Горько! Игорь Рассказов

И. Рассказов
       Горько!

Пятничный день не предвещал ничего интересного. Начался он как-то уж совсем лениво и буднично. Иван проснулся поздно. Солнце давно уже выползло из-за крыши соседнего дома и упёрлось в зашторенные окна его комнаты, как бы стараясь прожечь дыру на запылённых стёклах. Вставать не хотелось. Иван ещё повалялся в постели и только после того, как на стуле под ворохом одежды дал о себе знать сотовый телефон, он спустил ноги на пол и потянулся. Телефон перестал подавать признаки жизни. Иван встал и прошлёпал в ванную. Пока он приводил себя в порядок, телефон ещё пару раз пытался привлечь к себе внимание своего хозяина. Видно кому-то очень надо было с ним переговорить, но Иван не торопился выходить из ванной, всё время что-то напевая себе под нос, стоя у зеркала, из которого на него смотрело вполне приличное лицо человека, находящегося в творческом отпуске.
В дверь квартиры кто-то сильно замолотил руками и, судя по всему эти руки, были сжаты в кулаки. Иван невозмутимо вышел из ванной и подошёл к двери, припав бритым лицом к глазку.
- Открывай, соня… - послышалось с лестничной клетки.
В дверь барабанил его товарищ по школе, да и потом вечный спутник по дальнейшей учёбе: Женька Воробьев. Иван щёлкнул дверными замками и, не оборачиваясь, направился на кухню.
- Старик, я тебе всё утро названиваю. У меня к тебе дело, а ты всё спишь и спишь…
- Дверь прикрой и давай со своим делом на кухню. Ты завтракал? – Иван по пути заглянул в холодильник, что-то оттуда подцепил. – Сейчас пожуём и всё обсудим… Что-нибудь срочное?
- Срочнее не бывает.
- Ты, Женёк говори медленнее, а то я с утра плохо усваиваю быструю речь. Мозг только на старте, а ты его уже пытаешься загрузить с космической скоростью. Присаживайся…
Парень с кудрявой шевелюрой плюхнулся на стул, громко сглотнув слюну. Иван поставил на газовую плиту чайник и стал резать ножом батон.
- Ну, что там у тебя стряслось?
- Свадьба намечается?
- Твоя?
- Чур, меня, - Евгений как-то неестественно задвигал плечами. - Моя одноклассница выходит замуж…
- А ты-то причём здесь?
- Да, с месяц назад пересеклись в одной компании, ну и сболтнул ей, под этим делом, что учусь в театральном, мол, иногда практикую, устраивая маленькие праздники для молодожёнов. Я-то уже и забыл, что пообещал ей помочь, если она соберётся замуж, а тут звонок. Одним словом, завтра у неё свадьба… Ты же меня знаешь, если обещал, то делаю, а тут, что-то сразу не заладилось. Звоню туда, звоню сюда: все заняты. Я и подумал, а давай с тобой это дельце прокрутим? Опять же деньги…
- Ты в своём уме? – Иван даже перестал возить ножом по куску батона, намазывая на него масло.
- Ну, чего ты? Энергии у нас с тобой, хоть отбавляй, да и на выдумки мы с тобой всегда и всюду были первыми. Дело-то пустячное: выдать замуж мою одноклассницу… Представляешь целых два дня будем сыты и пьяны и ещё за это деньги получим.
- Получим кулаком по морде, - поддакнул Иван. – Уж мы с тобой получим, так получим.
- Не паникуй, не первый год замужем.
- Я не паникую. Ты сам подумай: где ты видел свадьбу, чтобы кто-нибудь кому-нибудь, не дал по шее? Нет таких свадеб в природе, если и есть, то это свадьбы не нормальные. У меня даже создаётся впечатление, что все эти торжества, именуемые днём бракосочетания, для того и устраивают, чтобы родственники одной и другой стороны сошлись потягаться в своём удальстве: кто кого перепьёт, а потом, как следствие, кто кому больше набьёт шишек.
- Ну, а мы-то здесь причём? Наша задача организовать…
- Что организовать? Массовую драку? Мы же с тобой ни разу этим не занимались. Ты вот сболтнул спьяну своей однокласснице, а теперь ищешь дурака, чтоб подстраховать тебя в трудную минуту.
- Да не переживай. Мы только сделаем людям хорошее настроение и всё. Не будет ни драк, ни разборок. Вот увидишь: всё будет весело. Сделаем такое шоу, что эта свадьба запомнится всем надолго.
- Вот этого я боюсь больше всего, а тем более зная тебя: на что ты способен в своих фантазиях, когда имеешь лишь поверхностное представление о том, что надо и можно делать, а что нет, – Иван протянул Евгению бутерброд. – Ешь, шоумен.
- Слушай, ну надо помочь. Я же обещал…
- Ты обещал – ты и помогай.
- Да мне это понятно, но в одиночку не справиться. Выручи? А?
- Ты Женёк настолько не предсказуем, что мне и хочется тебе помочь, да что-то подсказывает, что лучше оставить эту затею или попросить кого-нибудь из специалистов этим заняться.
- Да я уже обращался к специалистам. Все заняты: на несколько месяцев вперёд - все дни расписаны. Всё чем смогли помочь, так надавали советов, да вот целую кипу книг насовали, - Евгений кивнул головой на сумку у своих ног. – Там всё расписано, как по нотам. Нам надо только чуть-чуть почитать, чуть-чуть пофантазировать и всё… Например, сегодня надо организовать встречу покупателей со стороны жениха. Приедут за постелью невесты. Это вообще процедура простая…
- Да?
- Ну, я тебе говорю, - Евгений утвердительно кивнул головой. – Нам надо только присутствовать и лишь слегка создавать видимость, что мы, мол, с тобой со стороны невесты продавцы.
Иван недоверчиво посмотрел на друга. Тот засунул в рот весь бутерброд, давая тем понять, что беспокоиться нет оснований. Иван вздохнул и спросил:
- Невеста-то, хоть красивая?
- Старик, невесты все красивые. Это уже после свадьбы изъяны начинают проступать.
- И всё-таки?
