Просто выбрали меня

АННОТАЦИЯ
Действие происходит в недалёком будущем. Главный герой возвращается на свою родину в большой индустриальный город, где встречает давнюю знакомую, с которой служил в посольстве на Венере. Каприз его подруги вызывает драматический каскад событий. В результате герой понимает, что он совершенно не был свободен в выборе своих действий. Просто его выбрали для выполнения миссии, о которой он не догадывался.





– Любая работа хороша, лишь бы платили, – сказал я себе, когда нашёл место уборщика в городском гипермаркете. В этом городе я очутился нечаянно, просто залёг на дно. После нескольких лет проведённых на Маврикие, где нормально устроился и уже обжился, вдруг сразу несколько уполномоченных из разных структур заинтересовались компаниями, которым я помогал с оффшорными операциями. Возникла угроза присоединиться к строителям нескончаемой стройки космодрома Куру. Пришлось бросить всё нажитое и спешно вернуться на родную планету, в страну происхождения. Начинать всё сначала. Чтобы не привлекать случайного внимания, приехал в город, который был указан, как место регистрации в моём недавно купленном внутреннем паспорте. Перспектива представлялась неясной и пасмурной, подобной хмурым широтам страны, которую не видел много лет. Постарался быстро освоиться в незнакомом городе: снял квартирку в панельной пятиэтажке, нашёл работу. Только вот просыпался ночами с тревожными мыслями о том, как жить дальше и вылезти из задницы, в которой оказался.

Как обычно, поздним вечером я возвращался с работы. Не спеша, шёл от остановки, где вышел из последнего ночного автобуса. Путь лежал через помойку, отведённую для отходов жителей нескольких близстоящих хрущовок. Шёл неторопливо и размышлял о возможности покупки на свою зарплату автомобиля. Уж больно достало всё время караулить автобусы. Вспоминал места, где можно купить подержанную иномарку и думал о том, какой марки должна быть машина. Краешком глаза заметил женщину, вышедшую из темноты к мусорному баку выбросить пакет с мусором. Что-то в её фигуре и походке показалось знакомым, но, не в моих правилах рассматривать ночью прохожих, которые решили что-то выбросить из дома. Я, не обращая внимания на незнакомку, прошагал мимо.

– Боря, что не узнал? – вдруг раздалось у меня за спиной. Я оглянулся и понял, что не ошибся. Действительно, это была знакомая. Наташа окликнула меня. Мы с ней не виделись почти десять лет, с очень памятного для нас дня на Венере. Тогда я служил охранником в нашем посольстве, а Наташа была, кажется, атташе по культуре. Она жила с мужем, тоже атташе и таким же молодым, как и она. В тот день я один сидел в караулке, подрёмывал в кресле, пытаясь совсем не заснуть, и третий час смотрел на экраны, которые отображали периметр нашей территории. Охранял, в общем. Неожиданно дверь открылась, Наташа вошла в помещение. Нельзя, конечно, было ей входить, но она была очаровательна и так волшебно посмотрела на меня, что я не посмел сделать ей замечание. А она подошла ко мне, молча поцеловала прямо в губы, села на колени, обняла. Я наплевал на устав, правила и караул, и мы любили друг друга. Молча и страстно. А потом она сразу же ушла. После я в эйфории сидел, бездумно пялился на экраны, дожидаясь, когда закончится вахта, чтобы быть с ней снова. Вдруг увидел в мониторе, как около куста алых чайных роз Наташа так же молча и страстно начала обнимать лейтенанта Гену, патрулирующего периметр. Я весь их процесс досмотрел до конца, хотя не мог поверить своим глазам, и мне казалось, что сошёл с ума. Когда кончилась моя смена, за ужином ребята рассказали мне, что Наташа дала всем, чтобы отмстить своему мужу, закрутившему любовь с аборигенкой из города. Собственно, с того дня мы с ней и не виделись. Она, захватив мужа, улетела на родину разводиться.

– Наташа, лапа, как я рад тебя видеть, – искренне воскликнул я. Мы обнялись, расцеловались, словно старые друзья. Я был по настоящему обрадован, что встретил давнюю знакомую, что пришёл конец моему одиночеству в этом городе. Мы договорились на следующий день пообедать в кафешке недалеко от её дома, тем более на работу мне надо было приехать к вечеру.

На следующий день, за обедом мы подробнее расспросили друг о друге. Оказалось, что Наташа приехала, чтобы открыть тур фирму в городе и сейчас неторопливо изучает ситуацию. Город она узнала намного лучше меня и подсказала местечко, где я мог бы не бояться быть кинутым с покупкой машины. Но главное в том, что мы реально почувствовали, что остались старыми друзьями и можем быть полезны друг другу. После работы, поздним вечером, я попробовал подкатить к Наташе чуть больше, чем по-дружески. Позвонил ей, стал объясняться в любви и напрашивался приехать к ней в гости. Наташа со смешками меня выслушала и попросила больше к ней так не приставать. Предложила быть просто друзьями и никакого секса. Наш диалог кончился тем, что я добрёл к себе, одиноко залез в холодную постель, согласившись с её мнением, что дружба несовместима с постельными отношениями. Пока я ворочался, пытаясь заснуть, окончательно решил на следующее утро поехать и купить машину.

Из всего увиденного металлолома, в виде подержанных дешёвых иномарок, мне приглянулся Фольксваген-пассат. Машинке было десять лет, кузов на крыльях и внизу дверей ржавый, но мотор работал хорошо, а на колёсах была относительно новая сто восьмидесятая резина на литых алюминиевых дисках. Эти диски меня и покорили, подумал, что благодаря этим колёсам машина будет хорошо держать дорогу. Поторговавшись, я сбил цену на двадцать тысяч юаней, вынул из карманов деньги и взамен получил машину и доверенность на неё.

Неторопливо руля по городу, первым делом позвонил Наташе и похвастался покупкой. Конечно, она меня похвалила и вместе со мной порадовалась приобретению. Вот только немедленно обмывать мою красавицу отказалась, сославшись на неотложные дела, но предложила сделать это на следующий день. А заодно попросила съездить с ней на моей машине в заводской район города, там она хочет посмотреть щенка стафшира, а, может, и купить его. Она недавно увидела объявление о щенках и решила, что ей без собачки одиноко. Я, конечно, согласился с таким планом. Приехал на работу и взял отгул на весь следующий день, чтобы полностью посвятить его собаке, машине и Наташе. Так оно и вышло, по полной программе.

