Кокаиновый Ангел

Из далеких степей
Отныне никто не вернется к ней
У нее на груди
Навсегда умолк жук-скоробей

Но она весела
Ее сердце открыто для рыцарей
И закрыто для зла
И для демонов, и для полиции

Но разорви эту ткань
Напиши свое имя на радуге
И не тронь ни ростка
И будут праздники и схлынут недуги…
А.Васильев

Что такое рай? Место, где живут ангелы. А кто такие ангелы? Разве вы знаете какое-то научное или же фантастическое определение этим существам? Да и существа ли это… Кто знает кто такие ангелы или чем они являются? Ангелы – посланники божьи на земле. А что такое бог? Может быть он всего лишь хрупкая женщина, а ангелы – избранные, умные и образованные: певицы, актеры, ученые…
Я расскажу вам о месте, которое без сомнения можно назвать раем. Раем пороков, необузданных желаний, греховных деяний, мыслей и людей. В этом месте главным (назовем его ангелом) был Октав (в главной роли всенепременно Алан Рикман в лучшие годы). Октав являлся олицетворением всего, что можно назвать ненормальным. Он был высоким, длинноволосым брюнетом, даже в самые казалось бы неподходящие моменты не расстающимся со своими безумно дорогими очками в тонкой черной оправе. Pierre Cardin - гласила надпись на дужке. Черный плащ всеми любимый демон пороков носил на голое тело, за исключением черных же брюк. Его трижды пытались изгнать из Рая за злоупотребление наркотиками. Кокаин у Октава был всегда. Он был единственным в Раю, у которого «всегда было что».
Что за бред? - спросите вы. Ангел, который нюхает кокс. Рай, где царит разврат. Все очень просто, господа. Рай для каждого свой. Единственное определение «Рая», которое вам удастся отыскать в многочисленных информационных далях, характеризует сие заветное место как место неземного феерического блаженства, вечного счастья и благости. Но никак более Рай не определен. Ведь всякий понимает блаженство по-своему. Каждому для счастья и бесконечной сумасшедшей радости нужно разное, иное.
Итак, Рай, в котором заправлял Октав был таковым. Я знаю, вы можете мне не поверить, но, тем не менее, это все правда.

Снаружи это ничем не примечательное, полуразрушенное здание, с облупившейся краской и милостиво отмеченное правительством как «памятник архитектуры», времен конца французской революции, не привлекало внимания прохожих. Кое-где выбиты стекла, появились трещины. Но как только вы попадали внутрь – Spectacular Spectacular кричало все вокруг. Огромный зал с мраморным, полированным до блеска полом, безумно дорогие ковровые дорожки, естественно красные, чей ворс был толщиной в палец, зеркала, колонны, витражи и все сверкает и манит. Единственное, что сразу же бросалось в глаза, как вычурное отличие от псевдороскошного убранства залы – постеры, картины, рисунки, гравюры и портреты – все как один изображавшие любовные утехи добропорядочных с виду мужчин и женщин, девушек и стариков, пышнотелых барышень и худощавых франтов с аккуратными усами. Какой ужас! – должно быть, подумаете вы. Развратное место, просто бордель. Но нет, на постерах и картинах были также, изображены просто девушки в красивых платьях с невообразимым декольте, стройные гречанки в коротких туниках, римские божества со всеми известными достоинствами.

Но пройдем же дальше. На верхние этажи вела громоздкая театрально-неправдоподобная лестница, с мраморными белоснежными ступенями, которые никогда не покрывались пылью и грязью с обуви гостей, потому что гости, попадая в рай, становились подобными ангелам. Белые с позолотой и лепниной перила были расписаны сценами из «Декамерона», известного во всех кругах произведения Джованни Боккаччо - к слову сказать, любимое произведение Октава. Сам Джованни был любимейшим гостем кокаинового демона, и почетным посетителем Рая.

Если роскошный сияющий холл этого Места был практически пуст, не считая пары-тройки встречающих слуг, то все прочие этажи Святого места были полны людьми. А может ангелами? На многочисленных роскошных диванах, тахтах, кушетках и пуфах помпезно восседали и возлежали полуодетые или же совсем неодетые барышни, охмелевшие от блеска прелестных тел, обстановки, и вина молодые и не слишком мужчины, юноши, мальчики… Среди всего этого существа сновали официанты в белых, идеально отглаженных костюмах, с серебряными подносами с фруктами и винами. Это было место порока, сладости, любви и хмеля. Это было место возвышенного блаженства. Это место было Раем.

