Глава 8. Под угрозой

1.

........За два часа до этого.

Раннее утро. Номер, в котором спят две женщины: Лиза и Лиля. Едва светлее, чем ночью, но света достаточно, чтобы видеть общие силуэты. Время утренних сумерек, о котором мало кто знает, - сон накатывает на самых неутомимых гуляк.
Время поэтов и последних романтиков.

Раздаётся лёгкое механическое жужжание. Пол под койкой, на которой мирно дремлет Лиза, прорезает трещина, и две половинки плавно уползают внутрь, в темноту. Сама койка без резких дви-жений, чтобы не разбудить спящую на ней девушку, опускается ниже.
Те же изменения происходят и в четвёртом номере, пустовавшим прошедшую ночь. Несколь-ко минут, и койка с ничего не подозревающей Лизой водворяется тут.
Её подопечная остаётся одна в одиннадцатом.

Лиля проснулась от невыносимого холода, которого в этих широтах и в это время года не могло быть даже ночью. Женщина выдохнула. Ей показалось, что изо рта вырвалось облачко пара.

Она оглянулась на окно. Закрыто.
Странно, - подумала она, - мне казалось, что мы открывали его на ночь.
Она встала, щёлкнула выключателем.
Никакой реакции.
Тогда она на ощупь добралась до своей сумки и надела тоненький джемпер, взятый на всякий случай. Лиля и не думала, что он ей пригодится.
После успокоительных, принятых на ночь, мысли плавали в густом, плотном тумане. Страшно не было.

Возможно, кондиционер сошёл с ума. – Пришла мысль. – А свет отрубился везде.
Да, у нас перебои со светом – обычное дело, этим даже ребёнка не испугаешь. Однако ей не пришла в голову мысль, что кондиционер не смог бы работать без электричества.
Она толкнула входную дверь. Заперта. Хотела пойти к балконной двери, но, вопреки логике, пошла в другую сторону. Дверь в ванную комнату отворилась без малейшего сопротивления. Лиля встала, как вкопанная.

За дверью стоял чёрный силуэт.
Даже без света она узнала, кто решил нанести ей визит с того света.
- Здравствуй, любимая. – Прошептал Гарик. – Прости, что вчера был так груб с тобой.
Без сомнений, холод исходил именно от него. Ноги женщины подкосились, и она повалилась на пол, не издав ни звука.

Мертвец сделал шаг вперёд, наклонился и подхватил свою возлюбленную на руки. Лиля сквозь пелену подступающего помешательства чувствовала это обжигающее прикосновение, думая о клеймении, хотя по её же мнению, лёд был гораздо теплее, чем эти руки, несущие её к кровати.

Гарик бережно уложил бывшую любовницу в постель.
- Теперь я выполню своё обещание, данное тебе на болоте.
- Не надо. – Писк мыши, и тот – громче.
- Что ты, любимая, нам же так нравилось этим заниматься.
- Но ты умер.
- Мне очень холодно. Там – на дне – такой мороз. Согрей же меня скорее.
Он приблизился. В поле зрения женщины попала рука с отвратительным шрамом, идущим прямо по локтевому сгибу. Он был хорошо виден в смутных предрассветных сумерках.
- Это… - Пролепетала она.

- Он проследил за её взглядом.
- Мне вернули эту часть тела. – Хихикнул он. – Там – внизу – отличные ребята, даром, что – черти. Хочешь проверить: добросовестна ли работа?
- Нет…
- Конечно же, хочешь!

Он стянул с неё трусики, раздвинул ноги. Взглядом, полным безысходности она следила за его движениями. Взгляд этот можно было истолковать и так: «будь, что будет, я уже устала бояться». Ни сопротивления, ни крика от неё не последовало.
Гарик отогнул средний палец и ввёл в её лоно. Космический холод. Добавился второй палец, потом третий. Лиля издала горестный стон, далёкий от экстатического. Уже вся рука была в ней. Ей показалось, что он погрузил руку почти до самого шрама. Внутренности будто бы покрылись измо-розью.
- Надёжно?