Утро я начал со смены масла в двигателе автомобиля и проверки тормозных колодок и шлангов. Затем поехал к Наташе. Она меня уже ждала у подъезда. Одета она была в обалденное платье цвета морской волны. Платье было явно дорогим, очень коротким, с большим декольте. С учётом идеально нанесённого макияжа, вид у моей подруги был крайне сексапильный и давал возможность убедиться, что она похорошела со времени нашей близости в посольстве. Ещё я подумал, что такое откровенное платье – это знак мне, что наши отношения, видимо, сегодня перейдут за рамки товарищеских, и одновременно осознал, что её платье не особенно подходяще для бедного и бандитского заводского района. Впрочем, приехать по адресу и уехать без задержки, какая разница, что на нас одето,- успокоил я себя.

Заводской район считался частью города, но на самом деле располагался на отшибе, километрах в пятнадцати от центра города. Назван он был заводским давным-давно, вряд ли сейчас заводы работали по тому предназначению, для чего их создавали. Называлось местечко нынче «Шанхаем». Это название возникло по аналогии со старыми фильмами, где показывали большую скученность, бедность и бандитизм Шанхая, а не оттого, что в районе жили китайцы. По дороге меня ещё раз посетила мыслишка, что Надин прикид может спровоцировать проблему, но понадеялся избежать неожиданностей, главное бы не задержаться в Шанхае. Зато, пока я рулил по трассе, вдоволь насмотрелся на красивые Наташины коленки, и даже один раз, переключая передачу, как бы невзначай прикоснулся к гладкой коже её великолепного бедра. Она немедленно отодвинулась от меня, показывая всем своим видом, что её нельзя трогать, и этим заставила меня гадать, с чего бы и для кого бы ещё она так сексуально и даже вызывающе разоделась. Впрочем, до района мы доехали быстро, обсуждая достоинства и недостатки разных пород собак и любуясь, как приближающиеся огромные трубы выпускают облака белого, жёлтого, коричневого, фиолетового и чёрного дыма. Каждая труба – свой цвет. Заводы дышали разноцветным дымом через трубы, поддерживая свою жизнь. «Вот где настоящее бабло делается», - думал я, рассматривая трубы и дым, понимая, как мало людей владеет этими предприятиями и как невообразимо они богаты. Наташа, казалось, думала о том же, во всяком случае, она вдруг задумчиво произнесла: «Да, мощно. Вот зацепить бы кусочек…»

Сам район поразил многочисленными ямами и трещинами в асфальте дорог, которые петляли среди одинаково безликих, серых панельных девятиэтажек. Возле домов росли пыльные кусты акаций и чахлые тополя. Мы медленно ездили по улицам, пытаясь найти улицу, указанную в объявлении, ради которого мы сюда прибыли. Таблички с названием улиц и номерами домов отсутствовали. Видимо были сорваны и сданы на металлолом безработными жителями. Правда на некоторых домах чёрной краской коряво были написаны номера или названия улиц. На тротуарах прогуливалось много нездорово покашливающих людей, многие из них периодически сплёвывали на асфальт. Практически на каждом перекрёстке праздно кучковались юнцы, которые плевались, сморкались, жрали чипсы, лузгали семечки, курили и лениво о чем-то говорили. Удивило то, что те из прохожих, которых мы пытались спрашивать, как проехать на улицу, которую искали, вначале заторможено и тупо вздрагивали, а потом, опустив глаза и, не отвечая на вопрос, скорее старались удалиться в направлении противоположном движению машины. Ребята же в попутных автомобилях, если удавалось привлечь их внимание во время остановки на светофорах, нагло и молча улыбались Наташе, отвечали мне неопределённо, что, мол, братан, это где-то рядом, на следующем перекрёстке поверни, типа, направо, а, там, типа, ещё спросишь, закрывали тонированные окна своих машин и энергично газуя, срывались по своим неотложным делам. В общем, мои подозрения о том, что район очень недобрый переросли в уверенность, и я предложил Наташе мотать из Шанхая. Она согласилась, но многочисленные улочки с односторонним движением не дали нам возможность просто развернуться и поехать обратно. Приходилось дальше изучать незнакомый район. Обогнув один из домов, неожиданно въехали на большую площадь, на которой стояло двумя рядами несколько десятков машин. Мы с Наташей решили, что здесь будет удобно припарковать машину, а, затем попробовать пешком всё-таки найти дом собачника.

Выходя из машины, обратил внимание, что асфальт на площади был во многих местах заплёван, повсюду валялось много окурков и смятых разноцветных пакетиков из под чипсов. Что-то вдруг слабо чавкнуло под Наташиной ногой, она поскользнулась. К счастью я не дал ей упасть, подхватив под руку. Найдя равновесие, увидели, что заскользить заставил использованный презерватив, почти невидимый из-за прозрачной оболочки. Остатки семени в нём тускло поблёскивающие под солнцем, заставляли изделие быть скользким. Стали идти осторожнее, галсами, выбирая наиболее чистые участки. Площадь действительно была чрезвычайно замусорена, и на удивление много использованных кондомов валялось на асфальте.

Мы зашли во дворы домов, окружающих площадь и пообщались с местными старушками, чтобы узнать географию района. Минут через пятнадцать, расспросив местных и прогулявшись по близлежащим улицам, определили, где находится место, которое искали и как до него добраться от места нашей парковки. Вернулись на площадь и, не веря своим глазам, в ужасе увидели, что от машины остался только остов. Не осталось ни колёс, ни дверей, было снято рулевое колесо, там, где был бардачок, ¬¬ осталось только прямоугольное отверстие, из которого торчали обрывки проводов. Каркас автомобиля подпирали четыре столбика кирпичей по углам, подставленные под сохранившиеся тормозные диски. Исчезли передние сиденья, правда, ещё осталось заднее. Очевидно, ещё не успели снять. Мне реально стало страшно. Когда шок прошёл, я перевёл очумелый взгляд на часы и осознал, что действительно отошли мы от машины всего-то на пятнадцать минут. К тому же машина была  на сигнализации. Мы не слышали её воя, хотя и не отходили очень далеко, если бы она заорала, то определённо бы услышали. Было ясно, что супер профессионалы превратили машину в дешёвый металлолом. Люди с площади исчезли, никого не было вокруг. Остальные припаркованные автомобили остались нетронутыми. Я интуитивно чувствовал, что десятки пар глаз с удовольствием смотрят на нас из окон близлежащих домов. Наташа, оторвав взгляд от того, что осталось от моей машины, оглянулась вокруг. Было понятно, что она находится в замешательстве не меньшем моего. Видимо, чувствуя чужие взгляды, она нервно поправляла подол своего платья, одёргивала его, как бы виртуально прикрывая оголённые ноги.

