Cуровая правда жизни

(Техническая редакция - Евдокия Рейн)


Жизнь, конечно, трагична. Общее утверждение, что человек рождается и умирает в муках, мной никогда не подвергалось сомнению, и все же между тем моментом, когда младенец открывает беззубый рот для того, чтобы в первый раз закричать, и когда старик устало закрывает глаза, происходит немало смешного.

Все это, впрочем, настолько перемешано с трагедией, что часто различить, где одно, а где другое, не представляется возможным. И все же невозможно было удержаться от смеха, когда из квартиры Вандерперре с визгом вылетал очередной трансвестит.

Наутро я каждый раз ему говорил: «Смотри на руки. Руки не переделаешь». Ну, он меня не слушал. А может и слушал, но вечером в баре после пяти кружек пива и в темноте разве будешь разглядывать?

Меня, правда, интересовал этот момент, ну, обнаружения... и всегда подмывало спросить: «Did you actually touch his…?» Меня разбирал просто безумный какой-то смех, когда я себе представлял эту сцену. Благообразный Вандерперре с седой бородкой а ля Шон Коннери и рядом полуголый трансвестит.

А это еще что?....Немая сцена....

Впрочем из уважения к нашей с ним дружбе я говорил только про руки. Да и не наутро. Вандерперре обычно приходил в наш офис после трех, а если приходил утром, то укрывался какой-то грязной простыней и спал на диване.

У нас с ним был тогда контракт с супермаркетом на оценку надежности кондиционеров. Я, правда, в этом абсолютно ничего не понимаю, но Вандерперре по-особому, по-бельгийски уважал меня и втянул в это весьма денежное мероприятие.

Если Вы думаете, что это были маленькие кондиционерчики в плюгавеньком магазинчике, вы глубоко ошибаетесь. Это был один из самых больших шоппинг центров в Азии, и охлаждали его 8 кондиционеров высотой в несколько этажей. Вернее, это компрессоры были высотой в несколько этажей в глубоких бетонных колодцах.

Такая дура крутилась, как турбина реактивного самолета, одной воды там конденсировались десятки литров в минуту.

Впрочем, как я уже сказал, я в этом почти ничего не соображаю. Помог под самый под конец, а так Вандерперре почти все сделал сам, но менеджеру тогда сказал: «Я работаю со Станом», — так он меня называл, "Стан". «Both of us or none of us». Прям мушкетеры какие-то. Ну, тот сказал, хрен с вами, вот офис, компьютеры, лаб. в ближайшем университете, делайте что хотите — лишь бы был результат.

Ну, вот Вандерперре и работал, как вол, неделю, ну, а потом, конечно, опять запил, и опять начались эти визги трансвеститов по ночам.

Впрочем, подозреваю, немые сцены сошли на нет, и Вандерперре, обнаружив очередную подмену, устало вздыхал и указывал новому претенденту на противоестественную любовь на дверь.

Хотя, кто его знает. У него тогда совсем недавно умерла жена, и он делал что хотел, ну то есть абсолютно. Крыша поехала. Так, по его состоянию, думаю, он вполне бы мог с трансвеститом это... . Теоретически. Но нет. Устоял. Я бы по нему заметил, мы уже к тому времени друг друга хорошо изучили.

Ну Вы представляете ? Приходит он домой, а она, жена, — сидит. Глаза открыты, но уже того...не дышит. Ну сначала скорая, потом полиция. И тут следователь выясняет, что была де у него на стороне подружка и начинает было эту теорию раскручивать. Как у нас говорят "дело шить". Хорошо, Вандерперре не допустил местного докторишку на вскрытие и потребовал присутствия бельгийского врача, а то бы сидеть ему в тайской тюрьме.

Здесь ее называют Бангкок-Хилтон. Ну, по фильму. Не смотрели? Обязательно посмотрите. Старье, правда, но — ничего… цветной.

В общем, заключение — сердечный приступ. Жара. Все время говорил ей, чтобы на кондиционере не экономила. Но у нее бельгийская натура была.
Никак не могла перестроиться на тропики. А в тропиках, знаете, надо быть немножко сумасшедшим, а то свихнешься.

Хорошо это я сказал — «сумасшедшим, а то свихнешься»? Верно? Такая вот суровая правда жизни.

А я тогда тоже был временно холостой, ну и пил по-черному каждый вечер. Собирались мы в такой вонючке, которая среди белых называлась «Lady Shop», ну официальное название у нее было «Кантон», кажется. Правда, перед этим мы с Вандерперре сидели полдня, пили кофе по десять чашек, курили и кумекали. И кстати, накумекали кое-что, так что до сих пор
нам с этого бабки капают. Но это неважно.

У Вандерпиры была подружка тогда, так она, значит, лесбиянилась с одной проституткой из Нонг-Нэ, ну, это деревня такая. Ну, и я ее почему запомнил — приходит она как-то в «Lady Shop» и говорит: «Дай, мол, посмотреть какой у тебя...»

«Чего, говорю?»

«Ну», говорит, «у негра видела, у тайца само собой, а у белого не приходилось».

Иди ты, говорю, куда подальше я что тебе, орангутанг, яйца показывать? У Вандерпиры, смотри, а меня не трогай.
 

Ну и накурился я тогда в этот вечер, и плакал, и Россию вспоминал. А потом ничего.

Проснулся и вроде ничего.

У себя дома.

Живой.

Ну, думаю, и слава Богу.