И на прозрачных крыльях сна летело детство...

Вздох по запаху молока

Все детство - тягучий неизбывный вздох по запаху молока… Он царил тепло и безраздельно в общем коридоре (в подъезде, как сказали бы горожане). Соседка выставляла в тумбочку только что надоенное, исходящее ароматами лугового разнотравья, парное, живое, с теплом коровьего тела, с душистой пеной молоко. Запах дурманил голову, вплывал в двери наших квартирок, поил все вокруг травяной сладостью.
А мы не держали корову!
Это удивительно, потому что в советском поселке, покоящемся меж гор, все – ну, ладно, каждый второй - держал Зорьку, Маньку, Дочку…
Вечером такие рулады выводят наши горячегорские тетки! Прищурившись на заходящее солнце, из-под низко повязанного платочка вглядываются в дремотную глушь какого-нибудь Осинового ложка и тянут то надрывно, то протяжно – а то частят (и каждая по–своему, и, конечно, корова знает, слышит этот вопль, хозяйкин голос узнает). И вот, переваливая рыжие с белым бока, потрясая огромной головою с венцом рогов, идет Зорька (рыжая – значит непременно Зорька или Апрелька!), вязнет копытами в вечной грязи проулка…
А по утрам они лежат тихими громадинами посередь дороги - и молочная тишь стоит над ними благодатным облаком. Потом встанут и,
 цепляя по пути травинки-былинки, пойдут неторопко-важно в сторону Базыра.
А мы не держали корову! Считалось, что для нее нужен большой покос, неимоверные усилия, основательная теплая стайка, да и доить корову мама сроду не умела – она-то ведь была городским жителем. К тому, добавляли родители самый основательный аргумент – брат молоко не любит, а у них непереносимость молочных продуктов, фермент там какой-то отсутствует, лактаза, что ли, который не расщепляет молочный сахар – отсюда неприятные последствия… А ради одной меня - столько хлопот?
…Доктор осмотрел нас, садиковских пяти – шестилеток, и обнаружил, что у меня не хватает витамина Д, а значит, мне необходимо побольше солнца – и молока! Наконец взамен моего нытья по молоку мама услышала убедительные аргументы. Конечно, заводить рогатую не стали, но обещали мне, что будем брать молоко.
… И вот мы идем с мамой в Черемуховый лог (а еще, чтоб вы знали, есть Осиновый и Долгий!), идем долгонько, по лесной дорожке, и не жарко, а хорошо, потому что под вечер уже дело… Я сбегаю к обочине и успеваю уцепить духовитую земляничину (мама все говорит, что она мылом пахнет!). Мы идем за молоком – и хорошо, что до него надо еще дойти, от этого молоко добирает ценности, значимости.
Под конец пути надо тянуть в горку да в горку, мы тяжко дышим и останавливаемся, начинается Черемуховый – дома и домишки, доменки-завалюшки, деревянные избенки с прежде голубенькими ставенками. Для меня все сказочно-любопытно, и ново, и весело, а у мамы тут многие ученики живут – вот выскочили за ворота, здороваются!
Наконец нам выносят трехлитровую банку молока с густой желтой каймой сливок поверху. О-о-о! Мама дает мне немного понести эту драгоценную банку – и я несу, прижимая ее к животу, и банка приятно холодит живот – она ж в погребе стояла! Потом мама несет сама, для меня такая ноша в долгом пути – непосильна. И путь домой уже веселее, потому как с горочки-под горочку, ноги легкие, с сокровищем в сетке, с песенкой за щекой!