- Если честно – крокодил, но это только на лицо. Зато всё остальное по высшему разряду. Ну, так ты согласен?
Иван опять вздохнул, и чуть помедлив, кивнул головой.
- Старик, у неё предки из зажиточных. Мы их «разведём на бабки», а заодно устроим запоминающее зрелище. Так, времени у нас предостаточно, - Евгений достал из сумки несколько брошюр. – Это тебе. Изучай. Надо будет блеснуть эрудицией, а то я однокласснице сказал, что мы не просто так, а фирма… Потом же, чтобы не было стыдно «за бесцельно прожитые годы».
После двух часов безотрывного чтения, Иван понял, что ничего сложного в принципе во всём этом и не было. Его одно только беспокоило: неадекватное поведение друга, который всегда отличался от него самого именно этим. Евгений взглянул на часы и сказал:
- Пора. Труба зовёт. Нам надо одеться по приличней, чтобы ни бросать тень на невесту. Через два часа встречаемся на остановке…
- Кстати, а кто у нас жених? Ты его хоть раз видел?
- Не-а. А зачем?
- Ну, всё-таки…
- Она что-то говорила, что он сын состоятельных родителей, ну и всё, по-моему…
- А возраст?
- Зачем тебе такие подробности?
- А вдруг он несовершеннолетний? Сам говоришь, что у неё крокодилье личико. Имея богатых родителей, на крокодилах не женятся. Что-то тут не чисто. Может быть, она его совратила?
- Ну, а нам какое дело?
- Чудак пути отступления надо готовить заранее. Вдруг у них в самый разгар торжества, что-то не заладится? Надо всё предусмотреть, а то окажемся крайними, и ещё в соучастники запишут, да заодно и внешность подпортят. Мы же с тобой выступаем от неё как доверенные лица, а значит, несём определённую ответственность, а раз несём, то за что-то и отвечаем. Когда махать руками начнут, не будут выяснять, за что именно мы эту ответственность несём. Дадут так, что могут память и на лица, и на имена вышибить запросто.
- Я как-то и не подумал. Давай обсудим, а то, чёрт их знает: куда их всех понесёт.

Ровно через два часа надушенные и причёсанные Иван и Евгений уже стояли у подъезда невесты в ожидании покупателей со стороны жениха. Ждать пришлось недолго. Те приехали без опоздания. Какая-то женщина в цветастом платке, накинутом поверх платья, бойко распоряжалась, то и дело наставляя своих подопечных как вести себя и что говорить.
- Конкурирующая фирма, - кивнул на неё Евгений. – Ты смотри, как лопочет. И всё-то она знает, и всё-то, да не всё… Сейчас я ей покажу класс. Здравствуйте покупатели дорогие! Заждались мы вас. Все глазоньки проглядели. Думали уже, что передумали, - Евгений говорил громко с раскатом.
Приехавшие выпучив глаза, смотрели на него, а тот заливался соловьём и всё чего-то нёс и нёс. Иван стал прислушиваться и с некоторой опаской поглядывать сбоку на друга.
- Мы живём с вами в 21-ом веке и кому, как ни нам вершить обряды на нашей земле. Нам завещано дедами соединять любящие сердца, а поэтому будем помнить традиции прошлых лет, и в согласии друг с другом, идти в ногу со временем, приумножая то лучшее, что сохранила наша память о тех великих временах.
Ивану казалось, что он попал на политинформацию, а не на торги в связи с продажей невестиной постели. Евгений что-то брякнул по поводу буржуазии, потом ещё что-то про капитализм и вдруг ввернул что-то из последнего, якобы постановления президента страны, по которому тот, опять же, по словам Евгения, высказал мысль об интеграции и укреплении, взаимопонимании и ответственности перед грядущими поколениями. Судя по тому, как заволновались приехавшие, было ясно, что они чего-то не понимают в происходящем. Первым не выдержал, по-видимому, жених с пухлыми щеками. Он то и дело вертел головой, отчего те на его лице создавали небольшое колебание. Пришла в себя и женщина в цветастом платке, ошарашенная в первые минуты речью молодого человека, на шее которого через ворот рубахи проглядывала массивная цепь. Когда Иван спросил у Евгения, мол, зачем он её одел, тот сказал, что по статусу положено. По какому именно не уточнил, а надо было, потому что эта цепь притягивала к себе взгляды приехавших. Если прибавить сюда и речь говорившего, то весь он предстал в их глазах таким непонятным и раскрепощённым, что ни у кого не возникло даже желания заподозрить во всём этом, что-то не то. Не прошло и пяти минут, а Евгений уже строчил как по написанному о том, о чём лучше бы и не надо было вообще говорить, но он сказал и выходило так, что прежде чем приехавшие переступят порог подъезда им необходимо предъявить документы, подтверждающие их личности. Ну, как и следовало ожидать: ни у кого документов с собой не было, да и к чему они? Приехавшие стали, было роптать, но Евгений был не преклонен:
- Согласно Указу…
- Вы чего несёте? – женщина в цветастом платке подала голос.
Она пошла в наступление, как-то уж совсем по-бабьи: без подготовки, то и дело подстрекая приехавших с ней силой войти в подъезд. На что Евгений корректно заметил:
- Насильственное проникновение в жилые помещения без санкции прокурора рассматривается, как…
- Ты, может быть, нам терроризму припишешь? – вставил бородатый дед, подступаясь к Евгению.
- Всё зависит от тяжести ваших необдуманных действий, - парировал тот.
Иван уже был не рад тому, что отдал инициативу ведения переговоров другу. Он где-то даже боялся, что их могут и побить, не дожидаясь завтрашнего дня. Евгений тем временем, хмыкнул и объявил:
- Отсутствие документа, удостоверяющего вашу личность, наказывается штрафом в сто рублей с каждого.
Женщина в цветастом платке всплеснула руками и запричитала. Её уже никто не слушал. Жених махнул рукой и полез в карман за деньгами, в уме прикидывая, сколько это будет, если помножить всех приехавших с ним на сто рублей.
- Ну что, будем платить? – не унимался Евгений.
- Рэкетир, - бросила ему в лицо женщина в цветастом платке.
- Бандит, - поддержал её бородатый дед.