Почти бесшумно на площадь въехал чёрный дорогущий представительский мерседес, а за ним, практически бампер к бамперу, белый паркетник ауди Q11, видимо с охраной. Машины остановились, и из них вышло несколько человек. Немедленно их стали окружать местные, спешащие из дворов. На нас же никто не обращал внимание. За считанные секунды собралась толпа молчаливых людей. Мы подошли ближе и увидели, что люди, сдерживаемые четырьмя здоровенными охранниками из ауди, образовали большой круг. Они, по команде одного из приехавших, который тыкал пальцем в того, кому разрешено говорить, поочерёдно жаловались человеку, одетому в дорогой темно-синий костюм на проблемы быта и беспредел районной шпаны. Главный внимательно слушал, иногда записывал что-то в блокнотик, иногда, выслушав местного, что-то тихо и коротко говорил двум помощникам, а те, в свою очередь, незамедлительно звонили кому-то по сотовым телефонам. В общем, шла работа, и чувствовалось, что приехавшие были способны влиять на ситуацию и помогать затюканному населению.

–  Кто этот уважаемый человек? – спросил я худую и сутулую, морщинистую женщину, лет сорока, хотя и так догадывался о статусе господина.

Спросил, чтобы сделать манёвр и продвинуться, минуя очередь людей, к главному.

–  Смотрящий по району, – ответила женщина, посмотрев на меня слезящимися глазами.

– Дура, –  ответил ей голос справа, - не смотрящий, а депутат. Все достойные люди – депутаты. Говорят, он ещё и в собственниках завода.

Мне этого короткого диалога хватило, чтобы, схватив Наташу за руку, протиснуться к господину, решающему местные проблемы. Я почувствовал, что сзади кто-то потянул меня за рубашку, пытаясь оттащить назад. Раздался ропот, что, мол, чёй-то мы без очереди. Но было поздно, важный господин остановил взгляд на Наташе. В мгновение его губы согнулись в улыбке. Наташина красота явно зацепила его. Она взглянула на него невинным взглядом, как на меня когда-то в посольстве, и неожиданно вдруг зарыдала. Зарыдала навзрыд. Я увидел замешательство в глазах депутата.

«Успокойтесь. Чем могу помочь», –  мягко сказал он, прикоснувшись кончиками пальцев до голого Наташиного локтя. Наташа не ответила, а продолжала громко рыдать, по-детски втягивая носом воздух и всхлипывая. Реальные слёзы скатывались по её щекам. Я, под этот аккомпанемент, объяснил господину депутату-смотрящему нашу проблему с разобранной на запчасти машиной и очевидной невозможностью безопасно выбраться из района.  Господин внимательно выслушал меня. Сказал, что для него, депутата по заводскому району, наша проблема легко разрешима.

«Я разрулю ситуацию», – твёрдо сказал депутат. Категорично приказал нам сесть в одну из его машин, шофёр которой отвезёт нас по адресу, что мы так долго искали, и посмотреть щенка. Перестал рассматривать Наташу и крикнул в толпу: "Следующий!" Немедленно после такого ответа депутата, двое из его охранников стали напирать на нас, телами отстраняя от хозяина и подталкивая к русобалтовскому «Молоту», который въехал на площадь.

Минут через семь, десять водитель подвёз нас к одной из панельных пятиэтажек. Остановившись, он что-то недолго выслушал по мобильному и сказал, что нужная нам квартира находится во втором подъезде на третьем этаже. Мы вышли из машины, прошли, куда нам указал водитель, позвонили в дверь и действительно зашли в квартиру со стафширами. Квартирка была двухкомнатной, но явно являлась питомником для разведения собачек. Одна комната была закрыта дверью и, судя по толчкам в дверь и свирепому лаю, там были закрыты папа и мама семерых щенков, бегающих по другой, главной комнате, куда нас пригласила хозяйка. Хозяйка косилась в окно, видела дорогущий «Молот», на котором мы приехали, и поэтому пыталась натянуто улыбаться. Щенки Наташе не понравились, они были уже большими, четырёхмесячными и достаточно свирепыми. Она, по её словам, хотела маленького щеночка, чтобы воспитать его сама. Так что, вообще зря мы притащились в этот злобный район. Я молча стоял рядом с Наташей,  ждал, когда она вдоволь наговориться с заводчицей стафширов, думал о своей машине и гадал, позволит ли депутат доехать нам на его автомобиле до нашего места обитания. О потерянной машине и деньгах, что она стоила, я уже перестал задумываться, резонно посчитав, что появление депутата на площади, по меньшей мере, спасло меня от увечий, а Наташу от многократных изнасилований.

Через некоторое время депутатский «Молот» снова привёз нас на площадь. Привёз, и остановился около моей машины. Тот остов, который мы совсем недавно оставили, снова превратился в автомобиль. Машина стала почти такой, как и была. Только колёса другие. Не вернули мне мои дюралевые литые диски с широченными шинами «дунлоп», вместо них на машину поставили железные штатные штампованные диски с более узкой и стёртой резиной. Ну и на том большое спасибо. Грех жаловаться. Машина была снова на сигнализации. Замки на дверях разомкнулись при нажатии на кнопку брелка сигнализации, как и раньше. В салоне было все приведено в порядок, кресла, руль и всё другое, ранее снесённое и унесённое, было на прежнем месте, а в восстановленном бардачке я даже обнаружил карту города, которую купил вчера и дорогущие солнцезащитные очки, которые привёз с Маврикия. CD магнитола также возникла на прежнем месте. Объединённые способности депутата и местных автомобильных бандюганов очень впечатляли, но самым большим желанием для нас было побыстрее смотаться из этого поселения. К тому же время перевалило на вторую половину дня.

Я уже ощущал, что покинул недобрый заводской район, с его разбитыми дорогами, недобрыми людьми и добрым депутатом, когда на последнем перекрёстке перед выездом на трассу, ведущую к центру нашего города, мы увидели группу мужчин в полицейской форме и флюорисцентных жилетах дорожной полиции.

–  Гаишники, – нарушила молчание Наташа.

–  Ну и что, –  лениво ответил я, понимая, что кристально чист перед местными борцами за безопасность движения и предвкушая, как через несколько секунд на максимальной скорости помчусь по трассе в нашу безопасную часть города, снимая стресс после экстремального путешествия.

Один из людей в форме, когда наш автомобиль поравнялся с ним, запоздало и лениво замахал мне палочкой, чтобы, мол, остановился. И черт меня дёрнул остановиться, ведь можно было бы как бы и не заметить это ленивое помахивание полосатым жезлом. Видимо сыграло роль Наташино мнение о том, что это гаишники и моё ясное понимание того, что дорожных правил не нарушал. Короче, я сдуру остановился. Дальше – больше. Оказалось, что остановили не гаишники, а местные менты, которые приказали с двумя из них проехать до районного управления. Я молча переглянулся с Наташей и решил подчиниться. Два прапорщика с автоматами уселись сзади, и я тронулся. Провожатые руководили моим движением, указывая, как рулить к их конторе.

