Просто Евдокия

      Светлой памяти Исаковой Евдокии Павловны.

       Средняя общеобразовательная школа №67 г. Новосибирска. 7.30 утра. На нижней ступеньке лестницы, ведущей на второй этаж, стоит Директор школы. Высокая, статная, в строгом трикотажном костюме Евдокия Павловна встречает детей, учителей, родителей.
– Здравствуйте!
– Здрассте…
– Здравствуйте!
Робко, радостно, громко, застенчиво, нехотя, сонно, заискивающе, вызывающе, потупив глаза здороваются ученики. Начинается новый  учебный день, и все знают: Директор в школе.


                      Шалаш

       Это было в те ещё времена, когда каждой весной 22 апреля детей торжественно принимали в пионеры, а классы делали подарки в Ленинскую комнату: стенгазеты, рисунки, макеты, "пятерки" в дневниках. С "пятёрками"у моего 5-в постоянно напряжёнка, но подарок нужно представить, и я, историк, не мудрствуя лукаво, предлагаю своим пятиклассникам сделать для школьного музея шалаш, вернее, макет ленинского шалаша в Разливе.Рассказываю детям о непростом периоде жизни вождя,показываю учебную картину "Ленин в Разливе". Сено, я думаю, есть у многих – кругом частный сектор, коз, овец, даже коров держат на окраине большого города.
– Кто принесет сено, ребята?
– А я не знаю…
– А нашей козе самой нечего есть, весна потому что…
– А мне, может, мамка не даст…
– Ладно, просите все, а кому дадут, приносите. Сорок два человека в классе, кому-нибудь да дадут.
    На следующий день я прихожу в школу позже, мне к третьему уроку. Вхожу в вестибюль и вижу директора: она стоит, скрестив на груди руки, так смотрит, явно поджидает меня. К чему бы это? Подхалимским голосом здороваюсь и стараюсь проскочить в раздевалку. Не тут-то было: Евдокия Павловна заслонила проход и громовым голосом вопрошает:
– Так! Зачем вам сено, Галина Алексеевна?
– Сено? Какое сено? – не могу сразу сообразить я.
– Так вы не знаете, какое сено притащили ваши дети?! Сено, которое валяется по всей школе! И если у меня завтра уволятся уборщицы…!!!
– Ах, сено! – вспоминаю я. – Принесли?! А это мы, Евдокия Павловна, в музей шалаш Ильича будем делать… ну, тот, что в Разливе, помните? Подарок…
– Так вы что же, шалаш этот в натуральную величину строить собираетесь?
– Ну что вы, Евдокия Павловна, – кротко замечаю я, – макет. В натуральную...для этого сколько же сена нужно!
– Сена хватит! – багровеет Евдокия.– Идёмте!
 Мы идем по коридору, и я замечаю, что весь пол присыпан сухой травой.
       Евдокия Павловна идёт быстро и я еле поспеваю за ней. Заходим в раздевалку возле спортзала, куда она велела свалить всё «конфискованное» у моих милых, дурных пятиклассников сено. Ого! Его действительно хватило бы на хороший настоящий шалаш: сено торчит из сеток-авосек, из газетных кульков, из драных бумажных пакетов…
– Подарочек! Не школа, а конюшня какая-то, – фыркает Евдокия Павловна.
 -Молодцы всё же у меня ребятишки!И родители замечательные!–улыбаюсь я про себя.
Евдокия Павловна, заметив  такую реакцию, ехидно произносит:
– Всё правильно! Каков классный руководитель, такие и дети!
Потом быстро поворачивается и уходит. И мне показалось, что она улыбается, но не хочет, чтобы я это заметила.
       
      
                Радость моя!

Я работаю в 67-й уже три недели.
– Ну, и как тебе в новой школе? – интересуется муж.
– Нормально, ты знаешь, мне кажется, директриса ко мне очень даже хорошо относится. Знаешь, как она меня сегодня назвала? Она сказала:«Радость моя!»
Прошло ещё несколько дней.
– У тебя всё в порядке, что-то ты скисла?
– Да нет, ничего. Просто я сегодня была у Евдокии Павловны на уроке обществознания в десятом классе и, ты представляешь, она на самого охламона сказала: «Ну, радость моя, ну, когда же ты у меня работать-то начнёшь?!»         
Мы оба хохочем.
       