Деньги были уплачены, и Иван посторонился, пропуская в подъезд людей. Когда те стали подниматься по лестнице, Евгений, улыбаясь во весь рот, сказал:
- Ну, и как мы их? Пятьсот рублей – это неплохое начало. Ты как считаешь?
Иван ничего не ответил.
Они не торопясь, поднялись на второй этаж. Евгений, подойдя к двери, прислушался, ожидая услышать за нею голоса, но там было тихо. Только откуда-то с верхних этажей раздавались какие-то звуки. Друзья переглянулись. Евгений нажал на звонок. Дверь тут же открыли. Отец невесты с порога спросил:
- Приехали?
- А что они ещё не заходили? – Евгений растерянно посмотрел в глубину квартиры. – Странно… А с кем мы тогда сейчас у подъезда столкнулись? Ну, нет… вы, наверное, шутите… Разыгрываете нас. Решили обойтись без торгов?
- С кем торговать? Ещё никого не было, - отец невесты пропустил Ивана с Евгением в квартиру.
- Как?
- Наверное, в пробку попали на дороге…
- Ой, папа, - из комнаты раздался голос невесты. – Всё-то ты знаешь. А может быть, они передумали?
- Не мели чепухи…
Евгений машинально потрогал в кармане хрустящую купюру и произнёс:
- А кого же мы сейчас у подъезда только что развели как лохов на пятьсот рублей?
- Это, наверное, к Лидке с пятого этажа приехали за постелью. У неё то же завтра свадьба, - ответила невеста, одноклассница Евгения, выглянув из своей комнаты.
- Предупреждать надо. Прямо как-то неудобно получилось… А, Зой?
- Ничего, ничего, - та улыбнулась далеко не чарующей улыбкой.
«Маленький крокодильчик» - подумал Иван, зацепившись взглядом за её выразительный нос. Зойкин отец хохотнул, представляя, что творится сейчас в квартире на пятом этаже:
- Да, спецы, вам дай волю, вы без штанов оставите.
Евгений скромно улыбнулся и сказал:
- Всё было в рамках старинных русских традиций.
Не успели они успокоиться, как в дверь позвонили. Когда открыли, увидели на пороге троих молодых людей. Пиджаки на них топорщились так, будто под ними что-то скрывалось. Евгений оценивающе бросил на них взгляд и инстинктивно сжался, подумав: «Вот и расплата». Молодые люди, явно перекачанные на тренажёрах, переваливаясь, втиснулись в прихожую явно не располагающие к длинным разговорам на любые темы. Иван сделал шаг назад, решив, что сейчас всё и начнётся. Он даже представил, как эти трое нанесут ему и Евгению увечия и что самое интересное будут правы. Как же он обрадовался, когда стало ясно, что это пришли Зойкины покупатели, так сказать, дружки её жениха. От сердца отлегло. Он даже повеселел. Невесел был только Евгений, потому что качки обрубили ему все торги, выложив перед отцом невесты пачку денег, буркнув:
- Времени в обрез, а дел много, поэтому давайте ближе к теме…
Иван даже был рад этому. Всё, что его интересовало, так это: кто из троих Зойкин жених. Евгения это совсем не интересовало. Его возмутила бесцеремонность, с которой вошедшие качки отодвинули его своими телами к туалетной двери. Он готов был уже сейчас начинать им мстить, а проще говоря: строить всякие пакости. Единственное, что его останавливало, так это значительная разница в весовых категориях.
Тем временем из-за их спин появился четвёртый. Судя по тому, как взвизгнула от радости Зойка, стало понятно, что это и есть её избранник. Ивану, при виде худощавого паренька, даже стало его где-то жалко. Он подумал про себя: «Пропал парень». А парень стоял такой щупленький с бегающими глазками за стёклами огромных очков. На голове торчал непослушный хохолок и руки, на что сразу же обратил внимание Иван, безвольно висели вдоль сутулой фигуры. Был он какой-то пришибленный. «Да, вот тебе бабушка и Юрьев день» - вдруг не с того ни сего подумал Иван, представив, жениха несущего на руках сдобную Зойку. Пока всё это происходило в прихожей, мать невесты, гремела кастрюлями на кухне и то и дело подавала оттуда голос:
- Несу, несу… Сейчас… у меня всё уже готово.
Зойкин отец поминутно приглашал пройти за столы в зал, делая глазами какие-то непонятные знаки собравшимся, мол, сейчас сядем, потолкуем. Зойка пару раз мелькнула в дверях своей комнаты, картинно поводя роскошным бюстом. При каждом её появлении все поворачивали в её сторону головы, будто равнялись на знамя. Жених то и дело облизывал пересохшие губы от волнения и старался держаться от неё на расстоянии. Видно, так она ему казалась более безопасной.

На следующее утро Евгений заявился к Ивану и сказал:
- Я так просто не сдамся.
- Ты о чём?
- Я всё про вчерашнее. Этим толстолобикам устрою сегодня сущий ад.
Иван попытался его успокоить:
- Забудь. Плюнь и растопчи. К чему такие хлопоты?
- Хлопоты? – Евгений хохотнул. - Это у них будут хлопоты. Щепотку пургенчика и веселью не будет конца…
- Ты серьёзно?
- А то. Я им не мальчик, в игрушечки играться. Будут отвечать по полной программе.
- Так ты решил им подсыпать слабительное? А если кто увидит? Или кто другой выпьет?
- Я сделаю так, что выпьют те, кому это будет предназначено…
- Ой, чувствую, побьют…
- Старик, какая свадьба без драки?
- Оно конечно так, но всё-таки хотелось бы наблюдать за всем этим со стороны, а не участвовать самому.
Евгений стал выдувать что-то бравурное губами, представляя себе свою месть в действии. Иван ещё что-то пытался сказать ему по поводу его решения, но тот его уже не слышал, витая в облаках своих фантазий.

К Зойкиному подъезду они явились напомаженными и приодетыми в свои лучшие костюмы. Евгений ещё издали увидел машины с лентами и замедлил шаг.
- Стой, давай подождём, а то нарвёмся на вчерашних лохов, - сказал он, придерживая Ивана за рукав.
