Для тебя, для тебя, для тебя... 3ч

               

                к 19.07.2012


                "Без любви
                мы никогда не узнали бы,
                какую музыку   носили в душе."
               
               
                (Цитата)   

                Часть 1.
               
               
   
Я - толстушка.
Ненавижу это слово, но оно - самое деликатное определение для таких, как я. Каждый раз,  когда крашусь, расстраиваюсь: лицо получается неплохо, но ниже...
Глаза б не смотрели!
Худеть уже давно даже не пытаюсь, хотя именно из-за полноты моя семейная жизнь и рухнула: через несколько месяцев после рождения третьего ребёнка муж от меня ушёл. Сказал, что разлюбил.

Я хотела сказать, что я-то люблю его,  и что же  мне-то теперь делать?  Но потом решила, что ему от этого не легче, потому что  любовь   должна быть обязательно взаимной. Ну, а если нет...  Чем   тут  поможешь?

Я его очень хорошо понимала и даже жалела:   сама тогда в сторону зеркала  смотреть  боялась. Не только он, но вообще никто  и предположить бы не смог, что со мной такое может  случиться. Но вот случилось же.  Получается, что это я его обманула. Зачем же ему терпеть?

Так что вся моя семейная   жизнь уложилась в три с половиной года.
Но ничего. Детей сама и вырастила, и выучила. У всех уже свои семьи, живут отдельно.

А я живу одна. Хотя и не совсем:  с собачкой. Зовут Глория. Порода неустановленная, масть составная: на спине шерсть гладкая рыжая, а животик и ножки, будто в попонке  из золотистых кудряшек. Красавица!   
Ножки, правда, совсем коротенькие. Но нам с ней  в хореографическое не поступать. Нам  и так хорошо.    Зато глаза у неё большие, почти человеческие, а в них доброты - немерено!
Обожает глазироваые сырки и тех, кто их ей приносит. Такая умница!   Глория - самое большая радость в моей жизни.

В остальном - у меня всё нормально, не хуже, чем у всех: работа, телевизор, подружки.  Они у меня очень хорошие. К мужьям, кстати, не ревнуют не потому, что толстая, а просто   знают, что подлости во мне нет.

Сама я замуж не собираюсь. Где уж с такой-то фигурой! Да и куда мне: за плечами сорок восемь, в уме шестеро детей, на подхвате трое внуков и в перспективе ещё  один-два не просто возможны, а, скорей всего, запланированы.  Тут о себе  и подумать некогда. А уж о любви... Да ещё о взаимной... Да ну!

Но совсем закиснуть подруги не дают. Особенно две самые близкие.
У Вали  дочь на выданье, муж   и два комплекта родственников,  поэтому мы с ней дружим, в основном, по телефону. Зато по праздникам всегда вместе ходим по магазинам за подарками.

От Вали я узнаю:
как за собой ухаживать,
как себя преподносить,
что кому дарить,
как  дрессировать мужа,
как вести себя с его родственниками
и ещё много всякого.
Мне это всё без надобности, но слушать интересно.

Верунчик, наоборот, не замужем, поэтому у неё много свободного времени, и  мы с ней  встречаемся чаще, болтаем о том,о сём, осваиваем новые рецепты. По субботам я готовлю что-нибудь интересное, потом мы дегустируем и обсуждаем. А потом я одна доедаю. Потому что Веруня попробует и - точка. Хоть лопни от уговоров, не съест ни крошки. И с собой не  возьмёт. Характер! От него и результат: женщине под пятьдесят, а фигурка, как в двадцать.

Она меня с собой на пляж любит приглашать. Её. конечно, понять можно, но я-то себе не враг. Это в платье я - интересная шатенка, хоть и с безнадёжно испорченной фигурой. А с купальником я не дружу.  Принципиально. Потому что терпеть муки голода ради пляжа... Да ну! Обойдусь. Мне и так нормально.

Но вообще-то подруги у меня хорошие. Заботливые. Придумали, что мою фигуру надо прятать в одежду. Валя мне в  магазинах всякие платья  примеряет, а Верунчик ещё и сама разные фасоны придумывает.