       
       «Это что же за урок такой…»

Если Евдокия Павловна идёт по школьному коридору с большим зелёным журналом под мышкой, а у неё в этот день в расписании нет своих уроков, это очень дурная примета: значит, она идёт к кому-нибудь на урок. Стараясь не попадаться лишний раз на глаза начальству, народ скрывается за дверьми кабинетов и лихорадочно листает поурочные планы.
       Я всегда знаю, когда Евдокии Павловне придёт в голову посетить мои уроки истории. Чувствую. Иногда мне этот ужас даже снится. Сегодня,точно, идёт ко мне на урок. На перемене заходит в класс,ради приличия интересуется моим здоровьем. Можно подумать, уйдёт, если скажу, что плохо мне, совсем плохо, поэтому молчу,всё нормально.
– А я вот сегодня всю ночь не спала, давление,–хмуро жалуется Евдокия Павловна.
«Ну, вот и шла бы домой, и отдохнула бы, полечилась, и нечего по урокам ходить,
 всё равно ничего нового не узнаешь, сорок лет историю преподаёшь»,– это я про себя, конечно. А Евдокия Павловна усаживается за последнюю парту и,пока я веду опрос, что-то пишет-пишет-пишет в своём зелёном журнале, Интересно, что она там так много пишет?
   Потом я начинаю объяснять новый материал и почти забываю, что у меня на уроке присутствует директор. Дрожь в коленях прошла, голос окреп.   Карта, учебная картина, иллюстрации в учебнике, рассказ про Яна Гуса и Яна Жижку. Шестиклассники хихикают, их всегда смешат эти имена. Я оглядываюсь на Евдокию Павловну и вдруг вижу, что она...спит. Положила голову на руки и спит! Даже рот приоткрыт. Вот это да! Ну ладно, это даже хорошо, пусть пока поспит. Продолжаю рассказывать детям о гуситских войнах и замечаю, что в окна  светит солнце, а в классе горят все 12 лампочек. И вот за это, Галюня, тебе точно влетит. Такая бесхозяйственность! Не прерывая рассказ, тихонько продвигаюсь к выключателям. Ну, и кто это придумал – три выключателя на один кабинет!? Щелчок – и Евдокия Павловна открывает глаза:
– Да-да, Галина Алексеевна, свет выключите. Непорядок.
– Мешает свет?– заносит меня. – Сейчас выключим!
Звенит звонок.
– Зайдёте ко мне после занятий, обсудим урок, – говорит Евдокия Павловна, выходя из класса. Пропадать, так с музыкой, и я ехидничаю:
– И что же мы будем обсуждать, если Вы, … спали на моём уроке?
– Вот это и обсудим, – насмешливо смотрит на меня Евдокия Павловна, – это же надо так вести урок, что на нём засыпаешь!
Сказала и величаво вышла из класса.


                       Помидоры       

Евдокия Павловна навещает меня в больнице. Открывает сумку,выкладывает на тумбочку пакеты.
– Плохо выглядишь, дорогая. Бледная. Вот тут тебе витамины: гранаты, яблоки,виноград…
– Спасибо, Евдокия Павловна, но лучше бы Вы помидорчиков своих солёных принесли,–капризничаю я.
 Помидоры Евдокия Павловна солит бесподобно, это у неё хобби такое, у директора средней общеобразовательной школы – солёные помидоры.Она живёт в своём доме с маленьким огородом.
– А ты ведь с почками лежишь...можно ли помидоры?
– Можно, Евдокия Павловна,–произношу страдальческим голосом,–мне уже всё можно.
– Ну,ладно-ладно, ты,главное, не кисни, держись. Там твои пятиклассники бюллетень выпускают о твоём здоровье, как Ленину в Горках, ежедневно температуру отмечают, скучают,– улыбается Евдокия Павловна.
– Ага, скучают, – рассказываю ей, как недавно мои подопечные снежками высадили окно в палате. Их не пустили в вестибюль, потому что был тихий час, а ждать они никак не могли, им нужно было увидеть меня срочно. Они не хотели разбивать стекло, просто хотели разбудить меня.
– Разбудили, – Евдокия Павловна смеётся.
 А через несколько дней она действительно приносит помидоры. Всей палатой глотаем слюнки, глядя на это чудо в банке, прячем в тумбочку и не можем дождаться вечера. Это нефрология, и у нас у всех бессолевая диета. А вечером, вечером из полотенец и тёплых платков торжественно извлекается кастрюля с рассыпчатой варёной картошкой,политой душистым подсолнечным маслом, и открывается банка с помидорами. Все едят и стонут от удовольствия.
       Шесть человек счастливы!
Неожиданно в разгар трапезы открывается дверь, в палату заходит дежурный врач, видит помидоры.
– Вашу мать! Лечишь вас, лечишь!– начинает он с порога,видит наши счастливые лица, вздыхает.– Ладно, ешьте,сильно не увлекайтесь, позже к вам зайду.
Мы быстро собираем на тарелку помидоры с перчиком, чесночком, накладываем тёплой картошечки и отправляем в ординаторскую Машеньку – самую молоденькую, самую улыбчивую, самую симпатичную.
– Вы только попробуйте, Виктор Иванович, они вовсе не острые!
Виктор Иванович «пробует» за обе щёки.
   Семь человек счастливы!