- Да они уже всё забыли. Пойдём, проскочим, - ответил тот.
Они тенью проскользнули по-над домом, не привлекая к себе внимания.
В Зойкиной квартире стояла суматоха. Её родители бегали по квартире ещё неодетые. Одна Зойка возвышалась в свадебном платье, как статуя свободы, а вокруг неё вились две её подруги, что-то поправляя и прикалывая. Увидев Евгения с Иваном, она скорчила и без того кислое лицо и сказала:
- Мальчики, только вы меня недолго продавайте, а то я сильно замуж хочу.
Иван, взглянув на неё, подумал: «Я бы тоже хотел бы замуж, если бы имел такие формы. Жаль на фэйсе дорожный знак: «объезд». Да, мать-природа явно не доработала… Ну, как говорится: «каждому своё». Вот так-то…»
- Не боись, царевишна: продадим быстро и дорого, - Евгений хохотнул и ущипнул одну из Зойкиных подруг по ниже талии.
- Обалдел? – та одарила его многообещающим взглядом.
- Точно обалдел, - он растянул лицо в улыбке и хотел, было её обнять, но девушка вывернулась и нырнула, чуть ли не под самое Зойкино платье.
Вбежал Зойкин отец. Вид у него был растрёпанный: рубаха выбилась из-за пояса брюк, носок был только на одной ноге, галстук висел на шее не затянутой петлёй.
- Ты готова доню? – голос его не то вибрировал от волнения, не то просто блуждал без дела по всей гортани, создавая помеху не только его собственным мыслям, но и мыслям окружающим.
- Папа я год назад была готова, - ответила Зойка.
- Умничка, а я вот никак не соберусь… Ты не видела мой второй носок?
- Не-а…
- Жалко… Придётся другие надеть.
Зойка повернулась к Евгению с Иваном и напомнила им:
- Не забудьте о моей просьбе.
- Будь спок.

Друзья удалились на кухню и там заперлись, готовя орудия для мести. В три литровые банки разлили тёмно вишнёвый сок. Евгений всыпал в каждую из них по порции слабительного порошка и тщательно перемешал.
- Порядок. Теперь опустим туда ключи от квартиры: в каждую банку по одному. Им придётся выпить всё содержимое банок, чтобы попасть внутрь апартаментов.
- А если они откажутся пить?
- Как это они откажутся? Традиции надо уважать, а то молодым счастья не будет…
- Слушай, а немного ли ты всыпал порошка? Начнёт их колбасить в загсе, и опозоримся…
- Ну, это их проблемы выкручиваться из положения, а наше дело констатировать факты. Держи видеокамеру всё время на старте. Надо будет всё запечатлеть…
Через час бод балконом Зойкиной квартиры раздались автомобильные сигналы.
- Пожаловали родненькие. Пожаловали долгожданные, - запричитал Евгений.
Только они расположились на лестничной клетке со своим «инвентарём», как дружки жениха тут как тут. Румяные, глаза весёлые. Такое ощущение, что им это в радость: женить своего товарища на Зойке. Вот, что значит молодость: и видят, что невеста с одного прыжка завалит их подопечного, но всё равно прут, мол, и не то бывало, и ничего живут же люди. Не обращая внимания на Ивана с Евгением, торкнулись в дверь. Та даже не ёкнула.
- Ну, выбивать будем? – сказал один из качков.
- А чё?
- Может, так откроют?
Подошёл жених. От него попахивало спиртным. Видно принял для храбрости. Он провёл рукой по металлической поверхности двери и сказал:
- Ломать бы не надо.
- А как тогда?
В этот момент подал голос Евгений:
- Тот, кто уважает традиции, откроет эту дверь без усилий. Три замка, три ключа, а ключи на дне вот этих сосудов.
Жених, не раздумывая, потянулся к банкам, растопырив руки.
- Не-е, - остановил его Евгений, - твоё дело ещё впереди. Это задание для твоих дружков.
- А чё там? – поинтересовался один из качков.
- Сок. Самый добрый сок на планете: вишнёвый.
- Ну, давай, что ли я начну первым, - самый губастый выбрал себе банку и припал к ней так, как будто сильно мучим жаждой. Двое остальных повторили за ним всю процедуру с другими банками. Добравшись до ключей, радостные, как дети кинулись открывать дверь. Стоило им распахнуть её, как гости со стороны жениха, наблюдавшие за всей процедурой до этого с лестничного проёма, ринулись в квартиру.
- И чего лезут? – сказал Евгений Ивану. - Самое интересное будет не здесь наверху, а там внизу у подъезда. Пошли, займём позицию для наблюдения.
- А как же торг? – Иван изумлённо посмотрел на друга.
- Ха, да они как вчера, пачкой денег об стол стукнут и всё. Им эти торги – лишний раз людей смешить. Пошли, пошли. Здесь делать нам уже нечего.
Как и просила Зойка: торг получился быстрым. Евгений с Иваном только успели настроить камеру на съёмку, все гости валом повалили на улицу. Предстояло увидеть выход жениха и невесты. Они появились вместе. Судя по глазам Зойки, она была рада, чего нельзя было сказать про её избранника. Тот шёл с трудом. Бледность проступила на его лице. Или он почувствовал, что сейчас придётся с первой попытки поднять всю Зойку, или на много вперёд просчитал, всю свою жизнь и она-то его, как раз сразу и поразила всей своей перспективой: быть всегда чьим-то мужем.
Евгений со страхом поглядывал на молодых, одному из которых: жениху предстояло сейчас взвалить на себя пышногрудую Зойку, тем самым доказав окружающим, что своя ноша не тянет. Он, как бы за ранее извиняясь на тот случай, если этого не произойдёт, виновато водил глазами по сторонам. Зойка, почувствовав его состояние, наклонилась к нему и спросила:
- Может быть, не надо?
- Как не надо? – жених даже выпрямился, по петушиному тряхнув своим хохолком, подставив руки ладонями вверх.
- Ну, смотри… - Зойка осторожно стала закидывать на них свою ногу.
