Урок труда

Кристина бежала домой со школы, предвкушая двойную радость. Вообще-то радостями ее жизнь не совсем баловала. Кристя не понимала маму, мама не понимала дочку. Даже первое сентября, такой день, такой день — Кристина готовилась к нему чуть ли не за полгода вперед — благодаря маме был безнадежно испорчен. Вообще-то, с точки зрения любого другого школьника, никакого особого праздника в том, что идешь во второй класс, уже нет. Но первый класс для Кристины был ненастоящим — в первый класс шестилетки ходили все в тот же свой детский сад, а не в настоящую школу.

Так вот, первое сентября. Мама нарядила Кристину в джинсовый костюмчик — расшитая разноцветными шелковыми нитками курточка, юбка с кружевными белыми оборками (как раз разрешили носить школьную форму по желанию). Кристина стояла среди одноклассников (как это звучит — одноклассники! Не детсадовцы, не одногруппники — нет, теперь у них КЛАСС!) единственная одетая не в форму. На линейке она еще крепилась, но на первой же перемене, рыдая, побежала искать маму — мама работала в той же школе учительницей географии.

В учительской преподаватели отворачивались, пряча улыбки, а Кристина сквозь всхлипывания втолковывала маме:
- Что... ты меня... вырядила... в этот противный... я хочу как все... и чтобы фартук... с кармааашками... и крылышки... а ты меня... не буду ходить... купи мне фоооорму...
Мама гладила дочку по голове и смущенно оправдывалась перед коллегами:
- И что ей не нравится? Такой нарядный костюмчик, папа привез, я хотела — как лучше.. - и успокаивала:
- Куплю я тебе форму, не плачь!

На следующий же день Кристина гордо шла в школу в новой форме — коричневом платье с юбкой в крупную складку и черном фартуке. С крылышками. И двумя кармашками. Ну ладно, что вспоминать неудачное школьное начало — это было давно, а сегодня... Сегодня приедет папа! Приедет из рейса — сколько себя Кристина помнила, папа надолго уезжал «в рейс» на каком-то корабле, и они с мамой его ждали. Ждать приходилось очень долго, зато уж и праздник дома был, когда он возвращался! Вот и сегодня — он весь день будет возиться с ней: бегать за ней в догонялки в парке, читать ей сказки, играть, и вместе они будут готовиться к завтрашним урокам!

День прошел замечательно. Осталось только собраться к школе. Завтра предстоял кроме всего прочего урок труда. Кристина посмотрела в дневник и вспомнила, что должно быть что-то необычное: им велели принести скорлупку от яйца. Целую, не разбитую. Что-то им говорили, как это сделать, но Кристина так предвкушала возвращение папы, что слушала в пол-уха и ничего не записала, только в голове осталось смутное воспоминание, что надо проколоть скорлупу толстой иголкой. Вытащив из холодильника яйцо и выбрав в маминой шкатулке самую большущую иглу, Кристина потащила папу на кухню. Наспех объяснив ему, что запомнилось, она выжидающе села рядом.

Папа проколол скорлупу и озадаченно посмотрел на Кристину. Ничего не произошло. Он попробовал потрясти яйцо над миской. Никакого эффекта. Отложив иголку, папа взялся за нож и его острием расширил отверстие в скорлупе. Ничего. Папа тряс рукой, как будто в ней был зажат отбойный молоток. В какой-то момент он, видимо, сильнее сжал пальцы — скорлупка лопнула, в миску шлепнулось раздавленное яйцо. Кристина вздохнула и достала из холодильника второе.

Через час на кухне сидел вспотевший и разозленный папа, на столе стояла миска с пятью раздавленными яйцами, там же плавали осколки скорлупы, а на стуле всхлипывала Кристина. В доме оставалось последнее яйцо. Папа посмотрел на него, осторожно положил на блюдечко и стал звонить маме в школу.

Поговорив с мамой, папа вернулся на кухню и, глубоко вздохнув, чтобы успокоиться, сказал Кристине:
- Доча, ты, пожалуйста, в следующий раз записывай, что на дом задают... а то чуть папу до инфаркта не довела. Смотри!
Он демонстративно взял оставшееся яйцо, повертел перед Кристиной, достал иголку, проколол скорлупу с двух сторон и стал дуть в один из проколов. Из второго в миску потекло яйцо. Через минуту он бережно положил пустую целенькую скорлупку в пакет и опустил на стол. Кристина радостно захлопала в ладоши, закричала: «Я знала, я знала, что ты сделаешь!» - и бросилась папе на шею.

Урок труда стоял первым в расписании. Ребята несли скорлупки очень осторожно, в классе сразу же пристраивая их на парте, обложив со всех сторон — учебником, пеналом, тетрадями — чтобы не скатились на пол и не разбились. Кристина торжествующе смотрела на свою скорлупку и в нетерпении подпрыгивала на стуле, вертелась по сторонам, вытягивая шею, хваталась то за цветную бумагу, то за ножницы и ждала звонка на урок. Звонок прозвенел, и тут она вспомнила, что забыла достать клей — она полезла в портфель, стоящий сбоку от парты, вытащила тюбик и, выпрямляясь, локтем смахнула на пол что-то легкое. Раздался тихий «чпок». Кристина застыла. Ее глаза стали наполняться слезами. На полу рядом с партой лежал пакетик со скорлупкой. Бывшей целенькой скорлупкой. Услышанный «чпок» не оставлял никакого сомнения в том, что именно бывшей целенькой. Кристина вспомнила вчерашний вечер с папой на кухне, миску, полную разбитых яиц, папу, дорогу утром в школу, когда она бережно несла этот пакетик на весу в вытянутой руке, и громко разрыдалась. Она всхлипывала, не слушая утешений учительницы и отталкивая ее руку с носовым платком, и думала, что все оказалось напрасным — а она так хотела принести папе золотую рыбку, сделанную из скорлупки, она уже до мельчайших подробностей представляла себе, как он будет с восхищением смотреть на ее подарок и хвалить ее за умелые ручки и говорить, какая она молодец, его доченька, настоящая папина дочка...

Учительница попросила ребят минутку посидеть тихо и вывела Кристину в коридор. Там она правдами и неправдами постаралась успокоить эти горестные рыдания, десять раз торжественно пообещав, что Кристинина поделка будет ничуть не хуже, чем у остальных, правда — это будет не рыбка, зато ни у кого больше такой поделки не будет — только у Кристины. Утешенная обещаниями, девочка побежала умывать зареванное лицо. Учительница вернулась в класс, и урок начался — вырезались хвосты и плавники, наклеивались на скорлупки, рисовались фломастерами глаза и чешуйки — изготовление рыб было в самом разгаре, когда вернулась Кристина.

Осмотр повреждений показал, что Кристинина скорлупка пострадала совсем немного — носик яйца чуть вмялся вовнутрь, но пленка спасла положение, не дав кусочкам отколоться, и сама не порвалась. Кристина внимательно выслушала предложения учительницы и решительно взялась за работу.

Она шла со школы, улыбаясь, торжествующе держа в руке свое творение, и заранее готовилась рассказывать папе во всех подробностях, что ей пришлось пережить и как она все это исправляла, и какая замечательная вещь в итоге получилась. И прохожие оглядывались на маленькую счастливую девочку, которая несла потрясающий мухомор — с белой пузатой ножкой, с зеленой лохматой травой у корешка, с красной шляпкой, на которую были наклеены аккуратные белые кружочки, и никто даже не догадывался, что эта самая шляпка скрывала трагическую вмятину, помешавшую родиться золотой рыбке.