стоит, Дим. Мы только друзья. А руки – это уже нечто большее.
– Обидно будет.
– Возможно. А теперь приступим к делу.
Аглая сняла рюкзачок с плечей и нехитрым движением вытянула из него фотоаппарат и две бутылочки с мыльными пузырями.
– Держи. Дуй! А я буду тебя снимать!
– Ты издеваешься?
Не в силах сдерживать хохот, девушка приступила к фотосессии:
– Дима на меня зол – это кадр №1, Дима готов меня испепелить взглядом – кадр №2, Дима… Похоже сейчас меня убьет – надеюсь, успею клацнуть!
– Ты ненормальная.
– Я знаю! Но я – нормальная. Ненормальны все окружающие. Почему нормой считается усреднённое значение? Я не понимаю этого. Дуй!
– Я не буду.
– Зря! А я стану дуть! Только вдумайся как это красиво со стороны! Стройка. Последние этажи. Закат. Мыльные пузыри. И парень с девушкой. Пускай на практике всего лишь два друга. Но чисто со стороны!.. Вдумайся. «Романтики в тебе маловато»!
Аглая стояла почти на самом краю этажа (чем всё-таки выдавала полное бесстрашие перед высотой). Ветер бесцеремонно раздувал её белые шмотки. Всегда белые. Других цветов она не признавала. И дула мыльные пузыри. Они соскакивали с петельки крышечки один за другим. Рядочком… И совершенно не смотрела на Диму. Так, будто его не было… Ровно до тех пор, пока не заметила, что откуда-то сверху слетают «пузыри-соседи», пока не поняла, что он всё-таки решил подняться на вершину сооружения.
– Глаша, пошли на верх! Я там был только что! Дух захватывает! – и Дима как-то невольно взял её за руку, она рассеянно глянула в его воодушевлённые глаза.
– Пошли.
На уровне земли пьянствовали охранники. Во всех направлениях разъезжались автомобили с включёнными фарами. Город неспешно готовился ко сну. Закат… Ещё не съеденный горизонтом, багровел так, будто ему было за что краснеть. Будто он подсмотрел что-то слишком личное. И теперь ему стыдно.

*** После ***
– 15 –
– Марс, я на неделе поисковики знаешь, как замучил? Она ж мне сказала, что рецепт искусственного снега в internet-е нашла! А нет там рецепта. Только видео. Да и где она примудрилась раздобыть те полимеры, из которых его делают? Никогда не пойму.
Марс! Зачем я с ней так? Она же жила мной… Она же искренне хотела сделать меня счастливым! А теперь… Так её не хватает…
Помнишь, как она нам рассказывала о влюблённых? Ну, эта её странная теория «общего воздуха»… Ведь человек до конца жизни хранит в лёгких кислород своего первого вдоха… А любящие… Влюблённые… Находятся в таком близком контакте… Что как бы далеко они друг от друга не находились… В их лёгких всё равно хранятся молекулы уже побывавшие в лёгких второй половинки… Они уже никак не могут освободиться от воздуха, от атмосферы друг друга.
Я задыхаюсь без неё! А мы даже не целовались ни разу.
Я постоянно проматываю весь наш абсурдный роман… Знаешь, Леша сказал, на мне крест пора ставить. И мне прямая дорога в мужской монастырь. Но, Марс, ты ж знал Аглаю. После общения с таким человеком… Уже невозможно найти равноценную замену. Таких не бывает.

*** До ***
– 16 –
– Что-то, угрюм ты сегодня, Дмитрий!
– Оставь меня.
– Что так?
– Сказано – оставь. Не понятно что ли? Иди вон на качелях катайся или Марсика искупай. Займи себя чем-нибудь. Только не мной.
На столике беспорядком лежали журналы. А Ковалев предпринимал тщетные попытки что-то написать.
– Я может, помогу чем?
– Нет.
– С эпистолярным жанром не клеится?
– Может и клеилось бы, если б ты не лезла.
– Я и не лезу. Но раньше хорошо писала. Помочь могу.
– Блин, отстань от меня!
– Ты чего? – недоумевая, спросила Аглая, и протянула руку к разбросанной стопке.
– Ты чё охренела? Я же сказал – уйди!
– Я только журнал хотела взять…
– Это – мои журналы, ясно?!
– Нет… Ты меня обижаешь. Зачем? – но ответа не последовало и Аглая таки вытянула один из них. Отошла в сторону и стала листать. Содержание включало весь банальный перечень женских проблем: капустная диета, любовный гороскоп на неделю, модные новинки, гламурные сплетни… «Помолвка Виталия, сына N – золотая пыль в лицо или скромный семейный праздник?»
И на пол разворота – фотография девушки, с «декольтированной» спиной. Девушки, больно похожей на заставку рабочего стола Димы.
– Это Вера, да?
– Что сама не видишь?
– Вижу… Рад за неё?
– Нет.
– Почему? Мне кажется, она счастлива. Ведь ты ей добра желаешь… А у неё, видишь, всё хорошо... И у тебя… Не так уж плохо…
 – Не смеши! У меня «не плохо»? А как у меня? Абзац? Вакуум? Пробел? Пустота и отсутствие? Absent?
– А как же…
– Что?!
– Нет. Ничего.
– Ничего – идеальное слово для моей личной жизни!
– Ну, может ты ещё встретишь настоящую любовь… Ведь ей все возрасты покорны… А в 25… Жизнь не обрывается. И свет клином на ней одной не сошелся. Да и зачем тебе такая дура? Прости. Я не хотела. Тоже, знаешь… Тошно. Обидно, а ты не видишь… Жалко, не изобрели ещё таких очков… Ведь я тебя… Я тебя так… – мгновение и с её губ слетело бы «люблю», но Дима грубо перебил:
– Что?!
Аглая смотрела на него во все глаза. Боролась с желанием расплакаться до неприличия. Победила. Ответила:
– Не понимаю.
– Всё сказала?