Я, конечно, их заботу ценю, но однажды мне это надоело, и я решила подойти к проблеме  с другой стороны: широкие платья или спортивный костюм на синтепоне меня всё равно не украсят, а  только лишний раз настроение испортят.  А вот темнота зрительного зала и глубокое мягкое кресло не только спрячут, но и порадуют.
И я стала приглашать Верочку в театр.
У неё долго не получалось, но, в конце  концов, мы выбрались.

                ж ж ж

В субботу Веруня пришла к нам. Мы с Глорией встретили её как положено: я приготовила курицу по-китайски и два салатика: рыбный и лёгкий  греческий с брынзой. Ну, и по мелочи того-сего.

Пообедали мы с ней, поболтали. Прошлись по моим детям с их половинками и подвели итог: дети у меня, как дети, не хуже других;  внучки - чистое золото, а Глория - вообще подарок судьбы.

Про Глорию Верочка сама сказала,  я её за язык не тянула. Мне, конечно, стало приятно, и я тоже сказала, что её Веста настоящее чудо: она такая пушистая, что ушей не видно. Просто не кошка, а дымчатое облачко с бирюзовыми глазами.

После этих слов Верочка подошла к зеркалу и стала подкрашивать глаза, а я открыла шкаф.
Долго мы  c ней мучились. Наконец, нарядили меня во всё чёрное. Верочка сказала, что это худит. Я не стала спорить.

По дороге  вспоминала, что  осталось на столе от обеда; представляла, как вернусь  домой и пройдусь по всему меню,  и от этого настроение было прекрасным. Потому что спектакль - это, конечно, радость,  но и ужин тоже немаловажно: спать лягу с хорошим настроением.
               
                ж ж ж

Спектакль оказался музыкальным. Мы с Веруней слушали с удовольствием. Иногда переговаривались.
Несколько раз я отвлекалась: вспоминала то,  что оставалось на столе; порадовалась, что я и на людях, и никто не  видит, какая толстая. И ещё подумала, что мне нравится спектакль, и что теперь буду ходить в театр  часто.

                ж ж ж

 Но вот на сцене в очередной раз перестали говорить, и один артист запел.
Я уже час на сцену смотрела, и на него  тоже, и - ничего. Он говорил, и был такой же, как все: обыкновенный. Но вот запел, и сразу стало ясно, что не такой, а особенный и ни на кого больше не похожий. Как такое могло получиться, не понимаю...
Это было совершенно неожиданно и...  прекрасно!

Поразительной красоты голос -
прозрачный, как хрусталь,
и сильный, как стальной прут,-
будто родник,
родившийся прямо на глазах,
лился со сцены легко и радостно.

Зал замер, а потом разразился такими аплодисментами,
которым порадовался бы даже зал с оперной сценой.
Я была потрясена до глубины души.

До самого конца спектакля я всё ждала, что он опять запоёт, но увы...

Мы с Верой сидели  близко, и мне было хорошо видно, как в конце он кланялся и улыбался зрителям, а у самого глаза усталые, и заметно было, что домой его тянет больше, чем меня.

А мне  домой уже совсем   не  хотелось.
Хотелось смотреть в его глаза. Они у него... такие...
И, главное: по ним  совсем не казалось, что дома его   ждёт жена или кто-то там ещё.
Конечно, я понимала, что  это мне хотелось  думать так. На самом деле всё могло быть совсем наоборот: и ждут, и любят, и всё взаимно.
Я знала, что правды мне  никогда не узнать. Но всё равно была совершенно очарована.
...Его звали Юрий Задорожный...

                ж ж ж

После спектакля всё как-то непонятно изменилось.
Будто привычный, видимый мир исчез, как туман от солнца, и проявилось то, чего  раньше я не замечала. И этот новый мир был мне так же понятен, как и прежний, но в нём - я отчётливо это понимала - мне было гораздо интересней,  приятней  и удобней.
Даже странно.

