Кто здесь главный экстремист?

В тот день я ждал приезда в школу министерской комиссии. Она должна была рассмотреть факты, изложенные в моей жалобе: оказание административного давления, принуждение к увольнению, незаконное лишение учебных часов и т.д. Комиссия действительно приехала. Но не только она нанесла нам визит в тот знаменательный день.
Войдя в кабинет моего заклятого «друга» директора (астраханская газета «Факт и компромат» уже раскрыла его имя, так что, я буду называть его ВУК – аббревиатура, составленная из ФИО), я увидел свою недавнюю знакомую – следователя ФСБ по особо важным делам, подполковника юстиции, между прочим. Как выяснилось, приехала она расспросить обо мне моих коллег и даже учеников. Кто я? Что я? Чем живу? Не распространяю ли я вредные разрушительные идеи среди учащихся. Грозно прозвучали обороты «уголовное дело», «суд», «право на адвоката». Напомню, что речь шла о двух статьях Эдуарда Лимонова, принесенных мною в школу для учителей и оставленных в учительской. Больше в моем деле ничего нет! Да и дела то, как такового, нет. Тем не менее, уже в третий раз пришлось общаться с представителями органов. Видимо, факт доноса в современной России значит больше, чем все гражданские права, предоставленные Конституцией, вместе взятые. В этой зловещей атмосфере открылся еще один омерзительный факт предательства. До сих пор я обвинял в наезде на меня только ВУКа. На этот раз заговорил еще и ОБЖист (не хочу называть его учителем, потому как, слишком много чести). Коряво и косноязычно, перемешивая факты с домыслами и вымыслами, рассказал господин подполковник, как обнаружил статьи, которые он и ВУК упорно называют листовками, как сразу же отнес директору, как тот, в свою очередь, обзвонил все инстанции, и какая то из них приняла меры. А еще поведал, как я расклеивал, якобы, какие-то «лимоновские значки» на остановке, как он, будучи очень сознательным гражданином, немедленно их срывал, как передавал я какие-то неведомые, но, конечно же, запрещенные материалы, знакомым учительницам и даже (о, ужас!), работникам администрации села. Не моргнув глазом, все изложил. Естественно, я все отрицал, кроме тех фактов, что фигурируют в деле (две статьи!). Начался последний этап разбирательства. Пришлось пройти последний круг ада.
Вам никогда не приходилось вести уроки истории, рассказывать о Хрущеве и XX съезде КПСС, имея у себя за спиной ФСБ? Поверьте, не самое приятное ощущение. А тут еще и комиссия из министерства где-то рядом. Вся школа на ушах стояла. В конце дня состоялся разговор со следователем. Вопросов больше не нашлось, претензий, вроде как, тоже. Дело закрыто. И хотя, даже по мнению следователя, в статье Лимонова «Осталась только революция» экстремизма нет, меня попросили все-таки, больше ничего в школу не приносить: пусть эти публикации остаются в Интернете, так будет спокойней. Думаю, введенные в заблуждение нашими школьными стукачами работники юстиции, действительно могли подумать Бог весть что. Наверное, у них сложилось впечатление, что здесь, в простой сельской школе, идет масштабная деструктивная агитационная кампания, учитель-лимоновец приносит пачки листовок, дает в руки каждому ученику, начиная с пятиклассников, и призывает вступать в ряды запрещенной Национал-Большевистской Партии. Понимаю, соглашаюсь, больше ничего не принесу.
Позже встретился с членами комиссии. Долго, порой резко и на повышенных тонах, разговаривали, обсуждали в основном факты. Итог: решение в мою пользу, ряд замечаний ВУКу. Покидая школу, столкнулся на лестнице с ВУКом. Он стал что-то объяснять про то, что это вовсе и не он писал доносы, что не желает быть мне врагом и т.п. «Да он о двух головах, что ли?»
Можно было бы торжествовать победу, но почему-то не хочется. Чувствую только огромную усталость, опустошенность и тяжелый осадок омерзения в душе. Два месяца длилась эта идиотская война. Все это время я как-будто пребывал в бреду, находился в полуобморочном состоянии, был на грани нервного срыва. И, наконец, очнулся. Теперь можно спокойно подумать о произошедшем. А подумать есть о чем. Об особенностях национального стукачества, о подлости и лицемерии, о мстительности и затмевающей разум злобе. Один донос, и столько шума. Одна «Лимонка» в учителей», и столько «пострадавших». Я не хотел войны, но пришлось ее вести и выиграть. Я не хотел революции (правда, не хотел), но пришлось ее совершить. Пока что 1905-й, но, думаю, когда-нибудь будет и 1917-й. Сжиться с нелюдями, с «чужими», мы, живые люди, не сможем.
Часто думаю, откуда же взялись все эти существа, из каких щелей повылезали, почему живут среди нас и управляют нами? Ведь мы вышли из одной среды, выросли на одной, советской, почве, читали одни и те же книги, смотрели одни и те же фильмы, восхищались одними и теми же героями, презирали одних и тех же негодяев. Может быть они, «чужие», изначально были неискренни? Может, клятвенно заверяя Советскую власть в своей преданности, они втайне желали ее крушения? Может, упоминаемый выше господин подполковник, потрясающий по праздникам юбилейными советскими цацками, так же рьяно служил бы и оккупационному гитлеровскому режиму, разоблачая подпольщиков и партизан? Только потому, что привык подчиняться любой власти просто за то, что это власть. Возможно, их героем был Мальчиш-Плохиш. Наверное, даже в те времена им был бесконечно чужд грозный и бескомпромиссный Феличе Риварес, готовый умереть за свои убеждения. Может быть, и его они ненавидели, и смаковали сцену расстрела мужественного Овода австрийскими карателями? А французские революционеры Симурдэн и Говэн, по их понятиям, – это и вовсе отъявленные мерзавцы. Непонятен был им и мятущийся Мартин Иден, и убежденный в своей правоте Эрнест Эвергард. Даже юного революционера Гавроша, по нынешним меркам, можно смело записать в политические экстремисты. Почему же одни остаются верны идеалам, сформированным в детстве и юности, а другие, благополучно от них отреклись, превратившись в слизняков. «Времена меняются, и мы меняемся вместе с ними», - скажет какой-нибудь «мудрый» читатель. Так то оно так, но Зло остается Злом, «а Добро остается Добром в прошлом, будущем и настоящем». Автор процитированных строк тоже не мог мириться с различными проявлениями Зла, потому и прожил так немного. Я зацепил лишь небольшую часть Зла, отколол от необъятного монолита маленький кусочек. Это стоило больших потерь, но иначе и быть не могло. Иначе Зло поглотит тебя, ты сам станешь его частью, растворишься в нем.
Не все оказались сволочами. Я никогда не забуду имена тех, кто, прямо или косвенно, поддерживал меня в неравной борьбе. Тех,кто,не взирая на давление сверху и корпоративную солидарность, не потерял достоинства, чести и совести.
Думаю, что тема учителей закрыта. Больше про них ничего не напишу. Возможно, мой пример кого-то заставит иронично улыбнуться, кто-то будет возмущаться и проклинать мое имя. Но, может быть, среди сотен живых людей найдется таки смельчак, которого пример моего противостояния вдохновит на свою борьбу.
 Не хотел торжествовать, но помимо воли всплывают в памяти строки гумилевского «Наступления»:
       И так сладко рядить победу,
       Словно девушку, в жемчуга,
       Проходя по дымному
       Отступающего врага.