Нет ответа.
Мертвец вытащил из неё свою ледышку, но тут же лёг сверху. Холод, перемешанный с чем-то гниловатым, шёл из его рта. Впрочем, его «корень» был нормальным – тёплым. Почти той же темпе-ратуры, что и среда, в которой он очутился.
Половой акт с мертвецом.
Что самое интересное, этот мертвец и вправду стал отогреваться.
Но Лиле было всё равно.
Ей уже вообще всё стало безразлично. Разум женщины помутился.

2.

Лица участников реалити-шоу «На лоне природы» были заспанными. После происшествия с Аней многие только-только сумели уснуть, а тут, чуть утро на двор, так новая беда – в гости. Зато во всех этих уставших взглядах начало просыпаться некое подобие понимания.
«Мы все под угрозой».

Достаточное ли это основание для того, чтобы пренебречь немалыми деньгами и уехать до-мой? Судя по тому, что подобным образом в ближайшие дни поступит лишь один человек – Максим – не достаточное. Есть в нашей сущности две вещи, впитанные с молоком матери. Первая: «авось, пронесёт», а вторая: «где только наша не пропадала? – везде пропадала!».

Для Лизы утро началось с того, что она проснулась и, не увидев никого на соседней койке, решила, что Лиля куда-то отошла. Но потом, взглянув в окно, она поняла, что находится не в своём номере, так как из её одиннадцатого не видно озера, его окна смотрят в другую сторону. Но постель-то была её: бельё с уточками, полотенце на спинке кровати с Микки-Маусом… Значит, её перенесли сюда вместе с койкой. Зачем это понадобилось и, самое главное, кому?

Неприятный холодок поселился в её животе. Предчувствие чего-то нехорошего завладело мыслями. Лиза вскочила, наспех оделась и выскочила в коридор. Посмотрев на дверь, убедилась, что остаток ночи провела в Лилином номере. А как же сама Лиля?
Дверь одиннадцатого не поддавалась. Пришлось потревожить сон Кости из двенадцатого. Тот секунд за пятнадцать справился с замком, и им с Лизой предстало такое зрелище: Лиля в одном джемпере сидит на кровати, по-турецки скрестив голые ноги, мерно раскачивается, словно в такт не-видимому маятнику, или неслышимому ритму и что-то бормочет себе под нос.
Но вопросы она не реагировала и, похоже, что вообще ничего вокруг себя не замечала.
Косте пришлось бежать за Владом. Лиза в это время решилась потревожить сон Юры. Она слышала, что он по профессии – психиатр, а значит кто, если не он, разберётся, что случилось с не-счастной Лилей.

Юра и Влад с Андреем прибыли практически одновременно. Никто из них так и не смог по-нять, что же стряслось с женщиной, зато смогли разобрать слова, которые она беспрестанно повторя-ла себе под нос. Это было что-то наподобие детской считалочки, только со смыслом далеко не дет-ским. Закончив последнюю строку, она вновь начинала с первой:

Раз, и два, и три, четыре,
Ты уже не в этом мире.
Раз, два, три, четыре, пять,
Ты не хочешь умирать.
Пятью пять, семь, восемь, девять,
Ты пришёл меня проведать.
Десять, девять, восемь, пять,
Хочешь ты меня забрать.

- У меня прям мурашки по коже от этой считалочки. – Призналась Лиза.
- Что с ней, Юра? – Спросил Андрей.
Психиатр окинул взглядом собирающихся понемногу людей и ответил:
- Не могу сказать. Был бы у меня галоперидол, или какой другой нейролептик, я бы смог ей помочь. А так могу сказать лишь одно: её срочно нужно везти в клинику, и там лечить, лечить и ещё раз лечить.