Феерия царила не постоянно. Днем, когда солнце за витражными окнами сияло и плавило скучных землян, в Раю было спокойно. Кто-то спал, кто-то вкушал яства и смотрел на мир свыше, а кто-то придавался чтению творений пера Маркиза де Сада.
Но с наступлением сумерек все для Святого только начиналось. Оживление приходило в Рай с первой звездой. У каждого этажа в Раю было свое назначение. На одном был театр, где ставились всевозможные пьесы таких же всевозможных авторов. Кстати, писать пьесы мог любой из посетителей Рая, так же как любой мог писать и картины, ваять скульптуры. Каждое произведение неизменно оценивалось лично Октавом. Октав утверждал постановку понравившихся ему произведений, критиковал картины, и иногда распоряжался повесить оные в холле. Все творчества объединяло одно – тематика. Не думаю, что мне стоит повторять, каковой она являлась.
На другом этаже был ресторан-кабаре, где посетители могли свободно придаваться грехам чревоугодия, прелюбодеяния, алчности. Грудастые певички, полуголые официантки, эротичные танцоры-азиаты…
Существовал также этаж-отель, этаж-бар, этаж-зал… Вообще то их были сотни, и запомнить их все мне не удалось бы, даже за тысячу лет, потому что после посещения какого бы то ни было этажа, эйфория окутывала посетителя на несколько часов. А по прошествии состояния экстаза память услужливо отказывала.

Расскажу подробнее об этаже-зале. Кстати, этажи здесь назывались Уровни(то же, впрочем, что круги в Аду), т.е. уровни блаженства, наслаждения, ваш личный Уровень Счастья.
На Этаже-зале всегда можно было найти Октава. Потому, это был один из наивысших уровней. Этот самый зал представлял собой некое подобие спортивного зала, или же зала для фитнесса. Вашим инструктором был кокаиновый демон. Со стороны все эти сеансы выглядели следующим вопиюще-безнравственным образом:
В огромном помещении на паркетном дубовом полу лежали коврики, которые были мягкими, как самая лучшая кровать, на которой вам никогда не приходилось проводить ночь. На каждого посетителя был рассчитан один коврик Зал был ярко освещен светом мистического солнца, несмотря на время суток. Солнце на самом деле, было самым что ни на есть реальным - все-таки это место было Раем. На высоком постаменте, который я назову огромной мраморной полкой, чтобы проще было представить, располагался Октав. Полка находилась примерно в 10 метрах над полом, и вмещала в себя белый кожаный диван, стеклянный бар, и кофейный столик. В начале так называемого занятия Октав, лежа на диване с сигарой и коньяком, надиктовывал посетителям упражнения. На вид они были самыми обычными спортивными действами, но на самом деле здесь ничего не могло быть обычным. В комплексе, это занятие приводило человека к состоянию потрясающего, совсем неземного экстаза. Спустя какое-то время, когда посетители уже расслаблялись, теряли остатки разума, Октав спускался вниз. Не по лестнице, не по канату, а просто слетал, словно был пушинкой. Но он не был. Он был Ангелом.
И тогда начиналось само сумасшествие. Скопление народа превращалось в безудержную, развратнейшую оргию, в которой нельзя было различить знакомых или незнакомых, толстых и худых, красивых и не слишком. Хотя, в Раю все были красивыми. Октав, как правило наблюдал, и декламировал известные ему строки из поэм, песен и пьес.

В один из таких сеансов мне довелось оказаться рядом с Октавом, когда он спустился со своего возвышения. Вокруг уже начинало зарождаться безумство, а во мне вдруг произошло затмение. Я вспомнила, что читала когда-то стихотворение, написанное Октавом, и в полузабывшемся уже мозгу, всплыли строчки:

Я в безумии, в эйфории,
Заплетаюсь в словах и в строках.
Я хочу найти себе фею –
Меня бог не накажет за похоть.

Кажется, это были последние строки, и они вырвались. Я сидела у самых ног Октава, и эти слова, среди общего шума, его коснулись. Он отпил из стакана виски и посмотрел на меня сквозь свои дорогие очки. Секунду спустя он целовал меня, безумно, дико и страстно, так, как никто прежде. Ведь я никогда не целовалась с Ангелом. Он кружил меня на руках, обнимал, трогал и гладил. Это было Раем. Моим Раем.
Потом кокаин, совместная дислокация на постаменте в Зале, и наша личная оргия, только вдвоем. Я была единственной среди тысяч людей. Я стала его феей. Это ощущение невозможно передать: когда ты, казалось бы сливаешься с кучей тебе подобных, ты не хуже их и не лучше, ибо в Раю все равны, а он видит только тебя. Это искушение, это как привилегия…
Это было Раем. Моим Раем.

Я пишу в прошедшем времени, потому что сейчас этого места нет. Нет и меня – я умерла и, неизвестно за какие заслуги, попала в рай. Надо сказать, это наискучнейшее место. И моего Ангела здесь нет. Я надеюсь, что когда-нибудь мы снова встретимся и бессмысленность моего райского существования перестанет быть бессмысленностью. Когда я засыпаю, я вижу Рай, Октава в черном развевающемся плаще и очках от Pierre Cardin со стаканом виски в руке. Я иду по Холлу навстречу ему, перехожу на бег, но он не становится ближе. Я стремлюсь к нему, но он удаляется, а потом я в слезах просыпаюсь. Это бог наказал меня за похоть и за Ангела в моей жизни.

Я знаю, вы можете мне не поверить, но, тем не менее, это все правда.