Нет, Зойка не была полной. Она была крупной. Её тело было собрано пропорционально, но его было слишком много для худосочного жениха. Он даже ничего не предпринял, когда почувствовал, что ноги подогнулись, и он стал медленно сгибаться под тяжестью. Спина напряглась, а руки просто уронили её у самой земли. Он встал над нею на коленях. Зойка сконфуженно улыбнулась и произнесла, краснея:
- Оступился…
Больше попыток не стали устраивать, сойдясь на том, что день трудный, а впереди ещё столько всяких процедур, и времени не так уж и много, чтобы устраивать повторные соревнования по поднятию тяжестей.

К загсу подъехали вовремя. Иван с Евгением как-то ухитрились влезть в переполненный микроавтобус. Всю дорогу чувствовали себя весьма неуютно, а когда его они покинули, ещё долго не могли прийти в себя, разминая конечности, прохаживаясь у парадного входа. Они были не одиноки: рядом с ними нарезали круги трое качкообразных молодых людей. Взгляды их пропитанные тоской шарили по сторонам. Евгений, заговорщицки подмигнул Ивану, мол, началось. И действительно началось. Иван вскинул камеру и стал снимать.
Как Зойка не спешила выйти замуж, заминки преследовали её на каждом шагу: то мать, пытавшаяся на ходу отчистить ей платье, после падения той у собственного подъезда, то кто-то влез без очереди перед самым их носом, что бы быстрее расписаться, то пропали куда-то дружки жениха, и тот заартачился, мол, без них и свадьба не свадьба – одним словом, веселье набирало размах. Среди гостей стали поговаривать, что брачная ночь может не состояться. Наконец, вернулись дружки жениха, и всё как бы вошло в свою колею, но тут фотограф, видно творческий человек, решил проявить инициативу и стал в прямом смысле измываться над свадебной процессией, подыскивая для каждого во всей этой пёстрой кампании индивидуальный ракурс. Особенно он долго возился с тремя качками, которые не могли стоять на месте, всё время, притопывая и выразительно пяля глазами в объектив. Им казалось, что именно так должны выглядеть их лица на свадебной фотографии. Вконец измученный фотограф махнул рукой и стал снимать, щёлкая то и дело фотовспышкой. Между тем кое-какие ароматы стали надоедливо лезть в нос, и гости подозрительно начали оглядывать друг друга. Качки пунцовые от стыда сдерживали позывы своих животов, и всё время маневрировали среди гостей.
После загса весь свадебный кортеж направился по памятным местам города. Есть такая традиция оставлять цветы у исторических памятников. Евгений с Иваном предусмотрительно на этот раз первыми залезли в микроавтобус. Из-за нехватки мест у них на коленях оказалась довольно крупная женщина, которая к тому же была очень живой и весёлой. Она хохотала без умолку и всем, кто находился в микроавтобусе, казалось, что это двое молодых людей доводят её до такого состояния. Что самое интересное, никого не интересовало: почему сами молодые люди сидят со строгими лицами. Евгений с Иваном с интересом наблюдали за конвульсиями своей непроизвольной ноши, которая ёрзала так по их коленям, что иногда те закусывали губы. Первым не выдержал Евгений:
- Вы хорошо себя чувствуете?
На что женщина хохотнула ему прямо в лицо:
- Бывало и хуже. А то, что я смеюсь - это у меня нервное. Замечу: не заразное…
- Я надеюсь… И всё же, рекомендую: наведаться к врачу…
- Да я сама врач, - хохотнула женщина, заговорщицки подмигнув Евгению.
- Да? И что вы лечите?
- Ни что, а кого, поправила его женщина. Лечу я вас, мужиков, а точнее ваши причиндалы, - она как бы нарочно подпрыгнула, давая понять: о каких частях тела идёт речь.
- Нервная у вас работа, - сдавленным голосом произнёс Евгений.
- Нет ничего: работа, как работа, - женщина неожиданно громко икнула. – Ну, вот, теперь кто-то вспоминает. Не одно, так другое…

Первую остановку свадебный кортеж сделал на центральной площади города у памятника вождю пролетарской революции. Засиженный птицами сверху и заваленный цветами снизу, он нелепо простирал руку перед собой, пытаясь как бы докричаться до тех, кто ушёл от него далеко вперёд. Несмотря на это, по выходным дням, свадьбы продолжали возлагать к пьедесталу В. И. Ленина букеты, как будто это что-то значило для будущего семейного счастья.
Зойка картинно на виду у всех поправила свой бюст и, прокашлявшись, процитировала:
- Ленин жил, Ленин жив, Ленин будет жить.
- Ужас, какой, - всплеснула руками её мать, и было не понятно: то ли это по поводу только что услышанного, то ли по поводу птиц, которые, не взирая ни на что, продолжали бомбардировать голову вождя пролетарской революции.
Евгений тем временем снимал на видеокамеру всё происходящее вокруг, а особенно то, как себя вели спортивного телосложения друзья жениха. Те, обследовав близлежащую территорию площади, нашли то, что искали - объект долгостроя, который был огорожен забором. Сунув сторожу несколько купюр, ринулись в глубину стройки. На что сторож сочувственно заметил:
- Летите соколики, раз невмоготу. Ишь, как вас скрутило…
Свадебная процессия тем временем отдала дань уважения нисколько В. И. Ленину, сколько просто пьедесталу. Было ощущение, что всем глубоко по барабану, кто на нём стоит, и даже если бы там стояли представители сексуальных меньшинств, то цветы всё равно бы легли к подножию. Такая, знаете ли, обязательность: делать то, что до тебя делали другие. Если бы была такая традиция: прыгать молодым с моста в реку и тогда бы все прыгали, не взирая на время года. А почему бы и нет? Ну, рассудите сами: прыгнули, а если ещё и выплыли, то можно сказать, что брак не потопляем. А сколько переживаний в себе бы таили прыжки в зимнее время? Одно дело нырнуть, и совсем другое дело, когда надо суметь прыгнуть, пробить лёд и затем выбраться на берег и потом не ухитриться подхватить простуду. Сколько испытаний. После всего этого все семейные неурядицы покажутся детской забавой, не более.
