Дневник ожидания Эпистолярно-поэтический цикл прод

       ...И вот нашла сегодня на дне картонной коробки пачку писем той поры – не отправленных тебе тогда, осенью, когда ты, не объяснив ничего, уехал в К. Оставил меня в недоумении и неведении. В ожидании. И адреса не сказал, и ветру не перешептал, в каком направлении слать слезные эпистолы. Вот они, фрагменты писем, «говорящий зряшный прах»!..

 31 августа. Последний августовский денек расщедрился на тепло. «Выпало лето холодной иголкой из онемелой руки тишины…» Вот так же выпали из рук, тебе уже не нужных, все мои нечаянные надежды, неосторожные слова, которым ты дал прорасти в душе.
Великое утешение – стихи, когда в доме царит тишина, прошитая только строчкой будильника. Осень выплачется – душа высветится. Потом «снега полетят, лягут гладко». Как не поверить Пришвину, что однажды сказал: «Чем больше ран, тем глубже свет». Будь жив!

1 сентября. …Однажды подруга мне написала: «И было мне пусто». Мне сейчас – так. Вот это самое страшное пожелание и есть: «Чтоб тебе пусто было!» Надеюсь, тебе есть чем занять пустоту у сердца?
Хорошо, да не мною сказано: «Обида Времени лечится прохладой Вечности». А примочки Вечности – это хорошие стихи; кладу на горячий лоб, приложу, словно добрую руку, к щеке – целительно, прохладно.
Мало-помалу выхожу на орбиту работы, где открывается простор научно-творческой деятельности и время для самосовершенствования.
Что ж, «руки, которые не нужны милому, служат – миру». Нежных тебе рук! Будь-будь, Ники!

3 сентября. «И каждый вечер, в час назначенный» строчу тебе весточку – в сырой сентябрьский воздух, в стылое небо, в безвылазную тишину пустой комнаты, с писарской прилежностью века минувшего склонившись к столу.
Зябкая скука вместо теплой шали окутывает плечи, дни не оставляют надежд на солнце, бумажные дела наползают, обступая плотным кольцом (двумерные химеры!)
Бог весть, когда снова увижу тебя – ох уж эти мне осенние ночи, что «на двенадцати подводах едут!» Тягучие минуты и глухие остановившиеся часы.
Выброшена на произвол предзимья, уединения, отгорожена от тебя стеной листопадов, верст, дождей и туманов – и все же пытаюсь достучаться, дозваться тебя, не голосом, нет, одной достоверностью мысли.
«Письмо – как спектральная сила мысли – движется в одиночестве».
Осень и одиночество – неразлучные сестры. Блаженно сиротство голых дерев! Оно сродни моему теперешнему состоянию. Леса стоят неколебимо-торжественные, напоенные светом, насквозь просолнеченные, но так хрупко, недолговечно это златотканое божество. И сквозь пышность-кудрявость проступает «узор отточенный и мелкий», скупой штриховой рисунок.
Ей-Богу, я надышалась этой тихой лучезарностью (небывалая осень, уверяю тебя!) и стала писать цикл «Осень ясноглазая» - и туда неизбежно вползли мои думы о тебе.
«Где ты, мой друг, за долами и за синими морями?» Пусть же не тускнеют твои глаза, не гаснет улыбка! Светлой тебе осени!