Когда подъехали к отделению, полицейские предложили мне пройти с ними. Я удивился такой бесцеремонности, но один из них объяснил, что они имеют право задержать меня ненадолго для проверки документов. Я вышел из машины и пошёл в контору, провожатые – за мной. Наташа осталась в автомобиле. За входной дверью, в большом холле увидел справа комнату дежурного с застеклёнными стенами. Там за пультом связи сидел мальчик-лейтенант, который вдумчиво и меланхолично указательным пальцем правой руки нажимал клавиши на клавиатуре компьютера. Видимо, не торопясь, сочинял какой-то рапорт. Дежурный не обратил на нас ни малейшего внимания и не прекратил своё сложное дело. Напротив аквариума с вдумчивым офицером, на стене, покрытой синей масляной краской, висел большой жидкокристаллический экран, на котором беззвучно демонстрировались теленовости. Показывали чудесный быт и профессиональную выучку бойцов гарнизона на Марсе, охраняющих палладиевые рудники в экономической зоне страны. Под телевизионной панелью увидел стопку из четырёх автомобильных колёс. По характерным истертостям протектора, блестящим дюралевым дискам и названию шин «дунлоп» понял, что это от моей машины. «Может быть, пригласили, чтобы вернуть», – мелькнула задорная мысль. Однако, сопровождающие предложили пройти за комнату дежурного и свернуть направо в коридор, который заканчивался решёткой «обезьянника». Приказали сесть на стул напротив двери, обитай дерматином. Я, подчинившись, присел.

Наиболее бойкий из моих конвоиров, оглянувшись, как будто проверяя, нет ли кого рядом, предложил мне чистосердечно покаялся в своих преступлениях в их районе, иначе, они заберут у меня все документы и вообще, прямо сейчас посадят за решётку в «обезьянник» до выяснения всех обстоятельств. Я им ответил в том смысле, что объяснять мне им нечего, что я ничего не нарушал и у меня на это есть свидетель. Вежливо предложил им найти другую жертву. Менты замялись, засопели. Тот бойкий, что прессовал меня, высказал предположение, что у меня в машине наркотики и если я с ними не поделюсь наркотой, они арестуют машину и будут её разбирать в целях обыска и дознания. После такого откровения мне реально стало страшно. Второй раз за день разбирать машину на запчасти, –  это мне показалось слишком. Пришлось пустить в ход последний козырь. Сказал, что знаком с местным депутатом и даже сегодня ездил на его «Молоте». Полицейские после моего признания замолчали и задумались. Тяжело задышали и пристально вглядывались мне в лицо, пытаясь понять, правду ли я сказал, или нет. После некоторого времени напряжённого молчания и переглядываний между собой, один из них коротко бросил:

–  Пошли!

Мы пошли к выходу, я впереди, а они, как бы конвоируя, за мной. Было неприятно и непонятно куда меня ведут, но, то, что шли к выходу, уже вселяло надежду на освобождение.

Выйдя из коридора в холл, я сразу обратил внимание на двух подполковников, которые только что вошли в здание. Их встречало несколько офицеров отделения, включая местного начальника, который как раз приглашал гостей к себе в кабинет, наверное, чтобы отчитаться о работе. Подполковники, очевидно, были большие шишки, поскольку даже дежурный мальчик-летёха остановил свою непростую работу за компьютером, вышел из стеклянной комнаты и стоял навытяжку, бездумно глядя прямо перед собой. Приезд двух начальников давал шанс разгрести непонятную мне ситуацию. Поэтому я специально громко попросил, обернувшись к конвоирующим меня полицейским, объяснить причину моего задержания, а также, наконец, представиться. Мои конвоиры выкатили глаза и мимикой лица явно начали телепатировать мне, что иди, мол, отсюда, исчезни. Я был бы и рад выполнить их волю, но в дверях стояло несколько офицеров, и чтобы выйти, надо было бы попросить их посторониться и тогда, возможно пришлось бы всем собравшимся объяснять неизвестную мне причину того, почему я очутился здесь. Пришлось громче повторить свой вопрос. Вторая моя реплика привлекла внимание.

Один из подполковников посмотрел на меня, перевил взгляд на моих провожатых и произнёс чётким командным голосом:

–  Это что? Витя и Толя, вы опять взяли шофера со свидетелем. Что нельзя было найти одинокого водилу?

Мои конвоиры понурились и пробормотали что-то типа:

–  Почему это со свидетелем?

–  А потому что баба его в машине сидит. Отсюда, даже видно.

–  А что, нельзя, что ли свидетеля рекнуть? – угрюмо спросил Витя.

–  Свидетель может, конечно, исчезнуть, –  резюмировал подполковник, –  но, надо было раньше находить человека. Что вы ему за час сможете внушить?

–  Я за пять минут могу отбить почки, так что после всю жизнь кровью ссаться будет, –  с достоинством сказал Толя.

Во время этого, непонятного мне диалога, я чувствовал себя тоскливо, как оплёванный. Впрочем, понимал, что двухметровый Толя с пудовыми кулачищами не хвастался и мог в точности исполнить то, что он сказал.

Подполковник вежливо обратился ко мне:

–  Прошу вас, извините их. Уж не знаю, что на них нашло. Наверное, показался подозрительным, –  он ткнул в меня пальцем, – ты забудь об этом недоразумении и свали отсюда побыстрее. Понял?!

Стало ясно, что подполковник откровенно начал угрожать. Стоящие в дверях офицеры с любопытством смотрели на меня и, наверное, были готовы в случае любой некорректности с моей стороны раздуть дело.

–  Конечно, конечно. Хорошо, –  пробормотал я.

Прошёл мимо офицеров, как зомби дошел до машины и уселся на водительское сиденье. Завёл машину, тронулся. Чувство омерзения немного отпустило, посмотрел на Наташу и сказал, что всё закончилось благополучно, у полиции нет претензий к моим документам. Набирая скорость,  поехал к выезду из района. Подумал, что на сегодня приключений было достаточно, а дальше всё будет хорошо.

К сожалению, нам снова не удалось покинуть этот нехороший район. Мы отъехали от здания полиции всего несколько сотен метров, и неожиданно неподалёку услышали стрельбу. Вначале было несколько одиночных выстрелов из пистолета. А потом, после небольшой паузы, помимо пистолетных выстрелов стали слышны короткие очереди из автомата. Стреляли относительно близко, наверное, на соседней улице. Я подумал, что время нажать на газ, и в ту же секунду увидел, что гаишная машина перегородила перекрёсток впереди. Все находящиеся на дороге машины в поле моей видимости начали останавливаться у тротуара. Видимо у местных выработался опыт в том, как действовать в перестрелках. Мы последовали их примеру. Наташа явно испугалась.

–  Как мне надоело всё, - сказала она испуганным голосом.