Итак, цветы были возложены, но свадебная процессия не досчитывалась опять троих друзей жениха. Это уже становилось забавным. Наконец, они появились со стороны стройки. Выглядело это примерно так: они шли, похлопывая себя по разным частям тела и то и дело высоко задирая ноги, поворачиваясь в разные стороны. Если бы к их движениям можно было бы подобрать музыку, то «Цыганочка» с выходом предстала бы в полный рост. Один из участников свадебной процессии видно так и расценил все их конвульсии и бросился им на встречу, что-то не-некая и лю-люкая, на манер русских частушек. Учитывая то, что он был в некотором подпитии, это нисколько не насторожило качков, и те подумали, что человек просто застоялся без веселья. Они радостно поприветствовали его и, подхватив под руки, увлекли к машинам, в которые уже рассаживалась свадебная процессия.
Далее кортеж с молодыми проследовал к вечному огню. У нас как бывает: недоразумения поодиночке не ходят. Зойка, черти её понесли низко наклониться над огнём, опалила себе ресницы. Да, что ресницы, если бы не её тщедушный избранник, она лишилась бы и волос на голове. Это он, заметив, как пламя вечности лизнуло её фату, шибанул свою избранницу по куполу так, что Зойка чуть было вместе с фатой не лишилась и своей головы. Не разобравшись в чём дело, да и когда было здесь разбираться, её отец подскочил к зятю и нанёс сокрушительный удар в челюсть. Тот растянулся у ног тлеющей Зойки и сделал вид, что больше и пальцем не пошевелит, мол, пропади всё пропадом.
Евгений с Иваном от только что увиденного зажимали животы, соблюдая при этом нейтралитет. Пока разобрались, что и как, Зойка в грязном платье, растрёпанная, с обгоревшей фатой в руке дико поводила глазами, не зная кого пнуть своим сорок вторым размером обуви, чтобы хоть как-то восстановить внутреннее равновесие. Евгений только и сказал Ивану:
- Не свадьба, а шоу… Голливуд отдыхает.

В столовую, которую сняли по случаю застолья, приехали, чуть припоздав. Обслуга скучающе вышла на крыльцо, гадая: приедут или не приедут… Приехали. Машины включили в разнобой звуковые сигналы, но эффект появления молодых был несмотря на рёв бибиколок настолько необычным, что наступила тишина. Да, это надо было видеть. Столько красок, а, сколько настроения, а, сколько эмоций и что самое интересное, это ещё не садились за столы. Когда молодые вошли в столовую, то ди-джей в образе «ботаника» в толстых очках, вместо свадебного марша, включил песню со словами: «Мы рождены, чтоб сказку сделать былью». Да, чего-чего, а сказочных героев на этой свадьбе было предостаточно. Человеческая фантазия, разбуженная увиденным, рисовала такие таинственные сюжеты, что Спилбергу и не снилось. И, тем не менее, после двух-трёх рюмок за счастье молодых, наступило перемирие, и лобзающие друг друга фигуры стали всё чаще и чаще попадать в объектив досужего фотографа. Конечно, выпито было ещё недостаточно для того, чтобы слюнявить друг друга, но лёд отчуждения и недоверия уже стал потихоньку таять. Евгений на правах тамады, чтобы закрепить этот маленький успех сразу объявил четвертый и пятый тост. Потом как-то быстро гости одарили молодых, кто, сколько смог выделить из собственного бюджета, при этом опорожняя свои рюмки и крича нестройными голосами: «Горько!» Как и следовало ожидать, никто толком не успевал закусывать. Иван не на шутку забеспокоился, когда представил, что ещё немного такого темпа и гости просто лягут отдыхать под стол. Он подошёл сзади к Евгению и сквозь зубы сказал:
- Не спаивай народ, а то брачная ночь вот-вот начнётся прямо здесь. Ты смотри, как по-боевому смотрит на невесту жених. Того и гляди, начнёт топтать… Да, и другие шарят руками под столами, в поисках острых ощущений. Головы-то уже мало чего соображают.
- Ладно, делаю перерыв, а ты снимай, снимай качков. Видишь опять мечутся… подпирает…
А те с синими лицами сначала сидели, наблюдая, как другие поглощают салаты и всякие мясные блюда, громко чавкая и то, и дело, отхлёбывая из своих рюмок и фужеров. Гости уже мало обращали внимание на подозрительные звуки, да и запахи их тоже теперь мало волновали. У них теперь было занятие куда поважнее: набить собственные желудки и как можно плотнее. А качки сидели и сидели, и кусок не лез в горло. Они только принюхивались и всё больше и больше синели. «Ну, какая выдержка, а сила воли», - думал про них Иван. Ему было их даже жалко, явно Евгений переложил им слабительного. Теперь долго будут гадать: чего это они съели и когда.
Потом начались танцы. Это было что-то. Гости, как молекулы расползлись по всей столовой. Балансируя, кто как может под громыхающую музыку, кинулись выплёскивать из себя накопившуюся энергию. Каждый пытался сам себе создать настроение, если это не удавалось, спешили к ди-джею и просили поставить, что-нибудь другое. Тот согласно кивал и менял музыку, отчего уже другая часть танцующих тут же спешила к нему со своими запросами. Не танцы, а мучение. Угодить сразу всем трудно, но можно и не на свадьбе, потому что всегда найдётся недовольный. Тем не менее, веселье продолжалось. Пока качки обследовали местные санузлы, гости резвились не на шутку. Женщины, встав в круг, проделывали такое со своими телами, что у большинства мужчин глаза слезились от умиления, промаслившись настолько, что были готовы вот-вот покинуть свои глазницы. Именно в такие минуты, даже самые преданные мужчины представляют себя в постели то с одной, то с другой и даже с собственными жёнами, которые открываются для них в такие минуты с другой стороны. О, сколько фантазий, а, сколько всяких придумок, одним словом «Кама сутра» по сравнению со всем этим жалкое пособие для начинающих. Что ни телодвижение, то еле сдерживаемый стон со стороны мужской половины. О, женщины, вы дьяволицы, пока вы не думаете о том, на что накормить семью, где взять денег, чтоб обуть и одеть. Да что тут говорить…?
