Поворот не туда

Пистолет выстрелил второй раз, и тело мягко качнулось в обрамлении белоснежно-розоватой пены. Генри распахнул пиджак и убрал пистолет в кобуру, затем аккуратно закрыл дверь и вернулся в гостиную.
       Он сел в удобное кожаное кресло и некоторое время занимался тем, что рассматривал окружающие его вещи, несущие на себе печать роскоши и дизайнерского вкуса. Впрочем, большинство его клиентов не страдали от недостатка средств. Генри был убийцей, но убивал за очень большие деньги, что не могло не сказаться на его рабочей обстановке, которая в основном складывалась из череды роскошных вилл и дорогих пентхаузов, хотя конечно встречались и исключения. Генри же со своей стороны выступал в роли универсального уравнителя, и в глубине души он даже несколько гордился своими демократическими принципами. В своей работе Генри не допускал никаких форм дискриминации: ни по расовому, ни по национальному, ни по половому признаку, с одной, но весьма значительной оговоркой – в его бизнесе клиент был всегда неправ.
       Наконец, сотовый в его руке ожил, Генри откинул крышку и сказал одно единственное слово. Затем удовлетворенно кивнул и направился к выходу.
       Пройдя два квартала пешком, он сел в припаркованный у обочины неприметный седан и через пару минут уже выезжал на петляющую среди гор живописную дорогу.
       Двигатель негромко урчал, подъемы перемежались со спуском и с каждым километром, чужая квартира, тело безжизненно покоящееся в остывающей воде – все становилось прошлым, подобно проносящимся мимо его взора ландшафтам. В салоне нагретого солнцем автомобиля тихо играло радио, настроенное на станцию, транслирующую классическую музыку. Генри не прислушивался к доносящейся из колонок мелодии, думая о чем-то своем и автоматически переключаясь на пониженную передачу на особенно крутых виражах. Начало смеркаться, щелкнув рычажком, Генри включил фары. Встречные машины попадались все реже. Через час Генри уже ехал в полной темноте, издалека его автомобиль можно было принять за безумный маяк, несущийся по вздымающейся груди океана.
       После очередного поворота свет фар выхватил из окружающей тьмы очертания застывшего автомобиля и фигурку человека, отчаянно размахивающего руками. Вопреки всякой логике Генри сбавил скорость и, проехав метров пятнадцать, остановился. Потом он много раз спрашивал себя, что же заставило его так поступить, но ответа на это вопрос так и не находил.
       Через минуту запыхавшийся от быстрой ходьбы тучный человек, подошел к его машине со стороны водителя, глупо улыбаясь и пытаясь полями шляпы вытереть обильно выступивший пот.
- Благодарю вас, мистер, вот, колесо полетело, - торопливо и с виноватыми интонациями начал подошедший, - если бы у вас оказался домкрат, то у меня в багажнике есть запаска.
В этот момент он наклонился, чтобы завязать шнурок на ботинке, и его лицо оказалось в полосе света, отбрасываемого фарами, и Генри тотчас узнал его.
       Это было давно, лет тридцать назад. Генри тогда было не больше семи, на улице падал снег, и во многих домах уже стояли украшенные рождественские елки. Маленький Генри прислонился к входной двери и со страхом смотрел на небольшую лужицу, расползающуюся у его ног. В комнате было сильно натоплено, и снег, прилипший к подошвам его ботинок, начинал таять.
       Отец стоял на середине комнаты и что-то тихо говорил, не переставая мять в руках свою большую мохнатую шапку. Несмотря на высокий рост и широкие плечи, сейчас отец показался Генри маленьким и жалким, и ему было неприятно видеть его таким. Генри показалось, что отец совершает какое-то предательство по отношению к нему, ведя себя подобным образом.
       Генри громко чихнул, но отец обычно такой внимательный, даже не посмотрел в его сторону. Он продолжал что-то бормотать, обращаясь к сидящему за большим столом человеку, который, не поднимая головы, что-то записывал в большой кожаной тетради, лежащей перед ним.
       Наконец человек прекратил писать, и, подняв голову, посмотрел на отца Генри.
- Мистер Николсон, - с легкими нотками раздражения в голосе произнес человек, - я уже, по-моему, довольно ясно дал вам понять, что наша фирма больше не нуждается в ваших услугах. - Выходное пособие и все необходимые бумаги вы можете получить у бухгалтера, мне больше нечего добавить, - закончил он фразу, и в его словах Генри почудилось еле скрываемое торжество.
       После этого отец еще больше сник и, шаркая ногами, словно глубокий старик направился к двери. Подойдя к сыну, отец взъерошил волосы у него на голове, на голове и, взяв за руку, толкнул тяжелую дверь.
-И еще, мистер Николсон, - вдруг раздалось сзади, не стоило приходить сюда с сыном. - Мальчику незачем быть свидетелем унижения отца.
       Отец вздрогнул, словно от удара, и, не повернувшись, вышел из кабинета, еще крепче сжимая в своей руке маленькую ладошку.
       С тех пор все пошло под откос. Им пришлось переехать из их маленького уютного домика, в жилище попроще. Отец так и не смог найти нормальную работу и был вынужден перебиваться случайными заработками. Он стал замкнутым и раздражительным, и всё чаще прикладывался к бутылке, чего раньше за ним никогда не водилось. Его заработков не хватало и мать, до этого никогда не работавшая, устроилась продавщицей в местном супермаркете. В один из дней на нее наорал заведующий, пригрозив увольнением, через несколько часов у нее случился сердечный приступ. Ее успели довезти до больницы, но в приемном покое она скончалась.
       С этого момента отец уже запил по-черному, не обращая внимания на плачущего сына. Однажды он ушел из дома и назад уже не вернулся. Думали, что пьяным он упал с моста в протекающую на краю города речушку, но тело так и не нашли. В десять лет Генри остался один и был передан на попечение штата, который и определил его в детский приют. Проведя там семь лет, Генри стал тем, кем ему и предназначено было стать-безжалостным и решительным человеком, человеком, которого боялись.
       После двух лет скитаний Генри встретил Виторио Донели, они подружились. Вскоре новый приятель познакомил Генри со своим отцом - доном Донели. Так у Генри началась его другая жизнь.
       Воспоминания пронеслись в голове Генри словно вспышка, лицо отца еще стояло у него пред глазами, а он уже успел открыть дверцу и, поднявшись навстречу незнакомцу, приветливо протянуть ему руку.