Влад стоял с выражением лёгкого отвращения на лице. Относилось оно, несомненно, к Юре.
- А Вы ничего не слышали о психологической помощи, когда человека приводят в себя бесе-дами и реабилитационными тренингами?
- О! – Юра даже раздулся, как индюк, хотя и так был немалых размеров. – Это всё – капитали-стические уловки; им бы лишь побольше денег сорвать. Российская медицина таких шарлатанских методов не признаёт! Только курс нейролептиков может помочь человеку.
- А Вы никогда не читали журналов по психиатрии, - продолжал Влад, - где чёрным по белому написано, что после полноценной реабилитации рецидив реактивного состояния повторяется лишь в сорока пяти процентах случаев, а после исключительно медикаментозного – в девяноста процентах?

- Наглая ложь! – Юра ещё и покраснел, желваки так и ходили, будто ему нанесли личное ос-корбление. – Это всё прозападнические бредни, направленные на то, чтобы сделать из нас нацию психов, а потом уничтожить, как представляющих угрозу!
Да, как всё запущено. – Подумал Андрей. Его так и подмывало спросить Юру: А вы сами-то к психиатру не пробовали обращаться?

Лилю увезли. Сначала в Люблинск, потом, по слухам, - в Москву. О дальнейшей её судьбе из-вестно мало. Лишь то, что она так и не восстановилась в рассудке до самого инсульта, вследствие ко-торого скоропостижно скончалась через два года после описываемых событий.

3.

Когда все разошлись, Влад сказал Андрею:
- Поэтому-то я и хотел отсюда уехать. Это будет продолжаться.
- И нет никаких способов остановить шоу? Например, разогнать всех участников.
- Нет, шоу должно продолжаться, и все здесь крепко к нему привязаны, можешь мне поверить.
- Деньгами?

- Не только. Вот ты сам, чем привязан?
- Мне нужно найти Киру!
- Вот видишь, и у каждого из этих людей найдётся более-менее веская причина остаться здесь.

Андрей не мог понять, какие причины могут удерживать участников на шоу после всего того, что тут случилось. Он сам, если бы не Кира, не задержался бы здесь ни на секунду. Однако продол-жать спор с Владом не стал, потому что подсознательно чувствовал, что тот прав.

Возвращаясь в свой номер, Андрей проходил мимо пятого, где жил Максим. Дверь распахнута настежь, а «мачо» собирает манатки.
- Что, жутковато тут? – Ехидно осведомился Андрей.
- Да нет, просто сегодня звонили из дома: жена рожает.
- То-то ты и решил свалить на всё лето, а тут ни одной юбки не пропускаешь.
- Зря ты так, Сабуров. Я никому тут зла не делал. А, насчёт шоу, - так семью надо чем-то под-держивать. Много ли курьером наработаешь?
- А чего намылился-то?

- Так жена-то через два месяца только рожать должна была, а тут – преждевременно.
Андрей сменил гнев на милость.
- Ну, ладно, не серчай, удачи.
- И тебе удачи. Она тебе ой, как понадобится.
- Что?
- Желаю тебе выиграть.
- А-а! Спасибо!
- Не за что.
- Прощай.
- А, может, и – до свидания. – И Макс вновь занялся упаковкой своей дорожной сумки.

4.

До завтрака времени было ещё порядком, и Сабуров вышел на балкон. В номере он прибрался, как мог, но оставаться внутри было выше его сил. Всё вокруг напоминало те счастливые минуты, ко-гда они с Кирой были вместе.
Перебирая свои вещи, он обнаружил в одном из карманов кусок бурой материи, и даже не сра-зу вспомнил, что это и откуда, но потом память подсказала, что он нашёл этот обрывок ткани на бо-лоте.

На балкончике он думал о том, что сегодня же отправит его отцу, у которого на работе есть неплохая лаборатория. Он и сам не знал, зачем ему это, но интуиция подсказывала, что он принял правильное решение. Да и надо было думать хоть о чём-нибудь, чтобы мысли, как намагниченные, не возвращались к событиям сегодняшней ночи.
Да, надо всё обмозговать, но не сейчас.