                ж ж ж

Дома я включила свет в прихожей и прошла в комнату к большому зеркалу.
Свет из прихожей очень слабо освещал моё лицо, и оно мне нравилось. Стараясь не смотреть ниже плеч,  попыталась представить себя худенькой, как в школе, но ничего не получилось.

Глория крутилась под ногами, напоминая, что любит меня не меньше, чем сырок, о котором я  совершенно забыла. Не дождавшись доказательства моей любви к ней, она положила голову мне на ноги и смотрела снизу преданно и печально.
А я, глядя на себя в зеркало, с тоской думала, что стройность - мука не только непосильная, но и бессмысленная: всё равно шансов на встречу -  ни одного.

Потом я сидела на диване, так и не включив свет, и думала о том, что могу видеть его только на сцене. Но в сценическом костюме, с заученным текстом... Нет,  этого мне  было мало. Страшно было признаться даже себе: впервые в жизни от человека мне нужно было в с ё!
Но что я-то могу ему предложить, кроме своих девяноста?..

                ж ж ж

Стало трудно дышать, и я вышла на балкон.
Ночь - тихая и тёплая - благоухала сиренью и гиацинтами;   на тёмном бархате неба сияли звёзды.  Всё вокруг дышало покоем и негой...
И  такая чудная гармония царила во всём, что слёзы сами покатились из глаз.

Было совершенно очевидно,
что счастья не было и не могло быть.
Оно   напрасно ждёт меня где-то далеко:
вся  жизнь уже прошла  мимо,
и   по случайному сценарию.   

                Часть 2.
               

В первые дни после спектакля в голову лезли разные мысли, которые я всеми силами  старалась отогнать, втолковывая себе, что он и понятия не имеет о том, что где-то  есть я, да еще и думаю о нём.
От этого почему-то было обидно до слёз.

Я старалась думать о том, что обижаться глупо: у  него свой круг общения,   и там   своя личная жизнь, в которой  меня не было и нет.
От мыслей про его личную жизнь стало совсем плохо.

Тогда я стала думать о том, что в моём возрасте неприлично так упорно думать о мужчине.
Не помогло.

Устав от борьбы с собой, я подумала: а кому, собственно, могут помешать мои мысли?
Махнула рукой и дала волю фантазии.

Надо признаться, что далеко она меня не увела. Но жить стало легче и радостней.

В театр больше не ходила.  Чего зря душу бередить? Познакомиться всё равно негде. К тому же, вокруг него артистки - одна другой лучше. И если бы только они! Есть ведь ещё и поклонницы. Куда уж мне до них до всех!..

Но ничего. Хватит с меня и того, что есть. И так хорошо. Ведь моё счастье было не просто со мной: оно было во мне -  никто не мог на него посягнуть.
И я жила, как жилось.

                ж ж ж

Мне теперь не сиделось дома. Всё время куда-то хотелось. Многое стало интересным. Например, сходив на  выставку, я  думала не только о картинах, но и о художнике: как понял, что художник?  Нравятся ли его картины родственникам? Кто его жена? Какие у них дети? И ещё множество вопросов, которые раньше и в голову не пришли бы.

Теперь мне постоянно хотелось что-нибудь изменять в себе или вокруг. Сами собой приходили  идеи и откуда-то появлялись силы.

На даче, куда я приезжала с внучками и с Глорией, по всему участку валялись выкорчеванные пни, которые некуда было девать. Я стащила их к забору, забросала хворостом и землёй и засадила цветами. Получилась симпатичная альпийская горка.

А засохший куст войлочной вишни обсадила фасолью, и скоро у крыльца получился куст-фонарик: зелёный шар, усыпанный красными и белыми цветами. От него весь участок преобразился, будто в ожидании праздника или какой-то радости.

Мысленно я советовалась с героем своего тайного романа  обо всём. Даже экспериментируя с причёской или макияжем, пыталась понять, как ему это понравится. Конечно, всё это было от душевного голода, но с этими мыслями было легче жить.