*** После ***
– 17 –
Зачем? Я следом выпалил, что настоящая любовь бывает только раз? И у меня уже была? Зачем? Кто меня за язык тянул? А она тихо вышла на балкон в своёй неизменно белой одежде. А я ушел на работу… Вернулся…
В пустоту. Только кран на кухне по-прежнему подтекал...
И нет. Даже тогда, мне не показалось, что случилась трагедия. Что она ушла. Ушла. Не к другому, не уехала в Россию, что она жива… Но где теперь?

И эта её короткая записка. Эпиграфом:
«Без прости. Мне прощения просить не за что.
Я больше не стану тебя тревожить. Совсем. И где-нибудь растворюсь в этом нелепом прохладном воздухе. Навсегда. Слишком трудно быть домашним зверьком. Слишком тяжело быть тебе только другом. Я никогда не смогу заменить твою бабочку, я слишком блёклая моль. В квартире, где ты живёшь, но не прописан. Увы.

P.S. не забывай кормить Марсика.
P.P.S. и поливать кактус раз в неделю».

И эти её небольшие конвертики, спрятанные по всей квартире. Странные короткие письма, адресованные известным адресатом… Мне. Вот только, я не знаю обратного адреса. Я не знаю куда ответить. Так глупо! А она не вернётся. Забрала с собой весь свой мир в маленькой туристической сумке и кротком горячем сердце. Жадина!

Кот выспался и нехотя потянулся. Он бы и рад помочь своему другу. Но как?
– Марс, ведь ты и этот нелепый цветок – всё, что от неё осталось. Знаешь, как я радуюсь, когда ты ко мне приходишь?
Он знал. Коты вообще много знают, только виду не подают. Но ему было время уходить. И так сделал всё, что мог: друга навестил, курицу доел, выспался. А на дворе, особенно в некоторых переулках, ощущались признаки некалендарной весны… И зов подвигов не позволял ему более задерживаться.
– Я всегда говорил, что ты, Марс – эгоист.
А Марс и не спорил с этим утверждением. Толку?

А ещё, не смотря, на уверения Леши, что его за это однажды уволят, ди-джей Дмитрий Ковалев начинал каждый свой эфир с неформатной песни «Ta4to»… Продолжая надеяться, что Аглая однажды вернётся.

– 18 –
TA4TO BOOMBOX
Та, что была со мной, где ты теперь?
На другой полосе, если можно вместе все…
Когда увел домой? Недавно вроде бы…
На работе я, на охоте ты…
Спорю с самим собой, чудак, ну давай дружить,
Как-то надо же жить, хлеб жевать, воду пить,
Болеть, глотать драже, коментить твой жж,
Настроение держать на 8 этаже…

Знать бы хотя бы где ты и с кем ты,
Тепло ли там, на твоей планете,
Слать бы тебе конверты, как Кай Герде,
Кубики изо льда прямиком в никуда
Знать бы хотя бы с кем ты, да как ты,
Честно, кормлю кота, поливаю кактус,
В гости к тебе идти, по парапету
И не верить бреду, что тебя нету…

Хочешь знать как живу – отпусти тетиву,
Наберу и сотру, напишу и порву,
Все на так себе, лучше, не плохо плыву на плаву
Нет, назад не прошусь, зазвонит – не проснусь.
С кем встречаешь весну, кто приходит во сне,
Извини, но я нет… не вернуть этих лет,
Вот опять этот бред… все… спокойной, привет…

Знать бы хотя бы где ты и с кем ты,
Тепло ли там, на твоей планете,
Слать бы тебе конверты, как Кай Герде,
Кубики изо льда прямиком в никуда
Знать бы хотя бы с кем ты, да как ты,
Честно, кормлю кота, поливаю кактус,
В гости к тебе идти, по парапету
И не верить бреду, что тебя нету…

11.04.2008