По балкончику затопали каблучки. Андрей убрал материю, и посмотрел на приближающуюся к нему девушку из девятого.
- Как всегда элегантная и обворожительная Маша Светлова. – Прокомментировал он.
- Привет, страдальцам. – Улыбнулась Маша.
Сабуров насупился.

- Не дуйся на меня и моё хорошее настроение, - продолжала Маша, - сейчас я тебе всё объяс-ню, и у тебя станет такое же!
- Внимательно тебя слушаю, - ответил Андрей, - но не жди, что я поверю хотя бы одному твоему слову. Кира рассказывала мне, какую ты ей лапшу на уши пыталась повесить, но её ты не су-мела провести, а меня и подавно не сможешь.
- О! – Проговорила Маша. – Мы с ней чуть ли не полдня сочиняли эту историю.
- Опять ты начинаешь?

- А что мне начинать? Ты-то не работаешь на организаторов, это я знаю наверняка, а она? – Ты в ней уверен?
- Да. На все сто процентов!
- Супер! Ну и талант у неё. Мне бы так научиться людей дурить!
- Не сравнивай её с собой! – Андрей начинал терять терпение. – На тебе пробы ставить негде, а она – чиста!

- Ну, Кирка даёт! А ведь мы с ней не одну дюжину мужиков обслужили.
- Ложь! С первого до последнего слова!
- Так-то оно, может быть, и так, но тебе не показалось что-нибудь странным в её реакции, ко-гда она застукала нас с тобой в медпункте?
- Нет.
- Она ведь не ревновала!
- Нет.

- Вот видишь! – Маша победоносным жестом вздёрнула носик. – Она не любила тебя!
- Говори, что хочешь, я знаю правду.
- Да, знаешь, но не желаешь признавать. Ты не был ей противен, но она не любила тебя, вот и бросила. Другое дело – я…
- Слушай, откуда ты такая догадливая?
- Я же говорила, что работаю на руководителя проекта. Но я не скрываю этого, в отличие от Кирки. А знаешь, почему?

- Потому, что не в меру наглая!
- Не наглая, а целеустремлённая. Это – раз. И мне ты действительно не безразличен. Это – два. Я очень жалею, что она опередила меня. Я сразу хотела предупредить тебя, но предполагала, что ты не поверишь ни единому моему слову. Однако теперь, когда она сбежала, я прямо говорю тебе, что люблю тебя и хочу быть твоей.
- Это невозможно!

- Брось, Андрюш. Ты же сам признался, что я нравлюсь тебе.
- Нравишься. Но это отнюдь не значит, что…
- Мне плевать на то, что это не значит! – На её глазах выступили слёзы. – Но я знаю, что люб-лю тебя, и буду ждать, когда ты поймёшь, где игра, а где искренние чувства! Пусть даже закончится это грёбанное шоу, всё равно я буду ждать тебя!
- Где она?

- Садовая, четыре – семнадцать. – Бросила Маша и поспешила прочь, размазывая на ходу тушь.
Андрей со смешанными чувствами смотрел ей вслед. Он продолжал стоять и смотреть даже тогда, когда девушка скрылась за дверью своего номера.

5.

За завтраком шло оживлённое обсуждение ночных и утренних происшествий. Андрею трудно было в это поверить, но всё это происходило с шутками и прибаутками. Никто не думал о том, что с ним может произойти нечто подобное. Все как будто решили, что кризис миновал.
Выражения: «мы все под угрозой!» более не существовало, осталось другое: «шоу должно продолжаться!».

