Почти панегирик

У Юрия Давыдовича Левитанского одно стихотворение начинается так:
Сколько нужных слов я не сказал,
Сколько их, ненужных, обронил.
Сколько я стихов не написал,
Сколько их до срока схоронил.
И дальше он с непокрытой головой идет по кладбищу своих ненаписанных стихов и чувствует свою вину.

Я не знаю, как это бывает со стихами. Потому что стихов не пищу, не могу и не умею. Но я знаю, как бывает с текстами.

Это когда заболеваешь каким-то текстом: сначала приходит идея, или один образ, или даже одно предложение. И вот на эту идею, образ или предложение начинаешь нанизывать слово за словом. Иногда, сидя за клавиатурой, а иногда - в уме, пытаясь запомнить придуманное. И текст выживет, если хотя бы вот в этот момент, когда что-то, но не все, придумано, сесть и начать писать. Тогда есть шанс, что допишешь, что не потеряешь интереса, что удержишься на тонком тросу увлекательности для самой себя. Но если пренебречь клавиатурой, увлечься процессом придумывания, создания, протягивания ниточек внутренней логики и додумать все до конца, то все, этот текст мертв. Умер, не родившись. Потому что уже ничто и никогда не заставит меня сесть и записать пусть даже гениально придуманный, виртуозно сочиненный текст. Не интересно уже, не тянет, не увлекает. Черт знает, сколько текстов я вот так похоронила, додумав финал, проговорив про себя все линии и неожиданные повороты. Много. И, наверное, еще больше текстов ожидает такая судьба в будущем. Жалею ли я их? Нет. Потому что главный кайф я с них поимела, пока болела ими, пока носила их в голове, пока возвращалась к ним мыслями каждую свободную секунду.