– Ты сама это всё захотела. Так, что получай по полной программе, – ответил я ей ехидно и обнял правой рукой за плечи. Она не отстранилась. Мелкая дрожь её тела выдавала реальный испуг.

Я потянулся к Наташе, чтобы успокоить и поцеловать, но краем глаза уловил какое-то движение сзади. Оглянулся. Из двора на дорогу, где мы остановились, выбежала девица. Она была одета в джинсы и свитер, на спине у неё был рюкзак. На правом бедре, джинсы были порваны, вокруг дыры темнело большое пятно. Судя по тому, что девица сильно хромала, она была ранена. Девушка явно стремилась к одной из машин, припаркованной сзади от нас на противоположной стороне дороги. Вслед ей, из двора, из которого она только что выскочила, раздались одиночные выстрелы из автомата. Начали стрелять и из гаишной машины, стоящей на перекрёстке впереди. Менты стреляли не очень точно. Пули, издавая громкие смачные звуки, стали впиваться в некоторые машины, делать отверстия в кузовах и стёклах. Заметив, что многие водилы в панике стали выпрыгивать из своих машин и разбегаться, я схватил Наташу, повалил её себе на колени и туловищем прижался сверху к её спине. Так мы оказались ниже лобового стекла, я понадеялся, что в этом скрюченном состоянии мы обезопасимся от случайной пули. Секунд через десять, стрельба умолкла, я приподнялся и увидел, что, вызвавшая стрельбу девушка стояла на коленях за одной из машин, рюкзак она скинула и, достав из него автомат «узи», вставляла в него магазин. Свитер на ней был уже порван в нескольких местах, но, судя по всему, на ней был бронежилет, поскольку двигалась она активно, и на туловище не было видно крови. Через долю секунды девушка открыла огонь, я снова пригнулся, прижав к себе Наташу. Судя по выстрелам, стрельба шла из нескольких десятков автоматов. Опять послышались чпоки пуль об автомобили, и я с ужасом ожидал попадания в нашу машину, пытаясь не представлять самое ужасное. Наташа замерла на моих коленях, и я чувствовал как учащённо и тревожно бьётся её сердце. Через несколько секунд стрельба стихла. Приподнял голову и увидел, что тело обороняющейся девицы конвульсивно дёргается около машины, за которой она пыталась скрыться. Правая половина лба и череп у виска девушки превратились в мешанину из жёлто-серых ошмётков мозга, белых костей, черных волос, красно-чёрных плёнок и из этого месива импульсами выплёскивалась кровь. С десяток полицейских бежало к телу, а за ними из дворов стали появляться местные. Люди весело переговариваясь, скорым шагом, многие почти бегом, спешили к телу, бьющемуся в последних конвульсиях. Водители из машин также поспешили к застреленной. В считанные секунды вокруг агонизирующей автоматчицы собралась толпа. Люди толкались, и с весёлым любопытством пытались поближе протиснуться к телу девушки, которое всё ещё редко и мелко подёргивалось и лежало в луже свежей собственной крови. Мы с Наташей тоже вышли из машины и направились к толпе. Наташа была испугана, после того, как она увидела конвульсии и рану девицы она заметно побледнела. За спинами людей не было практически ничего видно. Услышал только, что полицейские кричали зевакам, чтобы те раздвинулись и разошлись.

–  Поехали отсюда, – тихо сказала Наташа и направилась к машине.
Я поспешил за ней, тем более гаишная машина, загораживающая путь, отъезжала с перекрёстка и вновь возникла надежда скоро выбраться из этого нехорошего места. Я порулил к трассе на выезд из района. Достаточно скоро мы вновь добрались до того поста, где нас задержали до этого. Интуитивно мне не хотелось ехать на этот перекрёсток, но другой путь мы не знали, а местные, у которых я, пару раз останавливаясь, спрашивал иную дорогу, говорили, что по другому выехать нельзя.

Интуиция меня не подвёла. На выезде нас опять затормозили. Выезд из района на трассу был перекрыт поперёк. В обе стороны движения на дороге стояли пластиковые красные дорожные барьеры, а перед заграждением лениво переминаясь с ноги на ногу, стояли уже знакомые мне Витя с Толей. Поверх их полицейской формы были снова надеты гаишные жилеты кислотного жёлтого цвета, на которых с левой стороны висели официальные жетоны ГИБДД. В руках они вновь держали полосатые палочки. Я остановился перед ментами, секунду подумав, достал из кармана две из трех имеющихся у меня тысячных бумажки, согнул их вдоль, соорудив таким образом лёгонькую планочку. Вышел из машины и, постукивая денежной планочкой по ладони, подошёл к постовым. Витя с Толей с интересом посмотрели на деньги, но выпустить из района отказались. Наверное, они меня уже считали старым знакомым, потому что без всяких понтов, нормально объяснили происходящее. Девица, перестрелку с которой мы наблюдали, была киллер. Она пыталась застрелить депутата, но ранила всего лишь его помощника и убила одного из охранников. Её, как известно, убили, но теперь ищут её сообщников, поэтому район блокирован и им приказано никого не выпускать и не впускать. Полицейские, поглядывая на голые плечи сидящей в машине Наташи, так же плотоядно, как и на деньги в моих руках, дружелюбно посоветовали нам перекантоваться ночью в гостинице. Объяснили, что приемлемая гостиница находится на площади, на которой мы встретили депутата.

Начинался вечер. Солнце садилось, создавая живописный жёлто-зелёно-фиолетовый закат из-за заводских дымов. Нам с Наташей было не до сюрреалистического неба. Мы действительно решили найти гостиницу, чтобы остановиться на ночь. Развернув машину, снова поехали в центр района, третий раз за сегодняшний день. Не торопясь, ехали к площади, рассматривали жителей, которых с наступлением сумерек на тротуарах становилось всё больше. Моё подсознание ощущало запах агрессии. Нам было ясно, что не только надо самим найти приют, но и как-то укрыть машину, иначе утром снова будем без неё.

Цветное небо на глазах превращалось в темно-серое. Появилась луна, из-за смога представленная оранжево-зелёным пятном с неясными очертаниями. Было полнолуние. Въехали на знакомую площадь. Припаркованных машин на площади прибавилось в несколько раз по сравнению с тем, сколько их было днём. Около машин гуляло много женщин разных возрастов и комплекции. Дам было намного больше, чем машин. Их откровенный прикид и характерное виляние бёдрами не вызывали сомнений, в том, что все они собрались, чтобы подработать проституцией. Некоторые счастливицы, наклонившись к окну водителя и о чём–то недолго поговорив, садились в машины. Было понятно, что они обслуживают клиентов прямо здесь же на площади. Время от времени из некоторых машин удовлетворённые люди выбрасывали презервативы, которые с тихим шлепком падали на асфальт.