       
                       Трудовой десант

За школой на глазах растут горы железа. Здесь и гусеницы от танка, а может, от трактора, и ржавые трамвайные рельсы, дырявые кастрюли, тазы,  старые швейные машинки. Это мероприятие называется сбором металлолома. Школьники помогают Родине, заодно очищают жилмассив от железного хлама.
       Классы соревнуются, поэтому всё самое тяжёлое, а потому "самое ценное", дети подписывают мелом, чтобы не перетащили на свою кучу соседи и не победили бы в соревновании. Время от времени жильцы близлежащих домов приходят сюда искать свои пропавшие вещи. Ругаются, если находят, и бегут жаловаться директору школы.
       Вот семиклассники притащили откуда-то гинекологическое кресло. Старшеклассницы хихикают, а малыши облепили кресло, лазят по нему. Кто-то придумал, что это устройство для тренировки космонавтов, вот на эти круглые подставки так удобно класть голову. Мы, классные руководители, безуспешно пытались отогнать от кресла ребятишек, махнули рукой и хохочем до слёз, наблюдая, как упражняются дети. Неожиданно из-за угла появляется Евдокия Павловна с какими-то бабками, решительно направляется к нам.
– Веселитесь? Вместо того, чтобы смотреть...,– увидев перед собой медицинское оборудование и не договорив, что же мы должны делать, поворачивается ко мне
– Это что?– как-будто, не знает, что это.– Откуда притащили, я хочу знать? Ваши принесли?
– Вот всегда так! – я собираюсь обидеться, но бабки шустро бросаются к «моей» куче железа.
– Вот они, вот! И подписаны!
Ну да, на тяжёлых круглых крышках от канализационных колодцев чётким, жирным почерком написано «5 –в класс».  "Ржавые, в кустах нашли" - объяснили мне ребятишки.
– Ну, вот что,– устало говорит Евдокия Павловна,– чтобы через пятнадцать минут это лежало на своих местах.
– Евдокия Павловна, давайте завтра, мои уже разошлись по домам!
– Не завтра, а сегодня! Сейчас! Немедленно! Хотите, чтобы там кто-нибудь шею себе свернул! Собирайте детей!
  Оглянулась на кресло, прикинула, наверное, когда за ним могут прийти, и направилась к школе.