                ж ж ж

Однажды старший сын, чтобы рано утром не будить семью, перед рыбалкой  приехал ко мне ночевать и попросил положить в рюкзак соли и побольше спичек.
Они у меня почти закончились, и пришлось спуститься за ними в универсам.
В ночном отделе было почти пусто, и я сразу заметила возле кассы своего героя.
Значит, он живёт где-то совсем рядом!..

Это было настоящим потрясением, с которым я с трудом справилась.

Спрятавшись за стеллажами,  смотрела на него, пока он не вышел на крыльцо.
В его корзине заметила рыбу горячего и холодного копчения и несколько банок рыбных консервов.
На этот раз поверить в то, что дома его ждут и любят, было совершенно невозможно. Но, поскольку надеяться на взаимность мне всё равно было глупо, я очень постаралась  и достойно справилась с этой нелёгкой задачей: придумала, что жена на гастролях, а дети в гостях у друзей.

Я очень старалась в это поверить, но - увы...
В тёплом озере моих позитивных фантазий забили обжигающе холодные роднички жалости. 
Пока пыталась не обращать на них внимания, (не  заметила и когда!) научилась его любимую рыбу запекать в фольге с майонезом и специями, жарить в кляре и фаршировать двумя способами.
И это всё к тому, что уже умела: рыбные котлеты, суп, жарить в кипящем масле и запекать с помидорами.
Спрашивается:   кому и зачем это было надо?
Вместо ответа осталось бы только опустить голову.


                ж ж ж

Мне так хорошо было с моим тайным счастьем, что ничего от жизни и не хотелось. Дети, внуки, Глория и даже быт - всё было в радость. Всё это было, как листья у цветов. А цветами в моей жизни были мысли   и радость от них.

Нельзя сказать, чтобы я страдала, нет. Я ведь не просто смирилась с поражением: я приняла его с первой минуты, ясно понимая, что мой герой - мужчина в расцвете сил и таланта, а значит - с большими возможностями выбора, да ещё и с толпой поклонниц. А они ведь тоже не лишь бы что   и  смотрят  на него с обожанием.
И вдруг я...
Да ну!
В общем, о чём говорить, когда  не о чем говорить?

Нет, ночная встреча в универсаме ни  надежд, ни оптимизма мне не прибавила.
И всё равно:
внутри у меня
будто горела настольная лампа
под красивым абажуром
и на кружевной салфеточке.



             
                Встреча третья.
               
О еде я почти не вспоминала, и потому периодически приходилось покупать новую одежду.
Однажды, высматривая очередную похудейную маечку, я случайно заметила платье, в которое влюбилась с  первого взгляда. Поискала такое же в больших размерах, но оно было одно на весь отдел.
Отступать я и не подумала. Замаскировала его двумя другими, чтобы продавщица не забрала, и, сдерживая волнение, прошла в кабину.

Надеть  его  даже не пыталась: я же всё понимала.  Только приложила его к себе. И замерла от восхищения:  яркий цвет  на редкость удачно оттенял и глаза, и волосы (к тому времени я уже была блондинкой).
Я  нравилась сама себе безоговорочно!

Между мной и этим платьем было два размера, но я знала, что вхудею в него во что бы то ни стало.

По дороге домой опомнилась и поразилась своему безрассудству. Но дома опять порадовалась и порвала чек.

Жизнь в ожидании  предстоящего торжества была расцвечена яркими искорками фантазий на тему "Моё новое платье" и стоп-кадров из спектакля, а с языка не сходили два  слова - кусочек припева из какой-то давно забытой песенки: "Для тебя, для тебя, для тебя..."

Это был замечательный период:  я жила ожиданием успеха.
И пришёл день, когда я, наконец, надела своё новое платье!

Зеркало показывало, что до стройности ещё далековато, но  платье сидело превосходно!
Впервые за много лет я ждала от жизни чего-то хорошего и была готова к нему. Ничего конкретного в голове не было, просто  решила, что после работы посижу в каком-нибудь уличном кафе и отмечу радость от своего маленького преодоления  чашечкой кофе на виду у всех.