Евгений, тем временем то и дело направлял Ивана с видеокамерой то туда, то сюда, надеясь запечатлеть что-то из области свадебных скандалов, но все попытки были тщетны. Он был даже где-то разочарован. Его даже не развеселило появление в круге танцующих весьма подвыпившего мужчины с отвислым животиком. Он, как в темноте шарил руками по сторонам, пытаясь, хоть кого-то ухватить за двигающиеся части тела. Явно было, что водочка сноровку-то ему поубавила. Мужчина даже не пытался на кого-либо смотреть. Он просто не успевал сосредоточиться. Танцующие так быстро передвигались вокруг него, что он просто, как говорится: на удачу раскинул свои руки с короткими пальцами и ждал, как паук, а вдруг кто-то попадёт в его объятия. Постепенно танцующие вернулись на свои места у столов, а мужчина всё продолжал стоять с распростёртыми руками под звуки музыки, смешно покачиваясь. «Охота не удалась» - констатировал про себя Евгений. Вместе с тем, он стал рассуждать по поводу того, что свадьба без драки – это не свадьба, а так себе и надо что-то предпринять. Что тут можно предпринять, если перевелись ревнивцы на Руси. «Кстати, надо будет подумать об этом на досуге, а вдруг появятся желающие обставлять подобные мероприятия показательными драками» - мысль занозисто воткнулась в его мозг.
Зря переживал Евгений, что эту свадьбу подобное действие обойдёт стороной. Ой, зря. Ожидаемое зрелище появилось не оттуда, откуда он его ждал. Фотограф, который, как понял Евгений, завсегдатай подобных праздников, был непростым фотографом, а уникальным. Он-то и привнёс в общее веселье ожидаемый колорит. Судя по тому, как фотограф проявлял интерес ко всему, а особенно к женским телам, ещё там, в загсе, Евгений его окрестил «охотником за телами». Так вот этот самый «охотник за телами», то ли он выпил, то ли не закусил, но втемяшил себе в голову, что невеста, ну, Зойка дышит в его сторону не совсем ровно. Он уже представил её перед собой со стороны спины и пришёл к выводу, что хороша. Как человек творческий, он проявил не только такт, но и сноровку. Улучив момент, он просто её увлёк за собой, тем самым, оставив свадьбу на некоторое время без одного главного действующего лица. Второе главное действующее лицо, как поётся в одной стариной песне: «отряд не заметил потери бойца…» явно находясь под впечатлением от выпитого стал клеить свидетельницу. Он смело положил руку на её плечо, как бы опёрся, чтобы встать, но почему-то не встал. Ему показалось, что так намного удобнее сидеть, чем нависать над тарелкой с салатом, то и дело, находясь на волосок оттого, чтобы туда не спикировать. Теперь он себя чувствовал более комфортно и мог даже бросить взгляд на гостей с немым вопросом: «Вы ещё здесь?» Те на него уже не обращали никакого внимания, а тем более конвертики с деньгами вручили, желудки себе едой набили. Что ещё надо русской душе? Ну, если только попеть. И люди пытались петь. В одном конце стола пели одно, в другом другое, а в результате получалась полифония. Ну, чем не классика? Жаль, конечно, что никто толком не помнил слова, и поэтому в основном неслось отовсюду какое-то ня-ня, да нё-нё.
Пока народ упражнялся песнопением, фотограф в подсобном помещении столовой наобещал Зойке, что поместит её фото на обложку модного журнала. Какого именно журнала, уточнять не стал. Та развесила уши и легко подалась на уговоры: позировать перед объективом фотоаппарата. Сначала она позировала на спине, потом на животе, потом боком, потом ещё в нескольких позах… Когда опомнилась поняла, что она позировала не только перед фотообъективом, но и перед обнажённым фотографом. Вот что делает с нами водка. Немного придя в себя и обведя глазами кладовку, в которой проходила фотосессия, она решила, что другого случая не будет, и проявила инициативу, продемонстрировав фотографу всю себя. Тот был в восторге. Они кувыркались, что говорится от души. Конечно, здесь речь не о поэзии секса: просто женское начало искало выход и нашло. Рождённые в грехе, в грехе радовались тому, что по своей природе несёт не радость, а разочарование. Порочность и необязательность сделали своё дело. Зойка усталая лежала на мешках с сахаром и наблюдала за тем, как фотограф натягивал на себя штаны, что-то бормоча себе под нос. Её голос его прервал:
- Может быть, ещё разочек?
- Нет-нет, работа ждать не будет…
- Какой ты жадный, - она обидчиво надула губы.
- Не жадный, а справедливый, - ответил он, застёгивая рубаху.
Послышались неясные звуки. Кто-то скрёбся в дверь. Зойка рывком вскочила и набросила на себя свадебное платье. Молния на её спине топорщилась, открывая широкую спину в крупинках сахара. Судя по сопению и тихому голосу – это был её благоверный. Он кому-то что-то говорил, повизгивая пьяно и то и дело шмыгая носом. Прислушавшись, Зойка разобрала голос того, а вернее той, кто был рядом с её женихом по ту сторону двери. Она, лучшая подруга щебетала этому очкастому уроду про какие-то там чувства. Зойка, не раздумывая, пнула дверь ногой. Та, чуть не слетев с петель, хлобыстнула свидетельницу по лицу. Благоверный остался невредимым. Он не то удивлёнными, не то испуганными глазами таращился на Зойку и не мог произнести ни слова. Немая сцена: невеста в нелепо сидящем на ней платье, жених, как рыба, хлопающая в воде полуоткрытым ртом, фотограф с видом человека, просто случайно проходившего мимо и свидетельница с лицом, перекошенным от боли.
- О, Заёк! – наконец воскликнул жених и рухнул на пол как подкошенный.
Надо заметить этот приём могут себе взять на вооружение многие мужчины, попавшие в аналогичные ситуации. Симулируя обморочное состояние можно многое передумать. Например, провести черту или как принято говорить границу между семьёй и увлечением, взвесив все «за» и «против», а заодно придумать, что говорить потом, когда надо будет приходить в себя. По виду невесты было ясно, что эта придёт в себя не скоро. Ей некогда было разбираться, что означал возглас благоверного: «О, Заёк!», а поэтому она пошла сразу же в наступление:
- Ну, подруга, поговорим?