Сабуров грустно взирал на всех этих людей и мысленно соглашался с Владом, что отговорить их от участия в реалити-шоу будет сложно, или даже невозможно. Как мало трогает современных людей несчастье ближних! Есть только показное сострадание, что сродни показной религиозности: попытка обмануть сидящую где-то глубоко внутри, недобитую пока порядочность. Все эти люди будто бы не замечали, как поредели их ряды, в упор не видели пустых мест за столами – там, где си-дели такие же, как они; люди, с которыми они делились своими впечатлениями и переживаниями.

Одна Маша Светлова сидела, уткнувшись в тарелку, и ни с кем не разговаривала.
Сабуров посчитал свободные места. Девять.
Интересно, - подумал он, - а что поделывает наш поэт?
Стоило этой мысли промелькнуть у него в голове, как дверь отворилась, и вошёл Дмитрий. Замер на пороге, окинул всех присутствующих недобрым взглядом.
- Ну, что, - громко произнёс он, наконец, - решили, кто будет следующим, или нет ещё?
Участники шоу зароптали. Губы поэта раскрылись в презрительной усмешке.
- Значит, ещё нет. – Констатировал он.

Не говоря более ни слова, поэт прошёл на своё место за столом. Андрей внимательно вглядел-ся в черты лица Дмитрия и, особо, в выражение его глаз. Он будто бы увидел их внове. Да, бесспор-но, этот человек что-то знал, и не исключено, что он-то и был виновником всех происшествий.
Впрочем, всё могло быть совсем не так.

После завтрака к Сабурову буквально на пару минут заскочил Влад.
- Есть две новости. – Начал он с порога.
- Одна – хорошая, другая – плохая?
- Если бы! Первая: таблетки, упаковку из-под которых ты нашёл у Лили в номере, привёзли с собой Максим и Дмитрий.

- Ну, у Макса мы уже ничего не узнаем.
- Он уехал?
- Да.
- Так я и думал. Это… это может снять с него подозрения в нечестной игре?
- Не знаю. Я пока ничего не понимаю. А вторая?
- К нам едет ревизор. – Андрей с удивлением взирал на врача, и тот пояснил. – А точнее опе-ративник из славного города Люблинска.
- Что ему надо?

- Что-то с Германом. Сам толком ничего не знаю. Гость прибудет с минуты на минуту, и всё нам объяснит. Ты будешь присутствовать?
- Безусловно. Я хочу знать, что здесь происходит, и мне дорога любая информация.
- Хорошо.

6.

Буквы на дисплее компьютера продолжали появляться. Вырываясь из-под мигающего курсо-ра, они складывались в слова; слова – в предложения; предложения – в абзацы.

Мой друг, просмотрев некоторые записи, сказал, что это чем-то напо-минает шахматную партию: тридцать два участника. Шестнадцать «белых», шестнадцать «чёрных».
Не стану скрывать, что первоначально в задумке шоу лежала эта шах-матная закономерность, но я наткнулся на неё случайно, как Алиса на кро-личью нору, преследуя белого кролика. Первоочередная задача шоу: втянуть людей в игру, в которой они играли бы самих себя. Одним словом, смодели-ровать некоторые жизненные ситуации. А в настоящей жизни нет места ис-ключительно чёрному, или исключительно белому.

Поскольку реалити-шоу «На лоне природы» ближе к жизни, чем к шах-матной партии, постольку оно довольно сильно разнится с последней. Люди – не игровые фигуры, хотя и могут быть использованы подобным образом, но у них всегда остаются собственные соображения, которые чужды пешкам и прочим фигурам.
Я показал другу, в чём истинная соль шоу, и ответы на какие вопросы я хочу получить с его помощью.

Существует ли Истинная Любовь? – вот главная тема моего исследова-ния. Я мог бы просто ответить: нет, но тогда со мной никто не согласился бы, и все мои потуги остались бы втуне. Однако я собираюсь проиллюстри-ровать свою работу, раз и навсегда разобравшись с таким маргинальным и устаревшим понятием, как «любовь».

