Жёсткий аргумент

У меня есть дом, семья, двое детей от первого брака, кусок земли, где мы сажаем картошку и всякую хрень для жены, чтоб на базар не бегала, а дома держалась, так сказать, подальше от дурного глаза, молода ещё слишком, и есть дворовой пёс Шланг. Когда-то он был Аншлагом, но ему по-фиг, а жене – анаграмма. Породы не знаю, продавец наврал, что бигль, а когда Шланг подрос, всё и вылезло. Породистая собака не может быть такой глупой. Был бы я псом, и чтобы мне сунули дулю под нос – отгрыз бы руку вместе с часами, а он, дурачина, лижет. Ладно, хер с ним, пусть живёт, мы к нему привыкли. Но сигнализацию и видеонаблюдение наружное пришлось установить.

Дом небольшой по здешним меркам. Три комнаты на первом, две на втором. Ванная наверху, с окном на берёзовую рощу. Я вначале не мог привыкнуть раздеваться, казалось, подглядывают за мной из-за деревьев. Живот втягивал. Зато вернусь с работы, напущу воды, лягу в ванну, свечи поставлю по бокам и лежу без шевеления, луну созерцаю. А летом – соловьи поют, прямо под окном, очень полифонически. Ну, как я мог его кирпичом заложить?
Соседи у меня хорошие, не сплетники и не попрошайки. Это большая удача в наше время.

Всё бы ладно, жизнь идёт, жена беременеет, не стал бы и писать о бытовухе, да укусила её на той неделе пчела за задницу, когда она кисель варила.
Прихожу на обед – нет обеда. Один кисель. Возмутился, конечно, не без того. Вспылил, почему, мол, так и так, чем занималась, бездельница? А она – в слёзы. Ревёт, как малолетняя, сквозь полотенце бормочет что-то невнятное, на бульканье похожее, сидит на стуле, живот выпячивает. В чём дело, Варя, спрашиваю. Ты меня на жалость не пробивай. Чего сопли разводишь? Если имеешь оправдание – давай конкретику. Ну, она мне и показала свою конкретику. То, куда уколы делают, вы поняли. И, надо сказать, было на что посмотреть.
       
Я, конечно, простил ей обед и неряшество общее, я человек хоть и резкий, но справедливость уважаю. Как ни крути – аргумент оправдывающий. Всё правое полушарие затянуто и цвета необыкновенного. Для женщины такие происшествия хуже, чем для мужика машину стукнуть. Пожалел её, как водится, съел кисель с чёрным хлебом – и на работу.

Вечером Варьке хуже стало. Произвели осмотр тщательный с пальпацией. Уплотнение налицо. Отёк. Сыпь подозрительная вокруг. Ни сесть, ни встать, ногу волочит да за горло держится, словно лягушку проглотила. Мнительная она у меня. Я прикрикнул, чтобы заткнулась, а сам на нервах – вдруг на ребёнка повлияет? Яд, всё-таки. Сижу на веранде, сигарета за сигаретой, а солнце такое красное за деревья заходит, что смотреть на него не больно. И большое, Варькину аргументацию напоминающее.

Сидел я до ночи, пока холод в дом не загнал. Самое противное, когда ты бессилен и просто ждёшь исхода. Когда лёг – Варька уже спала.
Утром у неё всё тело чесаться начало, понос в два ручья. Поехали в больницу. Там врачи Варьку посмотрели и сразу мне список в руки: адреналин, преднизолон, шприцы и прочую беду. А саму ее в отделение увели. Со мной доктор в коридор вышел, отвёл в сторону и сказал, что беременность под угрозой. Аллергия. Нужны срочные меры, а тут – сплошные противопоказания.
       
В общем, наделала Варька переполоха.
Откачали её в больнице, я благодарен нашей медицине, честное слово. И беременность не прервалась, стучу по дереву. У меня хоть и двое, но, как говорится, бес в ребро, дочку хочу на Варюху похожую. Молодчина она у меня. Не каждая захочет с таким как я молодость убивать. Так вот: на выписке врачи опять меня на разговор позвали. Чётко предупредили, чтобы берёг Варвару от пчелиных укусов, потому что повторные укусы ускорят реакцию организма и прогнозы дали самые неблагоприятные.
 
Варю я пугать не стал. Приехали домой, Шланг на пороге, хвостом виляет, обстановка успокаивающая. Но я уже из головы не выпускаю сказанного в больнице.

В тот же вечер пошёл я к Петьке, пчеловоду нашему, блин, любителю. Конечно, не с пустыми руками, подготовился. Сели мы наедине, пропустили по первой, закусили помидорами кислыми, и подошли вплотную к разговору.

Дело ясное: пчёлы наносят ущерб и скрывают дальнейшую опасность.
Налили по второй. Его Люська засуетилась, нарезку на стол поднесла, из кухни испарениями ароматными потянуло. Конечно, Пётр уклоняться пробовал. Мол, как проверить, что пчела не залётная. Но я быстро эти вялые ужимки его пресёк. Чужие пчёлы, говорю, летают по другим дистанциям, а твои под боком. Ты мне это брось, Петька, про чужих. Стоит нам варенье открыть, как на нем пчела сидит. Чужим до моего варенья два часа лёту с пересадками.
 
Двери сетками завешивать я не собираюсь. Это я произнёс категорически после третьей. И вообще, как-то не в ту сторону разговор закрутился. Пришлось выпить по четвёртой. Особенно он меня разозлил объяснением пчелиных повадок. Полез в размышления, каким путём залетела пчела в нижнее бельё моей жены. Сами понимаете, это уже перебор. Я и так долго сдерживался.

Короче, кулаком по столу шарахнул. Кажется, вилка упала. Его Люська испугалась, что мы сцепимся, стала что-то лепетать о соседских чувствах. Детей выгнала подальше, будто бы сцена не для их глаз намечается.

Я и говорю ему: если ты, Петька, завтра не вывезешь пчел своих на пасеку, то я их сам ликвидирую, и останешься ты без меда в этом году. А он рюмку поднял и булькает в мою сторону. Желает успеха в этом нелегком деле. Ну, тут уже я вскипел. Вскочил и двинул по роже его пьяной. Он так и завалился набок, вместе со стулом. Я встал, за скатерть дернул к чертям и вышел на веранду. Он там вроде вскакивал, но Люська поперек легла, остановила. Тоже мне, борец сумо.

На дворе моросило и было уже темно, я пошел в сторону калитки и увидел в темноте Шланга - прибежал за мной, бедолага, мокрый от дождя, скулит и в колени жмется. Погладил я его, а рука, смотрю, дрожит. Годы не молодые для кулачных боев, не то, что раньше. И вот, когда мы уже шли по улице, услышали этот истошный Люськин вопль: "Людочки добрые, помогите, Петрусеньку забили!"
 
Шланг оглянулся, а я даже не стал останавливаться. Не верь, говорю, дружище. Бабские сплетни. Пьяный он, уснул там на полу, пока через свою сумиху переползал в погоне. 

Но дело плохо обернулось.
Вскрытие показало, что Петька подавился огурцом. Застрял кусок огурца в дыхательных путях. Он же, если помните, тост в последний момент произносил издевательский, царство ему небесное.

Скоро суд. Адвокат говорит, что есть надежда, так как все произошло по несчастливому для Петьки стечению событий. Оно и правда, если бы Люська не рубила огурцы так крупно, а я подождал, пока человек прожуёт, спасли бы жизнь.
Только жизнь не терпит сослагательных наклонений.