Благополучно проехали площадь, и нам удалось припарковаться прямо у входа в гостиницу, удачно заняв единственное свободное место на стоянке у входа. В гостиничном холле, на ресепшен, сидела тётка, лет под пятьдесят, крашенная блондинка с обрюзгшим телом. На Наташин вопрос, есть ли свободный номер для нас, тётя, критически оглядела мою спутницу и спросила, не боится ли она отбивать работу у местных девушек. Предположила, что красивое Наташино лицо можно элементарно попортить. Пришлось мне вмешаться и попытаться спокойно объяснить, почему мы зависли в этом районе и ищем ночлег. Внимательно выслушав информацию о том, что район оцеплен, тётка предложила нам показать ей наши паспорта, а после снять комнату, или хоть десять, если у нас достаточно денег. Я протянул ей своё водительское удостоверение и документы на машину.

– Нет, эта макулатура мне не нужна, только паспорт, – строго сказала наделённая властью женщина, бросив взгляд на документы и явно гордясь своей солидностью.

Я попытался объяснить ей, что это вполне нормальные документы, которые сегодня оказались достаточными даже для районной полиции, а гостиница никак не может требовать паспорт в обязательном порядке, но администратор оказалась непреклонна. Заодно, в полемике, она раскрыла один из секретов своего дохода: можно остановиться и без всяких документов, если снимать комнату не по суточной оплате, а по часовой. Типа, чтобы трахнуться. Наташа молча слушала наш диалог и неожиданно призвала гостиничного работника вместе с её гостиницей пойти очень далеко. Сказала, и пошла к выходу, я естественно за ней.

На улице нам пришла в голову идея забуриться в ресторан поприличней и просидеть в нём до утра. Не выспимся, но зато будем вроде как в безопасности, и машина будет в сохранности на стоянке у кабака. К тому же и обмоем машину, как и собирались. Собственно далеко ехать не пришлось, к зданию гостиницы примыкал пристрой, на котором ярко горела неоновая надпись: «Ресторан Центральный». Пока мы с Наташей рассуждали, издали рассматривая неоновую вывеску, приличный ли это ресторан, или бандитский притон, к заведению подъехал здоровущий «шевроле тахо», а из него, как мне показалось, вышел один из подполковников, которых я днём видел в полицейском офисе. Исчезли наши сомнения, относительно того, какой ресторан здесь в почёте. Мы сели в машину и переехали на ресторанную стоянку. Машины там стояли в основном крупные, а по паркингу гулял мальчик, в жёлтой куртке с флюорисцентными полосами, очевидно, он присматривал за транспортом посетителей. Нам показалось, что всё начало складываться в лучшую сторону, настроение стало подниматься, и мир выглядел уже не таким мрачным, как прежде.

Половина столиков в ресторане была уже занята. Негромко играла блюзовая музыка. Слева от барной стойки была небольшая сценка, и там молодые люди, тихо переговариваясь, неторопливо настраивали аппаратуру. Видимо, планировалось, что эта группа будет играть для посетителей. Вежливый официант отвёл нас к свободному столику, быстренько принёс меню. Со стороны кухни можно было уловить достаточно приятные и тонкие запахи готовящихся блюд. В общем, жизнь пошла на поправку.

Заказали поесть. Спиртное не брали, так как мне надо было быть готовым в любую минуту вести машину, а Наташа просто не захотела. Взяли сок, впрочем, стоил он так же, как и вино, предлагаемое в меню. Мы медленно ели, лениво разговаривали о пустяках и вспоминали общих знакомых на Венере. В общем, расслаблялись, снимали стресс после нервного дня и тянули время, собираясь сидеть в ресторане до упора, до утра. Через какое-то время на ресторанной сцене появилась группа музыкантов. По заказу посетителей они стали наигрывать музыкальные композиции и петь. Посетителей, кстати, заметно прибавилось и многие люди за столиками были уже откровенно пьяны. Постепенно у сцены с музыкантами начались танцы. Вначале там топталась одна пара, на следующий танец появилось три пары и так пошло по нарастающей. Вначале нас с Наташей забавляли танцы подвыпивших мужчин и женщин, но постепенно клиенты становились пьянее, и это обстоятельство начинало вызывать некоторую тревогу.

С какого-то момента, окидывая взглядом зал, обратил внимание, что некоторые мужики стали плотоядно поглядывать на Наташу. Она, по-видимому, тоже стала это замечать, поставила перед собой руки, сведя кулаки под подбородок, и предплечьями пыталась закрыть область декольте. Тем не менее, мы пытались не обращать внимания на окружающих и продолжали непринуждённо трепаться на нейтральные темы. Неожиданно к нашему столику подошёл на нетвёрдых ногах подполковник. Я взглянул на него вблизи и понял, что это действительно тот, который сегодня вёл непонятный мне разговор с ментами Витей и Толей. Подполковник заплетающимся языком попросил мою спутницу пойти с ней на танец. Наташа, быстро скривив губы, мимикой показала мне, что ей очень неприятно неожиданное приглашение пьяного полицейского офицера. Она вскинула глаза на визави и ответила в том духе, что она не одна, а со спутником. На что полицейский ответил, что он вертел всех её спутников и, надо будет, всех спутников в любой момент в асфальт закатает. Это было чересчур, но прежде чем бить нахала, я попытался разрядить обстановку, посоветовав ему следить за своей речью. Почему-то мой спокойный тон совсем разозлил подполковника, он выхватил из под кителя, откуда-то из под подмышки, пистолет и навёл его на меня. «Понтит», - понял я, потому что возникший ухажер не снял оружие с предохранителя, не передёрнул его, для того, чтобы послать патрон в ствол. Одновременно я подумал, что надо брать инициативу в свои руки, иначе, если и дальше так пойдёт, пьяный приготовит оружие к стрельбе и стрельнет. Убьет или покалечит. Вместе с тем, очень не хотелось инициировать скандал, но хамов надо лечить.

–  Хамов надо лечить, –  сказал я, вставая.

Тут между мной и подполковником оказалась Наташа.

–  Разреши, Борюня, мне один танец с таким горячим мачо из полиции, –  елейно пропела она мне.

Подполковник сразу стал вякать, что не один танец, а все, а тех, кто будет возражать, изувечит, а потом посадит. Наташа повернулась к полицейскому и мягко вынула из его руки пистолет. Положила на стол передо мной и повела мента на танцпол. Полицейский заметил непорядок с пистолетом, но Наташа его спросила, не трус ли он, в ответ на вопрос он только хмыкнул, взглянул на меня, потом на оружие и, взяв Наташу за руку, шатаясь, пошёл танцевать.