Начнём вот с чего: определим критерии для того, что мы, собственно, собираемся искать. Другими словами, зададим себе вопрос: как распознать Истинную Любовь?
• Влюблённые дают друг другу клятвы.
• Влюблённые готовы пойти на всё, ради другого.
• Влюблёнными руководит сердце, а не разум.
• Они делят всё, что у них есть поровну.
• Они мечтают не разлучаться.

Для начала хватит.

На примере Тани и Ани я доказал, что клятвы ничего не значат. В лю-бом случае они присущи обыкновенной привязанности. Пока этим двум девоч-кам было хорошо друг с другом, они всячески пытались уверить друг друга в готовности пойти на всё, ради подруги. Клялись в вечной любви. Должен заметить, что в данной ситуации субъект столько же пытается уверить объ-ект, сколько и себя самого. Но стоило возникнуть ситуации, в которой субъекту (в нашем случае – Тане) надлежало исполнить свои обещания, как она – Таня – вышла из игры, поняв, что не сможет не нарушить клятв.

На этом примере мы можем судить о том, что клятвы современных «влюблённых», а точнее – партнёров – ничего не стоят.

Вывод: если бы Истинная Любовь и существовала в наше время, то она не нуждалась бы в клятвах, равно как и в других каких бы то ни было кос-тылях.
Здесь же могу указать на пример Лили и Гарика, который будет под-робно рассмотрен ниже.

7.

Все отправились на работу, хотя погода стояла, прямо скажем, великолепная, и тянуло на пляж, или в лес. Влад и Андрей остались стоять на небольшом крылечке здания и ждать приезда опе-ративника.

Вскоре на дороге, ведущей в город, заклубилась пыль. Через минуту можно было разобрать специфическую окраску автомобиля и даже синюю пластину номера. Он прибыл один: высокий, мощный – прямо русско-ментовский Шварценеггер, вот только обрюзгшая морда нарушала это сход-ство. Вышел, хлопнул дверцей, подошёл к ожидающим на крыльце. Всё это с нарочитым позёрством, подчёркивая, что вот он – представитель власти, а все остальные, в том числе и они, - говно.

Опер достал из внутреннего кармана фотографию, показал Владу с Андреем и, загнав сигарету «L&M» в уголок рта, выдохнул одно-единственное слово:
- Ваш?
Ни «здравствуйте», ни «Вас приветствуют Люблинские власти».
Андрей вгляделся в снимок. Боковым зрением он видел, что Влад сделал то же самое. На чёр-но-белой фотографии была запечатлена часть мостовой, на которой лежало тело. Лицо погибшего было повёрнуто в сторону объектива, так что сомнений в его личности не оставалось. Это действи-тельно был Герман. Вот только выражение его лица представлялось странным, если не сверхъестест-венным для мертвеца: глаза открыты и устремлены в даль, в них застыло счастье, будто Герман в по-следний миг своего земного существования увидел то, к чему стремился всю жизнь. Лицо умиротво-рённое, и даже осенённое светлой радостью.
- Наш. – Ответил Влад. – Поднимемся, поговорить.
- Пожалуй.

Наверху опер тут же взял быка за рога.
- Нашли его под утро. Упал с моста. Может, кто и помог. Вы не знаете?
- Нет.
- Мы сразу оказались в тупике. Думали, что глухарь. Ни документов, ни записной книжки, только влажный лист, сложенный вдвое и отдающий помоями.
- А конверта не было?

- Какого конверта? – Удивился опер, но было видно, что он кривит душой, и ему прекрасно известно, о каком конверте идёт речь.
- С деньгами.
- Нет, конверта не было. Видать до нас кто-то подсуетился. Не в этом суть. Я припомнил, что вчера один патрульный – мой друг – рассказывал мне про одного чудика, который какую-то несус-ветную чушь плёл. Описания вроде сходились, и я пулей к нему. Посмотрел он на снимок и говорит, что это тот чудик и есть, только вчера он был несколько живее. – И тут же опер переменил тактику поведения. – У вас тут что? – сумасшедшие отдыхают?
- Нет. С чего Вы решили? – Вопросом на вопрос ответил Влад.
- Чё, еврей что ли?

