11. 101 сорок дней

Артём Киракосов

ПРО СЕБЯ



сто и одна ночь с самим собой





11 \\ 101

**** сорок дней ****


– Мне показалось – Мама (наша) здесь? – входит ночью отец – ко мне в комнату.
Мне тоже кажется так.
– Она где-то здесь…
Ищет…

Так живут и умирают лишь святые.
Тихо и безмолвно. Почти незаметно. Как и жили.
Сплотив нас – любовью – живущих.

В память о Мамочке Господь подарил мне сорокадневную непонятную неопределён-ную неостановимую сорокоградусную – с перепадами в тридцать пять, как у Неё – болезнь. Спасибо: а что я мог ещё делать? – в эти дни? – ходить, как и все, на работу.

Молодая врачиха, будто всё поняв сразу (где их учат этому), всё продляла и продляла мой бюллетень, открыв `второй`, затем `третий`… Не мои красивые чёрные глаза явились причиной такого – нет – в этот раз…
– Зайдите повторно: сделаем `всё` `ещё`! Зайдите!
Всё-таки врач должен обладать (хоть некоторой) душевностью.
Душевность лечит.
Скорее, – только она, душевность, участие, участие к твоей болезни, к самому тебе, к твоей жизни, которая должна, должна! должна и будет продолжаться! будет!..

Гуляем… Обедаем… Ужинаем… Завтракаем… – Вместе… – Мы… – Отец и сын… Больные… Одним и тем же…
       
Когда проходит время, становится понятно – это любовь! любовь! она.
– Это любовь! Это была любовь. Какая была любовь! Как мне жить, Артём, я не знаю… Я не хочу жить без Неё!
– Как жить? – есть, спать, гулять вот… Ходить к врачу, в гости…
– Разве это жизнь?..

Невольно сравниваешь свои отношения с их… И вольно тоже – сравниваешь…
Всё не в свою пользу…
Как мелко…
Как ничтожно мелко, как низко всё! Как жалко и безОбразно всё в моей жизни!
Так ли я люблю жену, как этот великий любящий, мой отец, шедший за Ней всю жизнь. (?) Не разлучавшийся с Ней полвека?.. Единственное, о чём мечтаю, касаться к вечеру жены, касаться утром холста. Почти несбыточное… Сейчас – сижу в транспорте. Жду лифта. Еду на эскалаторе. Не ношу и не поднимаю грузов. Не болтаю по телефону. Не пишу картин. Не касаюсь (жены!.. холста!..)… Разве это жизнь? можно воскликнуть вслед за отцом.

«Слабость» – так просто определяют, то, что со мной! После болезни… После болезни… – обычное! говорят! Слабость! Слабость! Слабость! – это то, что со мною.

Ещё бы! – со страху (что умрёшь!) наглотаться антибиотиков! Не то, что – Мамочка, абсолютно здоровый, не употреблявший лекарства человек. Её внутренне спокойствие и благородство явились базой, фундаментом покоя и любви всей нашей семьи. Такие люди живут, как земля, и небо – их будто и нету, о как зашатается… загремит… !!

Он помнит (с трудом, конечно, да), что / как зовут его: «Виля» – мне он отвечает, с улыбкой. Как зовут нас – с братом: «Артём», «Завен»; а потом добавляет, спрашивая: «Ты – Артём?» Человек, лишившийся… Рассудка, памяти, жены, жизни, всего!!

Весну, нагрянувшую, меняют лютые морозы. Нам не отогреться, казалось, никогда. Знаменательные даты, которые придумало человечество себе – в утешение – на третий день хоронят, поминают: седьмой… девятый… сороковой… год… Говорят, дальше – легче… будет. Сорок дней душа пребывает с нами, затем, отлетает. Символично. Год – полное прощание. Даже я – жду этого срока: так дальше нельзя, так невозможно: надо или жить, или не… Пора!!

– Кто убил Ёё? Как он смел? Наверное, какой-нибудь аспирант… Дали Её, мою Лилитушку какому-то практиканту, он и убил Её!.. Как смел он! Мою жену! Такую женщину! Если бы он знал! Артём, ты не помнишь, ты был, там, как это произошло, почему, где был я, как, кто ответит, где этот человек, кто знает?????????? Ответов не получает. Собирается. В дорогу. Одевает галстук, пид-жак, ордена…
– Куда?
– Пойду выяснять…
– Куда?
– А ты не знаешь, где можно спросить о Ней, где Она, что с Ней… Интересно, что делает сейчас наша Мама, наша Лилита. Так что, Её уже нет? Говорят, Она умерла. Это правда, сынок?.. Какая несправедливость. Что я ещё жив… Как ты можешь жить… Артём, я не могу без Неё! Без Твоей Мамы, Артём! Понимаешь? – Мне не плохо, мне больно! – Пойми! Пойми меня наконец, сынок!
Как же ты меня не можешь понять?? Я думал, ты меня понимаешь?? Как ты можешь так говорить??

У меня всё болит! У меня отняли всё! Разом! У меня сгорело тело! Душа! Всё! Почему ты ещё живой, почему твой брат ещё живой, почему я живой, когда, говорят, Её нет? Говорят, Её нет? Это правда? Ты ничего не слышал об этом? Ты не знаешь? Где… Кто… Где были мы… Ты не ви-дел… Ты был… Я был… Как это произошло… Кто допустил…

Почему мы живы, когда Её уже нет?

И он не может больше говорить ни о чём, лишь о Ней. Переживая каждую минуту, забывая, опять спрашивая и опять забывая, что Её больше нет, с ним – нет. Шок от этого известия – пронзает его ежеминутно, но он всё же спрашивает, и спрашивает настойчиво: «Где Она, скажи мне, сыночек, Артёмчик, ты же знаешь, кому звонить?.. ну скажи!» Получая удар – в сердце, молчит минуту, потом – спрашивает опять, и опять: «Так скажи мне, это правда?..» Кружится голова, он почти не может стоять, шатаясь, но – идёт, идёт к телефону, одевается: «Я пошёл за Ней! К Ней! Мы должны Её забрать! Оттуда! Из больницы! Мне срочно звонили! Я еду! Я Еду к Ней! Я еду за Ней!»

Велика любовь человеческая. И Богу здесь делать нечего.

Сегодня – сорок дней. Душа Её отлетает, как считается. Не смешно ли?

18 – 25 марта 2008, утро