Я опустился на свой стул. Взял чёрный «Вальтер» в руку, удивляясь тому, что у полковника оказалось неуставное оружие, слегка отодвинув надствольную коробку, разгадал, что патрон в стволе, и, затем, засунул пистолет под брючный ремень на спине. Тоскливо подумал, что вначале надо будет бить лицо хамоватому служителю закона, а потом разбираться с его пистолетом. Ясное предчувствие драки возникло в моей душе. Ничего хорошего это не сулило.

Мрачно размышлял я о ближайших вариантах действий и отвлечённо глядел, как пары топчутся в медленном танце около музыкантов. Вспомнил, что их называют «лабухи». Увидел вдруг, как подполковник стал тесно прижимать к себе Наташу. Встал, намереваясь выйти на площадку с танцующими и врезать ему, уже не задумываясь о последствиях. Наташа в этот момент резко и сильно толкнула своего домогающегося кавалера. «Достал!» – громко крикнула она. Музыка тут же затихла, музыканты прекратили играть, почувствовав скандал. Наташин партнёр пошатнулся, сделал шаг назад, завалился на девушку танцующую за его спиной, а его голова от Наташиного толчка резко дёрнулась назад и врезалась затылком в затылок несчастной. В тишине зала прозвучал глухой стук столкнувшихся голов. Голова девушки, после удара неконтролируемо двинулась вперёд, и она лбом боднула в зубы танцующего с ней парня. Девушка, не издав ни единого звука, начала оседать. Её накаченный партнёр секунду пытался удержать расслабленное тело, тупо глядя на полицейского, потом опустил безвольную девушку на пол, шагнул к подполковнику и, ощеренив окровавленный рот в крике «ияяяяяааа…», нанёс резкий удар полицейскому в грудь. Паренёк, видимо, когда-то занимался карате. Подполковник попятился и, рефлекторно засунув правую руку под левую подмышку, вытащил из-за пазухи всего лишь пустой кулак. Пистолет-то был у меня, а офицер из-за стресса, видимо, забыл об этом. Полицейский попытался нанести противнику удар в ответ. Его удар наткнулся на блок и в следующее мгновение он получил ногой в пах и почти сразу, той же ногой в грудь. Почему-то мне показалось, что удары были имитационные, как на соревнованиях по бесконтактному бою. К сожалению, продолжение боя было скомкано официантами, которые большой толпой окружили дерущихся, скрутили их и поволокли куда-то вглубь ресторана. Прихватили, кстати и оглушённую девушку.

Музыканты вновь заиграли что-то из репертуара Шнура, но пары разошлись. На танцполе осталась одна растерянная Наташа. Я двинулся к ней, и в это время обе створки входной двери широко раскрылись, и в дверном проёме появился сильно шатающийся, очевидно в дрыбадан пьяный депутат-смотрящий. Следом за ним вошло два шварценеггероподобных лысых охранника с непроницаемыми лицами. От их могучих тел в зале стало тесно. Как раз, когда троица вошла в зал, я подошел к испуганной и нервно дрожащей Наташе, взял её за руку, чтобы привести к нашему столику. Заметил, что депутат размашистой пьяной походкой, шатаясь, прямиком направился к нам. Думаю, этот важный господин попёрся на нас из-за того, что единственным ярко освещённым пятном в зале был танцпол и на этой площадке стояла действительно прелестная женщина в платье цвета морской волны, едва прикрывающем её прелести. Депутат неоспоримо нам сегодня здорово помог, я испытывал к нему симпатию, ведь разобрался же человек с машиной, поэтому избегать его не было смысла. Мы дождались, когда он подойдёт. Я даже подумал, что возможно дружелюбно пообщаемся. Ночь-то длинная.

Депутат, игнорируя меня, поравнялся с Наташей, несоображающе захихикал, и, рыгнув ей прямо в лицо, сказал, что отменный подарочек ему братаны сделали, подарив такую куколку на его третьи именины и, не раздумывая, мгновенно, обеими ладонями ухватил Наташу за грудь. Наташа завизжала и стала царапать тыльную сторону ладоней насильника. С криком:  «да, ты что, мудак!», – я попытался отпихнуть невменяемого депутата и немедленно получил мощный удар в глаз от одного из охранников. От удара я упал, серьёзный был удар, и с пола увидел, что громко смеющийся депутат, задирает подол платья, надетого на мою подругу.

Наступил финиш. Всё стало всерьёз. Поэтому я выдернул из-за спины пистолет и стрельнул в грудь тому лысому, который меня ударил. Одновременно с выстрелом на меня, лежащего, прыгнул второй охранник. Я его сразил на лету, в голову и грудь. Дважды прокрутился на полу через левое плечо, поэтому тело второго бугая меня не придавило. Сто двадцать килограмм мною уничтоженных мышц, со скоростью снаряда упали рядом. Вскочил, оглянулся вокруг, ожидая врага из зала, но пьяные клиенты ресторана в панике толпились около двери, спешно пытаясь вырваться наружу. Сконцентрировался на депутате и Наташе. Смотрящий-депутат явно ничего не соображал. Плевал он на общую панику. Одной рукой он пытался порвать Наташе платье на груди, а другой рукой, схватив подол, тянул его вверх, ей на голову. В общем, пытался извращённо раздеть мою подругу. Ширинка у политика явственно оттянулась, у него была реальная эрекция. Я подбежал к ним и ударил дулом пистолета депутата в лицо, прямо в зубы. Это заставило невменяемого насильника на миг отпустить Наташу, та попыталась отскочить от мужика, но он поймал её одной рукой за бретельку платья. Наташа вновь сильно рванулась, левая лямка её красивого платья осталась в кулаке депутата. Пожертвовав платьем, Наташа смогла отпрыгнуть, и ещё в прыжке закричала, чтобы я убил тварь. Я и сам хотел этого. Гнев ударил мне в голову, поэтому рассудок отключился. Остались только рефлексы, привитые мне когда-то в конторе. В секунду я выпустил четыре пули на поражение: вначале вниз живота, затем ствол чуть выше и левее – печень, снова руки перевели ствол чуть правее и выше, в верхнюю треть груди – сердце, а затем стрельнул в голову уже падающего тела. Следом за выстрелами я резко повернулся вокруг своей оси, выискивая новую мишень. Больше мишеней не было. Схватил Наташу за руку, и мы побежали с ней к машине. Держал в руке пистолет, прикидывая сколько в нём осталось патронов и как от него поскорее избавиться. Подбежали к машине. Сели в неё. Сразу же положил пистолет на пол, к ногам Наташи. Сказал ей, что если сейчас выберемся куда-нибудь, пистолет надо выбросить, чтобы его не нашли. Завёл машину, и мы помчались в неизвестность.