-Извините, мистер... - он сделал паузу.
-Ой, простите меня, я совсем запутался, смущенно пробормотал человек, поспешно протянув руку, - мистер Палмер, - представился он.
В тоже мгновения перед мысленным взором Генри появилась выгоревшая на солнце светло зеленая вывеска - " Ткацкое производство Палмера ". Теперь Генри был окончательно уверен - ошибки не будет.
       - Мистер Палмер, - продолжил, не переставая улыбаться Генри, - домкрата у меня, к сожалению, нет, но если вы живете поблизости, то я с удовольствием подброшу вас к дому, тем более что до города не более пяти миль.
 - Очень признателен вам, - сделал паузу человечек.
-Мистер Свенсон, - в свою очередь представился Генри.
       Взглянув друг на друга, мужчины громко рассмеялись.
 
       - Я действительно живу здесь рядом и буду вам крайне признателен, если вы окажете мне такую услугу, а то жена, наверное, уже начинает волноваться.
       Через пару минут дверцы автомобиля захлопнулись, и машина вновь выехала на трассу.
       - Вы всегда здесь жили, - поинтересовался Генри.
       -Нет, мы переехали сюда пару лет назад, когда сынишке исполнилось восемь лет. Врачи сказали, что горный воздух пойдет ему на пользу. Я продал свое дело, и вот уже два года мы являемся законными жителями Сауфлэнда, - засмеялся Палмер. – И признаться вам, мне нравится это место.
       -Значит вашему сынишке уже десять, - проговорил Генри, доставая сигарету.
 -Так точно,- радостно подтвердил Палмер, - забавный растет сорванец
       Генри закурил и погрузился в свои мысли, изредка кивая головой на какие-то реплики Палмера.
       Минут через десять машина остановилась около большого дома с черепичной крышей, в окнах нижнего этажа горел свет.
       - А вот и родные пенаты,- радостно возвестил Палмер. - И не думайте, что я вас отпущу на ночь, глядя, - поспешил он добавить, заметив, как Генри взглянул на часы.
-Не хотелось бы беспокоить ваших домашних, - неуверенно пробормотал Генри.
-Да что вы, какое беспокойство, - Палмер был сама любезность, - сын, уже наверняка спит, а Барбара - моя жена ,- поспешил объяснить он ,-никогда не ляжет пока я не вернусь домой,- в его голосе прозвучала плохо скрываемая гордость за свою верную супругу .- Подзаправимся ,выпьем коньячку. Должен же я представить жене своего спасителя!
- Ну, если вы так настаиваете,- сдался Генри.
- Настаиваю, непременно настаиваю,- продолжал заливаться жизнерадостным смехом Палмер, открывая дверь своего дома.

       Ранним утром машина Генри тихо выехала со двора. Семью Палмеров обнаружил молочник, обративший внимание на скопившиеся перед дверью бутылки.
       Через три дня в Сауфлэнд для организации похорон прибыл единственный брат мистера Палмера - Георг Палмер. Он был на пятнадцать секунд старше своего брата и являлся его точной копией, но Генри об этом так никогда и не узнал...