- Это имеет отношение к делу?
- Ну, значит, точно – еврей. А что на листике-то написано было? Мы посмотрели, будто бы исчезающие чернила использовали.
- Понятия не имею.
Андрей напрягся, услышав про исчезающие чернила. Он уже забыл о полученном им письме, текст которого испарился через несколько минут после того, как он прочитал его. Ещё тогда впору было насторожиться, но он это воспринял, как невинную шутку.
- Мы снимаем реалити-шоу; все люди, находящиеся здесь – его участники.
- Я так и понял, что сумасшедшие.
- Понимаете…

- Виталий Валерьевич.
- Понимаете, Виталий Валерьевич, в жизни случается всякое, и я понятия не имею, почему этот человек покончил с собой.
- А почём Вам знать, что сам покончил? Я ж говорю: не исключено, что помогли. Но Вы не думайте, мы это дело так не оставим. Мы разберёмся, во что вы тут играете, и, будьте уверены, при-кроем вашу песочницу. Дайте срок, разгадаем письмена, и разгоним этот сумасшедший дом к ядрене фене. – Он грузно поднялся. – Где выход?

Андрей и Влад проводили его до машины, посмотрели, как эта туша плюхнулась на сиденье. Опер включил зажигание, но тут что-то вспомнил, высунулся из окна.
- Опознание в два. Вот адрес. Привезите его документы, и координаты, кому сообщить о смерти.

Не дожидаясь ответа, он вдавил педаль акселератора и укатил прочь.
- Пойду собирать документы. – Сказал Влад.
- А я, пожалуй, в город прогуляюсь. – Сказал Андрей. – Может, там чего выясню.
- Хорошо, иди. – Отозвался Влад, уже заходя в здание. – По твоему делу я тоже что-нибудь постараюсь выяснить.
- Спасибо.
- Ты короткую дорогу, конечно не знаешь.
- Конечно, нет.
- Пойдём, покажу.

8.

Дорога, которую Андрею показал врач, и впрямь оказалась короткой. По ней он дошёл до Люблинска минут за сорок, когда по просёлку петлял бы часа полтора.
В городе Сабуров намеревался сделать два дела: посетить улицу Садовую, но это после, а сперва – заскочить на почту и отправить отцу срочное письмо. В нём он собирался вкратце описать ситуацию и попросить провести анализ прилагаемого обрывка материи. Он знал, что это может мно-гое объяснить. Вдобавок, находясь в кабинете у Влада, он увидел таблицу групп крови участников и запомнил принадлежащую Гарику.

Всё, что творилось с ним в последние четыре дня, было жутковато, но… Андрей поймал себя на мысли, что всё это больше похоже на несуразный трагифарс. Кроме смерти Германа, конечно. Но вообще события не только вселяли ужас, они словно были направлены на что-то другое. То, что серь-ёзно задевало одного – двух участников, почти не касалось всех остальных. Нет, не пугать их тут со-брали, это что-то иное.
Игра под угрозой, - думал он, - но шоу должно продолжаться…

Где-то справа прогремел отдалённый взрыв. Сабуров даже не дёрнулся. Он продолжал идти и размышлять. Мысли его перекинулись к Кире. Андрей вспоминал о мгновениях счастья, подаренных ему судьбой, не замечая, что в некотором отдалении от него скользит тёмная тень.

Он зашёл на почту, черкнул несколько строк на листке бумаги, вложил его в конверт вместе со своей находкой и опустил в почтовый ящик. Он решил не писать много – основную суть дела можно передать по телефону, когда письмо дойдёт. А сейчас… сейчас прямиком туда, где Герман потерял свои покой и сон. Не исключено, что из-за увиденного он потерял и жизнь.

