И на прозрачных крыльях сна летело детство... Прод

***
Обе моих дорогих подружки жили в Красноярске – а там они, к моему удивлению, не пересекались. Оказалось, что Маринка живет в закрытом городке, «заколючинске», а точнее, в Железногорске. Что такое «закрытый город», за что его «закрыли», было неясно, но поскольку вся остальная круглая земля для меня была закрыта, я и не думала особенно о той, другой, не нашей совместной, жизни. Впрочем, когда у нас с Маринкой завязалась переписка, кое-какие сведения о далекой и непостижимой для деревенского ума жизни все же доходили: и странно было узнавать, что Маринка учится в классе, где аж 40 учеников, что отправляют ее куда-то в Крым, в знаменитый лагерь «Орленок», что она ходит в бассейн и на фигурное катание… И она приезжала не по-нашему загорелая, кудрявая, в завидно модных, дорогих нарядах, коих мне и во сне не видать.
Светка любила прихвастнуть и прибавить, и всякое лето в первую встречу удивляла меня какими-то новыми заковыристыми словечками, выговаривая их с чувством явного превосходства над нашим деревенским невежеством. Любила она и вещицей щегольнуть, диковиной какой-нито, и я всегда чуяла свою неполноценность в такие минуты. Правда, по мере вживания в простодушный поселковый уклад, она утрачивала амбициозные городские ухватки и становилась «своей в доску».
У Светки мы редко засиживались дома: пока перед нами лежало раздольное лето, чего было париться в душных комнатах, увешанных коврами? Мы пропадали в гараже, который был похож на летнюю кухню, валялись там на раскладушке в дождь, читали фантастические рассказы в журнале «Техника молодежи». А еще любили играть в «таблицы» – игра такая, знаете? Вот я вас сейчас научу. Играть можно вдвоем, втроем, даже и впятером. Чертим таблицу с произвольным количеством колонок – десять, например, и подписываем каждую колонку: «Страны», «Города», «Имена», «Цветы», «Животные» и др. Ну, а дальше дело за вашей эрудицией! Задается буква – и пишите скоренько во все колоночки на эту букву слова! Самый скорый, заполнив все, кричит «Стоп!» - и содержание таблички оглашается. И так несколько туров, пока не заскучаем – считаем баллы, узнаем победителя.
Но чаще всего мы, конечно, отправлялись гулять – кочевать-шляться, так, бесцельно, просто, по зову: айда на речку – пошли!
Светка за грибами, в отличие от нас, ходить не любила, книжки-малышки тоже не сочиняла, и даже посмеивалась над этой затянувшейся детской страстью. Впрочем, на пробу и она сочинила разок, доказав, что стихотворчество ей не чуждо:
       Дождик, дождик, что ты льешь,
       Колыбельную поешь,
       Малым детям спати не даешь?
Мы с Маринкой долго потешались над этим противоречивым дождиком, который то будил, то убаюкивал – и продолжали кропать наши многотомные шедевры о «Таинственной старухе», о ежиках и медвежатах.
А потом наступал такой августовский день, с дотлевающим, укутанным в предосенний дым закатом, когда мы шли провожать Маринку на вокзал. Или она вместе с родителями садилась в голубой «Москвич», а мне оставалось только махнуть рукой. Светка исчезала из моей летней жизни вообще незаметно, без особых предупреждений и сантиментов. Не помню долгих проводов, но сразу поднималось ощущение пустоты, исхода лета, предосенней печали, и прибавлялось огородных хлопот, и даже сбор грибов лишался, казалось, половины своего очарования…