–  Спасибо тебе, мой герой, – тихо сказала Наташа. Почему-то встала коленями на своё сиденье и потянулась назад между спинками, мешая мне рулить. В зеркало над лобовым стеклом увидел, что она отстёгивает подушку заднего кресла, перевёл взгляд на откляченный зад и разглядел краешек белых трусов. Ощутил едва уловимый запах фертильной женщины. Со словами о том, что она приняла совершенно правильную позу, что такая её позиция придаст мне сил и куража, стал разгонять машину по незнакомым колдобистым улицам. Было не понятно, куда ехать, но было важно отъехать подальше от ресторана, туда наверняка уже стягивались всевозможные силовики и охранники депутата. Улочки узкие, тёмные, почти без фонарей. Район незнакомый. В довершении всего, подумал, что Наташа, устроившись в машине вперёд задницей, сошла с ума.

Через несколько секунд Наташа вернулась в нормальное положение. С удивлением увидел в её руках автомат, и она положила его мне на колени. У себя она оставила коробочку спутникового навигатора. Всё это оказывается, без моего ведома, лежало под подушкой заднего сиденья. Она включила навигатор и через мгновение начала подсказывать, где поворачивать и в какую сторону ехать. Я бездумно рулил, следуя её указаниям, отчётливо понимая, что автомат и спутниковое ориентирование не просто так, что убийство-то, оказывается, было запланированное. Вот для чего сучка Наташа вырядилась так сексуально. Молчал и еле успевал выполнять команды спутницы о поворотах. Въехали на широкую дорогу, но, через несколько сотен метров, следуя Наташиному навигатору, свернули на грунтовку, которая скоро перешла в еле проходимую тракторную колею. Судя по скрежету днища об камни глубокой колеи, машине приходилось не сладко, Проехали мимо холма, созданного из полиэтиленовых пакетов из супермаркетов, наполненных явно бытовыми отходами, затем, чуть не завязнув в луже, миновали то ли склад, то ли сарай. За этим сооружением колея круто, почти в девяносто градусов, поворачивала.

За поворотом, к моему ужасу, фары машины осветили грузные фигуры знакомых прапорщиков Вити и Толи. Полицейские стояли с автоматами по обе стороны дороги и стволы их оружия были направлены на нас. Каждый из них держал в левой руке фонарь. Они включили фонари и через лобовое стекло ярко осветили меня, Наташу и салон автомобиля. Ударивший в глаза свет заставил зажмуриться. От неожиданной встречи я затормозил, отпустил рулевое колесо, надавил на предохранитель калаша, лежащего на коленях, поставив его на автоматическую стрельбу, и передёрнул затвор, посылая патрон в ствол, ещё успел нажать на ручку замка двери, открывая дверь. Выпрыгнуть из машины для атаки я не успел.

–  Сидеть, руки перед собой, не двигаться, а то убью, – заорал стоящий с моей стороны машины Витя.

Я подчинился, положив руки сверху на руль, Наташа тоже вытянула руки перед собой. Менты стали приближаться к автомобилю, Витя с одной стороны, а Толя, отставая от него метра на три, – с другой. Всё, как положено, оба они имели сектор для обстрела, и вступать в бой с ними в эти секунды было бессмысленно. Я понуро смотрел на них, ожидая, что будет дальше. Витя, прикрываемый отстающим Толей, подошёл к машине, поравнялся со мной, почти в упор осветил моё лицо и лежащий на коленях автомат, пошёл вдоль машины, дошёл до багажника и не спеша, стал двигаться дальше вдоль колеи. С отставанием на три метра, тоже проделал Толя, обойдя машину с другой стороны. Я нежно надавил на газ и, медленно стронув машину с места, поехал вперёд, наблюдая в зеркало заднего вида, как полицейские скрываются за поворотом.

–  Да, Наташа, серьезные люди стоят на твоей стороне, –  хрипло от пережитого стресса прошептал я.

– Ну, так, –  только и смогла выдохнуть Наташа. Было видно, что она тоже здорово перетрусила.

Мы ещё несколько минут тряслись, царапая дно машины в колее, и выехали на трассу километрах в двух от официального выезда из заводского района. Как только мы оказались на асфальте, разогнал автомобиль до ста восьмидесяти и мы помчались прочь и от заводского района и от города. Наташа молчала. Да и мне говорить не хотелось. И так было всё понятно. Вопрос был только в том, во сколько оценили мою неожиданную работу. Сумма денег не интересовала, просто хотелось, чтобы не по цене моей жизни. Придёт время, скажут или покажут. После работы не торгуются. А ещё меня очень заинтересовало, боевые ли патроны в автомате, это на случай, если захотят от меня избавиться.

Километров шестьдесят ехали в молчании. Вдруг спутница попросила ехать помедленней, и через некоторое время указала на автомобиль, который стоял на обочине.

–  Это для нас.

Для нас, так для нас. Остановился и одновременно с Наташей, вышел из автомобиля. Когда покинули мой «пассат» машина не взорвалась. Уже хорошо. Прислушался, поводя дулом автомата, вокруг никого. Тоже хорошо. Готовился к неожиданностям.

Открыл водительскую дверь нового автомобиля, компактного лэндровера,  и увидел ключ в замке зажигания,  а на водительском сиденье лежал непрозрачный полиэтиленовый пакет с логотипом городского гипермаркета. В пакете явно что-то лежало. Наташа уже села на переднее сиденье справа. Оставив дверь открытой, отошёл на шаг и попросил её аккуратно выложить вещи из пакета. Она с укором, как на больного параноика, посмотрела на меня и молча вытряхнула содержимое. На сиденье упало несколько тугих пачек пятитысячных банкнот, загранпаспорт, внутренний паспорт и пластиковая карточка водительского удостоверения с моей фотографией.

–  Это всё твоё, – сказала Наташа, – а в бардачке лежат документы на машину и страховка. Есть только одна новость – у тебя теперь другая фамилия. Поехали, господин Бесфамильный. Довезёшь меня до столицы?

–  Обязательно, мой генерал, сразу, как только подожжём мой «пассат».

Через полчаса, когда отъехали от полыхающего Фольксвагена, я сказал Наташе, что чистосердечно думал, что она надела своё шикарное платье для меня, а оказалось только для того, чтобы грохнуть депутата.

–  Дурачок, –  сказала она и нежно поцеловала мой заплывающий синяком глаз.


Продолжение читайте в сборнике рассказов "НЕПРАВИЛЬНЫЕ ГЕРОИ" https://ridero.ru/books/nepravilnye_geroi/.


Рецензии
Крутой боевик, типа американский, агент ХХХ.

Альжбэта Палачанка   28.06.2013 15:07     Заявить о нарушении
Вот спасибо, Валентина, обрадовали, а то находятся читатели, которые меня ругают за этот боевичок.

Борис Безрода   28.06.2013 17:11   Заявить о нарушении
На это произведение написано 5 рецензий, здесь отображается последняя, остальные - в полном списке.