Что же здесь, чёрт возьми, происходит?!

На выходе Андрея уже ждали.

9.

Звонок мобильного телефона. Пятая симфония Бетховена.
Аппарат включают, подносят к уху.
- Да.
- Включи комп, сейчас интересный файл скину.
- Включил.
- Принимай.
На мониторе компьютера появляется картинка.

***
Милицейская машина. Опера такими обычно не пользуются. Но на этой едет именно опер. Он возвращается из места проведения реалити-шоу. Автомобиль мерно шелестит шинами по просёлку. Впереди показывается главная дорога. Эта узкая асфальтированная полоса ведёт в город, как вена в сердце, только вместо кровяных телец ею пользуются чадящие металлические коробки. Просёлок расположен значительно ниже, поэтому на трассу ещё предстоит взобраться.

На середине подъёма машина глохнет и начинает пятиться под уклон.
Всё это снимается камерой откуда-то с высоты, но оптика хорошего качества, и прекрасно видно, что обрюзгшая физия опера искажена праведным гневом на развалюху, которую ему никак не могут поменять. Звукоряд тоже идёт, но нельзя привести ни единого слова, исходящего изо рта опе-ра; предлоги, если только, а всё остальное – в высшей степени нецензурно.

Машина продолжает съезжать вниз. Покрасневшее лицо опера исторгает ярость. Он срывает ручник.
Происходит взрыв. Динамики передают его звуки весьма точно. Машину подбрасывает над землёй. Взрывается бензобак. Объятый пламенем искорёженный автомобиль сваливается в кювет. Жадный огонь пожирает его внутренности вместе с человеком, оставшимся в салоне.

***
- Ну, как?
- Всё путём. Сегодня будет насыщенный день, готовьтесь.
- Понятно. Мы, как пионеры, всегда готовы.
- Вот и ладненько.
Аппарат выключается и водворяется на прежнее место.

10.

Склад ума поэтов несколько отличается от склада ума среднестатистического человека. Если оставить в покое собственно поэзию, то можно столкнуться вот с какими отличиями: поэт в два счёта решит какую-нибудь сложную жизненную задачу, снабдит всех окружающих необходимыми совета-ми и останется победителем. Но так же ему свойственно часами ломать голову до мучительных го-ловных болей над чем-нибудь простым, и так и не найти решения, лежащего на поверхности. То же с моралью и нравственностью. Некоторые их поступки и слова могут отдавать дикостью для обычного обывателя, но…
Но у каждого настоящего поэта есть то, против чего он не пойдёт ни при каких условиях, что во многом руководит его жизнью.
Честь.

К ночи третьего игрового дня Дмитрий уверился, что ему лучше будет уехать. После смерти Германа его уверенность поколебалась. Он не смог бы сказать, что это шоу значило лично для него, но он твёрдо знал, что никакая игра не может быть поставлена на одну доску с жизнью.

Он долго размышлял, прежде чем решился задержаться.
Когда утром он пришёл к себе в номер, то на столике его ждал кадр видеозаписи, отпечатан-ный на принтере. Он – Дмитрий – в своей любимой одежде пилигрима держит за руки Германа, пе-регнувшись через перила моста. Ни подписи, ни требований, - ничего.
- Что ж, - вслух сказал Дмитрий, - пусть будет так.

В нём уже разгорелся азарт заядлого шахматиста, которому неожиданный шаг противника приносит радость. Он вспомнил, что ему надо проявить плёнку, отснятую накануне.
Выйдя из здания, он случайно услышал разговор Влада с Андреем.
Правила нужны, чтобы их нарушать, – подумал поэт. – В этой партии, чувствую, меня ждёт успех.


Конец первой части.

Полностью роман "Шоу должно продолжаться" можно прочитать по ссылке: www.litres.ru/dmitriy-dubov/shou-dolzhno-prodolzhatsya/