О чём можно говорить, когда лицо от соприкосновения с дверью выглядело переходящим вымпелом. Свидетельница всё-таки разжала губы:
- О чём?
- О жизни, мать твою, - Зойкин голос набирал силу.
- Девочки не ссорьтесь, - фотограф, поправляя штаны, попробовал встать между ними, на правах творческого человека.
Зойка метнула в него взгляд полный такой распутной злобы, что тот пожалел о своей реплике. Она уставилась на подругу и почти шёпотом спросила:
- Что на сладенькое потянуло? Лярва!
Сладенькое в это время лежало под ногами, не подавая признаков жизни, прислушиваясь к тому, что разыгрывалось над его телом.
- Сама ты… - попробовала защищаться свидетельница, нечаянно наступив на распластанное тело.
Ну, дальше всё, как в классических сюжетах, где взаимные оскорбления и упрёки, рукоприкладство и даже ногоприкладство настолько смешались, что только усталость смогла приостановить бойню в прямом смысле этого слова. Со счётом: все остались при своих, противоборствующие стороны разошлись. Стоит сказать, как это выглядело, а выглядело это следующим образом. Зойка в расстёгнутом платье на спине и с благоверным под ручку вернулась к гостям, и все подумали по их внешнему виду, что молодые не утерпели и вступили в связь до брачной ночи. Фотограф, повторюсь, как человек творческий, остался всё в той же кладовке утешать свидетельницу. Когда и они вернулись из добровольного заточения, по их лицам можно было прочитать, что встреча прошла в тёплой, дружеской обстановке: также топорщилось платье на спине, и крупинки сахара поблёскивали в районе позвоночника.
Евгений был в восхищении: им с Иваном удалось всё запечатлеть на видео. Такой набор сюжетов и всё в один день и в одном месте – это просто удача.
- Может, хватит снимать? Рука затекла… - взмолился Иван.
- Что ты, старик? Самое интересное ещё впереди. Сейчас начнут выяснять: кто и сколько подарил. Вот где страсти будут доведены до кипения. Достанется всем…
- И нам?
- А нам то за что?
- Ну, не знаю… Может так: за компанию.
- Нет уж дудки… Не дотянутся, - Евгений хохотнул, потирая руки от предвкушения предстоящего развития событий.
Стоило только им об этом переговорить, как со стороны стола, где скучковались дедки и бабки донеслись первые раскаты предстоящей разборки:
- Ну, что родня посчитаем: кто и сколько?
- А чего, чего тут считать и так видно: девка голая…
- Кто, наша Зойка голая?
- Голая, голая…
- Да на ней одних колец на тыщи…
- Разве это деньги по сёдняшним дням? Так одно баловство.
- Баловство? А серёжки, а цепочка?
- Ну, что вы всё про цацки?
- Как? Про чё ещё с вами говорить? Деревня, мать вашу…
- Свою дешевле обойдётся… Вот вы сколько положили молодым на поднос?
И понеслось, и поехало…
Ну, бабульки, ну, дедульки… Вроде бы и жизнь прожили, а умишко-то растеряли. Вот-вот бросятся в «свой последний и решительный бой». Ручки сухонькие, мозолистые в кулачки сложили, и молотят воздух, и слюна летит, и глазки молнии мечут… А ради чего? Тут стали подтягиваться и полки помоложе. Обступили родненьких переживают за сердешных, а те, почувствовав, подмогу ещё пуще расходились: волосенками трясут и голосами петушиными перебрасываются.
Да, суровая, правда, жизни: традиции и обряды - всё по боку, а во главу угла то, что раньше на Руси никогда не обсуждалось, более того, осуждалось. Славен народ был красотой и силой, добрыми делами, а не должностями и чинами, богатствами и привилегиями. Сегодня от тех времён почти ничего не осталось.
Долго шумела свадьба. Так шумела, что гости забыли про молодых. Забыли проводить в их первую брачную ночь. Те сидели, сидели, да потом решили сами за всех. Зойка поднялась сама, подхватила благоверного, который к тому моменту уже, как говорится «лыка не вязал» и пошли они прочь отсюда. По пути она свободной рукой взяла со стола початую бутылку водки. Иван всё это снимал, и ему было уже не так весело, как в самом начале. Кто-то из гостей запоздало крикнул: «Горько!» Никто его не поддержал. Да, и кому было кричать: жених и невеста ушли в своё первое совместное плаванье по реке, имя которой жизнь. Ещё кто-то пытался затянуть старинную русскую песню, отголоски которой напомнили о беспросветной маете человеческой души, и что-то пытался включать и выключать ди-джей, но уже никто не хотел веселиться, а только пить, пить и пить: жадно, как бы обгоняя самого себя и тоже не понятно для чего…
Да, за всем этим, как-то тема мести над качками ушла на задний план. Досталось, конечно, им и положа руку на сердце, не заслуженно. Они ещё какое-то время помаячили среди гостей и под шумок удалились, унося с собой свои ароматы. Проделали они это «по-английски», не привлекая к себе внимания.
Евгений с Иваном последовали их примеру, и ушли молча: ни с кем не прощаясь. На второй день они уже не явились, сославшись на срочный выезд от института куда-то в район. Слышали, что на второй день свадьба прошла ровно, без всяких эксцессов. И, слава Богу.

Через полгода в передаче: «Сам себе режиссёр» кое, какие фрагменты видеосъемки Зойкиной свадьбы попали в финал. Они выиграли телевизор и цифровую видеокамеру. Уже потом, просматривая отснятый материал, Евгений заметил:
- Вроде бы и весёлое мероприятие – свадьба, а как задумаешься, становится горько. Может быть, поэтому принято кричать молодым «Горько!», чтобы не забывали об обратной стороне этой медали, где столько всего и уж совсем не весёлого…?
- Вот и я об этом подумал: «Горько! Горько!». А от чего горько? Не от водки же? Она всегда такая… Может быть, от всех нас, потерявших в этой жизни себя? Живём, а смысла не видим: ради чего…



       Март 2006 г.