                ж ж ж

Целый день я только об этом и думала, и была в прекрасном настроении. А в конце рабочего дня позвонила невестка и попросила забрать  детей из садика к себе на выходные.
Вот уж повезло, так повезло! Такое чудесное дополнение   к моему настроению! Это ведь гораздо интереснее, чем сидеть за столиком посреди улицы, пряча от людей свою радость.
Надо только купить побольше всего, что они любят.

                ж ж ж

После работы я забрала внучек из садика, и мы направились в универсам.

У кассы трёхлетней Манюне удалось объяснить, что она девочка  послушная, поэтому  должна посидеть  возле тёти, а бабушка принесёт ей сюрприз.
Манюня   простодушно кивнула и осталась на стуле возле кассирши. Но четырёхлетняя Маргошка, услышав про сюрприз, без слов взяла меня за  руку двумя руками.
Ну что ж...

Посадила её на  детское сиденье тележки и бодро покатила  мимо полок, на ходу забрасывая  продукты. Небольшая заминка случилась только возле глазированых сырков, которые надо было незаметно спрятать, чтобы порадовать не только Маргошу, но и Манюню с Глорией.

                ж ж ж

У кассы между стойками с мелким ассортиментом Маргоша повертела головой и тронула за рукав мужчину перед собой:
- Дядя, достаньте, пожалуйста, мне вон ту шоколадку с зайчиком.

Мужчина с улыбкой повернулся к ней и поднял глаза на меня.
Это был Юрий Задорожный!
Дальше  ничего не помню.

                ж ж ж

Ещё бы...

                ж ж ж

Расценив растерянность  в глазах незнакомой женщины как желание извиниться и нерешительную просьбу, Юрий Задорожный поднял девочку повыше, чтобы она сама взяла то, что нравится.
Маргоша, оказавшись рядом с большими шоколадками в ярких обёртках, всплеснула руками и замерла.
Понимая, что выбор оказался не из лёгких, Юрий Задорожный решил посадить её поудобней, но Маргоша   вцепилась в стойку и нечаянно столкнула ножкой коробку с чупа-чупсами.
Кассирша возмущённо встала из-за кассы...

                ж ж ж

...Виолетта и Юрий Задорожный присели одновременно.
Маргоша  хотела помочь им, но Юрий Задорожный, случайно заметивший взгляд, который незнакомая женщина бросила на него из-за девочки, напружинился. Он одним движением посадил ребёнка перед кассиршей и снова опустился рядом с Виолеттой.

Плавные движения её рук завораживали. Его взгляд, медленно поднимаясь, дошёл до  её плеча и остановился на его округлой линии, одновременно любуясь золотистым цветом волос на ярко-синем платье.

Мягкая полнота женщины, как тёплая булочка, неудержимо притягивала.
Возможно, от этого в голове у него появилась странная лёгкость, и возникло непреодолимое желание немедленно увидеть её глаза.   Почти неосознанно  Юрий Задорожный  взял женщину за руку.

Чуть помедлив, Виолетта подняла глаза, и он увидел в них столько cиней радости, что онемел.

                ж ж ж

   А вокруг...

   ...девушка, уже оплатившая покупки, повернулась, но, заметив сцену на полу, забыла отойти и  смотрела на Виолетту расширившимися глазами.

   Маргоша, побалтывая ножками, ела шоколадку, которую кассирша не глядя сняла ей с полки.

   Сама кассирша, слегка изогнувшись, тоже молча смотрела вниз.

   Мужчина, стоявший за Виолеттой,
не отрывая взгляда от Юрия Задорожного,
жестом отправил
ставшего за ним покупателя
в соседнюю кассу,
но тот не отошёл,
и скоро за ними полукругом
вытянулась молчаливая очередь.

                ж ж ж

Наконец, Виолетта и Юрий Задорожный встали.
Они смотрели друг на друга, держась за  руки.
И вокруг было так тихо, будто уснул ребёнок.
 
Хотя, на самом деле, всем было ясно,
что только что
у них на глазах родилась любовь -
взаимная,
какой и должна быть.