       
                       Курортные истории

  Так получилось, что однажды мы вместе с Евдокией Павловной лечились-отдыхали в Ессентуках. Она по профсоюзной путёвке в санатории, а я снимала жильё, потому что три года подряд лечить мои почки-никакой профсоюз не потянет. Но общались мы часто, особенно когда она заболела.
    В санатории Евдокию Павловну – женщину предпенсионного возраста и строгих пуританских взглядов, поселили в комнате с молодой особой, которая решила прожить сезон легко, весело и красиво, потому как и здоровье отвратительное, и в личном плане не повезло, да и вообще, сколько той жизни! Для осуществления своих планов она привезла два чемодана нарядов и в первые же дни завела массу, как бы это помягче сказать, массу поклонников. И вот эту женщину, кстати, учительницу английского языка, и добропорядочную, строгих нравов Евдокию Павловну поселили вместе на целых 24 дня. Теперь-то я знаю,что ничего случайного не бывает, а тогда я просто наблюдала и меня поражал контраст.
       Ну вот, например, прикроватная тумбочка у «англичанки» была завалена коробками конфет, шоколадом, стояли вазы и банки с букетами цветов, флаконы с косметикой – у Евдокии Павловны на тумбочке аккуратной стопочкой лежали очень серьёзные книги и свежие газеты.
       Шкаф был забит легкомысленными, с точки зрения Евдокии, нарядами соседки. Сама она привезла в сумке два строгих кримпленовых платья, тёплую кофту, трико и майку для утренней зарядки.
       О косметике и говорить нечего - её у моего директора не было вообще. Чтобы выглядеть прилично, ей нужны были только душистое туалетное мыло и расчёска. Соседка около часа проводила перед зеркалом. Мило щебеча, она мазала, втирала, красила, что-то корректировала на своём симпатичном молодом личике.
– Ты представляешь,– ужасалась Евдокия,– она каждую ресницу красит отдельно! Евдокия Павловна соседку свою не осуждала, перевоспитывать не собиралась, но однажды не удержалась и попыталась наставить её на путь истинный. И,чтобы отвлечь "заблудшую" от разгульной жизни, не придумала ничего лучшего, как пригласить её...на лекцию о сложном международном положении. Лектор прилетел аж из Москвы! Афиши висели по всему санаторию уже неделю. Соседка, бедная, до того растерялась, что сразу согласилась, но по дороге в концертный зал, куда, шаркая, потянулись после полдника  старички и старушки, опомнилась и сбежала от своей "воспитательницы". А Евдокия Павловна долго потом сокрушалась, как это она потеряла бдительность.
       ---------------------

       Евдокии Павловне плохо: сердечная аритмия и вообще расклеилась, всё время глаза на мокром месте.
      - Всё,Евдокия,Павловна, хватит! Мы приехали сюда поправляться, а не умирать. Ну, что ещё надо? Кавказские минеральные воды! Прекрасный санаторий, чудесный вид из окна, хорошая погода, я в гости пришла, вот принесла Вам свежую прессу.
       В комнате уютно и чисто. Пахнет цветами, шоколадом. По огромному, во всю стену окну, такому прозрачному и чистому, что кажется, что оно вообще без стёкол, как белочка, лазит шустрая смуглая девчонка-уборщица, в санатории называется «горничная».
       Евдокия Павловна, отложив газету, внимательно наблюдает за работой, потом снова начинает хлюпать носом.
– Что опять случилось?– спрашиваю я как можно строже.
– Да нет, Галя, я не о том. Я, знаешь, о чём думаю? Вот бы нам в школу хоть одну такую уборщицу...а?
– Господи! Кто о чём! Да забудьте Вы на время о вашей школе!
– О нашей, Галя,о нашей,– с укором поправляет меня Евдокия.
– Хорошо-хорошо, о нашей.
 Я сержусь по-настоящему, сержусь, потому что очень боюсь за неё.

       -----------------------

 Мы сидим на скамейке в парке. Припекает солнышко. Евдокия Павловна размечталась:
– Знаешь, Галя,что я думаю. Вот вернусь домой, устроим на пришкольном участке дендрарий.
Я ужасаюсь:
– Дендрарий, это где змеи всякие, ужи, гадюки!!! .
– Ну, ты, Галя, тёмная личность. Дендрарий это,– смеётся Евдокия Павловна и объясняет мне, что такое дендрарий,– смотри, сколько я семян с клумбы потихоньку собрала.
   Что такое дендрарий и что такое террариум я, конечно, знаю, и даже про серпентарий слышала, но пусть уж лучше она смеётся, чем плачет.

------------------------
       Закончились уроки во второй смене, опустели классы, а в окнах директорского кабинета ещё горит свет. Мы выходим из школы. Мне повезло, часть пути мы пройдём вместе. Я провожаю Вас улыбкой. Мне так дорого общение с Вами, Евдокия Павловна.

        1996 год. ГАЛИНА СТЕПАНОВА