Болотная рапсодия

Днем много дел. Надо набить брюхо. Жарко на болоте; комары, мухи, жирных, правда, мало, больше тощих, зато тощие стаями летают, кучно держатся, язык только успевай высовывать, а то наесться не успеешь, всё мимо языка пролетит. Зато когда наелся, да жара спала, можно выбраться на кочку. Моя кочка очень уютная, таких кочек мало, выбирал я её долго; подраться, конечно, пришлось, тут парочка лягушат жила до меня, да куда им против меня, получили от меня пару оплеух, да, как увидели, что я раза в три больше их съедаю, так и отплыли в неизвестном направлении, хотя если захочется, можно будет потом их найти, один недалеко устроился, по голосу его узнаю, но голосочек у него слабый, наверное, резонаторы боится раздувать, а может, повредил о корягу, такое тоже у нас на болоте случается, а вот у кого голос, так голос, так это у моей девушки.


Она об этом ещё не знает, что она моя девушка, но увидит меня, сразу поймёт, я её парень; это легко понять, голос у меня тоже ничего, мы и узнали друг друга по голосу. Вечерком, вылезаю я однажды на край своего жилища – кочки плавучей – и запеваю свою любимую песню, слова в ней такие: ква, ква, у-ааа-к, ква-а-а, - да слышали вы её, конечно, очень она популярная на болотах; вот голоса только у всех разные, но мой-то хорош, всегда его узнаешь, я, как запою, так ничего больше вокруг уже не слышу, увлекаюсь своим пением бесконечно, да и что тут на болоте делать у нас по вечерам, честно сказать - нечего. Одно только дело перед пением - поглазеть на природу нашу чудесную, кочечную, да водную, да помечтать.


Сейчас вечер уже настаёт, пора из тины выбираться, да на кочку, а то похолодает, когда совсем стемнеет, мне уже будет пора забиваться в торф на ночлег, там у меня кроватка есть тёплая, прямо под камышами, так мне слышно по ночам как камыши поскрипывают, ветерок в них поёт: квиии, фью-и, кви-ии, - красиво так, я так не умею, но на то он и ветер, чтобы красиво петь. Мне главное внимательно смотреть, ведь на болоте у нас только две вещи красивые и есть, это восход солнца, да закат; раньше я всё больше на рассвет смотрел, а вот как влюбился, так больше уж закатом увлёкся, ведь по вечерам только почему-то девушка моя откликается, днём сколько не пробовал её кликать, да вызывать, ничего не получается;


характер, может быть, выдерживает, но вот сегодня, я точно её увижу, уже все ориентиры приметил, как пешком через кочки перебираться, где проплыть можно, что, конечно, лучше, чем прыгать или идти, это же и объяснять не надо, стихия моя вода. Вот он закат, смотрите вместе со мной: солнце покраснело, болото всё порыжело, золотистое стало и красным на кочках отливает; камыши по краям болота зашумели, зашевелились - это вечерний последний ветерок побежал, скоро стихнет, вот он уже перестаёт на камышах играть, постукивать, а между ними прячется, ночная тишина уже приходит, прямо из воздуха туман появляется и на воду открытую присаживается;


что вы думаете, у нас на болоте одни кочки что ли, нет, совсем, не одни кочки, и чистая вода есть, так вот на эту чистую воду и садятся спиральки тумана в столбики скручиваются, а когда большими уже станут, то собственной тяжести не выдерживают и к воде прижимаются, а тут уж все перемешиваются и прижимистой неровной стеночкой побежали, побежали, так до самого бережка и бегут, а около берега самого у нас кустики настоящие начинаются, с настоящими прутиками, с листочками, только где берег не всегда понять можно, всё у нас тут плавает, на торфяниках, всё на собственных корешках держится;


подплывешь иногда к такому берегу, только на него забраться попытаешься, а он глядь и поплыл от тебя, как под парусом, - попробуй догони, - но догоняю, если хочется, потому как знаю, собьются все островки в кучу и опять станут надёжные как земля, до тех пор пока в другую сторону болота ветер не подует. Вот сегодня ветер мне попутный; покричу, покличу любовь свою, как ответит, так и поплыву. Вот, её голосок, из тысяч узнаю. Ныряю, и поплыл. Путь долгий. Вдоль плавучего островка, через быстрину от ручейка, а теперь омут небольшой проплыть и недалеко уже. Тень мелькнула, усищи страшные по ногам прошлись, да поджать я их успел, - страшнейшая это рыбина сом, - ох, сколько ему нашего брата надобно, чтобы насытился, но миновала смертушка, видно судьба у меня такая – увидеть свою любимую, а уж только потом и помирать не страшно.


Вылезу на островочек, ещё послушаю, направление окончательно выберу и пойду уж пешком, чуть подпрыгивая от нетерпения. Голос, какой-же у неё голос, какие же у нас детки получатся голосистые, сильные здоровые, но ничего, мошек на болоте на всех хватит, всех мы с ней прокормим. Вот пруточки стоят, вот коряжка, а вот и камешек, за ним она должна сидеть, перепрыгну через камешек и…


Довольная Кваква, - серая небольшая цапля, с белой грудкой и черными плечевыми перьями с металлическим отливом, - легонько прижала лягушку между узких половинок клюва, голову вверх задрала, да и проглотила с удовольствием, только подумала про себя: как же я люблю таких прытких, которые сами в клюв прыгают.