И на прозрачных крыльях сна летело детство... Прод

***
Светка болезненно любила собак. За ней вечным хвостом таскались кривоногая черненькая Чапа и соседский Верный – волкоподобный, старый уже, с седой серо-палевой мордой кобель.
Учуяв где-нибудь щенят, она бросалась к ним, замусливая, затискивая их до неприличия, насмерть, тащила за собой… Вечно поцарапанная, в ссадинах, в болячках, со сбитыми (как у меня!) коленками, Светка влезала на любой забор, а то и крышу, карабкалась на дерево, наступала на гвозди (не имея на то йоговского права) – словом, вела приличную жизнь обычной деревенской босоногой дивчины, половца-кочевника, бродяжки безобидной.
Она не любила окучивать картошку и полоть морковку, часами перебирать ягоду, а на правах городской гостьи отлынивала от всяческих дел, скитаясь по долам и лугам нашего необъятного зеленого царства.
В лучшие времена мы бродяжили по горячегорским просторам втроем – Светка, Маринка и я. Наша неразлучная троица то карабкалась в гору за редким цветком, то очищала ручей от камней, меняла ему русло, строя запрудки, вырывая ямки, экспериментируя с рельефом местности. Мы ловили лягушек-царевен, складывали шалаши и заводили гольянов в ручье…
Но чаще получалось так: Маринка уехала с родителями в экзотические края, а мы со Светкой рылись в пыльных журналах «Техника молодежи» и подкармливали очередных собачьих найденышей; или Светка пропадала пол-лета в пыльном Красноярске, а мы с Маринкой шли по грибы далеко-далеко по железной дороге…